Гостья из тьмы

Когда наступают короткие дни,

Когда исчезают и свет, и тепло,

И прячется солнце за саваном туч,

И холод, и ночь царят,

Выходит на волю воинство зла,

И Мари Луид выходит из тьмы.

И торба пустая шуршит за спиной.

В руках ее посох, и ужас в очах.

Ведет за собой она воинство зла.

Вампиров, убийц, душегубов…

И в бледный покров она кутает стан,

Сквозь снег и метель пробираясь в ночи,

Пугая до дрожи сверканьем очей,

И свита ее пожирает тела,

И вот уже душами торба полна.

Покоя не будет, им в рай не войти,

Теперь им всегда Королеве служить.

Она же, наполнив бездонный мешок,

Уходит во тьму, в холода и туман.

Чтоб вечными были холодные дни,

Когда исчезают и свет, и тепло.

Мина завсхлипывала, уткнулась в плечо брата. Мартин крепко обнял сестренку. Мальчику тоже было страшно, очень страшно. Но он – мужчина, значит, должен защитить Мину. От всех бед и ужасов этого мира, даже от кошмарной Мари Луид.

- Бабушка, - дрожащим голосом спросил Мартин, - а она какая? Она – Смерть?

- Нет, милый. Она хуже смерти. Она бесплотная тень, что бродит, укрывшись рваным саваном, увенчав призрачную голову лошадиным черепом. В самые короткие дни, в самые долгие ночи, вместе со своей свитой приходит она, стучит в двери и окна, подкарауливает неосторожных и похищает их души, складывает в большую-пребольшую торбу и уносит за высокие горы, за леса, где растут мертвые деревья. И там, в темной пещере, обращает похищенные души в своих слуг. И должны они служить ей верно и вечно, покуда не вернется на землю Господь наш Иисус Христос и не наступит иное время и иная земля.

Мина спрятала голову под подушку и тихонько завыла. Мартин держался из последних сил, кусал губы и трясся.

- Мама, зачем ты пугаешь детей такими страшными сказками на ночь?

- Доченька, да не пугаю я! Ты ведь и сама знаешь: краток миг светлого Рождества, грядут дни, когда миром правят зло и ужас, когда неупокоенные души выходят из своих обиталищ, когда силы тьмы сильнее молитвы. Пусть детишки знают о том, пусть остерегаются и не выходят из дома после заката солнца. Или ты хочешь, чтобы стали они добычей Мари Луид?

- Господь с тобой, мама. Конечно, не хочу! Но время ее еще не пришло. Сегодня Сочельник, светлый вечер. Злу и тьме нет хода в наши дома… Дева Мария спрячет нас под своим покровом, а Сьон Корн принесет подарки послушным детишкам. Но только тем, кто не подглядывает. Мартин, Мина, пейте молоко и спать! Завтра будет новый день и святой праздник.

Молоко было давно выпито, мама с бабушкой ушли. А Мартин и Мина все сидели, обнявшись, накрывшись одеялом, и смотрели на дрожащий огонек свечи.

Старый дом тихонько поскрипывал, в подполе шебуршились мыши, но эти привычные, знакомые звуки не успокаивали, только пугали. Вдруг внизу что-то зашуршало.

- Мне страшно, - Мина затряслась, словно ее лихоманка схватила. – Это она! Это Мари Луид пришла за нами!

- Но мама сказала, на Рождество ей нет хода в дом. Это, наверно, Сьон Корн пришел, подарки принес.

- Не нужны мне никакие подарки! Пусть лучше сделает так, чтобы ужасная Мари Луид не являлась к нам, не забирала мою душу… Мартин! – девочка схватила брата за руку. – Пойдем, пойдем попросим его об этом!

И, выскочив из постели, Мина – как была, в одной рубашонке, босиком, - помчалась вниз по лестнице.

Мартину очень не хотелось никуда идти, но он не мог бросить сестренку одну. Мало ли, кто там явился. Пусть сегодня Святая Ночь, но зло всегда найдет лазейку, проберется в дом, чтобы украсть невинную душу. Завернувшись в одеяло, мальчик слез с кровати и пошел следом за Миной.

В гостиной, освещенной лишь полной луной, что заглядывала в окошко, толстый старик в красной курточке и штанах раскладывал под наряженной елью разноцветные пакеты и коробки. Мина стояла в дверях, боясь шевельнуться.

- Ну вот, - прошептал Мартин, накрывая сестру краем одеяла, - я же говорил тебе: ничего страшного! Это Сьон Корн.

- Давай попросим его… - еле слышно отозвалась Мина и сделала шаг вперед.

- Ай, ай! Какие непослушные детишки! Вам давно пора быть в постелях. И подглядывать нехорошо, – старик распрямился и, оставив возле ели мешок и подарки, подошел к детям.

- Как… как ты услышал нас, почтенный Сьон Корн? – удивился Мартин. – Мы говорили тихонько, тише мышиного писка.

- Я же волшебник, - улыбнулся старик. – Я слышу не только слова, но и мысли, и желания. Даже самые-самые затаенные. И я знаю, о чем ты, девочка, хотела попросить меня.

- Ты знаешь?! – Мина охнула и прикрыла рот ладошкой.

- Конечно. Ты боишься Мари Луид и не хочешь, чтобы она приходила в твой дом, верно?

- Верно.

- Сегодня – сказочная ночь. Может быть, я смогу исполнить и твое желание.

Старик улыбнулся. Лицо его было похоже на печеное яблоко в сметане – смуглое, в морщинках, с белой пушистой бородой. Мартин хихикнул, но тут же спохватился: вдруг великий волшебник Сьон Корн рассердится? Но старик ласково погладил мальчика по голове.

- А ты, малыш, любишь печеные яблоки в сметане?

Мартин смутился так, что на глазах выступили слезы.

- Прости, почтенный Сьон Корн. Я не хотел обидеть тебя.

- Я не обиделся. Но незачем вам стоять босыми на холодном полу. Пойдемте, сядем возле камина. Я хочу спросить вас кое о чем, послушать ваши слова и мысли. А потом решу – исполнять ли твое желание, малышка.

Брат с сестрой послушно забрались в кресло. Сьон Корн накрыл их одеялом, подоткнул его со всех сторон и уселся напротив.

- Вот и хорошо, вот и славно. Скажите мне, ребята, что вы знаете о Мари Луид.

- Бабушка говорит, что она… страшная и злая, - дрожащим голосом начала Мина. – Она приходит в самые короткие дни, когда солнышко не может разогнать вечную ночь над миром и прячется за высокими горами. Мари Луид одета в саван, на голове ее – лошадиный череп, в руках – посох, за спиной торба, а в пустых глазах – тьма.

- Верно, она такова. Но знаешь ли ты, зачем она приходит?

- Она крадет души, прячет их в торбу и уносит за леса, за горы. И там они вечно прислуживают ей, помогают в ее темных делах.

- И откуда она приходит? Где ее дом?

- Там, - Мартин махнул рукой в окно, выходившее на запад. – Где-то далеко-далеко, где кончается наша земля и начинается царство зла.

Старик покачал головой. Он больше не улыбался.

- Эх, люди-люди. Как коротка ваша память, как скоры вы на придумки о том, чего не можете понять… Слушайте же, дети, я расскажу вам, кто такая Мари Луид и зачем она каждый год возвращается на землю… Было это давным-давно, еще до того, как в этом мире появился Сьон Корн.

- Этого не может быть! – вскрикнула Мина. – Ты волшебник, значит был всегда!

- Тшшш, - Мартин приложил палец к губам сестры. – Не перебивай.

- Нет, милая, я был не всегда. Мари Луид была прежде. Но и она явилась не в начале времен. Она пришла тогда, когда в этом мире народились зло и зависть, когда горе и беды стали уделом человеческим, и терпеть их было превыше слабых сил людских. Люди просили о заступничестве Марию Милосердную. Боль людская поднималась к небесам, подобно пламени костра, и была она так велика, что не могла Пресвятая Дева не откликнуться. Она послала на землю свою тень и повелела ей каждый год обходить все дома, не пропуская ни пышных хором богачей, ни жалких лачуг бедняков, ни тайных убежищ разбойников и душегубов.

- Даже разбойников?

- Да, дитя мое. В своей доброте Дева вспомнила обо всех – о татях ночных и душегубах, о жестоких правителях и коварных царедворцах, о падших женщинах и карманных воришках. Пресвятая Мария знала, что в душе самого пропащего пропойцы, самого бессердечного убийцы таится искорка света. Очисти ее от тьмы и мрака – и она вернет тепло и добро в душу, озарит весь мир.

Дева одарила свою тень именем – Мари Луид – и бездонной торбой, в которую надлежало складывать все грехи и заботы, всё дурное, все несчастья, что случаются с людьми. Там их и следовало хранить – бережно и терпеливо, - до той поры, пока не наступит Последний День, пока не вернется призванный судить живых и мертвых. Души же погибшие, обреченные адскому пламени и вечному поруганию, Мари Луид похищала у сил тьмы и забирала с собой. Много в этом мире несчастий и зла, трудно тени одной. Для того и нужна ей свита. И сама Мари Луид нужна бедным, бесприютным душам, ибо только под ее защитой могут они укрыться от нечисти, что обретает силу в самые темные и холодные дни года. Только рядом с тенью Девы в сердцах проклятых рождается надежда на спасение.

- Но почему же тень Пресвятой Девы бродит по миру в таком страшном обличье? – прошептал Мартин. – В смертном саване, с черепом на голове.

- Как напоминание о Смерти, о том, что ждет всех вас, людей, за последней чертой. Не страшна сама гибель, страшны бесконечные муки души, обреченной на страдания в пламени адском. А посох… Что ж, посох есть и у меня. На него так удобно опираться во время долгого пути. Ведь и ты, малыш, попросил у Сьон Корна крепкий посох с резным навершием.

- Да, да. Мы с другими мальчиками весной помогаем пастухам перегонять овец на горные пастбища. Тропинки к ним круты и опасны, и я подумал…

- Я знаю, малыш. Но скажите мне: теперь, когда вы знаете историю Мари Луид, вы по-прежнему хотите, чтобы она не приходила в ваш дом?

- Нет, нет, - вскинулась Мина. – Пусть приходит. Пусть заберет мигрени, что мучают маму, пусть возьмет болезни коров и овец, пусть унесет с собой бабушкины слезы по дедушке.

- Да, да! Я тоже этого хочу. Очень хочу. Скажи, почтенный Сьон Корн, ты передашь наши слова Мари Луид? Скажешь, что мы больше не боимся и отворим ей дверь, когда она придет?

- Непременно передам, - старик улыбнулся и лицо его снова стало похоже на печеное яблоко в сметане. - А теперь, ребята, мне пора. Ночь Рождества длинна, но и она не длится вечно. А мне нужно побывать еще во многих домах. Все ждут подарков от Сьон Корна. Да и вам, дети, давно пора спать.

- Нет, нет, не уходи… - забормотал Мартин, но глаза закрылись сами собой.

Мальчик покрепче обнял сестру и заснул.

А старик в красной курточке и штанах исчез, рассыпавшись серебристым дождем.

***

В самую последнюю ночь года Мартин и Мина, дождавшись, когда взрослые уснут, потихоньку пробрались в сени и уселись под дверью. Брат с сестрой, конечно, немножко боялись, но они верили Сьон Корну и хотели сами встретить Мари Луид.

Еще не стихло эхо башенных часов, что прозвонили полночь, как послышался стук по деревянному настилу крыльца. В дверь трижды постучали.

Мартин осторожно поднял засов и распахнул дверь. На пороге стояла высокая тень, окутанная белым саваном, с лошадиным черепом на голове. Тень опиралась на суковатую палку. За ее спиной клубились облака тьмы и мелькали призраки, чернее самого мрака.

Мари Луид сделала шаг вперед, на миг приоткрыла торбу и тут же захлопнула ее.

Когда наступают короткие дни,

Когда исчезают и свет, и тепло,

И прячется солнце за саваном туч,

И холод, и ночь царят,

Выходит на волю воинство зла,

И Мари Луид выходит из тьмы.

И в торбе ее гнев, и боль, и порок,

И проклятых душ рядом с ней хоровод,

И зло, и несчастья она заберет,

И радость вернется в мир.

- Погоди, погоди! Не уходи так сразу!

Тень замерла. Замерли призраки за ее спиной. Не слышно больше ветра, не поскрипывает старый дом, не шебуршатся мыши в погребе. Клубы тьмы замерзли в воздухе, звезды на небе больше не мерцают. Время мира остановилось.

- Это… это тебе, почтенная. Труден твой путь, далека дорога.

Мальчик протянул Мари Луид крепкий посох с резным навершием.

Бесплотная рука - холоднее самой смерти, - коснулась руки ребенка. Невидимые пальцы сомкнулись вокруг рукоятки посоха. Тень склонила голову, - словно благодарила за дар, - и исчезла.

На краткий миг Мартин и Мина увидели под лошадиным черепом настоящие, не призрачные, глаза, сверкающие, как звезды.

А, может, это и были звезды. Сегодня, в последнюю ночь года, они сияли ярче обычного.

Похожие статьи:

Рассказы → Звезды для тролля

Рассказы → Сказка, рассказанная на ночь

Рассказы → Чудеса обетованные

Рассказы → Гном по имени Гром

Рассказы → Сказка про мужика, трёх мудрецов, бога и поиск истины