Чистый хозяин Собственного Мира. Роман. Глава 36-2
Смотреть и слушать любым пальцем, не суть главное. Густав понял, что он и
думает ими. Думает всем телом. Сразу. Оно и размышляет, и о чём размышлять
диктует оно... Подчиняется и обуславливает. "Я-то где?! — мелькнуло вдруг. -
Хорошо, но я же решил заняться всем этим сейчас, так где — я?!" Отличный
вопрос. Пока разбирался с ним, снаружи всё перепуталось: ускользание песчинок
сквозь пальцы приобрело вкус, фонтан бил в небо словами "цвета ледяные"...
Хаос! На самом деле, Густав был очень спокоен, медленно наблюдая отражение мира
в своём теле, неразделённом уже на органы чувств, перепутавшееся слегка.
Следующее предположение было ошибочным. Однако попытка развить его швырнула уже
не вниз, а на дальнейшую ступень. Густав решил, что раз так, то и вне облачного
мира окружающее пространство должно отражаться в нём, высвечиваться в уме,
согласно намерению неуловимого, повелевающего "я". Замечтался о ясновидении...
Но предыдущее вовсе не было ясновидением. Он просто воспринимал и был спокоен.
Порыв ума из достигнутого состояния направиться за пределы Собственного Мира
принёс результат... Ошеломительный. С той самой, желанной ему ясностью он
забросил Густава в другое пространство. Но не внешнее, а в пространство его
памяти. Снаружи облачного мира оказалась память его хозяина. За рамой стояло
прошлое.
Дыхание его ускорилось, чтобы замедлиться в несколько раз. Похолодеть. Вступить
в ту фазу, где невозможны или губительны быстрые, — то есть, по человеческим
меркам, любые — движения тела и ума. Начинались предсказанные Гаем успехи...
Впрочем, окунувшись туда, Густав забыл и Гая и цель своего эксперимента. Память
швырнула его, как всегда, в подзамочное, невыносимое. Главное. Опять фонтан
виноват, плеск воды...
Густав в своём уме увидел Соловья, но не здесь, не у окна. Задолго до того.
Трещоткой, которая лежала сейчас в ящике дубового стола, он отбивает начало
мелодии. На заре знакомства. Интересуется: "Ты знаешь её, друг мой?" Он едва не
в первый день, сразу же начал звать его другом… Дроиды, почему?! А у Густава
свирель в руке. И он знает эту мелодию. Но отвечает: "Нет". Он лжёт. Уже начал
охоту. И присматривается к следующим за ней. Отвечает "нет", потому что
настоящий музыкант не сможет не поделиться. Сейчас Соловей пригласит его на
Мелоди. Там будут играть её, песенку: "Роса… — дроиду на ресницы..." Не один
Густав придёт, с Восходящим. И по его просьбе глупую, до невозможности
сентиментальную песенку будут играть нарочно для них специально те, кто
придумал её. Этим простым способом Густав сблизится через Соловья с несколькими
ещё наивными, как эта песенка, завсегдатаями Мелоди-Рынка. На нём не охотятся,
не принято. Густав никогда и не сглупил бы так, с открытым лицом. Но однажды за
чем-нибудь они появятся на Южном… Они будут рады знакомому лицу в лабиринте
рядов, каждый из которых опасен по-своему. Так и случилось...
Что же такого? Чем мучит Густава воспоминание? Успешность,
предусмотрительность, мягкость в охоте и крючки, заброшенные на перспективу,
всегда радовали его... Что так саднит?.. О, сущий пустяк!.. Густав смотрит на
певучую, шуструю трещотку в руке Соловья и помнит: "Теперь произнесу — не знаю
этой мелодии..." А хочет воскликнуть: "Да, конечно!" И продолжить, подыграть...
И останавливает себя. Без труда. Без размышления. И лжёт. Неужели из-за
этого?.. Из-за такой ерунды каждая мелочь воспоминания холодит до дрожи?.. Или
"цвета ледяные"? Или всё-таки ничтожная, маленькая ложь? Пресечённая песня...
"Нельзя… — в дроиде усомниться..."
Последовали и другие эпизоды.
В каждом из них, вспоминая, как скрежет железа по стеклу, Густав слышал свою
ложь. В каждом играл чужую партию, против себя играл. Фантазировал, вспоминая.
И ему удавалось изобличить себя во лжи, чтобы выиграл другой. Мог спастись. Его
жертвы выигрывали у него в воображении. И так и так он выходил победителем,
Густав. А представить, что не солгал, он не мог. Не получалось. И первый эпизод
всё время всплывал промеж остальными… Очень хотелось продолжить незатейливую
мелодию… "Дроид в туманном море, думал ли ты обо мне?.."
То картина внутреннего состояния. Что до внешнего, Густав не в силах был
пошевелиться. Точнее, ему недоставало решимости проверить, поднять руку.
Статуя? С пустыми глазницами? Похоже, оно и получилось. Густав осознавал себя
монументом изо льда. Из чего-то ещё более хрупкого, прессованного снега.
Множество швов и трещин отзывались зловещим хрустом при попытке направить
усилием воли куда-то свою мысль. Что уж говорить о попытке пошевелить пальцем.
Он просто кренился в бездну, распадался на куски. Исправляясь, уходил в одно
лишь дыхание, всё замедлявшееся и замедлявшееся. Тихо начинали высвечиваться
иные картинки и звуки... Цветов Ледяных?.. Густав определил, но не сразу:
именно мысли, не воспоминания, заставляют скрежетать холодом свежие сколы на
только что ровном зеркале памяти. На зеркале, которым стало его неподвижное
тело. Ранило то, что пытался переиграть. Тогда Густав, "цвета ледяные",
замедлил свой ум ещё против прежнего, расслабился и позволил ему только лишь
отражать...
Похожие статьи:
Нет комментариев. Ваш будет первым!
 |
Добавить комментарий |
