Сказка про Кристину /окончание/.

Проснулся первым Алан — ему захотелось по-маленькому. Осторожно вытащив плечо из-под Тининой головы, он тихонько поднялся и направился в укромный закуток их «комнаты». И, уже делая свои дела, внезапно сообразил, что видит. Видит стены, пол, потолок, струйку свою видит, видит Тину, сидящую под дырой, что привела их сюда, видит дыру побольше в самом дальнем углу — причём тот-то тоннель явно имеет следы обработки — его расширяли, выравнивали... Он застегнул брюки и пошёл на разведку. Свет, слабый, мутный, исходил именно из дальнего тоннеля! Юноша пробрался к нему по более-менее ровному «полу» (хоть без скал и провалов!), заглянул в проём. Слабое мерцание напоминало полусдохшую трубку люминесцентной лампы — когда та уже не горит, а лишь внутри кривляются сполохи... Он сделал пару шагов, потом ещё пару и... получил щелчка в лоб! Крис стояла перед ним и её тень перекрывала сияние за её спиной. Собственно, это и позволяло Алану видеть её.

- Стой тут, - сказал дух девушки. - Стой и не оборачивайся!

- А что там?..

- Ничего. Просто постой и всё. Ну Тине тоже надо...

- О господи... Я уж невесть что подумал... Крис, а я ведь тебя впервые вижу, а?

- Да? Пожалуй... И как я тебе?

Дух покрутился перед ошалевшим парнем, словно живая девушка.

- Ну как... если бы не знал, кто ты — заорал бы и убежал.

Крис перестала кружиться и встала руки в боки.

- Это ещё почему?

- А много ли смертных духов видят?.. - парень вскинул руки в вопросительном жесте.

- Нет. Ну а то, что ты видишь?.. Оно какое?

- Тина как Тина. Тощая, длинная нескладёха...

Та посмотрела на себя — короткая туника, как и у большинства бессмертных, когда тем приходит в голову стать видимыми. Ноги, пожалуй, и вправду тонковаты, а грудь... Крис вздохнула. Уж она-то могла бы сделать себе любую внешность, просто быть тем же, кто ты есть в смертном виде — это самое естественное... Жаль, что Тина не могла при слиянии с Крис принимать её форму.

- Ладно, шуруй обратно... Столь галантен сегодня... Прям не вышептать!

Алан подошёл к рюкзачку, нимало не смущаясь отсутствием Тины. Та же вскоре вышла из того же закутка, где и сам он вот только пролил золотой дождь.

- С добрым утром!

- Виделись. Бери рюкзак, пошлёпали! Там даже пол ровный, представляешь?

- Тин, а до нас тут смертные были?

- Мало...

- Они тоже по этой отдушине ползали?

- Неа. Я вообще не понимаю — то ли досюда и не доходил никто, то ли шли где-то другим путём. Талка говорила, что несколько человек прошли до... До конца.

- Тин... А помнишь, когда со Сваном сидели у костра...

- Ну и что?

- Ты же мне обещала рассказать. Про полукровок. - Алан перехватил выражение недовольства на лице девушки. - Извини...

- Ну а что ты хочешь знать? Если папа — полукровка и мама полукровка — родятся полукровки. Если только мама полукровка — ты уже знаешь.

- А если только папа?

- Полукровка, но намного слабее — бессмертная часть как бы разбавляется, она не доминантна. То есть, если сын отца-полукровки — четвертушка, такие уже не все и разделяются, ну а его сын — по логике, восьмушка. Но на самом деле уже на этом этапе остаётся только искра.

- Искра?

- Ну да... Я точно не знаю, как это объяснить — я ж сама это только с чужих слов знаю...

Тина несколько шагов молчала, потом и вовсе Крис ушла вперёд, оставив Алана с почти бесполезным телом. Он не видел её ухода, но по состоянию девушки понял, что говорить пока не с кем. И это тоже наводило на разные мысли: почему Тина катастрофически тупеет без Крис? Почему он вот только что видел Крис и даже получил от неё щелчка, а сейчас не видит духа? Его размышления прервал голос подруги:

- Ещё чего хотел узнать?

- Скажи, а почему я Крис то вижу, то нет?

- Это от её желания зависит. А раньше никогда не видел?

- Никогда. Это из-за инореальности?

- Наверное...

- Тин, а вот это... Ну вот у тебя это вместе с месячными проявилось. А у мальчиков как это проявляется?

- С поллюциями. Мокрые сны видел? - Тина пихнула Алана локтем и захихикала.

- Видел. Только я — смертный. А мальчиков-полукровок тоже заклинают?

- Да. У каждого пулубессмертного своя личная молитва-заговор. Не так уж и много нас на этом свете...

- А если у полукровки не найдут... Не придумают заговор? Как тогда?

- Велик риск, что такой ребёнок погибнет. Представь, что из озорника выбежит на ходу дух и где-то заиграется? Тут ведь и до беды недалеко...

- Да уж... Тин, а что там впереди? Крис же сходила?..

- Коридоры. Только коридоры.

***

Они очень долго бродили по этим коридорам, прорубленным в горе. Точнее, не прорубленных, а доработанных — где стены расширены, где потолок подрублен. И везде выровнен пол — просто все ямы и провалы засыпаны каменным крошевом, из-под которого местами выглядывали то стёсанные в уровень пола, то необработанные, ровные макушки булыжников. Было ясно, что ходы сделаны людьми и для людей. Не было ясно — с какой целью! Они никуда не вели, они просто петляли и перекрещивались, словно лабиринт. Крис исследовала все подряд ходы, пока Алан вёл Тину просто в направлении центра горы. Или, как казалось Крис — что центр горы именно там... Меж тем исследования показывали, что они продвигаются (вроде бы) в нужном направлении и одновременно находятся на одном и том же месте. Всё это сильно напоминало ей морок, сбивание с пути, типа, как леший заводит путников чёрти куда.

- Слушай, Алан. Мы ходим уже часов пять?..

- Больше. Намного больше — мы дважды перекусывали. А ведь реально мы испытываем голод раз в четыре часа. Следовательно, мы бродим около одиннадцати часов, потому что писк в животе уже есть...

- Ну... Да. Ты прав. Тем более. Давай мне нож и молись. Рюкзак давай тоже. Проси духа перестать шутить и дать нам пройти путь.

Алан помолился. Было полное ощущение, что их проигнорировали... Он прошептал заклятье горному духу, потом обратился к духу-пещернику, потом к Горной Хозяйке — тщетно.

- Не слышит нас никто... - юноша сосредоточился на полу, который давил ботинками, но ничьих следов не обнаружил.

- Похоже на то. Ты спать не хочешь?

- Не-а. Устал чуток, а спать... Нет.

- А я вот что-то сомлела. Давай погрызём печенюшек? И воды по глоточку...

- Давай...

Ребята сели, достали пачку печенья и принялись за него с превеликим аппетитом. На третьей печеньке Тину посетило то же ощущение, что и перед находкой норы — еле уловимое дрожание реальности. Замерев с непрожёванной едой, она прислушалась к себе и прозрела — это сработало заложенное Розой знание... Медленно дожевав и проглотив, Тина вскочила и произнесла:

- Нам надо ещё два часа проплутать, Алан. Это так положено, это испытание. Вставай, потом, давай же! На ходу дожуёшь! Нельзя останавливаться — каждая остановка возвращает нас к началу отсчёта, надо ровно тринадцать часов идти...

Они встали и небыстро, спокойно, размеренно пошли по прежнему вектору, стараясь выдержать направление в коридорах лабиринта.

- Вот ведь, маму-мать, как хорошо продумано! Ведь любой, самый дотошный смертный после двенадцати часов ходьбы всё равно приляжет... так ведь? А там — лыко-мочало. Надо же... - Алан всё дивился лукавой охранной системе, - не лает, не кусает и в дом не пускает... Хорошо!

- Хорошо. Согласна. Сколько нам там ещё? Полчаса? О-о-о... Очень хорошо!

Они воздерживались от ругани на всякий случай — Крис периодически чувствовала присутствие нежити и хоть никто и ничто не показывалось им, решили подстраховаться, памятуя о самом первом испытании. Так они и шли, почти непрерывно рассказывая друг другу всякую чепуху, чтоб хоть как-то скрасить время. Потому что ноги просто подламывались, веки опускались, словно влекомые пудовыми гирями, а сознание уплывало и настырно не желало возвращаться. Они шатались и натыкались на стены, словно не в меру нагрузившиеся пьянчужки, поддерживали друг друга и не смотрели уже на часы... Минут пять уже за ними по пятам ходил дух сна и всё посыпал, посыпал им лица сонным песком, а они всё сопротивлялись и сопротивлялись... Рассерженный дух завязал тесёмочки мешочка со снадобьем, перехватил его за горловинку, раскрутил и хлопнул по макушке сперва Алана, потом Тину. Они рухнули на пол и юноша закончил недоговоренную фразу, концовку анекдота:

- … Глухомань!

Необоримый сон сморил-таки упрямых горцев.

***

Проспав восемь часов, они проснулись от запаха дыма. Прямо перед ними, в коридоре, пылала жаром большущая — от стены до стены - куча углей, перекрывая путь вперёд. Оторопелые, путешественники смотрели на уголья и не сразу, не вдруг, увидели сидящую за жаром фигуру. Они поднялись на ноги, радостно вытянули шеи к сидящему и... замерли в ужасе. За костром на полу сидел чёрт. Огромный, мускулистый демон. Хвост отброшен в сторонку и кисточка его нетерпеливо подрагивает, метя пыль пола. Громадная, рогатая голова опущена вниз, взор устремлён на белую курицу, что сидит в руках... Тина первая пришла в себя и подняла руку совершить крестное знамение, но чёрт поднял на неё свои пылающие глаза и медленно покрутил головой вправо-влево. Она опустила руку и прижалась к Алану покрепче. Алан же стоял, расставив ноги и расправив плечи, голова его была гордо вскинута, губы сложены в презрительном выражении и глаза смотрели с прищуром. В правой руке он сжимал свой охотничий тесак, а левой как бы прикрывал Тину. Весь его облик выражал полную готовность к поединку. Чёрт же, прижимая одной рукой курицу к груди, другой всё поглаживал её, тихо, медленно. Он, посматривая то на птицу, то на людей, медленно подтянул одно копыто под себя, напрягся и трудно поднялся в рост. Высокий, под два с половиной метра, с широкими плечами, он выглядел просто великаном по сравнению с хоть и высоким, но суховатым Аланом. Курица слегка заёрзала и чёрт вновь погладил её, успокаивая, склонил голову к ней, будто что-то нашёптывая. Тина ошарашенно разглядывала его, широко раскрыв глаза — ей приходилось видеть бесенят, но взрослого, крупного чёрта... Такое чудовище она видела впервые! Из-за плеч его выглядывали кожаные крылья, сложенные, словно две сдвинутые ширмы, мощные раздвоенные копыта твёрдо стояли на щебёнке пола, большие, S-образные рога возвышались острыми концами над головой... Чёрт стоял неподвижно, словно позволяя рассмотреть себя как следует и сделать верные выводы. Лишь хвост его всё подрагивал на самом конце, заставляя кисточку похлопывать по полу. Вдруг он едва заметно вздрогнул, выпрямился и поднял лицо к сводам коридора (который в этом месте был высок и не узок), словно бы прислушался к чему-то, свернул курице голову и жадно выпил истекающую из её шеи кровь. Подождал, пока птица перестанет биться и перекинул её через костёр на сторону людей. Утёр губы тыльной стороной ладони и пальцем (с крепким чёрным когтем) ткнул в курицу, потом в костёр, потом в людей. Размашисто перекрестился двуперстием, развернулся и пошёл по коридору прочь, гулко топая копытами...

Все попытки Алана пересечь угольную кучу закончились ожогами — как бы он ни старался, стоило ему приблизиться к костру, как тот вспыхивал адским пламенем. Тина смотрела на него задумчиво, несколько раз сама попыталась приблизиться к огню...

- Надо обход поискать, Тина! Тут нас не пускают.

Она посмотрела на друга ещё раз, призадумалась, потом подняла курицу и с ней пошла к огню. Угли не отреагировали, тихо источая жар...

- Они просто хотят, чтоб мы поели...

- Чёртовых огрызков?

- Ну... Он от неё не откусывал. Так что... Ощиплешь её или мне?..

Алан посмотрел на птичью тушку, взял её у Тины и довольно-таки ловко снял шкуру вместе с перьями. Полоснул брюхо и вытряхнул потроха.

- Сердце будешь?

- Ага, и печёнку с пупком...

Юноша выбрал и вычистил нужное и сунул обратно внутрь курицы.

- Тин, там, в рюкзачке посмотри — соль есть и, по-моему, пара пакетиков от быстрой лапши — я не выкинул почему-то...

- Где? А! Вот соль... А паке... Нашла! Я открою, у тебя руки скользкие...

Тушку посолили снаружи и изнутри, густо посыпали острой приправой, не хватало лишь палки, чтоб не класть её прямо в жар...

- Как же... Тин, ну что — на угли класть?..

Девушка смотрела в костёр, что-то шептала одними губами и не откликалась.

- Крис?..

- Имей терпенье, Алан!

Этот голос чуть отличался от привычного, да и звучал не в ушах... «Интересно, а почему я раньше никогда не видел и не слышал Крис? Это всё потому, похоже, что в пещере, реальность иная...» - вновь подумал парень.

- Да, клади. Она не опустится на угли! Кидай, не бойся. - Тина улыбнулась другу и показала пальчиком на костёр.

И действительно — тушка зависла в трёх сантиметрах от углей и плавно закачалась, словно плавала в воде... Зашкворчала, выделила сок, аромат поплыл по пещере. Когда подрумянилась достаточно, Тина перевернула её, орудуя своим штык-ножом и та повисла ножками кверху.

- Похоже, это обязательный ритуал, если судить по происходящему.

- Не знаю, Алан. Но поедим мы с тобой как люди. Попробуй выкопать ямку в полу — остатки от курицы туда сложить. Если в костёр — смраду будет...

Юноша в паре мест колупнул щебёнку, но быстро наткнулся на скалу. В третьем месте повезло — ямка с ведро размером вполне получилась. Он кинул туда шкуру и потроха, пакетики от приправы и не стал пока закапывать — ещё будут кости и голова на той стороне... Негоже оставлять. Тина меж тем, потыкав курицу ножом, нашла её вполне готовой и стала снимать с огня, поддевая штыком. Непослушная курица срывалась и уезжала от неё прочь, но, достигнув дальнего края жаровни, словно бы натыкалась на стену и возвращалась. Алан обшаркал руки мелкой каменной крошкой с пылью, потом просто вытер их о свои короткие джинсы — не тратить же воду! Пока он усаживался и расстилал рюкзачок, чтоб на нём разложить и разломать курицу, Тина, наигравшись в этот бильярд, схватила еду рукой и вытащила с жара. Обжигаясь, повытаскивала из неё потрошки и принялась аккуратно откусывать от печёнки, урча, как котёнок. Алан посмотрел на неё и глаза его невольно заблестели невыплаканной слезой — какая же она исхудавшая, измученная, невыспавшаяся, неумытая... Невыразимая жалость сжала его сердце, перехватив дыхание. Как же отличалась эта голенастая худышка со всклоченными короткими волосами и одетая в рваную одежду от той холёной, гладкощёкой, нарядной девочки, которую он знал по гимназии и по визитам в президентский дворец! И как же она стала близка и дорога ему за всё это время!

Алан, курочку ешь. Не меня глазками, а курочку... Зубками... На сытый живот на мою красу неописуемую полюбуешься.

Юноша отломал крыло и вгрызся в сочное мяско...

Спустя десять минут он уже закапывал кости вместе с головой и прочими остатками — пока они ели, костёр полностью прогорел и почти остыл. Они отпили по паре глотков воды и двинулись по матово освещённому невесть чем проходу. Сперва они всё высматривали следы от копыт, но вскоре некий звук отвлёк их от этого, мало того — звук заставил их ускорить шаг, а затем и побежать: где-то неподалёку журчала вода. Для этого сухого подземелья, где даже сталактитов-то не было, вода была чем-то сродни фантастики. Даже явление взрослого чёрта с очагом и курицей тут было понятнее и логичнее, чем журчание воды! Ребята молча бежали по проходу, держась за руки, коридор свернул вправо, затем снова вправо... Ещё правее... Казалось, что они уже должны сделать круг и вернуться в то место, где уже пробежали, но один правый поворот следовал за другим, вода журчала всё ближе и звонче... Наконец они выбежали в небольшой зал с высоким, классическим пещерным сводом (со сталактитами) и озерком в полу. С самого большого сталактита вода не то, чтоб капала — она с него текла. Собиралась в углублении и небольшеньким, с палец, ручейком с невысокого уступчика стекала в нормальное подземное озеро миниатюрным водопадиком, производя тот самый журчащий шум. С другого края озерка от воды поднимался пар и периодически со дна поднимались пузырьки. Нет, вода там не кипела, но была явно горячая...

- Ну прям баня. Нас покормили, помоют и спать положат. Потом будут беседы вести. Как в русских сказках!

- Неа. Нас уложили спать, накормили, теперь баня. А разговаривать с нами даже чёрт не стал... Алан, ты вообще что? Фанат русской литературы?

- Ну а что тут такого... Я и говорю по-русски почти без акцента, и пишу без ошибок — меня же после школы хотели в Москву на учёбу послать.

- Во как... Я, собственно, немножко тоже могу по-русски... Ругаться, в основном. Ругань у них классная - сочная, хлёсткая, просто прелесть!

Тина спустилась к ручейку, подставила ковшик из ладоней и с опаской набрала воды в рот.

- Солоновата, но так и ничего, вроде... Минералочка!

- Вымиралочка?

- Что?

Алан нагнулся к водопаду и попил. Подумал и с сомнением помыл руки... Никто не обругал его и он с наслаждением умыл лицо.

- Тина, это игра слов по-русски. Долго пояснять... Надо мыться, наверное? Вон там спуск к воде удобный, - он показал рукой, - да и там вода тёплая должна быть, меж этим источником и тем кипятком... Иди первая, я отвернусь.

Он сел лицом к сталактиту и стал наблюдать за тем, как капли стекают по его бокам и к низу уже образуют тонкую, прерывистую струйку...

- Хьюстон! У нас проблемы...

Юноша, не оборачиваясь, спросил:

- Что там, родная?

- Меня в воду не пускают!

Глаза его округлились от недоумения...

- Кто?..

- Ну кто-кто... Кто-то. Не даёт даже ногу в воду окунуть... Иди ты первый! Подожди, я рубаху накину... Давай, иди!

Алан встал, подошёл к Тине и посмотрел на неё внимательно. Та смотрела на него с каким-то странным выражением лица и сильно натягивала полу рубахи, прикрывая место, которое вообще-то прятали трусики.

- Ты меня не разыгрываешь?

- Собственно... Нет, не разыгрываю. Попробуй войти, но скорее всего ничего не получится, вместе надо.

Алан расшнуровал и снял ботинки, стянул носки, скинул разодранную куртку, стянул через голову футболку, снял остатки брюк. Подсмыкнул трусы и пошёл к воде. Шёл долго, минуты три. Развернулся и одним шагом вернулся к Тине.

- И как это выглядело со стороны?

- Ты просто стоял и смотрел на воду. Даже не пробовал войти. Давай вместе... Отвернись?

Алан повернулся к девушке спиной. Сзади зашлёпали босые ноги.

- Идём.

Он пошёл. Сделал пяток шагов и, слегка повернув голову, спросил:

- Может нам за руки взяться?

- Давай...

Они взялись за руки и прежним порядком двинулись к воде — Алан впереди, Тина у него за спиной. Сделав несколько шагов, остановились... Для того, чтоб оказаться в воде, нужен был всего один шаг.

- Тина, тебе ясно указания дали или?..

- Трусы, Алан. Снимай... Я думала — проканает. Только, чур, не оборачивайся!!!

- Хорошо, хорошо...

Юноша снял последний покров с тела и немножко подождал. Тина за его спиной слегка посопела и снова взяла его за руку.

- Заход на помойку, дубль пятый!

- На помывку, Тина. На помойке ты Слава нашла...

- Не умничай! Вперёд и ни шагу назад!

Они наконец-то вошли в озеро. Это было просто блаженство! Горяченькая, слегка щелочная минеральная вода, казалось, сама отъедала с них пот и грязь, они с упоением тёрлись ладонями не помышляя даже разглядывать друг друга. Какое же это было блаженство для их усталых, измученных тел! Алан набрал полную грудь воздуха и опустился с головой под воду. Там он принялся ожесточённо мыть свои жёсткие, прямые чёрные волосы, чесать голову ногтями, тереть ладонями лицо... С силой выдохнул воздух через нос, породив струю пузырей и выпрямил ноги, поднимая голову над водой...

- О боже! Как же хорошо-то!!!

- И не говори... Я всегда думала, что мытьё — это нудная обязанность. А оказывается, это такое удовольствие!!!

- Ага! Чтобы понять прелесть мытья, надо изгваздаться, как свинья...

Они с наслаждением поплескались в воде ещё. Маленько — сколько позволяли размеры озерка — поплавали и поныряли, пополоскались в ледяной воде у водопада, погрелись в горячей у гейзера... Ребята старательно избегали находиться рядом, чтоб не смущать друг друга - ведь они, как и все подростки на свете, сильно стеснялись недозрелости своих тел и оценивали свою внешность крайне невысоко. В конце концов Алан подошёл к выходу из озерка и встал лицом к берегу по пояс в воде.

- Тина, пристраивайся, выходим.

Девушка подошла к нему и слегка покашляла.

- Чего кхекаешь?

- Короче. Не выпустят нас...

- Так тут жить и останемся? Жабры отростим?

- Не умничай. Мы должны вымыть друг друга. Так что... Какие идеи? Я как-то на петтинг не подписывалась...

Алан потёр пальцем шрам на лбу и предложил:

- Поворачивайся ко мне спиной и заходи по горло.

- Ну... Раз ничего умнее ты не придумал...

- Иди, а? А то ведь так выполощу.

На глубине он старательно потёр Тину меж лопаток, по рукам и поерошил волосы, попросив присесть. Затем повернулся к ней спиной и чуть присел. Она потрепала ему волосы, потёрла плечи, спину, руки... И ущипнула за зад. Алан подскочил, сдержал ругательство и чуть не обернулся. Хмыкнул. Подал руку и потянул к берегу, высматривая, где там его трусы. С минуту он шёл по колено в воде, прежде чем понял — трюк не удался.

- Тина, похоже, что мы плохо помылись...

- Только дошло, да? Я уж думала - подсказать, что ли?

- Идеи есть?

- Алан, ну не такая уж я жаба, чтоб ко мне и прикоснуться тошно было... А тебя я в госпитале уж где и как только не трогала. И не только в госпитале... Так что давай так: моем друг дружку по полной программе и без пропусков, чтоб потом не возвращаться. Пошли в воду!

Они отошли до глубины Тине по груди и Алан поднял руки.

- Ты первая.

- Чего лапы задрал? Держись за плечи и давай ногу.

Она тщательно растёрла ему ступню, промыла между пальцев, взяла одной рукой под пятку, а второй тщательно помыла от щиколотки до колена.

- Вторую...

Так она и вымыла своего друга от пяток до самой макушки, не пропустив ни единого местечка.

- Давай ты теперь. - Она задрала ногу и поставила её Алану на ладонь, держась за его плечо. Он тоже справился с задачей нормально, заколебавшись лишь дважды — первый раз, когда, потерев волосы на лобке, хотел было перейти выше. Тина поймала его за руку и широко раздвинула ноги.

- Мой давай. И тщательно. И сзади тоже хорошенько, не только снаружи.

Второй раз юноша завис, когда лишь едва погладил девушке груди. Но та опять перехватила его руки и вернула назад.

- Алан, я так полагаю, ты уже не одну пару сисек потрогать успел. Просто помой меня!

Тот судорожно вздохнул и принялся тереть ладонями всерьёз. Пока мыл Тине шею и голову, та тихонько взяла его за взбесившуюся плоть и осторожно, ласково поглаживая, помогла ему сбросить напряжение...

- Спасибо за помывку, браточек!

- И тебе спасибо...

И, взявшись за руки, они спокойно вышли из воды на берег. Где их ждала неожиданность — их одежда пропала. Покрутив головами, они обнаружили на валуне белый свёрток. Это были две туники — что-то типа длинных рубах с поясами и без рукавов. Рюкзачок с оружием и припасами стоял тут же, у валуна. Был он чист и заштопан; оба тесака в ножнах, парабеллум в кобуре и пачки патронов лежали тут же. Тут же были и полторы пачки сухих галет, полпачки печенья и обе фляги. Рядом стояли две пары верёвочных сандалий... Ребята одели туники, обулись и принялись пристраивать оружие к пояскам своих одёжек. У кобуры имелся свой ремешок, что облегчало задачу — поясок туники не выдержал бы веса штык-ножа в ножнах и пистолета с запасной обоймой... Проверив надёжность крепления оружия и удобство его вынимания, ребята погрызли немного галет, попили «вымиралочки» у водопадика и пошли к выходу. Шли они легко и бездумно — освещённый коридор вёл их, пол был ровным, отдохнувшие тела, накормленные, напоенные и отмытые, легко и приятно перемещались в пространстве, а мысли их носились где угодно, но только не в этом монотонном подземелье. Мысли Тины витали вокруг её нового наряда, рикошетили от странного ощущения отсутствия нижнего белья назад, к моменту мытья, когда Алан так нежно и трепетно касался её, к тем новым, совершенно неизвестным ей доселе ощущениям... Мысли Алана были чуть дальше — он вспоминал Розу. Все его мысли были сосредоточены именно на ней, на этой практически идеальной женщине, которая сделала Алана настолько счастливым, что и сравнить было невозможно ни с Тиниными ласками, ни с диким, разнузданным сексом с Дашей... Никто и ничто не могло сравняться в любовном искусстве с Розой!

Их малость неприличные мысли заставили их сильно покраснеть в тот момент, когда за очередным поворотом открылась широкая и ярко освещённая свечами и фонариками площадка. Прямо перед ними возвышался алтарь, за которым на стене было высечено из камня громадное распятие. Это был христианский храм. Настоящий, со всеми необходимыми и достаточными атрибутами, соответствующими назначению этого места: с притвором, иконостасом, алтарём... С клиросами, амвоном, престолом и жертвенником. Ошарашенный Алан стоял раскрыв рот и на лице его читался мучительный стыд, будто он одними мыслями своими осквернил святое место... Тина же зажала рот обеими ладошками и слёзы брызнули из её чёрных горских глаз. Нет, они совсем не были набожны. Да, они оба были крещены. И этот храм, казалось, смотрел в их обнажённые души и требовал покаяния... Алан первым сделал шаг вперёд, дошёл до ступеней амвона, ведущих к алтарю и встал на колени. Сложил ладони друг к дружке на уровне груди и опустил голову вниз, не пытаясь даже обороть невыносимое чувство раскаяния... Он молча молился и каялся во всех своих бесчисленных грехах — от множества убийств и до прелюбодейства с чужими женщинами... Он не простил прощения, не искал оправдания — он просто клал прегрешения свои на незримые весы высшего правосудия. В какой-то момент незримая сила остановила его и он замолчал. В оглушающей тишине он ждал вердикта... И глас небесный, похожий на отдалённый гром и на звон озорного колокольца одновременно, произнёс в его сознании:

- Ступай путём, что предназначен тебе, ты не подлежишь порицанию за дела твои. Ни единым поступком своим ты не посрамил честного звания мужчины. Не судим ты!

Алан тяжко, не вдруг, поднялся с колен. Широко троекратно перекрестился и поклонился в пол распятию на горнем месте за престолом... Повернулся и легко, словно на крыльях, с умиротворённым лицом вышел из придела храма.

Тина, глянув на него, слегка вздохнула и пошла к амвону, мелко крестясь и едва не плача. Руки её заметно потряхивало... У ступеней она поискала отпечатки Алановых ног. Подошла к ним и встала, зачем-то стараясь попасть своими коленями в те же места, где стояли колени друга. Сложила молитвенно ладони и вдруг, ни с того ни с сего, смело подняла лицо к распятию за семисвечником и принялась про себя перечислять все свои прегрешения, вольные и невольные, слегка улыбаясь. В глазах её плескалось отчаяние в смеси с неожиданной удалью, казалось, что она слегка подтрунивает над богом в этом своём перечислении убийств, пыток, казней и бандитских налётов. Глас небесный велел ей остановиться. В звенящей тишине она ожидала любого вердикта, но глас велел:

- Кристина, выйди вон!

Глаза её округлились, лицо вытянулось и она вскочила на ноги. Быстро перекрестилась и пошла к выходу.

- Стой!

Она встала посреди храма, как вкопанная.

- Мера прегрешений твоих не порицаема, поступки твои благородны. Следуй путём, назначенным тебе. Ступай.

Тина снова пошла и вдруг невидимая длань крепко приложила ей шлепка по заднице, да так, что Крис едва не выпала. Глаза её округлились ещё сильнее, но она дошла-таки до придела, где получила от незримой длани вдобавок ещё и звонкий подзатыльник... Схватив Алана за локоть, она спешно поволокла его прочь от храма, давясь от смеха. Хохотала она долго и от души, видно было, что она испытывает огромное облегчение...

- Тина, Тин, что он сказал тебе? Ну? Что сказал?

- Ой, подожди... Ой не могу... Прости, Алан, не обижайся... А тебе?

- Ну, сказал, что я не судим... Чтоб шёл, куда иду. А тебе что?

- А мне... Выгнал вон, дал по жопе и подзатыльник...

- Ты что?!! Всерьёз???

- Ага, - девушка утёрла слёзы и продолжила: - сказал, чтоб шла, куда иду и что ещё не шибко накосячила... И — подзатыльник на выходе!!! Ой, уморушка, ой не могу... Ха-ха-ха!

Юноша, глядя на судороги подруги, невольно присоединился к её смеху, от былого ощущения просветлённости осталось лишь лёгкое облако под рёбрами. Они ещё какое-то время постояли, прыская смехом, потом всё же пошли по коридору, хохоча, периодически поохивая и переводя дух...

- Алан, это же дух-храмовник был?..

- Ну да... А ты что, думала, что это Иисус Иеговович?

- Ох и уморушка!.. Иего... говович!.. - смех так и распирал девушку.

Накормленные, напоенные, очищенные телесно и духовно, путники всё шли проходом, заполненным светящимся воздухом. Это было именно свечение самой атмосферы — типа северного сияния, что ли? Они не задумывались о природе явления, присутствием инореальности объяснялось, собственно, всё происходящее... Они просто шли своим путём, радуясь, что вот сейчас это делать не трудно, а когда возникнут трудности — они будут искать способы решения проблем. А на данный момент проблемой являлось лишь то, что проход этот был неизмеримо продолжителен: они сутками ходили по нему и не приходили никуда! Скудный запас еды однажды просто закончился, а «вымиралочка» из фляжек была плохой закуской. Они дважды ложились спать после посещения храма и теперь, к исходу третьего дня, выискивая камни помягче (Тина как-то, собираясь отдохнуть, попросила Алана найти камни помягче, чтоб прилечь, с тех пор, собираясь спать, они каждый раз их искали), Алан в который раз спрашивал — не подсказывает ли Тине чего-нибудь её тайное знание. Та лишь отрицательно покрутила головой и отправила юношу вперёд до поворота — так они решали проблемы золотых осадков. Дождавшись, пока он скроется, девушка, слегка задрав тунику, присела и стала разглядывать камешки, что лежали перед ней. Камешки были обычные, но вот вода, выходящая из её тела, вела себя как минимум странно - она не скрывалась в щебёнке там, где пролилась, а почему-то текла вперёд, вырисовывая странную траекторию. Можно было бы предположить, что Тина присела на стёсанный кусок цельной скалы, но она никогда так не делала — была охота ходить с обрызганными сандалиями... Она присмотрелась и поняла — кто-то или что-то даёт ей какой-то знак, указывает направление движения.

- Так, прямо, налево, нале... Тут тупик, опять налево, вправо, пря... Тупик, вправо... а дальше?

Тина выпрямила спинку, зажмурила один глаз и натужилась. Несколько капель покинули её тело и дорисовали развилку.

- Ну ё-моё! А тут-то куда?

Она отстегнула флягу от шнурка, на котором та висела на её шее, отвернула крышку и тоненькой струйкой подлила водички в план. Развилка прорисовалась дальше и левый коридор кончился тупиком.

- Есть! Значит — налево, через раз налево, вправо, вправо и... Вправо! Запомним.

Тина встала, одёрнула тунику, пристегнула флягу и побежала догонять Алана. Она не видела, как вода, пройдя ещё с полсантиметра по правому коридору, протекла вниз, под камни.

***

Алан уже лежал, подсунув рюкзак под голову. С тем же успехом он мог использовать кирпич — столь же «мягко». Но... Рюкзак у него был, а кирпича — не было. Девушка легла с ним рядом и положила голову на друга — кости всё же лучше камней.

- Алан, мне показали, куда идти. Тут коридор начнёт ветвиться, пересекаться, нам надо будет два раза свернуть влево и три — вправо.

- Ну и славно. Странно, что такие вещи узнаются из тайного знания...

Тина не стала уточнять источник знания, просто улыбнулась и заснула. Вскоре засопел и Алан и тогда Крис вышла и внимательно прослушала пространство. Ни единого признака присутствия жизни или нежити! Она прошла до последней развилки, посмотрела в последний правый коридор — там почему-то сгущалась тьма... Там чувствовалось дыхание другого мира, выброс иной реальности, отличной от их коридорного мирка. Крис не стала углубляться, решив оставить решение этого вопроса на завтра. Вернувшись к Тине, она стала свидетелем сцены, приведшей её в недоумение: спящая девушка засовывала руку друга к себе на грудь, под тунику!

- Это ещё что за дурь? - Дух вернулся в тело и аккуратно, чтоб не разбудить спящих, убрал лишнюю руку с девичьего тела. И тоже уснул, с чувством исполненного долга.

Проснулась Тина счастливой — рука спящего Алана лежала на её небольшенькой грудке и мягко шевелила пальцами... Она прислушалась к своим нежным чувствам, мечтательно зажмурилась и тихонечко вытащила из-под туники ладонь парня.

- Алан, подъём!

- Хрю...

- Нас ждут приключения в сумрачных недрах горы Вулкан... Которые приведут нас... Ну... Туда, куда ведут!..

- Му. - Юноша сел и опёрся руками на широко раздвинутые колени, не обращая внимания на то, что одет, по сути, не по-мужски. Сидящая рядом Тина моментально протянула руку и дёрнула его за...

- Не делай так больше, ладно?

Та скорчила серьёзную гримаску и покивала. Они поднялись, попили воды и направились вперёд. Вскоре они вышли в поперечный коридор — как из ножки буквы Т, свернули влево и зашагали дальше. Пропустив поворот влево, стали всматриваться повнимательнее и в следующий поворот свернули.

- Теперь только вправо?

- Да. Но тут просто два изгиба и в конце — развилка, тут негде заблудиться.

Пол коридора начал опускаться — ребята чувствовали, что идут под уклон. Не то, чтоб раньше их путь не изгибался в вертикальной плоскости, просто раньше эти спуски-подъёмы как-то чередовались, а теперь вот они явно и однозначно спускались. Тина слегка напряглась внутренне — Крис не заметила вчера спуска... Но Крис — дух бесплотный, ей гравитация безразлична. И всё же ощущение тревоги закралось ей в сердце и сидело там, грея холодные лапки. Вот и развилка. Путники переглянулись и пошли в правый рукав. Тьма постепенно сгущалась, они шли уже наощупь — взявшись за руки и трогая стены. Появился знакомый кисло-горький запашок, потянуло теплом... Недобрым. Жгучим. Оно щипало кожу голых ног и сушило ноздри.

- Тина, мы правильно идём?

- Да. Правильно. Но зря! Похоже, надо возвращаться. Алан, возвращаемся! Это ловушка!

Они повернулись, но не успели сделать и десятка шагов, как часть стены просто рухнула, оглушив их жутким грохотом и заваливая коридор обломками. Алан вскарабкался по ним под потолок, откинул один камень, другой... В открывшееся отверстие он увидел их старого знакомого — огромного чёрта с раскалённым трезубцем на длинном черенке. Тот смотрел Алану в глаза и показывал пальцем — типа, назад. Потом изобразил пальцами идущие ножки и снова ткнул когтем — назад! Юноша спустился и повернулся к Тине. Потёр пальцем шрам на лбу и сказал:

- Там рогач наш, куровод-то... Показывает, что нам туда.

Та дёрнула плечом, развернулась и обречённо зашагала вниз по коридору, во тьму и смрад. Через пару шагов парень догнал её и взял за руку. Так и шли они ещё шагов пятьдесят. Пока не подошли к яме в полу — отчётливо видимой дыре, со спиральной каменной лестницей, освещённой изнутри багровыми отсветами, ведущей в преисподнюю...

Спуск продолжался недолго — через пару минут ребята были уже у основания лестницы, в относительно круглом помещении, из которого лучами выходило шесть коридоров. Можно было не сомневаться даже, что угол между стенами соседних проходов был ровно шестьдесят градусов... Они стояли у последних ступеней лестницы и оглядывались по сторонам, держали руки на рукоятях ножей и не ждали ничего доброго. Когда тебя против твоей воли загоняют в непонятного назначения место — трудно представить, что там тебя ждёт что-то положительное... В помещении было не то, чтоб темно — скорее сумеречно, как в древней фотолаборатории, багровый свет шёл от факелов, что были натыканы в стены то тут, то там без всякой системы, просто где трещины были, там и вставили. Их дрожащее, красное пламя освещало стены, а всё остальное оставалось неосвещённым. Дышалось, вопреки ожиданиям, легко. Попахивало гарью от факелов, а так... Нормальный воздух. Жар и смрад остались наверху, словно там находилась вентшахта, сквозь которую удалялись миазмы преисподней и через которую пришлось пройти нашим героям, чтобы оказаться на шестистороннем перепутье.

Раздался глухой топот и Алан с Тиной повернулись на звук, вынув ножи — горское поверье учило их обороняться от чертей острой сталью. Могучий рогач вышел из одного из коридоров и неспешно подошёл к ним. Алан вытянул руку с ножом. Чёрт осмотрел оружие, отрицательно помотал головой и вытащил из-за спины (под крыльями, что ли прятал?) свой нож — с ручкой из рога, кованный и не шлифованный, хищной формы, с гарпуном на спинке. Он не угрожал им, клинок лежал на раскрытой ладони и чёрт показывал на него второй рукой — типа, не надо мне ваш ножик, у меня свой есть... Убрав нож, рогач внимательно посмотрел на Алана, перевёл взгляд на Тину и вытянул к ней руку — медленно, без угрозы.

- Чего тебе? Язык проглотил? - Девушка дрогнула, чуть махнула штык-ножом, но с места не сошла. Чёрт упёр свой мощный коготь ей в рёбра, слегка нажал и тот стал нагреваться, краснеть, по поверхности забегали искорки и язычки пламени. Меж тем Тине это не причиняло никакого неудобства, лишь пропало ощущение защиты, которое ей давало заклятье Алана... С треском и шипением вспыхнул воздух вокруг раскалённого когтя чудовища и тут же всё прекратилось. Чёрт отнял коготь от туники Тины (на которой и следа не осталось), подул на него и жестом пригласил следовать за ним. Пошёл в один из коридоров, на ходу оглянулся и повторил приглашающий жест... Копыта его тяжело бухали по камням, плотно сложенные крылья слегка подрагивали на каждом шагу. В проходе он слегка пригнул голову, чтоб не задеть рогами низкий для него свод.

- Ну что? Идём?

- А что, варианты есть? Пока хоть не бьют, не пытают — и то хлеб...

Ребята зашагали вослед чудовищу. Они держались чуть поодаль — привитое с детства отвращение к этим уродливым монстрам давало о себе знать.

- Тин, я вот спросить хотел... Может, ты знаешь... Вот эти... Рогачи — они кто? Нежить? Бессмертные? Духи? Так от его шагов вон аж пол дрожит — явно туша из плоти и не лёгкая...

- Они условно бессмертные. То есть сами по себе не умирают. Но убить его можно, даже ножом можно. Только наверняка надо — в сердце там, голову отрезать... Или в лёгкие много-много раз, чтоб в крови захлебнулся — а то они регенерируют, как нам и не снилось.

- А исходно — они живые или духи?

- Ни то, ни то. Это как бы промежуточная стадия. Как я. Но я — человек-носитель духа, а ч... а это — дух, обременённый тушей полузверя.

- Не, что-то тут не складывается! Кто-то из писателей сказал, что человек — это тело, обременённое душой. То есть — духом! Или это не так?

- Алан, прости, но ты вот такую чушь спорол сейчас... У человека нет души, как бы там ни топорщились церковники. У человека есть разум, что и отличает его от животных. Легенды же о бессмертной человеческой душе пошли от полукровок...

- Ну я и раньше как-то подозревал, но специально не думал об этом... А-а... чёрт! - Юноша подвернул ногу и проронил в сердцах имя нечистого. Тот немедленно остановился и обернулся. Весь вид его выражал... недовольство, что ли? Алан остановился и поднял руки ладонями вперёд примирительным жестом.

- Прости, не хотел тебя потревожить!

Чёрт покачал укоризненно головой и приложил палец к губам. Собрался было повернуться, но Тина вдруг спросила:

- А как нам обращаться к чёрту, если он чёрт и молчит всё время?

Рогач выпрямился, рога его упёрлись в потолок, он тяжело задышал. В глазах его загорелся злой огонь, уши прянули и слегка развернулись крылья, он весь как-то растопорщился, выдохнул ноздрями струйки дыма... Потом сник, наотмашь рубанул когтями по стене так, что брызнуло каменное крошево и понуро побрёл прочь. А на стене осталась раскалённая надпись: «Маркусъ».

- Вот так... Тина, ты как-то полегче на поворотах, а?

- Сам язык придерживай... И под ноги смотри, - девушка утёрла пот со лба. И они продолжили путь.

Через непродолжительное время они вышли в узкое и очень высокое помещение — потолка не было видно, а по левой стороне от пола шли галереи с бесчисленными лестницами и так до дальней стены, теряющейся в сумерках. Маркус слегка согнулся и подошёл к самой первой клети на нижнем уровне, отворил решётку. Грохнул когтями по кованным прутьям, привлекая к себе внимание и мотнул рогами в сторону камеры. Ребята подошли вместе, но тюремщик указал пальцем на Алана. Тот снова напрягся и взялся за тесак...

Алан, подожди! Маркус, а можно нам в одной камере? Мы же просто подростки, нам же скучно друг без дружки, мы ж там ничего этакого делать не будем... - девушка явно несла всё подряд, стараясь угадать направление нажима на рогача, - мы же просто смертные, ну чего ты, не переживай, не сбежим...

Маркус постоял, глядя в пол, послушал всю эту болтовню и просто затолкал их обоих в камеру. Задвинул решётку и перекрестил металл в месте соприкосновения с камнем... Выпрямился, выйдя из-под галереи и пошёл куда-то по своим чёртовым делам, гулко топая копытами...

Слушай, Тина, а почему он крестится сам и крестит всё вокруг? Он же нечисть? Он что — креста не боится?..

- Ну как... Он же христианская нечисть. Кто ему мешает поклоняться Христу? Это его личное дело...

- А как же?..

- По уговору. В нашей реальности для них крест смертелен по уговору. А в его реальности — сам видишь... Не удивлюсь, если он молится куда как чаще и старательнее нас обоих.

Девушка отвернулась от решётки и осмотрела камеру. Четыре на четыре метра или около того, потолок чуть повыше двух метров — Маркусу низко! На полу — в одном углу сеновал, огороженный плетнём из лозы в палец толщиной, явно для спанья. В другом углу — стол из грубых досок и лавка — для сидения и еды, что ли?.. Отхожего места не предусмотрено... В стене напротив решётки — несколько анкеров, вмурованных в камень — очевидно, для приковывания на цепь. Девушка вспомнила Шуру с Терехом и дёрнула плечом. Тут же мозжечок зажгло и в голове прозвучало:

- Кристина? Ты тут что делаешь?

- Ты кто, демоноид?

- Я — тот, кто водяного на Сонм забирал, того, с мышонком... Что ты делаешь в духовом узилище?

- Я не звала тебя...

- Так в том-то и дело... Ты вжала голову от выстрела, а я решил, что это кивок. Ну... Сделал вид, что я так решил. Типа — ошибочка вышла...

- И? - Тина заторможенно подошла к столу и села на лавку. Алан чувствовал чьё-то присутствие, но ничего не слышал. Он тревожно оглядывался и держал Тину за руку.

- И... Водяного лишили бессмертия и он сразу сдох от увечий, что ты ему причинила. А меня на том же Сонме приговорили к узилищу — доказать вину не смогли. А вызывать тебя им не с руки — ты ж смертная почти... Вот и мурыжат тут — ждут, что я признаюсь сам.

- Как к тебе обращаться, дух гордый?

- Ехидна...

- ОГО!!! Что, сам?..

- Ну да, член Сонма.

- Так это, а как они там теперь, без тебя?

- А я там. Меня лишь в перемещении ограничили, а так-то я всё тот же член Сонма. Подумаешь — непрошеное вмешательство в дела смертных... Да ещё и не доказанное.

- Скучаешь тут?

- Ну да... Ай, Маркус, прекрати!

Жжение исчезло и Тина выдернула пальцы из Алановой руки.

- Садись, что встал столбом? Как бы Маркуса позвать?..

- Зачем?

- Писать хочу. А тут куда?..

Юноша встал. Обошёл всю камеру, осмотрел все углы... Тщетно. Он потёр пальцем шрам и подошёл к решётке, вынул тесак и — ГРРРУМ!!! - грохнул тыльной стороной лезвия по прутьям.

- Маркус! Маркус, подойди!

Через пару минут послышался грохот копыт по лестнице где-то очень далеко... Постепенно топот приближался, через какое-то время он вдруг прервался и послышался тугой свист воздуха, словно что-то огромное падало с высоты и рвало атмосферу краями... Мелькнула тень и Маркус спланировал неподалёку на пол, пробежав по инерции пару метров. Складывая на ходу крылья, он пошёл к первой камере, вытирая острия мощного трезубца с длинным черенком.

- Маркус, не надо меня на эти вилы, хорошо? Я спросить хотел... В программу нашего содержания пытка отсутствием сортира включена?

Чёрт остановился, взгляд его из огненно-бешеного стал тускло-мутным. Он явно был в затруднении и мысленно с кем-то советовался. Недоумённо пожал плечами и подошёл к решётке, опираясь трезубцем в пол, словно посохом. Откашлялся и хриплым, рокочущим голосом спросил:

- Что тебе нужно, смертный?

- Ап... А я думал — ты немой... Сортир тут не предусмотрен, а нам же надо... Мы ж смертные — едим, пьём. Ну, ты в курсе?

- Так что надо-то?

- Ну не можем же мы на пол... Мы же тут живём. Или мы тут ненадолго?

- Смертный, не испытывай моего терпения! Что нужно?

- Да хоть дырку в полу, что ли... И отгородочку какую, ширмочку... чтоб не на людях...

- Где? Тут? - Маркус показал пальцем в пол у решётки.

- Нет. Вот тут, в углу. И вот так — стеночку. А тут — дверку.

- А дырку зачем?

- Э-э-э... Ну чтоб это всё проваливалось подальше и не пахло... Не, ты что — сортира никогда не видел?

- Нет. Я отсюда никогда не выходил и смертных вижу третий раз в жизни. Но тем сортир не понадобился ни разу — я их так прикончил, безо всяких... Отойди. - Чёрт помахал пальцами, отгоняя юношу от решётки.

Алан отошёл к Тине и инстинктивно прикрыл её от нечистого. Тот же открестил решётку и вошёл. Прикинул что-то в уме, взял трезубец и несколько раз шарахнул его остриями в каменный пол, производя жуткий грохот и дым. От места его ударов веером летела щебёнка, раскалённая, оплавленная, но с каждым разом трезубец уходил в пол всё глубже и глубже. Затем чёрт вынул своё орудие из пола и с трёх его острых концов в дыру в полу сорвалось по молнии, вырывавших черенок из когтистых лап стража. Из ямы полилось красное свечение и пахнуло тем самым кисло-горьким жаром, так знакомым нашим героям... Маркус убрал трезубец и заглянул в дыру, подманил Алана пальцем и кивком показал — типа так сойдёт? Тина тоже встала, но лишь затем, чтоб загасить солому постели, в которую нападало раскалённых камушков — пожара ещё не хватало... Алан бесстрашно заглянул в образовавшееся отверстие, прикинул на глаз и показал Маркусу большой палец. Тот кивнул и трезубцем прочертил по полу две линии, образовавшие вместе с углом камеры квадрат со сторонами по метру. Из линий тут же поднялся мрак и огородил дыру, сделав её невидимой. Чёрт пальцем пару раз проткнул непрозрачный нематериальный занавес, показывая, что его можно пройти насквозь и пошёл на выход. За решёткой он вновь перекрестил «замок» и ушёл было, но вернулся и сказал:

- Должок за мной — меня за один грех чуть ли не тридцать лет назад дара речи лишили на Сонме.

И ушёл прочь, грохоча копытами по камням пола.

***

С появлением в узилище смертных у Маркуса возникла масса осложнений: их надо кормить, поить, им нужен сортир (!!!) и что хуже всего — они не наказаны. Не заключённые! Так — на жительство определили на неопределённый срок... С водой и едой определились быстро: воду из «бани» те пили, а караваи хлеба взялся поставлять храмовник из соседнего подземелья. Славный старик. Только тоже не часто со смертными общается...

Раньше у стража не было таких забот, он просто держал камеры узилища закрытыми и по мере приговоров терзал узников. Работа хлопотная, но когда ты бессмертен и не волен уйти с места работы — вполне можно привыкнуть и даже как-то разнообразить себе будни, изобретая новые пытки. А теперь... Маркус небыстро мерил шагами коридор, ведущий к шестипутью. Копыта его то и дело высекали искры из камней пола, рога периодически царапали потолок, а плечи приходилось порой поворачивать, чтоб пройти в узком месте, да крылья подбирать при этом, чтоб не ободрать их тонкую и относительно непрочную кожу. В зале с шестью коридорами чёрт нагнулся и не глядя подхватил камушки с пола. Пересчитал — семь... Выкинул и снова царапнул пол когтями — пять! Швырнул в сердцах с силой прочь и свернул в ближний правый от себя коридор, копыта его вновь тяжко загрохотали. Маркус не любил пятый коридор — не то, чтоб он узкий или низкий, нет. Просто он заканчивался «прачечной», где узники пытались безостановочно и поэтому шум и ор там не прекращался ни на минуту. Работы там было немного — дрова под котлами пошевелить там, смолу да серу в котлах с узниками трезубцем помешать... Если кто из наказанных не орал — следовало повеселить такового опять же трезубцем. Страж был один на все шесть узилищ, его никто не менял и посещали лишь когда доставляли или забирали узников. Вот и ходил Маркус по отсекам в порядке, согласованном с теорией случайных чисел — сколько камней когти с полу поднимут... Если было много, он делил пополам, но старался не делать так, так как чаще всего в результате было или неровно (типа, три с половиной, как сегодня), или больше шести.

Вообще, Маркуса мало заботило, что какой-то из блоков ада оставался на какое-то время без присмотра. В другой раз он сполна компенсировал недоданное внимание узникам. Больше всего же он любил именно шестой коридор — там и узников было не много, и терзать их следовало не часто. Поэтому именно там он и устроил себе караулку, где мог помолиться и отдохнуть...

Сам же Маркус был чёртом матёрым: ростом два пятьдесят, весом под триста килограммов — и не толст, а мощен и прочен. Добротные когти, рога и копыта, прочные зубы, сильные крылья и хлыстообразный хвост... В душе же его нечистой, как и у всех прочих, делили место порок и добродетель. Причём, последняя была весьма своеобразна: Маркус был по-своему честен и справедлив. К смертным же его отношение как-то так и не сформировалось за все полторы тысячи лет его жизни — даже бесёнком он не бывал в миру (что нередко практикуется у чертей), так как отродясь был приставлен к узилищу: сперва отцу помогал, потом и сменил родителя, переведённого в другую сферу чёртовой деятельности (упоминать которую остережёмся). Собственно со смертными Маркус столкнулся в третий раз в жизни. Предпоследняя встреча была кратковременна и почти моментально закончилась смертью двух людей: самец просто умер от страха (не оставив после себя даже искры), а фанатичная полукровка ещё минут пять пыталась бороться со стражем. Именно после этого Маркуса судили и лишили языка... А теперь вот он мучительно пытался осмыслить ситуацию, чтобы не наломать дров, как тридцать лет назад. И эта вся возня начинала его как-то по-новому забавлять, предоставляя возможность взглянуть на жизнь совсем иначе...

Проведя необходимые процедуры в круге пятом, Маркус решил попутно заглянуть в одиночку — коридор номер один. Там был один-единственный узник с начала веков, искра души смертного. Которой бессмертные не велели угасать и горела та одна-одинёшенька уже две с лишним тысячи лет... Страж не знал, чья это душа, он лишь периодически доливал елей в лампадку, где та светилась. Так и горел этот светоч неугасимый слабой точкой в громадном круге первом подземного узилища...

***

Дни заключения тянулись однообразно и монотонно. Изредка Крис разговаривала с Ехидной, но Маркус пресекал эти беседы, нещадно лупцуя демоноида трезубцем. Тине он сказал как-то, что смертную он истязать не станет — не велено, но духу может и рот зашить... И подмигнул. Поэтому изредка с Ехидной они всё-же переговаривались, но не часто. А так... с утра Маркус приносил им с Аланом кувшин воды и небольшой каравай хлеба. Вода была той самой опостылевшей «вымиралочкой», хлеб же был чёрен и зачастую чёрств. От безделья ребята развлекались борьбой и поединками на ножах — не снимая с них ножен, естественно. Однажды, совсем осовев от безделья, Тина решила пострелять из парабеллума по факелам — никаких других мишеней в узилище не наблюдалось. После четвёртого выстрела сверху камнем упал Маркус и пятая пуля сочно шлёпнулась в его живот... Он осмотрел рану, поковырял в ней когтем. Потом дёрнул прессом и пуля вылетела прочь. Тина смотрела на него расширенными глазами, закрыв лицо ладошкой. Она понимала, что не убила Маркуса, но и не знала — насколько серьёзно она навредила ему... Чёрт же внимательно осмотрел горошинку пули, сунул её в рот, разжевал и проглотил. Погрозил девушке пальцем и улетел, сильно взмахнув крыльями, подняв при этом тучу пыли с пола.

- Не шуми больше. - Крис услышала ментальное послание стража и пошла к столу прятать пистолет... Скучно.

Дни тянулись за днями и за их чередой сама жизнь теряла свой смысл, невыносимая скука и однообразие подавляли волю... Вскоре пленникам надоело даже устраивать поединки — они молча валялись день-деньской на соломе или тупо сидели у стола, уставившись в его поверхность... Однажды Алан спросил Маркуса — сколько ещё им предстоит находиться взаперти? Тот не ответил, но вывел их на прогулку, позволив пройтись вдоль клеток до самого конца узилища. Они посчитали камеры первого этажа, перемножили на семь этажей и получили семьсот семьдесят семь. На обратном пути Крис тихо окликнула Ехидну и тот мелькнул у своей решётки красным сполохом. Его камера была номер шестьсот тридцать шесть — шестой этаж, почти середина... Маркус за это ткнул девушку трезубцем — не сильно, но она ощутила (АЙ!!!) жгучую боль от прикосновения острия, словно от электрошокера. Алан рефлекторно ударил чёрта кулаком в бок — до рожи не дотянулся бы, за что получил тычка черенком, почти совсем нечувствительно, судя по всему. Дошли до своего номера номер один, попрощались с Маркусом и пока тот крестил решётку, Тина просунула руку меж прутьев, аккуратно, за кисточку, втянула внутрь чёртов хвост. Стоило стражу отвернуться, она встала на него всем весом. Взбешенный Маркус рванулся, развернулся, увидел показанный ему девчачий язык и в сердцах сплюнул на пол. Плевок срикошетил, выбив из камня искру и долго ещё скакал по узилищу шипя и искря, словно капля воды по раскалённой сковороде... Пленники снова свалились на солому.

- Вот мне интересно, Алан, это что за наказание? Или испытание? Или как это назвать?

- И не знаю даже... Хоть бы намекнули как-то — чего от нас хотят-то? С ума тут сойдёшь нафиг...

- Может попросим Маркуса нас на озеро сводить? У меня от этой соломы всё тело свербит...

- Завтра спросим. Но вот у кого спросить — зачем мы тут и как долго мы тут ещё пробудем?..

- Я Ехидну спрошу.

- Тин, а Крис наружу выходит?

- Неа. Ни единого шанса — Маркус крестит решётку. Духу не пересечь этот запрет, иначе из узилища все давно бы разбежались... - Тина закрыла глаза, задумчиво кусая соломинку. Алан затаил дыхание и начал аккуратно вставлять ей в рот ещё соломинки — вторую, третью... Девушка послушно кусала их все, явно не соображая, что делает.

- Нем... Тьфу! Алан, как не стыдно, а?!!

Юноша тихо смеялся и прикрывался руками от Тининых колотушек. Та же, вспомнив чёртов хвост, сама начала хихикать. Вскоре они оба катались по соломе, исходя полуистеричным смехом. Сверху спикировал Маркус и уставился на безумцев. С минутку посмотрел, покрутил когтистым пальцем у виска, махнул рукой и побрёл в свою караулку...

- Ох, мамочка... Что Ехидна сказал?

- Говорит, что обычно сюда смертные не доходят. А те немногие, что прошли слияние, слились до узилища. Или мимо узилища. Или чёрти как, только до нас тут никого не было, а после этого, но до слияния нас ещё какая-то мура ожидает... Тоже мне, блядь, собеседничек - говорит на смеси древнего с нашим, примешивая арамейский и иврит.

- Ладно хоть вообще разговаривает...

- Ну да. Там к нему Маркус с вилами припёрся, а воплей что-то не слыхать... Ох, чую я — заодно они тут... Демоноиды.

***

Назавтра Тина принялась уговаривать Маркуса на водные процедуры. Тот отмалчивался, отрицательно мотал рогатой головой, невнятно отнекивался и уходил. Явившись на очередной шум, устроенный неугомонной смертной, чёрт издали нарисовал ей на рту крест и ушёл в караулку, что была вырублена в стене напротив камер. Там он поставил в дверном проёме непрозрачную ширму из сумрака, встал на колени у образка с лампадкой и долго, старательно молился, истово крестясь. Молитва его была бесхитростна и бескорыстна — он просил избавить его от назойливых смертных...

А Тина сидела на лавке с зашитым ртом, медленно закипая от бешенства. Алан лежал на соломе и с лёгкой улыбкой наблюдал за ней — он-то прекрасно понимал, что та в долгу не останется и пытался представить, какая кара постигнет Маркуса.

Помолившись, чёрт подошёл к первой камере, чтоб снять зашивку с уст смертной — ему было ясно приказано не терзать этих узников. Он пригнулся, входя под галерею и почуял что-то неладное... Но было поздно — смертный Алан, не являвшийся духом и наполовину, спокойно открыл решётку и рванул стража за рога. Тот, потеряв равновесие, вытянул руки, взмахнул крыльями, шагнул вперёд и получил меж рог рукояткой парабеллума! Не ожидавший вмешательства стали, Маркус рухнул мордой вниз, а двое узников выскочили наружу, закрыли решётку и перекрестили её. Побежать они никуда не побежали, просто чуть отошли в сторонку и стали наблюдать. Страж сел на пол, посмотрел на детей и дёрнул решётку — та не поддалась, зашитая чужим крестом. Тогда он приложил к зашивке коготь — прут решётки медленно, но верно стал нагреваться и выгибаться под напором. Внезапно Алан сорвался с места, сбегал в караулку и вернулся с трезубцем. Тина взяла в руки оружие и, примерившись, стрельнула Маркусу разрядом в палец. Тот отдёрнул руку и взвыл дурным рёвом, от которого посыпалась пыль со стен, завибрировали бесчисленные кованные лестницы и затрепетали огни факелов... Посидев, понурив голову и постенав от бессилия и унижения, чёрт произнёс:

- Ваша взяла. Свожу я вас на озеро...

Молчание.

- Смертная, прошу — не доводи до греха, я же просто порву решётку и тогда пеняйте на себя...

Девушка отвернулась с видом оскорблённой невинности и ничего не ответила.

- Крис... ну повернись, я зашивку сниму.

Она повернулась, держа трезубец наготове, наперевес. Маркус чиркнул крест навыворот и губы её освободились.

- Пас-с-скуда!

Нет в мире бессмертных более страшного оскорбления. Никогда ни один бессмертный не назовёт так другого, если только тот не нарушил самый главный пункт Соглашения...

Маркус в бешенстве взревел, вскочил, грохнул в потолок рогами и заорал диким криком, исторгая из пасти смрадный дым и пламя. Он схватился за прутья решётки но те вдруг обожгли ему пальцы, проев плоть до костей — в какой-то момент Алан успел заговорить её, а Маркус не снял заклятья... Страж отпрыгнул, снова врезался рогами в потолок, высекая искры и мелкий щебень, от удара шагнул назад и сам себе наступил на хвост. Дёрнулся, крутанулся, запутался в дрогнувших крыльях и снова в полном бешенстве заорал, сотрясая узилище.

- Ладно. Это слово я забираю назад. И даже приношу извинения. Слышишь? - произнесла Тина примирительно.

- Убью!.. - громовой бас чёрта сотряс атмосферу и он ринулся грызть стальные прутья своими каменными зубами. Прутья обжигали его морду, но Маркус глодал их, неистовствуя и плюясь пеной.

- Да пошёл ты... - и она вскинула трезубец, стегая запертого монстра разрядами. Тот отскочил, стал уворачивался в тесной камере, потом лишь взрёвывал от ожогов. Пытался когтем снять заклятие с решётки, но Тина воткнула в его рёбра трезубец, просунув меж прутьев и так ожгла, что дым и искры полетели от Маркусова тела. Чёрт, вконец измученный и поверженный собственным оружием, упал на пол и накрыл голову руками в знак покорности.

- Сдаюсь на твою милость, Крис. Прошу, не вынуждай меня покориться тебе — ни тебе, ни мне после этого долго не жить, ты знаешь... Спроси у Ехидны, если не веришь.

- Ага, нашёл тоже авторитета — он врёт, как дышит. Поклянись богом и перекрестись, что не станешь мстить нам за твоё посрамление!

Маркус сел на пол, выпростал хвост из-под задницы, осмотрел его и медленно, троекратно перекрестился, произнося клятву:

- Призываше свидетелем господа нашего всевидящего и всеблагого, что никогда, нигде и никак, ни делом, ни словом, ни помыслом не причиню вреда рабу божьему смертному Паналану и рабе божьей полукровке Кристине и не затаю зла на них за проказы их, за их посрамление мне, диаволу Маркусу, аки дети и непоседы они есмь. Аминь.

Тина внимательно обдумала сказанное и, не найдя подвоха, открестила решётку со словами:

- Чёрт с тобой, выходи.

Алан оттолкнул дверь и Маркус, бормоча, что он, де, сам чёрт, вышел наружу, потирая ожоги от трезубца. Постоял, покрутил головой, разминая шею, пострадавшую при бодании потолка. Подтянул и вновь осмотрел отдавленный собственным копытом кончик хвоста, по очереди расправил и осмотрел перепонки крыльев. Потом протянул руку за трезубцем.

- А вот хуиньки, сказал серый заинька! - Тина спрятала чёртово орудие за спину. - Это наш трофей! Требую выкуп.

- Какой? - голос Маркуса звучал обессиленно, подавленно... Он, связанный данной клятвой, только смотрел в пол и вздыхал.

Девушка посмотрела в потолок и задумчиво произнесла:

- А почему бы и нет?.. Покатай на спине! Ну, в полёт, в полёт!!!

Маркус поник головой и помотал рогами... Потом присел на корточки, встал окарачь и буркнул:

- Садись...

Сперва Алан с тревогой наблюдал за происходящим абсурдом, но подростковое любопытство и непосредственность победили его обычную рассудительность и он с восторгом ждал, чем дело кончится. Девушка протянула ему трезубец, уселась чёрту на талию и тот, вспрыгнув, махнул крыльями. Они полетали под сводами узилища, пару раз спланировали едва ли не до полу, промчались у решёток на уровне шестого этажа. Маркус заложил пару чисто пернатых виражей, сделал петлю Нестерова, «кобру»... Разогнался по прямой и у самой стены узилища резко расправил крылья и подался вверх, однако тут же крутанулся через левое крыло, сменив направление полёта на пол-оборота — погасил скорость и пошёл камнем вниз... Разогнался и вновь пошёл вверх, маша крыльями, достиг потолка и царапнул его когтем указательного пальца. Затем вошёл в штопор и у самого пола полого вышел на посадку — летун он был первоклассный! Тина спрыгнула с него на пол и зайкой заскакала, пища от восторга. Потом жестом предложила забрать трезубец. Чёрт, вернув оружие, облегчённо вздохнул и утёр лоб тыльной стороной ладони...

- Теперь ступайте к себе, мне надо от вас отдохнуть и в себя прийти. Просто прошу вас — ступайте, не испытывайте моего терпения...

- Но без зашивок! Чтоб мы могли выходить погулять!

- Но это же узилище!!! - Гром Маркусова рёва загасил с десяток факелов.

- И чё?.. Впрочем, Маркус, мы даём тебе слово, что никуда не сбежим и не покинем узилища без твоего ведома.

Демон подумал и спросил:

- Клянётесь?

Тина посмотрела на Алана и быстро закрыла ему рот ладошкой.

- Как мы можем клясться тебе, Маркус? Ты же чёрт! Тебе нельзя клясться!!! Честного слова достаточно...

- Да провалиться... Смертные, уйдите уже с глаз моих долой, чтоб вам пусто было...

***

Ребята сидели на галерее шестого уровня, у клетки шестьсот тридцать шесть. Алан привычно обнимал Тину, смирно сидящую у него на бедрах (сам он сидел на полу) и из-за её спины выглядывал на Крис с Ехидной, сидящих рядом, но по разные стороны решётки. Шла неторопливая беседа, духи приобрели видимость из уважения к юноше. Со стороны же, глазами простого смертного, выглядела вся сцена абсурдно: парень сидит на полу, на его ногах сидит и не шевелится заторможенная девица и он при этом произносит в абсолютной тишине какие-то фразы — то на родном, то на древнем языке, то по-русски... По-русски — в основном ругается.

- Еха, блядь, ты толком можешь рассказать? Ну как другие смертные тут бродили?

- Алан, у каждого смертного — свой путь. Вы вон Маркуса катать вас на горбу заставляете, сортир вам строить... А вам известно, что тридцать лет назад из-за его зверства непредвиденно погибла полукровка, искавшая слияния?

- Он говорил. Его дара речи лишили за тот грешок...

- Дара речи?.. За грешок?.. Не-е-ет! Сонм приговорил его к отсекновению языка, а поскольку он бы его регенерировал, язык ему просто вырвали с корнем и велели сожрать сырьём. Но беда не в этом... Могул был вынужден слить неготовую полукровку — это и стало основным грехом Маркуса, а вовсе не смерть какой-то дурочки.

- Ну да... Что вам до нас за дело? Полукровкой больше, полукровкой меньше... - Крис швырнула в узника пригоршню мелкой щебёнки. Камушки пролетели насквозь и упали на пол камеры.

- Дух, скажи, - Алан вытянул шею, - а сколько нас ещё тут будут мариновать? Когда мы уже сготовимся? Как-то мы этот процесс можем ускорить?

- Нет, смертный. Сейчас никто — ни я, ни Маркус, ни сам Могул не можем сказать, когда и как всё свершится...

- То есть сейчас нас не испытывают, испытывают наше терпение?

- Нет. Смертный, до вас никому нет дела, как ты не поймёшь? Вас больше семи миллиардов на планете, так что значат ваши две жизни? Это и не пыль даже. Вас и в микроскоп не видно.

Алан поёрзал под грузом девичьего тела и задумчиво потёр шрам пальцем.

- Ну а хоть в общих чертах — те, что до нас тут были... Какие-то стадии, этапы, уровни — что происходило? К чему быть готовыми?

Ехидна, выглядящий в настоящий момент обычным молодым мужчиной с небольшой бородкой и в тунике, слегка задумался и ответил:

- Алан, это не компьютерная игра. Тут нет уровней, бонусов, запасных жизней. Это просто жизнь, которую вам следует прожить и после «game over» «play again» не предусмотрено. Я не знаю, к чему вам готовиться. К жизни, смертный. А в общих чертах... Вы и половины пути не прошли для слияния и там, где вам покажется, что всё уже и закончилось — там может начаться самое главное. Но, повторяю — никто и ничего сейчас не знает. Ни один пророк или провидец не скажет вам, каким будет ваше будущее.

- Ну хорошо! Давай подойдём к вопросу так: в худшем случае мы умрём. Это и так известно. А в лучшем? Какие перспективы? - Парень снова поёрзал и добавил: - Тина, родная, встань постой маленько?

Тина поднялась и отошла к краю галереи. Взялась за перила и уставилась вниз, на чёртову караулку. Крис проводила её взглядом и недоумённо посмотрела на друга.

- Раньше она только меня слышала в таком состоянии...

- Крис, тут же иная реальность. Всё не так, как на божьей земле. Ну ноги затекли — что теперь, пусть постоит чуток там.

- Нихрена! Я, между прочим, высоты боюсь. - Крис встала и вошла в Тину. Отошла от перил и села на пол рядом с парнем, расправила тунику на коленях и улыбнулась.

- Так что насчёт перспектив, дух гордый?

- А всё, детки! Аудиенция закончена и я удаляюсь — меня на Сонм призывают. И это... Смерть — не самый худший случай, поверьте...

Ехидна потух и всё стихло. Ребята поднялись с пола, отряхнули туники на попах и отправились к ближайшей лестнице — в отличие от Маркуса они не умели летать...

- Да, не вытянуть из него нихрена. Или и вправду не знает, или врёт и не краснеет.

- Ой, да чем ему краснеть-то, Алан? Крови-то нету... Кстати, мне не даёт покоя одна вещь — почему Маркус назвал тебя Паналаном?

- Ну а мне откуда знать? Я тоже удивился... Но, к слову — когда я в беспамятстве валялся у входа в пещеру, я уже слышал это имя. Кто-то повторял: «Пан, Пан!», словно вызывал меня из обморока чужим именем... А когда я очнулся — тогда и услышал: «Паналан».

- Странно всё это... - Тина остановилась на лестнице и в задумчивости стала смотреть на факела, торчащие из трещин в камне то тут, то там, в местах, совершенно недоступных смертным. Алан спустился мимо неё на нижний уровень и, обернувшись, задрал голову вверх.

- Что странно, Тина?

Та, слегка дёрнув плечом, пошла вниз. Алан, увидев тело подруги под подолом туники, спешно отвернулся — его и так беспокоили эротические сновидения...

- Тебя родители как назвали? Алан? Или это укороченное имя?

-Меня назвали именно Алан. В детстве мама Аликом, Алькой звала... Я же простой смертный, зачем мне сдвоенное имя?

Ну да... Что, под подолом что-то новое увидел?

Алан опустил глаза.

Тина, не надо, пожалуйста... Мне реально непросто с этим справляться, особенно...

Особенно что? - Тина взяла его под руку и заглянула в лицо. - Секрет?

Нет! Просто... пока не спал с женщинами, так и не знал, чего хочу. А теперь вот — проблема...

Пошли к Маркусу, на озеро отпросимся. Пошли-пошли!

Они зашагали по галерее к следующей лестнице.

Тина, а тебя это... Не напрягает? Ну там... во сне не снится?

В отличие от тебя, мой милый друг, я с женщинами ни разу не спала. Да и с не женщинами — тоже. Так что... Я пока не знаю, чего хочу.

На озере, куда они теперь ходили с позволения стража, они вдоволь наплескались, напились свежей водички, погрелись у гейзера и, одевшись, решили на обратном пути заглянуть к храмовнику. Маркус разобрал завал у винтовой лестницы и ребята спокойно шастали по подземелью, пообещав чёрту не уходить дальше озера. (Причём им нетрудно было держать это слово — лезть сквозь каменную нору у них не было ни малейшей охоты. В туниках же этот трюк представлялся и вовсе проблематичным.) Набрав во фляги и кувшин воды, они взялись за руки и пошли в сторону храма. Они не часто заглядывали туда, но иной раз заходили. И не за молитвой или отпущением грехов, а за хлебом. Дух-храмовник материализовал для них каравай и они уходили в узилище... Вот и сегодня ребята, подойдя к храму, опустились на колени, осенили себя крестом и взошли к амвону, чтоб пополнить запасы еды. Как всегда, с лёгким звоном, на престоле вытаял из воздуха каравай чёрного хлеба. Тина подошла, потрогала его, сморщила носик и неожиданно Крис спросила:

- Дух светлый, а белого хлебца в меню нет часом? А то от этих чёрных сухарей уже изжога замучила.

- Кхм... - разнеслось по храму.

- Ты не кашляй давай! Вот ты где вот эту булку спёр? Там приличного хлеба нет что ли? Мы тут по своей воле и, знаешь ли и не за грехи — так что нам можно бы и скидочку сделать... У нас организмы растущие. Нам положено... - она стояла и тыкала отросшим длиннющим ногтем в каравай, не желая класть его в рюкзачок. - И вообще! Твой шеф вон (она кивнула на распятие) народу ещё и рыбу давал!

- Кхм... Не умею я рыбу... Кхм... Детки. Хлеб — да... Сейчас на свежий поменяю, действительно, что это такое?.. Детям чернягу жёсткую подсовывать... Безобразие! А рыбу... не умею. Простите, дети... Кхм.

Каравай истаял и на его месте через мгновение появилась нормальная, ГОСТовская буханка белого, на сыворотке, свежего хлеба. Тёплая. Девушка сунула её в рюкзачок и, перекрестясь на распятие, крикнула:

- Спасибо, храмовник!

И вышла прочь, подхватив на ходу обалдевшего от происходящего Алана. Отойдя от придела храма подальше, она ткнула парня в рёбра и, подмигнув, сказала:

- Жизнь-то налаживается! Надо у Маркуса узнать, откуда он курей таскает...

- Так дров нет, что толку с курицы? Сырую же не будем есть...

- Ну он нам откуда-то же и жаровню притаскивал... Спроси ты его, а? А то он от одного моего вида сатанеть начинает...

- Надо думать! Я б тоже осатанел на его месте — ты ж на виду у всех узников на нём верхом ездишь!

- Точно... Надо прекращать полёты. А ты вот зря отказался — так классно!

- Нунах... на вертолёте круче. Да он бы и не кипел, наверное, если б ты на него верхом не садилась...

- Ты про что?.. А! Ты думаешь?.. Не, ну так-то да — он же мужик как-никак... Надо подумать об этом.

В узилище они пощипали свежего хлеба и, немного отдохнув, Алан отправился на верхний ярус, где у Маркуса были самые хлопотные подопечные — те, которых по приговору полагалось терзать. Кого по субботам, кого по чётным, кого ежедневно. Юноша не слышал духовых воплей, но где страж находится нашёл быстро — решётка одной из камер была приоткрыта. Внутри же Маркус сидел на скамье у стола и методично тыкал трезубцем в промежуток стены меж двух анкеров. При каждом тычке кончик среднего зубца слегка раскалялся и анкеры начинали дёргаться. Тогда чёрт отнимал ненадолго орудие пытки и ждал, пока анкеры не перестанут плясать. После этого он выбирал другое место и втыкал трезубец по второй зубчик, и тогда два зубчика начинали раскаляться, а с третьего обрывались и падали в невидимую плоть искры чёрного сияния... Анкеры оттопыривались от стены горизонтально и какое-то время так и держались, потом начинали скрипеть, крутиться, лязгать о камень стены...

- Не помешал?

Маркус отрицательно мотнул головой и отнятым от жертвы трезубцем указал на сеновал (убранство камер не отличалось разнообразием) — типа располагайся, чувствуй себя как дома. Алан прилёг и сделал жест рукой — типа, продолжай, мне не к спеху... Чёрт кивнул и поднялся с лавки. Прислонил к стене трезубец и, присев на корточки, взял жертву за невидимые ноги. Встал, растянул их в разные стороны, отойдя назад так, что анкеры опять встали торчком. Подёргал жертву, словно расправляя на ней складки, отпустил одну ногу и взял трезубец. Прижал невидимую свободную ногу копытом к полу, вторую вытянул вверх и в сторону, тщательно прицелился и воткнул черенок жертве в промежность. Анкеры слабо затрепетали — положение жертвы не позволяло ей как-то шевелиться. Маркус же убрал копыто, перехватил орудие покрепче и бросил вторую ногу. Взявшись за трезубец обеими руками, он начал потряхивать и покручивать его, придавая жертве бодрости. Дух же, висящий на анкерах и палке, похоже, уже просто исходил криком, судя по тому, как чёрт прижимал уши и щурил глаза. Вскоре пытка вырубила узника и страж рывком выдернул черенок. Анкеры с лязгом обвисли... Маркус трезубцем перебил незримые путы, что удерживали жертву на весу и сел на лавку, прикрыл решётку и посмотрел на парня.

- Чего тебе, смертный?

- А... Собственно... Маркус, ты где кур берёшь? Ну ей-богу — один хлеб уже просто в горло не лезет, а храмовник даже рыбы не умеет организовать. Сделай такую божескую милость? Курочку? И дровец в очаг... если можно.

Маркус опустил глаза в пол и немного помолчал. Потом искоса посмотрел на Алана и, усмехаясь, произнёс:

- Вот ты — ты хуже всякой пытки, тебе так не кажется? Я эту ведьму тут жгу живьём, на кол сажаю, рёбра ей трезубцем чуть не все переломал. А ты при ней — про курочку и дровишки в очаг... И кто из нас двоих изверг?

Юноша посмотрел на пустое место на полу, сосредоточился и вдруг увидел лежащую там молодую женщину. Моргнул, всмотрелся — нет ничего... Повернулся к демону и краем глаза чётко увидел корчащееся на полу тело в окровавленном и опалённом хитоне. Снова пригляделся — ничего! В сердцах отвернулся, вскинул руки характерным жестом и продолжил:

- Маркус, брось! Сколько той бессмертной дела до моих нужд? А? Ну а почему я должен думать о её проблемах? Мне и без неё есть о ком позаботиться, а она, раз уж тут, надо полагать, сама заработала себе на орехи. Кстати, а что она натворила, если не секрет?

- Не секрет... Пойдём в семьсот тридцать первую, там сегодня у меня ещё дела. Там и поговорим...

Они встали. Вышли на галерею где страж закрыл и перекрестил решётку. Чуть отойдя, Маркус наклонился к юноше и тихо проговорил:

- Ты же знаешь, как в эти камеры входить?

- Ну...

- Так ты того... Ведьмочка-то хороша собой, да и любвеобильна. Сам понял, да? Я глаза прикрою. Только не по субботам, по субботам к ней я с черенком хожу.

- А как же... Она ж бесплотная?

- Она суккуб, как Каменная Задница. Умеет принимать вид женщины. За это и наказана — собирала людское семя и таскала его в виде инкуба, да где-то ВИЧ подцепила и целую деревню заразила в Свазиленде... Сами-то бессмертные не болеют, а смертные пострадали.

- А я не заболею?

- Не... Я её за пятнадцать лет уже до стерильности прокипятил...

- А кто такая — Каменная Задница?

- Ну ты даёшь!!! - Маркус аж встал столбом и взмахнул недоумённо руками. - Роза! Не знал, что ли?

Чёрт дошёл до нужной камеры и с сомнением посмотрел на Алана, ошалевшего от новости и задумчиво гладящего пальцем шрам на лбу. Заглянул за решётку, почесал лоб под рогом.

- Так, смертный, иди к себе, не след тебе тут... Тут храмовник один из католического храма, который настоятелей к педофилии подбивал. Несколько сот мальчишек... Дрянь, короче. Пару лет назад к нам попал, теперь вот его... Это... Черенок мараю. Иди. Про курицу договорились — принесу на ужин, на трезубце испечём... Я вам с удовольствием компанию составлю.

- Н-да... Жизнь налаживается. До вечера, Маркус! Крепких заноз тебе, храмовник! - сказал Алан и поспешил прочь.

***

Вечером все трое сидели в номере первом с курицей. Алан и Маркус испекли птицу, нанизав на трезубец, для антуражу страж раскалил кучу щебёнки (нагрёб камней и долго дул на них, раздувая щёки) и она изображала костёр... Так и сидели они молча — Тина с другом у стола с курицей на столешнице, а Маркус с каменным стаканом крови — на соломе лежака. Тихо потрескивала остывающая меж ними куча камней, елся свежий белый хлеб, горячая, ароматная курочка, да пилась холодная «вымиралочка». Обсосав очередную кость, Тина кинула её в дымчатую ширму, прислушалась к звуку и тихо шепнула: «Бинго». Маркус усмехнулся и отпил глоточек куриной крови — ему, в отличие от настоящих бессмертных, это не возбраняется... Тина тихо рыгнула в ладошку и смущённо посмотрела на Алана. Тот лишь улыбнулся и почему-то спросил вдруг стража:

- Ты черенок-то отмыл?

- Ещё чего... Он его сам обсосал. - Маркус подмигнул парню своим огненным глазищем.

Алан уронил голову на руки, лежащие на столе и затрясся от беззвучного смеха.

- Ребят, вы чего? - Тина глядела то на друга, то на чёрта. - Кто чего обсосал?

- Это так... Наше, мальчишечье.

- Да ну вас... Курица-то съедобная хоть?

- Да-да! - в один голос откликнулись Алан с Маркусом и вновь захихикали.

- Маркус, ты это... Да не напрягайся ты, чего насупился? Я хотела сказать — если тебе сильно против шерсти меня катать — то ладно, не надо, чего уж там... Обойдусь.

Страж посмотрел на девушку и только криво усмехнулся, ничего не сказав. Посмотрел на чёрную, спёкшуюся кучу камней и как-то невесело, не смакуя, разом допил кровь из стакана. Раздавил его в крошку в кулаке, растёр в пыль меж ладоней и сдул в сторонку, чтоб ни в кого не попасть своим ядовитым выдохом. Встал и, вяло махнув рукой, ушёл в караулку.

- Чего это он, Алан?

- Да кто ж его знает... Молиться пошёл.

***

И стало с того вечера в узилище совсем тошно: Ехидна уклонялся от разговоров, Маркус старательно терзал своих подопечных или зашивался в караулке, Тина томилась каким-то поганым предчувствием. Один лишь Алан, казалось, не унывал и еженощно ходил валять ведьму на седьмой уровень, возвращался в камеру под утро и мертвецки спал до позднего дня... Крис, чуявшая неладное, дожала Ехидну и тот вялым, убитым голосом сказал, что в пределы Солнечной системы вошёл червь. Что за червь, чем его пришествие так расстроило мир бессмертных, тот не сказал и просто зарылся в солому, отказываясь продолжать разговор... А на душе у девушки с каждым днём становилось всё тревожней. В один из дней она пошла в храм одна (Алан отсыпался, вымотанный суккубом) и долго стояла у алтаря, молча молясь. Она несколько раз призывала храмовника и тот внезапно вышел к ней из стены под распятием — маленький, сухонький, сморщенный старичок с длинной белой бородой... Он подошёл к коленопреклонённой девушке, глубоко вздохнул и погладил её по голове. Утёр с морщинистого личика своего выбежавшую слезу и ушёл из храма прочь...

Расстроенная, заплаканная Тина вернулась в узилище и в камере её встретил Маркус. Алан всё спал... Страж прижал палец с жутким когтем к губам и жестом попросил девушку пойти в караулку. Она пошла, еле переставляя ноги, какое-то просто отчаянное предчувствие беды лишало её сил. Маркус догнал и остановил её.

- Садись.

- Что?

- Садись на меня, Кристина. Я покатаю тебя. Ну же!

Чёрт опустился на одно колено и та привычно устроилась позади крыльев, сжав бёдрами талию монстра. Тот вспрыгнул и тяжело махнул крыльями, поднимая свою наездницу ввысь, всё выше, выше... У самого свода он прешёл в горизонтальный полёт и Тина вдруг увидела то, на что никогда не обращала внимания во время их пируэтов — в потолке был вход в пещеру. Если бы по стенам можно было подняться, то, войдя в неё, можно было бы жить выше всех уровней. Но... Люди - не мухи и без альпинистского снаряжения этот ход был им недоступен. Маркус же уверенно летел именно туда, едва не царапая потолок узилища когтями на концах своих крыльев. Достигнув входа он замедлил полёт и приземлился на пол балкона. Девушка спрыгнула и слегка испуганно огляделась. В полёте восторг самого полёта перекрывал страх высоты, а теперь он вернулся...

- Идём туда. - Страж показал вглубь пещеры. - Смелее, дитя!

Они прошли метров двадцать и стало как-то необычно холодно и свет непривычно резал глаза, хоть и не был ярким. Ещё через три десятка метров они вышли наружу. Там была ночь, лунная, ни одно облачко не пятнало чистого неба. Тина судорожно вздохнула свежего воздуха и огляделась. Они стояли на маленькой площадке, вроде балкона на почти отвесном склоне горы. Пред ними простиралась залитая лунным светом панорама Вулкана с бухтой, морем до горизонта и лесом на берегу, что тянулся от самой горы. Девушка зябко поёжилась и обнаружила, что она нага и боса — ничего, кроме крестика на шее да небольшого островка чёрных локонов на лобке не прикрывало её тонкого, подросткового тела. Маркус посмотрел на неё и сказал:

- Твоя туника осталась в том мире. В этой реальности ей нет места...

- Зачем мы тут, Маркус? Разве путь мой ведёт в этот мир?

Демон потупился и тихим, рокочущим голосом произнёс:

- Кристина, дочка. За то, что я сейчас сделаю, мне вырвут крылья и заставят сожрать их сырыми. Но я с радостью приму эту кару. Знаешь почему? Потому, что мне всегда нравилось катать тебя! Теперь сними крест, дай я обниму тебя и — летим!!!

Тина немного помедлила, заглянула Маркусу в глаза и расстегнула серебряную цепочку. Аккуратно положила крестик наземь и повернулась к демону попой. Тот встал позади девушки, прижал её к своему горячему, почти обжигающему телу, правой рукой обхватив поперёк живота, а левой — через грудь и в подмышку, зажал в кулаки собственную шкуру, разбежался и спрыгнул с балкона, расправив могучие крылья...

Он парил и пикировал, взмывал и падал чуть ли не до самой воды, он набирал высоту, маша крыльями и ловя восходящие потоки. Крылья его то выгибались, надувшись воздухом, точно паруса, то складывались, вибрируя перепонками, он выделывал самые невероятные фигуры высшего пилотажа, кружил и парил... Тина визжала, орала и вопила от восторга и азарта, голос её то переходил едва ли не в ультразвук в пронзительном визге, то набирал мощь грудных нот... Маркус временами подпевал ей, присоединяя свой громовой рёв к её девчачьему писку. В какой-то момент он вознёс её в немыслимую высоту, она расправила руки широко в стороны и замерла от восторга.

- Лети! - крикнул Маркус и разжал объятия.

Тина, широко раскрыв глаза, по инерции пролетела немножко вперёд, а потом, сперва медленно, потом всё быстрее и быстрее полетела головой вниз, к морю, словно стрелка, указывающая путь с небес в морскую пучину... Воздух рвал ей горло, давил на глаза, она закрыла рот и плотно зажмурилась. Метрах в пяти от воды Маркус поймал её в свои горячие объятия и вывел из пике на пределе выносливости крыльев, застонавших и едва не вывернувшихся из суставов... Брызги морской воды окропили их тела, ноги Тины чиркнули по поверхности и отлетели, словно от каменной тверди. Скорость постепенно упала и Маркус медленно, сильно замахав крыльями, понёс свою живую ношу к проклятой темнице своей.

Он с радостью оставил бы девушку на берегу или вовсе унёс прочь с Вулкана, но путь её уже был определён и что бы он ни сделал теперь — изменить что-либо он уже был бессилен...

Пройдя пещеру снаружи внутрь, Тина (уже с крестиком на шейке, в тунике и сандалиях) и Маркус подошли к краю внутреннего балкона и уселись на обрыве, словно двое бесстрашных детей. Они сидели и болтали ногами — пара тонких девичьих в верёвочной обуви и пара мощных, как столбы, ножищ крупного чёрта, с каменными раздвоенными копытами.

- Маркус, а можно спросить?

- Да.

- Ты говорил — трижды смертных видел. Нас, ту пару тридцать лет назад... А ещё?

- Самолёт тут падал у Вулкана — тоже пара смертных на берег выбрались.

- И что с ними?

- Их Роза съела. Обернулась львицей и сожрала.

- О господи...

- Ну а куда их было девать? Могулу на то плевать было, Роза меня спросила... А мне они на что? Мне, если честно, как-то тоже всё равно было — я ж с острова никуда не могу уйти, она тоже. Ну просто оставили их, чтоб они в черной реальности задохнулись или в лесу с голоду померли... Так они сами свою судьбу решили — начали проклинать всё вокруг, ругаться. А Розе по уговору пложено таких казнить, вот она и казнила.

- Вот чё... Извини, а почему чёрта нельзя звать чёртом?

- Кхм... Потому, что обидно. Это как тебя звать сучкой — суть-то выражена правильно, но... Оскорбительно.

- Мдя... буду знать. Что-то изменилось, Маркус. Я чувствую беду. Что? Скажи, если имеешь право.

Страж помолчал, посмотрел в сторону и тихо сказал:

- Права не имею. Но теперь разницы нет — вы должны покинуть узилище и через норы Свирсовы уйти навсегда. И пусть меня опять заставят сожрать язык.

Маркус повернулся и посмотрел в лицо девушки. Глаза его были полны печали... Та невольно отвела взгляд и спросила:

- Свирс... Что-то недобро звучит. Он кто?

- Смерть. И страшная.

Маркус взял Тину за руки и спрыгнул с балкона. У пола он подхватил её на руки и, мягко приземлившись, аккуратно опустил на ножки.

- Ступай... Собирайтесь. Мне... Кристина, мне будет сильно не хватать вас, сумасшедшие вы недоросли! Всё, иди. Простимся, когда я выведу вас к Свирсовым норам.

Девушка кивнула и почти побежала к своей камере. Там Алан сидел за столом и смотрел в столешницу меж рук. Рюкзак, собранный и завязанный, стоял перед ним. Рядом лежала кобура с парабеллумом и ножны со штык-ножом.

- Алан?

- Приходил Ехидна — кто-то выпустил его для этого специально. Сказал, что нам пора идти.

Юноша поднял взгляд на подругу, потёр пальцем шрам на лбу и продолжил:

- Я думал, рад буду уйти отсюда, мечтал покинуть узилище... А сейчас сижу и не могу зад от лавки оторвать и шаг сделать. Тина, я что-то чувствую, страшное что-то. Похоже, путь наш определён и недолог он будет...

Девушка привязала ножны к пояску туники на левой стороне живота, кобуру разместила на правой ягодице. Подошла к юноше и, взяв за лицо руками, поцеловала прямо в губы. Она никогда и никого не целовала раньше в губы. И не хотела она, чтоб этот первый в жизни поцелуй был таки горьким...

- Вставай, горец! Наш путь определён и ждёт наших шагов. Сидя на заду не уйдёшь от судьбы... Вставай! Путь возникает под ногами идущего...

Алан поднялся, надел рюкзак и взял Тину за руку. Так, рука об руку, они и вышли из камеры, так подошли к Маркусу, что ждал их с трезубцем у караулки. Там Ехидна подошёл к ним и перекрестил трижды каждого. И исчез. Страж дошёл с ними до конца узилища и несколькими сильными ударами трезубца сломал незаметную кладку, что закрывала проход. Отошёл на шаг назад, посмотрел на ребят и тоже перекрестил их.

- Прощайте, смертные. Я бы поцеловал вас, но бесам нельзя этого делать... Ступайте с богом.

- Прощай, Маркус! Спасибо тебе за всё. Мы будем вспоминать тебя...

И вышли из узилища в нору Свирса.

***

Нора Свирса была круглой. Ребята шли гуськом — рядом идти было неудобно... В норе воздух мерцал точно так же, как и в коридорах лабиринта, поэтому особых неудобств в этом плане не возникало. Крис попыталась было выйти вперёд на разведку, но не смогла отделиться, словно маленькая девочка-полукровка, заклятая мамой. Алан же, угрюмо шагавший впереди, только сопел и вертел головой в поисках ответвлений.

- Да что такое?!!

- Что там, Тин?

- Не могу выйти из тела... Что за блядство такое?..

- Опачки... Тина, а секретное знание что подсказывает?

- Что оно кончилось... Тихо всё, Алан.

Шагов через сто нора свернула вправо и вниз, потом, почти сразу — влево и снова вниз. Затем пол стал горизонтальным и идти стало легче — двигаться под уклон приходилось боком, чтоб не сорваться на бег. Путь их продолжался недолго — вскоре они вышли в небольшой зал с Y-образной развилкой. Ребята даже не успели подумать, какой рукав выбрать, как до них донеслась зоопарковая вонь и из левого прохода выбежал Свирс. Размером с корову, с голой птичьей головой, подозрительно похожей на куриную, на четырёх куриных же лапах. Только и голова и лапы соответствовали размерам Свирсова тела. Отвратительная голая шкура, да и вся внешность монстра напоминали ощипанную курицу. Даже вместо хвоста торчала массивная гузка...

- Сссвирррссс! - оглушительно визгнул Свирс и стало понятно, почему его так называют. Он стоял, повернув голову одним глазом к Алану и перебирал передними ногами с внушительными когтями... Глаз таращился равнодушно, с холодным, тупым безразличием.

- Тина, стреляй. Ножом такое не достать... - сказал Алан, вынимая свой тесак. Другого оружия у него всё равно не было. Девушка выхватила дрожащей рукой пистолет, сняла кое-как с предохранителя, дёрнула кругляшки затвора.

- В сторону, браточек!

Юноша шагнул влево и Тина открыла огонь, держа парабеллум двумя руками. Девять пуль вошли в тело, промазать с такого расстояния было невозможно.

- Сссвирррссс!

Свирс моргнул и быстро клюнул Алана. Юноша вскрикнул и упал, сбитый неожиданным и сильным ударом.

- Блядь! - вскрикнула Тина и полезла за второй обоймой — из твари не вышло и капли крови!

Свирс же тем временем подошёл к Алану и наступил на него одной ногой. Вывернул боком голову и наклонился так, чтоб видеть лежащего. Движения его были очень похожи на куриные. Пока девушка судорожно перезаряжала пистолет, Свирс начал второй лапой царапать Алана, разрывая тунику и сдирая кожу. Юноша зашёлся криком от боли и стал отчаянно бить тесаком по держащей его ноге, но тщетно — твёрдые жёлтые чешуи не поддавались лезвию. Тина подскочила вплотную и стала стрелять в голову монстра, стараясь попасть в глаз, но Свирс резко поднял куриную свою башку и внезапно клюнул девушку. Та упала навзничь и задохнулась от боли — тварь оторвала ей левую грудь и потоки крови заливали теперь разорванную тунику... Крис билась в бешенстве внутри бесчувственного тела и сквозь остановившиеся, полузакрытые глаза Тины с бессильным отчаянием наблюдала, как Свирс терзает Алана. Несчастный юноша почему-то никак не терял сознания и сносил теперь нечеловеческие страдания. А монстр тем временем принялся клевать его, отрывая плоть кусками от беззащитного тела. Оторвав кусок, Свирс вскидывал голову, подбрасывая оторванное и широко раскрывал клюв, чтоб поймать и проглотить. Потом он крутил головой и дёргал шеей, чтоб проглоченное провалилось в утробу и принимался клевать вновь. Ухватит клювом, подёргает — не отрывается. И начинает скоблить лапой, распарывая живую ещё плоть... Вскоре тело юноши прекратило дёргаться и Свирс потерял к нему интерес. Он повернул голову боком к Тине и круглый, с жёлтым ободком, глаз уставился на новую жертву.

- Сссвирррссс!

- Прочь, мразота! Паскуда, проваливай! - Тина, зажимая левой ладонью страшную рану, отталкивалась ногами и отползала назад от монстра. Тот же, моргнув, сделал к ней пару шагов, встал и склонив голову, чтоб рассмотреть получше, вытаращил глаз. Тина подняла пистолет и три последних пули выпустила ему прямо в зрачок. Она точно видела, что попала, видела, как пули шлёпались и прогибали оболочку, прежде чем уйти внутрь глаза. Свирс выпрямил шею, поморгал. Развернул голову и уставился другим глазом.

- Сссвирррссс?!

Тина швырнула парабеллум и не попала. Тяжёлый пистолет лишь слабо стукнулся о щёку монстра и грохнулся на пол. Свирс приблизился и наступил Тине на ногу, потоптал её, заставив девушку кричать. Затем прижал всем весом и принялся скоблить второй лапой, срывая тунику. Точь-в-точь, как куры роются в земле... Внезапно он замер, приподнял голову, словно прислушиваясь и замер. Тина успела лишь чуть перевести дыхание, она подумала, что бог смилостивился и окликнул страшную тварь, но... Свирс с мерзким звуком исторг струю смрадного помёта и тут же принялся деловито рассматривать жертву. Он ухватил её клювом за руку, разом сломав кости и принялся дёргать, отрывая. Несчастная девушка заорала дурниной, срывая голос. Рука всё не отрывалась и Свирс бросил её. Посмотрел одним, затем, повернув башку, другим глазом, прицелился и отщипнул Тине вторую грудь вместе с куском кожи и мышц, размером в две ладони! Подкинул кусок. Глотнул. Мерзко подёргал глоткой и вновь уставился на корчащуюся жертву. Схватил клювом за плечо и выпрямился, подняв тело девушки так, что ноги повисли, не касаясь пола и принялся срывать когтями передних лап плоть с бёдер. Распоротые мышцы повисли тряпками, кровь из бедренных артерий полилась, как из садовых шлангов и вскоре вышла вся... Свирс швырнул безжизненное тело на пол и принялся отклёвывать толстые шмотки мяса, раздалбливая связки у суставов. Крис в ужасе замерла и даже не пробовала молиться или взывать о помощи к братьям-бессмертным. Она просто смотрела сквозь постепенно мертвеющие глаза растерзанного тела на трапезу Свирса и всё повторяла про себя раз за разом: «Всё?.. Теперь — всё?..» Свирс подбросил к потолку очередной кусок её бедра, да так, что тот шмякнулся о камень и оставил на нём кровавый отпечаток, плоть начала падать... И зависла над жадно разинутым клювом. Всё замерло и время остановилось. «Теперь — всё...» - обречённо подумала Крис.

***

Из правого прохода вышел незнакомый дух. Он посмотрел на Свирса, потрогал кусок мяса, что повис против всех правил в воздухе и подошёл к растерзанному телу.

- Ну-ка руку дай...

И сам вытянул свою руку к лежащей на полу Кристине. Крис вытянула руку и та вышла из тела! Дух взял её и потянул, ставя Крис на ноги.

- Пойдём, тут пока так всё пусть побудет... Не до того сейчас.

- Алан...

- Перестань! Я же сказал — некогда! Идём!

- Кто ты?

- Могул. Да шевелись ты уже наконец...

***

Держась за руки они вошли в правый рукав норы и, пройдя всего несколько шагов, вышли вдруг в открытый космос! Крис не сразу сообразила, что происходит, но яркий солнечный свет в компании со звёздным небом и отсутствием тверди под ногами быстро помогли ей сориентироваться. Дух тянул её за руку к астероиду, что висел неподалёку. В этом месте вообще было довольно-таки много камней — и небольших, и громадных. Поэтому Крис решила, что это — пояс астероидов. Уточнять не стала — тон Могула обидел её и она решила впредь помалкивать. Пусть сами разъясняют, раз уж зачем-то приволокли сюда... А на астероиде их ждали ещё шесть духов и Крис поняла, что это — Большой Сонм в полном сборе. Она с детства знала, что в него входят два ангелоида, два демоноида (Ехидну она уже заметила среди тусовки) и три нейтральных духа-природника — Океан, Лес и Гром. Духи переглянулись, посмотрели на Крис и выжидательно уставились на Ехидну. Тот помялся и откашлялся.

- Крис, ты уже поняла, я полагаю...

- Ага. А этих двух как зовут?

- Этих?.. Рэкс и Гросс. Мы Сонм...

- Я в курсе.

- Эм-нэ... Помнишь, я говорил тебе про червя? Вон он, посмотри.

Астероид развернулся, подчиняясь воле бессмертного. В пределах видимости располагался ещё один крупный астероид и на нём стоял дыбом громадный, размером с электричку, червь. То ли просто на солнце грелся, то ли разглядывал чего... Вагона два стояло на каменюке, вцепившись в её поверхность ножками, а остальные четыре или пять вагонов торчали вертикально относительно поверхности. И ножки этих вагонов тихонько так, паскудненько, словно пальцы святоши, пошевеливались. Червь вообще-то выглядел не червём - сороконожкой он выглядел. Сколопендрой.

- Ну посмотрела. И чё?..

- Червь угрожает нашему миру, Крис. Он постепенно доберётся до Земли и станет жрать её, словно яблоко и расти, расти, расти... Он не боится никакого оружия — сама видишь, даже открытый космос ему не страшен... Он не боится ни воды, ни огня, ни ядерного распада - мы всё перепробовали.

- А я-то вам нафига, Ехидна? Я так полагаю, что путь я не прошла и теперь буду Свирсовым дерьмом до скончания лет. Или я не права?

Могул нетерпеливо глянул на Ехидну и покрутил поднятым кверху указательным пальцем — типа, быстрее.

- Крис, я прямо скажу: мы в тупике. Над нашим миром нависла опасность и впервые мы не справляемся! Нужны свежие идеи, нестандартные решения, а ты, судя по моим наблюдениям, способна предпринимать неожиданные шаги. И кроме того, по некоторым признакам... - дух скосился на остальных членов Сонма и замолк.

- Каким признакам? Признакам чего? Говори.

- Ты — девственница.

- И?

- Ты — невинно убиенный христианский младенец...

- Н-ну... И?

- Ты — чистый дух. Новорожденный. А это даёт тебе кое-что, о чём тут следует умолчать. Пока! А теперь, будь добра, придумай что-нибудь?..

- Я?!! А что я могу-то? Я это дерьмо впервые вижу! Не, ну ладно, хорошо — откуда он приполз, червь этот?

- Тебе астрономические координаты или что? - спросил Гром.

- Почему он оттуда ушёл?

- Там жрать нечего. Всё просто - там уже всё сожрано... - подал голос Лес.

- Ага. А почему он сюда приполз, а не куда-то ещё?

- А кто его... Он туп и голоден. А сюда... Инстинкты привели, наверное, - пожал плечами Океан.

- Туп, говорите... Плохо — не договориться с ним!

- Нет, - сказал Гросс, - пробовали.

- А если тут уже занято?

- То есть? - Рэкс заинтересованно выгнул бровь и скосил глаз.

Духи закрутили головами, переглядываясь и недоумевая, пытаясь найти ответ у соседа. Они даже загомонили слегка. Лишь Могул, что стоял неподвижно, сложив руки на груди и молча буравя глазами червя, задал ментальный вопрос Крис:

- Дитя, о чём ты?

- А ну-ка, дядечки, соорудите-ка мне тельце как у энтой сикарашки. Как на том камушке чтоб... Ну? Не можете, что ли?

- Не такое большое. Раз в пять меньше получится. И то — жиденькое... А зачем?

- Вы давайте того... Делайте тело, а я там мозгом побуду. Поехали!

Могул посмотрел на своих соратников и дёрнул плечом, совсем как Тина. Духи стали садиться друг другу на плечи и свешивать ноги на грудь нижнему, изображая червя. Семь сегментов, двадцать восемь ножек... Они пошевеливали своими ножками, постепенно становясь всё более и более похожими не на семь чудаков, что сели друг на друга, а на настоящего, корчащегося и извивающегося червя! Обретя нужную форму, червь начал расти, вырос метров до тридцати и стал слегка просвечиваться. Из верхней части туловища высунулась голова Могула и дух сказал:

- Эй, мозги! Пора в голову.

Крис просто вошла в червя и тут же почувствовала своё новое тело — большое, сильное, с мощными челюстями-жвалами и крепким двухвостьем. С бронезащитой от носа до хвоста и тридцатью послушными ножками. Она слегка изогнулась туда-сюда, наклонилась-выпрямилась и опустила передние ножки с головой так, чтоб тело стало петлёй, как у гусеницы-землемерки. Оттопырила хвост и поклацала рогами двухвостья, открыла рот и растопырила жвалы... всё как всегда. Словно в Тину вошла!

- А я летать умею, дядечки?

И тут же пришло понимание: надо оттолкнуться от этого камня, потом от следующего... Всё просто! Крис снова встала столбом и высмотрела цепь камней, что отведут её к огромному червю. Потом согнулась, подобралась и прыгнула на самый ближний. Скорость оказалась неожиданно большой и она пребольно грохнулась мордой о камень.

- Блядь!..

Но на поверхности удержалась. Прицелилась к следующему, оттолкнулась полегче и медленно полетела. Промазала и едва не прошла мимо, да успела изогнуться и ухватиться за выступ двухвостьем.

- А-а-а... ёб!!! Та-ак, есть!.. Следующий...

К астероиду червя она приблизилась быстро и умело, прыгая и удалецки хекая при каждом отскоке. С последнего камня Крис толкнулась изо всех сил и протаранила червя в брюхо. Спустилась по нему же на поверхность астероида, выгнулась дугой, вся растопорщилась и стала производить по сути комичные угрожающие наскоки на противника, впятеро превышающего её по величине. Она щёлкала двухвостьем, кусала и крошила камни жвалами, делала вид, что вот-вот накинется на соперника и останавливала атаку буквально в двух шагах, словно бы давая шанс тому убраться подобру-поздорову. Ошалевший червь изогнулся, как знак вопроса и тупо наблюдал за агрессивно настроенным собратом, как-то робко пошевеливая ножками. Крис припала мордой к поверхности, ощерилась жвалами и выгнула хвост с острыми рогами на манер скорпиона. Она шипела и орала при этом, как бесноватая, нисколько не заботясь, что в вакууме звуки не разносятся. Червь нагнулся поближе. Крис слегка ретировалась и наткнулась вилами двухвостья на добротную такую каменюку, схватила её рогами и со всей дури швыранула в морду гиганту. Булыжина — с пол-тонны весом, не ой какая угроза — грохнула в один из сферических выступов на голове червя и тот резко выгнулся назад. Видимо, попало во что-то вроде чувствительного сенсора.

- А, блядь!!! Не нравится!!! - Крис оглянулась и нашла ещё один походящий камень, схватила его и тоже швырнула в противника. Второй снаряд даже и до головы не долетел — так, грохнул по броне да и разлетелся щебнем врассыпную. Однако большой червь зашевелил ногами, сдал назад и стал тревожно оглядывать окрестности. Крис осмотрелась и, не найдя больше подходящих камней, снова выгнула спину, растопорщила все свободные конечности и боком, мелкими скачками приблизилась к гостю с самым угрожающим видом, кусая скалы и плюясь щебёнкой. Червь тяжело изогнулся и прыгнул с астероида... Крис расслабилась, перевела дыхание, проводила взглядом улетающее тело. Червь оттолкнулся от подходящей каменюки и полетел дальше, прочь от негостеприимной системы, занятой такими агрессивными червячками...

Тело Крис распалось на восемь отдельных кусков и каждый стал снова духом. Могул кивком послал Грома проводить червя, проследить — совсем ли тот ушёл. Потом посмотрел на Крис и помотал головой, то ли одобрительно, то ли недоумённо — не поймёшь.

- Крис, а что это на тебя нашло? - Ехидна стоял и подрыгивал ногами, он ими двухвостье изображал.

- А я как-то в раннем детстве видела, как маленький котёнок выгнал из сада огромного дога. Вот и изобразила того котёнка...

- Ну ты даёшь...

Могул подошёл к Крис, раздвоился, выдавив водянистую копию себя и сказал: «Пора!»

***

Крис открыла глаза и увидела Свирса, доклёвывающего её ноги. Сожрав мясо, он порылся клювом во вскрытом животе и вынул печень. Подкинул её, хватанул раскрытым клювом и задёргал шеей, глотая.

- Чтоб ты подавился, паскуда... - девушка-дух сидела попой на полу и бессильно плакала, наблюдая за монстром.

- Сссвирррссс!

И снова клюв начал шарить в растерзанном теле, выбирая куски повкуснее. Покончив с трапезой, Свирс вновь задумчиво замер, исторг ещё одну порцию дерьма и неспешно удалился в левый рукав развилки. Крис уткнулась лицом в ладони и заплакала навзрыд. Она ничего не помнила из своего космического приключения, она лишь видела ошмётки двух бесконечно родных ей тел — своего и Аланова. Когда слёз уже больше не стало, Крис встала и принялась за работу: она собирала своими непослушными, неспособными удержать и цветок, руками обрывки тела Тины и складывала их под стеной между ножкой и правой веткой Y. Работа шла медленно, руки духа порой просто проходили сквозь те вещи, которые следовало поднять... Крис упорно, с усердием и прилагая неимоверные усилия, продолжала собирать останки. Собрав Тину, она принялась укладывать рядом Алана. Вот голова и одно плечо с рукой, соединённые шеей. Вот грудь со второй рукой... Рука духа в очередной раз проскочила сквозь плоть и вытолкнула из-под рёбер искру. Ярко горящую, освещающую всё вокруг искру! Словно крохотное Солнце, словно самая крупная звезда, она смело светила, словно говоря: «Я есть! Смерть не властна надо мной!»

- Алан! - Крис упала на колени и протянула ладони к светлячку, - Алан, ты здесь... Ты со мной. Теперь мне ничего не страшно!

Искра смело взлетела и легла в ковшик ладоней девушки.

- Алан... Родненький, солнышко! Ты со мной...

Крис встала и пошла было в правый рукав норы Свирса, но увидела кость с остатками сухожилий, лежащую на полу.

- Подожди, браточек... Негоже так. Я соберу, я смогу. Подожди.

Искра взлетела и повисла под потолком, свет её вырвал из полумрака страшную картину бойни: лужи загустевшей крови, кости и куски тел, лоскуты разорванных туник, красные от крови, верёвки кишок... Крис застонала и вновь принялась за работу. Через полчаса она закончила и огляделась — на большее у неё не было уж ни сил, ни возможностей. По крайней мере, останки тел не валялись под ногами, а лежали в сторонке, прикрытые разодранными туниками. Да пара тесаков с пистолетом сверху. Она снова взяла в руки искру и пошла прочь с места жуткого преступления...

***

Так она долго бродила по лабиринту Свирсовых нор, избавленная от забот о смертном теле. Иной раз она принималась разговаривать с искрой, иной раз шла молча. Ни тайное знание, ни интуиция — ничто не подсказывало ей дорогу, она просто тихо парила в дециметре от пола и перемещалась со скоростью пешехода, не выбирая пути и не задумываясь на развилках. Казалось — годы прошли в этих бесцельных блужданиях... Пару раз Свирс пробежал сквозь неё, привлечённый светом искры — он мчался по норе, наступая не только на пол, но и на стены, на потолок... Словно бешеный таракан он носился по лабиринту, не разбирая верха и низа, права и лева. Первый раз он проскочил из-за спины и, выбежав вперёд, встал, тупо и недовольно вертя башкой, пытаясь понять, что же его принудило бежать в эту сторону, если свет сзади? Развернувшись, он побежал назад и вновь проскочил Крис насквозь — она закрыла невидимыми руками искру меж ладоней, чтоб не провоцировать тупую тварь и незримо удалилась, оставив недоумевающего Свирса в одиночестве.

Беда была в том, что искра начала гаснуть. Крис, ставшая чистым духом, не нуждалась ни в чём, она могла бы и сотни лет существовать где-нибудь в брошенном доме, изредка пугая пришельцев своим тощим призраком. А искра, зажжённая в Алане Розой и сделавшая его Паналаном, искра эта теряла силу и таяла. Крис тихо плакала, летая над полом Свирсовых нор, баюкала искру в ладонях, ни о чём не думая. Она лишь с грустью смотрела на тлеющее сияние в ладонях и даже не помышляла ни о каком спасении. Она со страхом и тоской ждала момента, когда искра, эта её последняя надежда и единственная радость, угаснет, оставив её горькой девой-вдовой.

В какой-то момент, пролетая через Т-образное разветвление, Крис краем глаза увидела ещё одну искру в боковом ходу. Она вернулась и присмотрелась — то была не искра, то был выход из тоннеля. И она устремилась к нему в последней надежде сама не зная на что. Нора вывела её в земной мир и там, под Солнцем, дух её стал полностью невидимым. Крис осмотрелась и увидела дом. Нормальный каменный дом, в каких живут горцы. Он не выглядел заброшенным, напротив, всё указывало на то, что дом обитаем, ухожен и кто-то есть внутри. Дух девушки переместился к двери, но внутрь не проник. То место, где у людей находится мозжечок защекотало, но не обожгло — внутри был ангелоид. Не очень сильный, не Могул, но — определённо ангелоид. Крис постучалась и дверь впустила её. В доме, у стола, откинувшись в кресле-качалке, сидел... Могул!

- Здравствуй, дух светлый.

- Угу...

- Взываю о помощи, дух всесильный. Не о себе молю — о друге, что принял смерть мучительную от Свирса в норах его и оставил после себя лишь светоч угасающий...

- А что мне за дело до смертного, дух чистый? Что тебе за дело до него?

Крис глянула на еле теплящуюся искру. И зарыдала в голос — горько, безутешно... Слёзы потекли по щекам ручейками и закапали на пол.

- Я любила его. Я и сейчас его люблю... Он самое дорогое, что у меня осталось — нет у меня больше ни родителей, ни дома, ни тела даже, только вот эта искра человеческой души Алана. Спаси его, дух светлый и делай со мной, что захочешь...

- А если я ничего не хочу?

Крис подняла глаза и... Куда делось её смирение и покорность?

- Дерьмо ты, а не дух. Тоже мне — ангелоид! Да чёрт в подземелье лучше тебя, наволочка Могулова! Самозванец, тень испарений с тела духова!

- Ого! Догадалась... Ну да, я лишь одна из сущностей Могула. Но я и не говорил, что я — весь Могул. Некогда ему... Он всё об мире обо всём думает, золотой наш, за правду мается. А меня вот послал сюда — тебя ждать. Вот я и дождался. Слить я тебя не могу — тела твоего нет, про искру эту мне вообще ни слова сказано не было. Вот и думай теперь — о чём нам с тобой ещё поговорить...

- Спаси Алана.

- А что мне с того будет?

- Нет у меня ничего. Только вот это осталось... - она кивнула на еле видимую искру.

- Ну... Отдай мне это.

Крис закрыла глаза.

Постояла миг.

И протянула руки к Могуловой тени.

- Возьми. Пусть он живёт. А я ему духом-хранителем стану...

- Вот блядь... ну не могла, что ли, как путная, завыть, заорать: «Не отдам!!!» А?.. Барахло-о-о... Вот барахло же — и тебя теперь Единой делать, и смертного твоего оживлять... Вот же ж... Блядь...

***

Сознание Кристины периодически всплывало то в одной, то в иной реальности. Она то видела склонённых над ней, то исчезающих прямо в ней духов-целителей и те кивали ей, здороваясь. А то вдруг смотрела со стороны, как два Могула складывают кости с останками плоти и, переругиваясь, примеряют бесформенные ошмётки то тут, то там прикладывая их к остову... Порой она теряла связь с действительностью и видела, как летит головой вперёд в грудь громадной, с поезд метро, сколопендры. А то вдруг начинала пикировать из поднебесья к бурлящей поверхности моря, разрезая с воем воздух, задыхаясь и крича от страха и восторга! В какой-то момент она осознала себя не духом бессмертным внутри смертной дурёхи, а целой Кристиной, Настоящей, Реальной, Большой!!! Она моргнула и увидела Розу (офисную тётю со смайлом на сисях), та показывала на планшетнике фото Тины в голом виде обоим Могулам и что-то объясняла, тыча пальцем в монитор. Кристина вновь моргнула и увидела потолок. Ощущалась какая-то нехватка чего-то важного, совершенно необходимого, она запаниковала, попыталась что-то сделать и... Вздохнула.

- Ну вот, дышит.

- А чего ты ждал?.. Не отвлекайся, собирай Паналана.

- Алана. С Паном всё в порядке, потом вложим. Пусть пока в колбе побудет... Елея налил?

- Тебе обязательно со мной спорить, а?

- А я не с тобой. Я сам с собой... Как и ты, между прочим. А у Каменной Задницы фото этого тела нет?

- Да откуда я знаю... Она спала с ним, должна же была что-то запомнить.

- А елея налил?

- Да налил, налил! Как это вот складывать, ты мне скажи?..

Кристина устала и опустила веки. Но диалог-монолог Могула ещё слышала какое-то время. И после провала в бессознательность вдруг полувсплыла и до неё донеслось:

- Маркус, как ты? Сильно тебя Свирс потрепал?

- Крылья... Не лишай последней радости — спаси крылья... - знакомый бас тихо рокотал поблизости и девушка невольно улыбнулась, радуясь родному голосу.

- Спасу, спасу... тут дел-то... Починим, Маркус, не переживай.

Это было последнее, что Кристина услышала перед сном. Простым, нормальным, человеческим сном.

***

Утро встретило её страшной болью во всём теле. Болело всё и везде. Крис глубоко вздохнула и не родившийся крик боли умер в болящих голосовых связках от боли в лёгких. Она лежала на спине и не знала — то ли выдыхать, то ли так помереть. Болели полуоткрытые глаза. Болели веки. Болели ногти на пальцах ног — все до одного нервы сообщали мозгу о боли. Болело лицо от пролитых слёз...

- Анестезии не будет. Но и долго болеть не будет — это... проверка связи, что ли.

Судорожно, мелкими глоточками дыша, боясь потревожить поворотом глаз невыносимо болящий мозг, Кристина посмотрела в сторону голоса. Могул сидел у стола в качалке и смотрел в окно. Смотреть на собеседника он явно не любил. Девушка тихонько сглотнула и спросила едва слышно:

- Это кара за увечье водяного?

- Нет. Но он умер от такого же ощущения. У него тоже... болел весь водяной. Он умер бы в любом случае — ему по приговору было запрещено возвращаться в воду. Так что... Ты его спасла от высыхания. Он умер от болевого шока почти мгновенно после лишения бессмертия.

- Ты весь?..

- Что? А... Нет. Я редко бываю весь в одном месте. Но здесь и сейчас меня больше всего. Ну... Я кроме тут всего в пяти местах — так что тут я почти весь.

- Что со мной, дух пресветлый?..

- Ты прошла слияние. Ты стала седьмой Единой и теперь являешься самым редким на нашей планете существом... Умерла ты несколько неподходящим образом, только и всего. Поэтому и болит сильно.

Боль постепенно отпускала, пульсируя и лишь изредка накрывая волнами. Кристина переждала очередную волну и спросила:

- Где Алан?

Могул скосил на неё глаз и оттолкнулся ногой от пола, заставив качалку качаться.

- Камен... Роза, Даша и суккуб из узилища друг дружке глаза выдирают, споря по поводу того, как выглядел твой друг при жизни...

- Сука... Убила бы тебя, если б ты был смертен... Паскуда.

- Ого! ТАК меня никто не осмеливался называть!

- Сдохни! Подлая пародия... Тоже мне — ангел... Хуже самого конченого чёрта!

- Неможно постичь ангела суть, демона не познавши... Прелесть! Кристина, я очень рад, что не ошибся в тебе!

Могул порывисто встал из качалки и подошёл к лежащей девушке. Он смотрел ей прямо в глаза и мягко улыбался. Наклонился и поцеловал в лоб. Неземное чувство облегчения разлилось по всему Кристининому телу, боль отходила от места поцелуя, отжимаемая блаженством. И вместе с тем Могул становился всё ярче и светлее, из-за плеч его стали видны ослепительно-белые крылья, над головой загорелся невыносимым сиянием нимб, глаза провалились и на их месте загорелись неугасимые огни...

- Могул...

- Я с тобой, дитя. И отныне ты — член Великого Сонма. Вас, Единых, стало семь и теперь ваше участие в Сонме обязательно.

- Блядь... Кончай этот фейерверк, пока я не ослепла нахер! Что за дешёвые спецэффекты? Срамота!

Могул обескураженно улыбнулся и медленно убавил накал сияния.

- Ну и ну... Вот же... Сказанула! Ты может спросить о чём хочешь? Задавай любые вопросы, сестра.

Кристина медленно, не сразу, села на кушетке и твёрдо упёрлась ногами в пол. Опёрлась руками в колени и подняла голову. В кресле лицом к ней сидел и улыбался знакомый ей Могул...

- Бля, хоть тунику-то можно девушке, а, Могул? Ты вообще тут или опять наволочку оставил?

- Тут-тут, не сомневайся! И весь, полностью! Специально для тебя вернулся отовсюду, чтоб оказать тебе честь по поводу принятия в Великий Сонм!

- Да подь ты... Где Алан?

- Чинят его. И починят. Рядом он, за стеной — сама посмотри! - Могул показал на стену.

Кристина посмотрела и увидела лежащего Алана, Розу-красотку, Дашу и неизвестную дамочку, что колдовали вокруг тела её друга.

- А это что ещё за сука?

- Это суккуб. Ну та, что Алану в узилище не давала тебя портить...

- Бля... Ампец! Ну куда уж мне против неё... Супермодель, ё-моё! Сонм... как же чётным числом?.. А? - девушка вновь посмотрела на великого бессмертного.

- А нас девять. Свирс убил Маркуса, когда тот ваши с Аланом останки сюда выносил...

- МАРКУС!!! - Кристина закричала, ломая остатки боли в теле... Укусила до крови кулак и горько зарыдала. Слёзы вытекли из глаз, сорвались со щёк и со звоном упали на пол...

- Тихо-тихо-тихо! - Могул поднял ладони в успокаивающем жесте. - С ним всё хорошо! Вот, сама посмотри... - и дух указал в пол.

Девушка посмотрела вниз и увидела Маркуса — страж стоял во всей красе у кушетки с лежащей на ней Каменной Задницей. Он явно и неоднозначно собирался вдуть ей по самое не балуйся... Подняв голову, чёрт посмотрел в глаза Кристины, дёрнул крылом, как она сама имела привычку дёргать плечом, подмигнул и вновь обратил взор на лежащую перед ним демоницу.

Кристина отвела взор и тихо спросила:

- Он тоже член Сонма?

- Естественно! Как и все, убитые Свирсом...

- А... Ну это... Не! А кто Единые? Я могу?..

- Да. Ты это... Для удобства. Телевизор включим?

- …

- Ин ладно. Смотри вот.

Огромная плазменная панель вдруг ожила и показала чёрную-пречёрную старуху-негритянку.

- Это самая первая Единая. Ей лет с тысячу уже!

- А Талла? Талла тоже?.. Откуда она... Она же...

- Нет. Талла прошла полный путь, но Сонм отказал ей в слиянии. Она сильна, мудра, полубессмертна... Но не Единая.

- А чё отказали? - Кристина потёрла висок и вновь глянула на экран. Там был какой-то педик с постной рожей.

- Гм... Проще как сказать... У неё не хватило... Гм... Предрасположенностей. А! Да на передок она слабая, чего тут круть-муть разводить.

- Подожди, брат... бог с ней! Как с Аланом будет?

- О, боже. Да нормально там всё будет! Ну промажут в оценке длины члена — ну важно это что ли?..

- Он будет как я?

- … Нет. Таких, как ты не может быть много. И среди семи Единых лишь один мужчина... И тот был слит в порядке эксперимента.

- Могул, так много всего... Давай рассказывай, пока я могу слушать. Потом начну выбивать ответы силой!

- Хм-м-м... Не надо. Понимаешь, чтоб стать Единой нужно иметь бо'льшую часть условных предрасположенностей: надо иметь соответствующий возраст, девственность, определённые черты натуры... Ты же имеешь полный набор. Твоя предшественница не имела и половины, но из-за ошибки Маркуса пришлось... Ну да что там, Ехидна говорил тебе уже. А ты — ты же не только оказалась идеальной кандидатурой, ты ещё проявила себя недюжинным бойцом и оказалась настолько бескорыстной и жертвенной, что я просто права не имел не слить тебя! А Маркус пожертвовал жизнью, вынося из Свирсовых нор ваши с Аланом останки... Он умер уже здесь, у меня на руках. Пришлось возвращать из мрака небытия не только вас с другом, но и стража...

- А... Червь? Это испытание было или что?

- Червь... - дух надолго замолчал в задумчивости, потом вздохнул и сказал простыми словами: - Червь был смертью нашего мира. И если бы отважный котёнок не выгнал однажды громадного дога из сада... У нас у всех не стало бы сада, Кристина!

- Могул, а Могул? Ну хоть стринги организуй, что ли? Ну сколько мне тут ещё с голой звездой сидеть?..

***

Кристина и Паналан стояли у своего «Барса» на берегу бухты Вулкана. На них были лишь длинные белые туники с верёвочными опоясками, да верёвочные же сандалии. Ни вещей, ни оружия. Юноша смотрел на подругу совершенно влюблёнными глазами и мягко улыбался. У неё были длинные, до попы, волосы и утренний бриз легонько трепал их чёрный шёлк. Она смотрела на него мудрыми, бездонными глазами и лишь совсем маленькие скобочки у уголков рта её указывали на готовность улыбнуться... У юноши исчез страшный шрам с головы и в том месте росла совершенно седая прядь волос.

- Пан, мы сразу домой или к тёте заглянем?

- Домой! Пора Виктору указать, где его место... Чёрт бы его забрал, паскуду!

***

Виктор бродил по коридорам и лестницам президентского дворца. Мозг его искал выход из той грустной ситуации, что сложилась к сегодняшнему дню: Тина ушла, премьер-министр в отчаянии от потери сына (слухи об убийстве Алана пришли с архипелага) ожесточённо и яростно сопротивляется и не даёт этому старому Дуремару-президенту сдавать позиций... Молодая президентиха... Сука, тварь последняя! Блядища аульская! Но надо как-то начинать подбивать к ней клинья — раз уж дочи нет, так и вдова сгодится... Ну и что, что муженёк пока жив? Долго ему умереть, что ли? А вот если удастся прилечь на президентиху... Тут и премьер, и вся президентская рать ничего не смогут возразить.

Виктор присел в кресло возле кабинета главы республики, в просторном холле. Сквозь огромное окно открывался вид на лужайку у дворца, вдали виднелись горы. Мерзкий, надоевший до изжоги пейзаж! Глаза бы тех гор никогда не видели! Советнику посла вспомнился недавний втык от министра обороны — сраный солдафон устроил ему головомойку за группу Пауля, не вернувшуюся с проклятых гор, за рейд с подарками по заграничным рыбацким поселениям, за то, что в Аульске группа Вилли просидела чуть не месяц в нарушение всех и всяческих международных правил... Когда уже кончится эта лабуда? Шестеро из группы Пауля выжили, но были арестованы и всё руки не доходят вытащить их из кутузки. Да чёрт с ними! Потом... Потерпят.

Внезапно послышалась какая-то суматоха и шум внизу. Виктор недовольно поморщился — ничего! Скоро вы тут у меня дышать через раз будете. А шум меж тем приближался — кого-то черти несли из холла первого этажа именно в приёмную главы. Виктор повернул голову и стал дожидаться визитёров. Если там опять какая-нибудь шушера — он их сам пинками выгонит... Во внезапно наступившей тишине послышались лёгкие шаги. Пара человек приближались к холлу. Виктор слегка откашлялся, чтоб наорать на непрошеных гостей и даже чуть повернул в нужную сторону кресло. В коридоре показались два силуэта — какие-то бабы, похоже. В платьицах. Мерзкие горские суки не желают носить обтягивающую одежду и разглядеть фигуру не представляется возможным... Виктор прикрыл глаза и отвернулся, чтоб не разговаривать с блядьми лицом к лицу. Надо их тихо, но твёрдо выпроводить. С достоинством. Без лишних слов... Краем глаза Виктор увидел вошедших, вздохнул и твёрдо произнёс, не повернув головы:

- Какого чёрта вы здесь забыли?

- Встать, козёл!

Голос женщины безжалостно порвал показушное спокойствие посла и тот повернулся с оскаленной физиономией. Крик уже почти сорвался было с его губ, когда глаза узнали в вошедших детей лидеров страны. Виктор поперхнулся и вытаращил глаза — Тина и Алан стояли перед ним, словно два привидения, одетые в одинаковые белые хитоны. Или туники. Или ещё какие-то дикарские одёжки с подолом ниже колен.

- Тина? Вот не ожидал! Пришла папу повидать?

- Встать, я сказала. Живо!

Виктор посмотрел ей в лицо и недоброе предчувствие сжало его нутро. Он перевёл взгляд на Алана и это ощущение усилилось... Лица детей не предвещали ничего хорошего, в их взглядах просвечивала какая-то неожиданная сила, почти угроза. Советник поднялся из кресла, развёл руки, словно собираясь обнять вернувшихся странников. Постарался изобразить на лице добрую, отеческую улыбку.

- Ну что ж, детки...

- Заткнись, дебил. Помолись про себя и готовься предстать пред Создателем.

В голосе юноши звучала какая-то совсем не детская серьёзность и Виктору даже почудилось, что он слушает не подростка, а отца-командира...

- Ну... Хватит. Надо и меру знать! Вот скажу твоему отцу — ремня отведаешь, дерзкий мальчишка!

Юноша переглянулся с Кристиной и молча постучал пальцем по виску. Виктор обратил внимание на совершенно неуместную седую прядь в шевелюре парня. А девочка тем временем села в кресло и закинула ногу на ногу.

- Виктор, короче. Я тебе приговор зачитывать не буду, не хочешь молиться — воля твоя. Маркус! Забирай...

В коридоре загрохали тяжеленные удары по полу, словно кто-то лупил кувалдой по искусно выполненной мозаике. Виктор потянулся к кобуре в левой подмышке, но так и не вынул оружия — в холл вошёл громадный, страшный, неимоверный демон! Советник, опешивший от этого совершенно невозможного визита, непроизвольно начал креститься... Чёрт криво ухмыльнулся и фыркнул струёй дыма. Запахло горелым камнем.

- Не поможет. Я заговорён.

Голос чудовища заставил Виктора содрогнуться. Он снова попытался вынуть оружие, но руки дрожали совершенно неподобающим образом. Тем временем дети смотрели на монстра и улыбались — было очевидно, что они хорошо знакомы. Советник на заплетающихся ногах попытался ретироваться, но демон в три крупных шага настиг его и взял горячей ручищей за воротник.

- Маркус, ты его это... В нашу камеру!

- Ну да. Не убивать же...

- И замок повесь амбарный. А то выскользнет, дерьмо такое...

Чёрт осмотрел потерявшего сознание советника посла и, жестом попрощавшись с друзьями, просто внезапно исчез вместе с Виктором. Алан подошёл к Кристине, поцеловал её в макушку и прошептал:

- Вот и забрал чёрт твоего женишка... Ты мне вот лучше знаешь, что скажи?

- Что?

- У тебя сиськи сами выросли или?..

Девушка обняла юношу за шею, улыбнулась и, не поворачиваясь, проговорила ломающимся голосом:

- Даша, Роза и ведьма с узилища подсуетились. Они и тебе увеличили... кой-чего.

___________________________________________________________________________________

2012 — 2013, Республика Коми — Бердск.

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Обычное дело