Чистый хозяин Собственного Мира. Роман. Глава 31-5
Чарито убрала ткань с лица. Спрыгнула вниз, поток едва не сносил, и умылась.
Вскарабкалась обратно, ловчее гостя, привыкла. Тонкой паутинкой белый рисунок
от плеча поднимался на шею: лотос с листьями, ужасно похожий на тот, что
держала в руке. Мельком взглянув, Густав отметил предположительно, однако
точно, рисунок начинали убирать, но передумали. Очень уж необычен. И видно,
дорог хозяйке. Дороже безопасности. Как нанесён? Почему кожа полудроида не
заживляет его, подобно ранам и шрамам?.. Чарито усмехнулась Густаву:
— Ненавижу кутаться...
— Так зачем, особенно здесь?
— Мир тесен. Порой на удивление тесен.
- Пожалуй... Насколько я знаю Сури, не коротко, он вряд ли навестит тебя, если
знает вход только с Горьких Холмов...
- Гутка, - брови Чарито сошлись к переносице, — конечно, твой шатёр, хищник,
лучшее место для встречи старых друзей!..
— Мимо, — Густав не смутился. — Я тоже чистый хозяин.
— Ты хищник либо галло!
- Чарито, не знаю почему, но последнее слышать мне оскорбительно. Если можно,
объясни, а ты из-за чего используешь вместо ругательства название этого
облачного рынка? Отвечу за себя — один визит… И непреодолимое отвращение.
— Аналогично.
Позднее утро наполнилось птичьим щебетом. Мало-помалу осталась песня
единственной птицы, сложная, повторяющаяся не полностью, стрекочущие переливы.
Заслушались. Когда смолкла, и близился полдень, разговорились вновь. Об
утешении, об утратах...
- Ну и что, — возразила Чарито, — этот мир тоже испорчен, но мне неплохо здесь
живётся.
Густав высунулся из плетёного гнезда, огляделся ещё раз. С искренним
удивлением. Чарито повела рукой, указывая на купы, полусферы великолепных ив,
густые, кружевные. Вокруг плакучие ивы, серебряные, с вытянутыми листами. Вдали
зелёные, раскинувшиеся широко, вольготно, до неба.
— Примечаешь, насколько ровные кроны? Это был сад. Для сада задуманные деревья.
Густав возразил:
— Над водой они смотрятся лучше.
- Верно, — засмеялась Чарито, — не комплимент мне, как создателю! Даже коварный
гость смог усовершенствовать! А у тебя, что за беда? Похожая или другая?
— Песок.
- Ну да, — кивнула она, — два самых распространённых способа: песок и вода. На
них что угодно распадается, рассыпается. Обратно никак. Но знаешь, в твоём
случае надежда, хоть условная, есть. Не обязательно уничтожать каждую песчинку.
Если вся пустыня завязана на одной. Держится на ней, из неё излучается. Если
узнать на какой именно - можно превратить обратно! Если не безумно сделал
Множество. В случае с каплями воды — невозможно, они слились, перемешались. Я
не смеюсь, конечно, призрачная надежда… Кто вычислит её? Дроид? А тебе тоже
сложно выходить через раму?
— Не особенно… — Густав задумался, второй раз удивлённый. — А тебе?
- Ночью свободно, и во второй половине дня. А утром против течения, будь оно
посильней, я бы не вышла.
— Ого...
Облачный мир, как ловушка, не приходил ему в голову. Интересная мысль, если мир
можно потерять, то почему нельзя в нём и потеряться...
- Ты злой, — неожиданно и бесстрастно сказала Чарито, наблюдавшая за переменами
его лица. — Ты здорово злой...
- Если и так, - улыбнулся Густав, - стоит ли убеждать меня избавиться от
Впечатления, навлекающего беду?
— … и здорово глупый, — добавила она.
Солнце встало над их головами.
Густав разглядывал течение. На несколько минут река стала зеркальным озером.
Черепа, лежавшие лицами вверх, уставились на него провалами глазниц. Скалились
ровными рядами зубов. Казалось, сейчас подмигнут ему. Спросить, а почему именно
черепа на память? Не ответит. Как-то само собой разумеется, да и здорово
получилось. Густава ждал прощальный сюрприз, ещё менее ожидаемый, чем такие
улыбчивые симпатяги. Но сначала — неприятность.
Наклоняясь, свешиваясь над течением, он услышал хруст в своём кармане.
Перекати-поле рассыпалось. Коричневые веточки рассыпались в труху, лишившись за
порогом Собственного Мира тысячелетней, поддерживавшей их тени. А подглядывать
ему было нельзя, часть уговора. Второстепенная, но все же… Шершень не тот, с
кем охота ссориться. Достал из мусора содержимое...
— Осторожней, не на солнце! — воскликнула Чарито, бросив один только взгляд.
Без возражений, Густав повернулся, заслонил плечом от солнечных пятен кулон в
виде ящерицы. Тонкой работы, реалистичная до ноготка зелёная ящерица огибала
светлый рубин. И то и другое в трещинку, словно битое.
- Не твой? — угадала Чарито и утешила его. — Не бойся, не испортил. Эта штука,
чтоб поджигать, вариант искры. Нельзя на солнце, даже под лучом из рамы нельзя
разглядывать, обожжёшься.
Густав, признательный за объяснение, кивнул и внимательно разглядел артефакт.
По свежему Впечатлению делали, детали безупречны. Жадность, несвойственная ему,
поднялась, но не успел Густав сам на себя удивиться, как понял, что это не
жадность, а тоскливая злость. На необходимость отдать, снова видеть этих
уродов, Чудовищ Морских... Да нет же, и не на это! Уходить надо, — вот на
что!.. Просить задержаться?..
Густав открутил пуговицу с внутреннего кармана куртки. Опустил руку над ней,
поднял, вспоминая самое изысканное украшение, виденное им. У Махараджи. Кулон
того же сочетания цветов, что и этот, с ящерицей. Эмаль. Розовая и
яблочно-зелёная листва летит, вихрь листвы на серебряном диске. Причём,
неуловимым образом создавалась иллюзия: ветер кружит зелёную листву вправо,
розовую - влево... По краю диск тонким ободком огибают капли. Крохотные,
ровные, ювелирная точность. Нико считала, дождь, дождинки. Махараджа говорил,
слёзы. Он считал этот кулон символом их игры "Против Секундной Стрелки". И
символом горя, общей гибели, урагана, срывающего и осеннюю и первую, молодую
листву. Обожал, носил попеременно на коротком, по горлу шнурке, и на браслете.
Густав воспроизвёл украшение со всей доступной точность, а на память он не
жаловался. Вышло хорошо. И протянул Чарито:
— Разреши остаться до вечера. Отдохнуть.
Похожие статьи:
Нет комментариев. Ваш будет первым!
 |
Добавить комментарий |
