Чистый хозяин Собственного Мира. Роман. Глава 29-1
Такой контраст… Не следовало ему возвращаться.
Олив отстранил тень на входе. Для сильной Морской Собаки более существенный момент, как не испортить её, а не как отодвигать… Сказал пару слов про инструменты, еще пару про приходящих добровольно. Псу бы отдохнуть столетие в тепле своего, а лучше чужого Собственного Мира, поспать. Забыть недавнее, вспомнить давнишнее, изначальное. Но сложилось иначе, какой холод...
Пустой, холодный материк, продуваемый яростными ветрами окончания сухого сезона. Холод, повсюду холод. Для раненного, обожжённого им в Великом Море лёгкое дуновение сквозняка, даже прикосновение стекла или металла продирает кожу. Возвращение, выход из рамы чужого мира потрясло его больше, чем обнаружение себя там. Больше, чем злосчастный день, когда выпил оливку — простое впечатление с тенью, пригнувшей его к земле, толкавшей вперёд и приведшей в конце концов к Оливу. Его была ловушка, не случайно попавшая, нарочно вброшенная на Южный. И даже подводное преображение не так потрясло, утрата человеческих мыслей и получение непредставимых жителям неба и земли навыков. Выжить тогда он не надеялся. Остатки страха смерти, остатки упрямой злобы, вот всё двигавшее им в Великом Море, а после — сладость новой силы. И теперь, зачерпнув пригоршню с волны, он сделал наспех присущую тень-нож, отправил её в пальцы рук, кривые немного, испорченные звериным бегом. Как холодно… В голове практически единственная мысль, не нападать. Обещал. Не нападать… Всё будет, всё будет, не спеши, Морская Собака.
Олив забрал одну фляжку с Впечатлением и одно украшение, кулон. Пёс крутил чугунный обруч на указательном пальце, для него невесомый, ждал. Терпеливо. Обходя напоследок шатёр, Олив встал пред большим зеркалом, в рост. Простая, кажется, вещь, а на самом деле ценность и редкость. Мало кто может создать. Даже в скрытой механике самый несообразительный полудроид способен последовательно разобраться по чертежам и воплотить последовательно. Большое зеркало надо вообразить целиком. Потерять все мысли на время. Но не намерение. Его — усилить. В таком состоянии воплотить. И среди Восходящих, и среди хищников удавалось малому числу пытавшихся. Олив отвёл длинную чёлку с лица, усмехнулся. Пока шли рынком, он наблюдал с недоверием за, чересчур отрешённым, выражением Пса, учитывая складку между бровей и кулаки, которых, очевидно, тот не замечал, собака, зверь. Даже предупредил некоторых постоянных торговцев, повысунувших из шатров носы: власть поменялась, возьмите паузу, вернётесь, если порядок. Вняв предупреждению, они немедленно слиняли. А следом и многие другие, благоразумно решив, что нет дыма без огня, а перестраховаться лучше, чем вникать. Предупредил, а теперь в зеркале вплотную разглядел себя… "Уж если они меня не боялись… Куда тебе, Собака Морская, способная к страстной ненависти, до этого мертвенно-зелёного парня..."
— Прощай, собака.
Пёс остался один. С рабами. С шатрами, хозяева которых, то ли собирались возвращаться, то ли нет. Олив снял все свои пирамидки, так что количество шатров, где сидели рабы, резко сократилось, до материальных, шатров-артефактов. Но и под открытым небом никого не видать. Попрятались. Пёс обходил владения. Небольшая группа вышла к нему из наползающего тумана. Трое парней. Ещё двое поодаль. Узнал. С ними складывал из камней отдельное помещение, тайник над обрывом. Нет, Олив не заставил его, сам захотел, от скуки, к тому же, это было вне рынка, а Пёс каждую секунду надеялся сбежать, даже под тенью и в кандалах. Они тоже. Не вышло ни у кого. А построили хорошо и замаскировали! И саботаж не удался!.. Пёс кивнул старым знакомым: пошли. Без усилия, голыми руками разорвал кандалы. Чугунный обруч прошелся с головы до ног по каждому, освобождая. Пять выдохов облегчения, они едва устояли на ногах. Не говорили, ни с ним, ни между собой. Пёс открыл для них выход с рынка и немедленно закрыл его. "Пятеро захотели стать свободными, пятеро и стали… Справедливо". Холодно!
Несколько шатров Пёс поднял на обратном пути, а то совсем пусто стало. "Прячьтесь тут… От меня".
Пусто. И холодно. В главном шатре Олива, перешедшему Псу со всей коллекцией, под тентом сотканным из бессчётных профилей, тысяч лиц, в полумраке, роняя эту коллекцию, прочь от него ринулся кто-то. В кандалах, кувырком, так быстрее. Пёс преградил путь одним прыжком. Поднял за шкирку. Знакомое лицо. С этим белокурым, маленьким юношей Пёс делил угол забитого рабами шатра, было тесно какое-то время. И тошно. Тот — изгнанник, без тени, со свободной левой рукой, бежать некуда. Он служил чем-то вроде почтальона внутри рынка, на побегушках между приглашёнными торговцами и Оливом.
— Юлри?.. — тихо окликнул его белокурый юноша, разглядев в полумраке.
— Юлри? — переспросил Пёс.
— Юлри...
Содержательный разговор. Да, конечно, Юлри это он, но и Пёс Морской тоже он.
— Что происходит, Юлри? — спросил юноша быстрым шёпотом. — Олив уже не вернётся?
"Для тебя нет". Пёс разучился разговаривать. Но если хочет, а он хотел, присвоить и приумножить доставшееся ему, придётся учиться заново. Надо учиться. Не сейчас… Молча, пёс сорвал заклёпки на кандалах, снова проделал путь через рынок, продуваемый всеми ветрами, и вытолкал белокурого юношу прочь. Теперь точно всё. Личные счета закрыты. Как же холодно!.. "Я голоден..." Вслух подумал он. Привычка оставшаяся с ним надолго. "Голоден… Я хочу тёплой еды". Это говорили в нём морской, внутренний холод и морские же привычки, не его личные, но… Да и присущим теням нужна влага. Внешним тоже, которые носят с собой, но внешние не столь настойчивы… Они увядают медленно. Присущие — требуют.
Сквозь муаровую пелену в ближайшем шатре виднелись силуэты рабов, подсвеченные торговой пирамидкой. Пёс принюхался, не подходя. "Не ту тень сделал, не чую, есть в них что, нет?.. Есть наверняка, Олив не жадничал с водой связных Впечатлений". Пёс собирался взять без выбора, когда обратил внимание на маленький торговый шатёр. Хозяин в нём снимал ажурный веер с подставки. Уже складывал… Уже таяла пирамидка, и опускался Белый Дракон...
С четырёх лап Пёс прыгнул, сбил с ног, оглушил неосмотрительно припозднившегося торговца. Тот не успел понять, что происходит. Огненный Круг вспыхнул, яркий и тонкий, осветив и его и Пса, придавившего руками к земле. Лапами. "Я очень голоден..." — пробормотал Пёс. Уже ни шатра, ни дракона. Только он и обречённый хищник внизу. Пёс легонько, по своим меркам, ударил его костяшками пальцев в лоб. Глаза померкли. Тень-нож вибрировала в ладонях. "Голоден..." До запястий Пёс погрузил свои руки в грудь полудроида. И тогда учуял. Рядом с Огненным Кругом, живые, согретые его теплом, плескались Впечатления песен, перебора струн, смутные, отдалённые образы танцующих пар, окон и гор за окнами… И тепло. Уходящее. Огоньки дроидов засветились под кожей. Пёс зачерпнул Впечатления пригоршнями, выпил, пролил, умылся. И остальные допил уже зверем, чудовищем неморским, припав к Огненному Кругу. С тем особенным звуком, который знают немногие. Лишь те, кто знает. С тем, которым ругаются, когда хотят выругаться грязно. Или же грязно намекнуть, что вот этому недолго осталось… Ругаясь, не знают, о чём говорят. Это плохое слово.
Похожие статьи:
Нет комментариев. Ваш будет первым!
 |
Добавить комментарий |
