Рассказы

Где-то на берегу Вечной Реки сидел Дух. Он тоскливо смотрел на мутную воду и время от времени легонько шлёпал по ней ладонью. Ему тут нравилось – тихое спокойное уединенное место, никто не пристает со своими заботами, не спрашивает совета по поводу очередного проекта, да и просто не лезет пообщаться.

Мы не ведали тайны, играя.
И текла Океана река,
Из неписаных истин слагая
Код заветный в спираль ДНК.

По мотивам произведения «История из мира духов» Александр Амдусциас

Где-то на берегу утекающей в вечность реки сидел дух. Он тоскливо смотрел на мутную воду и время от времени легонько шлёпал себя по заднице. Ему тут нравилось: недалеко свинарник, кухня и офицерская столовая.

Не знаю, зачем я это пишу. Вряд ли кто-то прочитает мое письмо. Да и вероятность того, что оно сохранится после нынешней ночи, ничтожно мала.

Но я должен доверить бумаге все, что случилось. Хотя бы ради того, чтобы не сойти с ума в эти последние часы – столь долгие часы ожидания неминуемого конца.

Её мать пела эту заунывную песню. Весёлые тётки Ами Фаду, румяные, одевавшиеся как полевые цветы, тоже. Пронзительно, из самого сердца пели. Ами оставалась в недоумении. Ведь так много весёлых песенок...
«Плачь, девочка, встретив свой милый взгляд в ручье!
Плачь навзрыд, что ты родилась собой!

По мотивам произведения «Жизнь-30 минут» Вадим Ер
Заглушая стук колёс, отъехала дверь в купе. На пороге в облаке несбыточных желаний появилась девушка из моих снов. Кроме белых волос я о ней ничего не знал. Кто она и почему бродит голой по вагону со стопкой газет и журналов? 

Как же меня достала
Гребанная игра.
Снова гружусь в начало,
Хитрые планы зря.

Его прославляют, своего предводителя, визиря, непобедимого Яфара-Баала. Выезд султана не таков, с кружением танцовщиц, разбрасыванием денег, конфет. Яфаргов сопровождала песня устрашения и нечеловеческой гордости. Разрезала город и возносила его. Кони яфаргов сплошь чёрные с дыбом стоящей жёсткой гривой, с кровавыми глазами навыкате...

 «Такое мрачное лицо, и такое подходящее имя!» – воскликнула про себя Ами Фаду днём в Библиотеке. «Какое загадочное лицо, – вспоминала она дома, – и какое таинственное имя». Шагала от двери к окну, выглядывала в него и повторяла вслух, перебирая интонации, как птичка, то звонко, то задумчиво: «Жафар... Жафар... Жафар?..»

Спи, мой милый негодяй. Притомился, прилёг, укрылся пуховым одеялом. Конечно, ты герой и повелитель, и привык брать все силой. Никто не может противостоять тебе, мой враг, втоптавший меня в грязь, и мой пылкий любовник. Да, ты страстен и дерзок, жесток и безудержен в ласках. Но сейчас слаб и немощен, словно мотылек.

Какими только бабайками не стращают детей, да? Вот и слушай, если что, у нас дети пугают старших Бузинным Кряжем: «Станешь обижать меня, нажалуюсь! Он придёт, и не один!» И это не пустые угрозы! Придёт с севера туча Синей Бузы и заслонит всё небо. Делается темней, чем ночью! Бешеный ветер и страшный холод.

Да, бабуля у Сани грозная. Ей никто в нашей деревне слова дурного не скажет. Все с ней на «вы», чуть ли не с поклоном, кроме моего бати. Перед ним она – сама доброта и ласка. Я даже спросил его однажды, мол, в средневековье священники ведьм сжигали на кострах, а чего он-то с этой ведьмой любезничает?

  Снова маска на лице, и улыбка застывает

Ночь за ночью, день за днем - ей уже не привыкать.

И на миллионы сцен она словно бы живая,

И глаза горят огнем, в небо поднята рука.