Сказки, которые нас догоняют

Я с детства любил истории про далёкие страны, приключения, отважных воинов. Часами я мог сидеть, заворожённый невероятными байками, которыми так щедро делился с нами, ребятишками, хромой Вульф. Он пугал нас рассказами о злобных колдунах-крогах, одетых в звериные шкуры, и их подручных, безжалостных разбойниках южных морей. Но думаю, сам он вряд ли встречал кого-либо из них. Самым дальним путешествием, из которого он вернулся с перебитой ногой, был поход Вульфа и ещё трёх парней нашей деревни в портовый город Марбак. Оттуда, из пропахших пивом сумрачных таверн, из пьяных россказней словоохотливых моряков и были родом его байки.

Слушая старого болтуна, мы замирали от страха и возбуждения и представляли себе магические схватки крогов с волшебниками нашего королевства. Огненные шары, ледяные стрелы, ядовитые смерчи и молнии переполняли моё воображение. Победа над колдунами давалась с большим трудом, выжившие волшебники падали без сил, и тогда поле боя оглашали крики воинов, звон стали и ржание боевых коней. Отборная арская конница наголову разбивала крогское войско и опрокидывало его в море. Финальной точкой каждого рассказа становился костёр из горящих кораблей захватчиков.

В тот солнечный осенний день я в одиночестве сидел у реки, в мечтах уже построив корабль, набрав команду и плывя по Сурке вниз, до Марбака, и дальше, вдоль побережья до самого Арнака, столицы нашего королевства. С какой целью корабль отправился в дальний поход, я толком не представлял. В одно мгновение это было торговое судно, широкое, низкобортное, заставленное тюками и бочками с редкостями из дальних стран. Миг, и на месте купца вырастал перед моим мысленным взором двухмачтовый военный корабль с окованным железом носом. Главное, я был капитаном, гордо стоял на мостике и окидывал взглядом проплывающие мимо берега. Мечты, мечты... как непрочно основание, на котором они растут, и сколь причудливо жестокая судьба воплощает их в жизнь. Не пройдёт и месяца, как я отправлюсь вниз по реке на плоту, наспех собранному из сучковатых брёвен, и больше пяти лет, как я вернусь обратно на борту королевской гребной ладьи.

Никто из нашей деревни не забирался дальше Марбака, но новенькие золотые монеты, попадавшие в руки сельчан, чеканно подтверждали, что шпили арнакских башен с королевскими флагами по-прежнему высятся на фоне Хусандийских гор.

Тем неожиданнее было появление со стороны пристани колонны вооружённых людей в чужой, непривычной одежде. То ли обрезанные, то ли закатанные до колен светлые штаны, короткие, до пупа, зелёные рубахи без рукавов, на головах - шапки из белой ткани. Каждый в правой руке держал короткий, длиной в локоть, искривлённый меч, в левой - маленький круглый щит. Встреть я разодетого так человека на ярмарке, подумал бы, что это балаганный шут, кривляка, зазывала в шатёр, где идёт представление. Но незнакомцы шагали в ногу, держались уверенно и спокойно, их было человек двадцать, и от всего этого становилось неуютно.

Я вжался в траву и сполз к реке так, что над откосом торчала только моя макушка. Обутые в кожаные ботинки ноги взбивали клубы пыли. Отряд, следуя извивам дороги, огибал дубовую рощу. За ней через холм находилась наша деревня.

Позади солдат семенил толстяк с длинными седыми космами. К его босым ногам снизу были примотаны деревянные дощечки, при каждом шаге шлёпающие владельца по пяткам, а на плечах висела пушистая шкура неизвестного зверя. При ходьбе старик опирался на высоченный, выше него самого, посох с крупным зелёным камнем в навершии. Крог был точь-в-точь таким, как его описывал хромой Вульф.

Я дождался, пока морские разбойники - а у меня теперь не было никаких сомнений, что это именно они, -  скроются в роще, и напрямки через пшеничное поле бросился к дому. Тяжёлые колосья хлестали меня по рукам и лицу, стебли путались под ногами, но я нёсся как угорелый, не обращая ни на что внимания.

И уткнулся носом прямо в живот нашего соседа Аглая.

- Эй-эй, ошалелый, стой, - придержал меня Аглай. - Куда несешься?

Рядом с ним стояли Кверок Масай, один из старшин нашей деревни, и мой отец. Я вырвался из рук Аглая.

- Папка, кроги! - закричал я. - Кроги идут!

- Что ты выдумываешь, малой? - накинулся на меня Масай. - Кроги бывают только в бабьих сказках да в бреднях хромого Вульфа. Слоняться без дела надо меньше, тогда и кроги мерещиться перестанут.

- Погоди, Кверок, - сказал мой отец. - Гарт выдумщик, но не обманщик. Кого-то он видел, скорее всего, но мог не так понять.

- Верно, - поддержал отца Аглай. - Смотри, как малец перепужался. Пусть расскажет толком, кого он встретил.

Я как мог объяснил взрослым, кто приближается к деревне и сколько их. Описал оружие, одежду, особенно наряд крога. Не забыл и про магический посох.

- Тьфу, - заметил Масай. - Выдумки и небылицы. Воины в портках, щиты с тарелку, босяк с изумрудом - хоть бы врать научился складно.

Аглай рассмеялся:

- Разморило парнишку, вот и привиделось.

Я открыл рот, чтобы возразить, но отец положил мне руку на плечо и сказал:

- А может, пусть побежит, предупредит народ? Знаешь, как в поговорке: лучше спрятаться, чем опосля жалиться.

- Нет, - закричал Масай, - не позволю! Жатва в разгаре, каждый погожий день на счету, а ты готов переполошить людей, поверив в детские россказни? Да если каждый раз от ребячьих страшилок прятаться, то зимой голодать будем!

- Хорошо-хорошо, как скажешь. Ты - старшина, тебе виднее.

Отец отвёл меня в сторону, погладил по голове и сказал:

- Я тебе верю, сынок, правда. Ты беги в ригу. Передай мамке, чтобы сходила в лес с детишками. И сам с ними ступай.

- А как же ты, папка?

- Я после приду. Помнишь разлог, где малинник густой?

Я кивнул.

- Там и оставайтесь. Заодно малины наберёте. Ну, ступай.

Я повернулся и бросился к деревне. И краем уха успел услышать, как отец со смехом сказал Аглаю:

- Пошли на пригорок, глянем, может и вправду кроги идут.

Я выбежал на дорогу и остановился. В одну сторону - родная деревня, в другую - поворот за холм. Там отец, и Аглай и обозвавший меня вруном Кверок.

Мне было обидно, что взрослые не поверили моим словам и подняли на смех. Даже папка мне до конца не поверил, к мамке отправил малину собирать. А мамка, она-то поверит? Вот буду я стоять как дурак, размахивать руками, а все только рассмеются, а то и по шее надают. И как надо мной будут измываться сестрёнки, если окажется, что это купцы заморские, а не кроги? Месяц не забудут, обзывать начнут крогским прихвостнем.

Уж лучше дождаться, когда отец сам всё увидит, подумал я тогда. Да и правда, чего бояться? Деревня у нас большая, народу много. Что может сделать один солдат с игрушечным мечиком против двух-трёх мужиков с вилами и косами? Да и толстяк для крога мелковат. В рассказах хромого Вульфа они большущие и худые. А если даже и крог, то что он сделает, молнию пустит? Так его тот же Вульф, хоть и хромой, оглоблей так приложит, что у крога молнии в башке засверкают.

Я потоптался на месте, раздумывая, и побежал к холму.

Из-за поворота показался отряд чужаков. Впереди вышагивал босоногий толстяк. Выпрямившись, он совсем не походил на старика, которого я видел раньше. Даже волосы его как будто потемнели и уже не спутанными прядями, а густой гривой улеглись на звериную шкуру. Посох крог держал на плече камнем назад. Нёс легко, как тростинку или тонкую жердь. Сам выпрямился, приосанился, и вроде даже похудел немного. За ним словно на привязи переставляли ноги с закрытыми глазами мой отец, Аглай и старшина Масай. На миг мне почудилось, будто на шеях у них удавки, зелёными тонкими нитями связанные с камнем из посоха, но точно я не разглядел.

Крог заметил меня и что-то резко крикнул солдатам. От отряда отделились два воина и кинулись ко мне. Бежали они на удивление быстро, не по-людски мелко перебирая ногами. Щиты прижимали к груди, скрестив с кривыми мечами, раскачиваясь в стороны, словно обходя воздух, а не прорываясь сквозь него.

Я бросился обратно на поле. Ворвался в заросли, распластался и пополз к реке. Я полз, потом замирал на мгновение, прислушивался, шелестит ли пшеница от ветра или её раздвигает рука чужака, успокаивался размеренным звуком и снова начинал ползти.

Уже стемнело, а поле всё не кончалось. Я заблудился, но боялся подняться, боялся, что меня заметят и тут же невидимая удавка кинется и на мою шею, сметая волю и разум. Или что цепкие руки качающихся людей обхватят мои ноги и потянут назад, к страшному крогу.

На небе зажглись первые звёзды. Я нашёл Ковш, через нижние звёзды провёл линию к Воздушному Змею, отыскал Путеводную. Теперь я знал, в какой стороне речка. Через полчаса я уже дрожал под обрывом на берегу Сурки.Всю ночь я просидел, обхватив колени руками в попытках согреться, и думал, почему же я не послушался отца.

Рассвело. Берегом реки, пригибаясь, я пробрался поближе к пристани, где стояли две лодки пришельцев. Одномачтовые, с косым парусом и рядами вёсел, суда чужаков не были похожи ни на купеческие, ни на военные корабли Ара.

Шла погрузка. Низкорослые люди-тени сновали по сходням, сгибаясь под тяжестью мешков и тюков, заполняя один корабль. К другому тянулась вереница покорных пленников, судя по расплывчатым силуэтам, женщин и детей. На мостике корабля возвышалась фигура крога, облитая зелёным светом. С такого расстояния я не мог разглядеть, была ли в числе увозимых моя мать или кто-то из сестёр, но больше никого из них я никогда не видел. Ни среди выживших, ни среди мёртвых.

Разбойники уплыли, я вернулся в деревню. Отца, вопреки обычаю и распоряжению уцелевшего Кверока, я похоронил в лесу около того самого малинника, так и не ставшего убежищем для моей семьи. Наш дом сохранился, урожай поспел, и я включился в работу, привычную для любого крестьянина.

Поздней осенью, не вынеся тревоги за судьбу матери и сестёр, я отправился в длинное пятилетнее путешествие, побывал в Марбаке, Арнаке и сопредельных странах. В составе ополчения я воевал против армии крогов, и нам удалось разбить их прям как в байках хромого Вульфа. И даже больше, выжечь навсегда их разбойничьи гнёзда на Скалистых островах.

***

Я перебирал колосок пальцами, пробуя спелость зерна. Пшеница в этом году уродилась на славу.

- Папка! - дёрнул меня за рубаху Араи. - Расскажи, как ты сражался с крогами.

Я рассмеялся:

- Да уж сто раз рассказывал, тебе не надоело слушать?

- Неа, расскажи.

Я сел на траву и начал рассказ.

- Давным-давно, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, в один солнечный погожий денёк ранней осенью я сидел у реки и вдруг заметил, что по дороге идут необычные люди. Чёрные, босые, и у каждого в руке палка с топором на конце. А ещё был среди них высокий колдун со звериной мордой вместо лица и посохом с насаженным черепом. Это и были кроги.

Я сразу побежал в деревню, предупредил старшин. Поднялся переполох, забили в рынду. Женщины спрятались в лесу вместе с детишками, а я остался помогать отцу. Каждый взрослый мужчина вышел тогда на бой. Вооруженные острыми косами, вилами, а кто и мечами, мы встретили неприятеля у околицы. Солнце било врагу в глаза, мы же прекрасно всё видели.

И вышел вперёд колдун со звериной мордой, и выстрелил молнией белой-белой. И попал в одного из сельчан, в хромого Вульфа. Одёжка на Вульфе загорелась, сам он почернел и упал замертво. Все растерялись: как с таким противником справиться?

А колдун посох наставил, уже новую молнию готовит, вот-вот жахнет гибельной стрелой по беззащитным людям. И тогда вышел вперёд я, а руку за спиной держу. И только молния сорвалась с колдунского посоха, я выставил руку, а в ней - зеркальце. Отразил молнию и в самого колдуна угодил.

- А дальше? - потребовал Араи.

Я поворошил волосы на его голове. Славный мальчуган, весь в меня.

- А дальше сошлись мы с крогами врукопашную. Страшная, кровавая битва. Твой дедушка, мой отец, сражался как лев, разя супостатов направо и налево. И я от него не отставал. Подобрал пику, обломал древко и размахивал топором. Но врагов было много, очень много, и один из них подобрался исподтишка сзади и ранил дедушку.

Целый день продолжалась битва. То один, то другой защитник деревни падал, пронзённый пикой, но мы крепко держались, и вот, в сумерках, враг развернулся и побежал. Мы преследовали оставшихся крогов до пристани, истребили всех, а лодки их сожгли.

Дедушка твой от полученной раны на следующий день скончался, но в знак его храбрости мне разрешили похоронить отца в самом сладком месте леса, в малиннике. И теперь каждый, кто идёт за ягодами, проходит мимо его могилы. И благодарит за спасение деревни. Вот и весь рассказ.

К нам приближались Трок Масай, старшина деревни, и наш сосед Вниар.

Я похлопал сына по спине:

- Ну давай, иди побегай.

Араи помчался, приминая стебли пшеницы, поле поглотило его, и только  голова мальчишки, удаляясь, темнела над золотыми колосьями.

Я и старшины начали обсуждать текущие дела.

Час спустя мы всё так же стояли у кромки поля, когда из пшеницы выскочил возбуждённый Араи и с разбегу влетел в Вниарин живот.

- Папка, хурги! - заверещал мальчишка. - Хурги идут!

- Какие ещё хурги? - удивился Вниар.

- Хурги - это новая байка одноглазого Стафа. Выбили ему глаз в Марбаке по пьяному делу, так он теперь трепется, что это сделали хурги, - проворчал Трок Масай.

Я встал на защиту сына:

- Погоди. Араи - не врун, как другие. Может, он и вправду видел кого-то. Пусть расскажет. Говори, сынок.

- Хурги идут по дороге, - зачастил Араи. - Одеты как говорил Стаф, ноги до колен в меховых валенках, рубахи стальные, на головах рога. Огромные мечи тащат волоком за собой. С ними всадник в красной юбке и чёрном плаще.

- Баба, что ли? - усмехнулся Трок.

- Нет, бородатый, - ответил Араи.

Вниар заливисто рассмеялся. Я тоже улыбнулся. Чего только не придумает этот пропойца Стаф. А мальчишки всему верят.

- Ясно, - рассердился Трок. - Ври, да не завирайся. Мужик на коне в юбке, мечи неподъёмные, люди рогатые. Ты посмеяться над нами хочешь?

Араи смутился. Выглядел он напуганным, растерянным и жалким, и какая-то заноза кольнула меня в сердце

- Бережёного бог бережёт, Трок, - сказал я. - Пусть добежит до деревни, предупредит народ. Мало ли что.

- Мало! - разошёлся старшина. - Мало людей. Некому урожай убирать, все от зари до темна каждый день в поле, успеть бы до дождика. А твой бездельник шляется непонятно где, сочиняет басни. Не позволю народ баламутить!

Спорить с ним было бесполезно, да и оснований особых не было. Выдуманные хурги - это не то же самое, что реальные кроги. Хотя, можно было, конечно, напомнить Троку историю двадцатилетней давности, но при сыне я постеснялся. Не хотелось разрушать образ героического отца по каждому пустяку,  да и сказка про оборону деревни получилась красивая.

Но на всякий случай я отозвал Араи в сторону и сказал:

- Знаешь что, сынок, я тебе верю. Ты сбегай к мамке, она на току сейчас. Скажи, папка просил могилку родителя проведать. И сам её проводи. Ладно? Малины заодно наберёте.

Наверное, надо было сказать что-то ещё, но я никак не мог подобрать нужных слов, и пока я раздумывал, меня дёрнул за рукав Трок:

- Хватит болтать, пошли глянем с холма, есть ли кто на дороге.

- Ладно, - согласился я, провожая взглядом убегающую фигурку сына.

Мы поднялись на холм. Перед нами расстилалась дорога: прямая - от дубовой рощи к холму, изгиб, и опять по прямой к деревне.

Из рощи выходили солдаты. В кольчугах, рогатых шлемах. И каждый тянул за собой тележку с торчащим рукоятью наружу большим мечом. А впереди отряда гарцевал на коне, покрытом красной попоной, бородатый всадник в тёмной накидке.

Мой сын не соврал, и надеюсь, он успеет предупредить свою мать.

Мы бросились было к деревне, но у хургов оказались не только мечи. Стрелы из двадцати арбалетов взвились в воздух. И каждая нашла цель.

Падая, я успел заметить в придорожных кустах испуганные глаза Араи.

Похожие статьи:

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 1)