В соавторстве с Сашей Веселовым
Сказка бывает полезная, как грибы собирать, бывает так себе, по заказу комитета по кинематографии, а бывает такой промыслительной силы, что и не сразу сообразишь, откуда ноги растут.
Ну, да не осердится же на меня читательское бессознательное, если я сразу покаюсь, отсюдова и ниже ничего похожего не будет, один только цимес (или по нашему, по подворотнешнему – «цимус»).
Начну говорить об те поры дальние, когда люди с деревьев уже слезли, а летать ещё не научились. Жил-проживал в те времена возле острова Буяна царь Дадон Салтанов сын.
Жил при нем командиром войска богатырь Мякитка – горькая пьянь.
И случилось тогда на их землю злое нашествие – старуха Убыр напала с кавалерией на Дадона Салтановича державу, неся всякому, кто не спрятался, погибель.
Саранчой оглаедовой по владениям царским прошлась злая ведьма, сея кругом непотребства и великие разорения. Двинул было Дадон на встречу вражине лютой войско своё лихое, да только войско это лихостью в пирушках, да застольях пробавлялось, а на поверку, увидев знамена чужие, разбежалось кто куда. Один только Мякитка остался. Потому как великий поход сей проспал на сеновале в обнимку с бочонком браги и девицей до блуда охочей. И снился ему сон удивительный, будто привязалась к нему муха навозная, теребит за нос, в ухе зудит и по губам лапами щекочет. Хочет прогнать окаянную Мякитка, а руки отяжелели, не поднимаются. Сердится на муху богатырь, бранными словами швыряется, а той хоть бы хны.
Проснулся в испарине, сон дивный отгадать силясь. Полапал девицу, по ошибке приняв её за бочонок бражный, очень торопился в впотьмах опохмел с души снять – вот и попутал. Девица ойкнула, бочонок на её крик пустым эхом отозвался, а Мякитка уловил ноздрёй запах проигранного сражения. Гарью с полей тянуло изрядно – полный блицкриг и аншлюз.
* * *
Тем временем Дадон с немногими оставшимися пока ещё верными товарищами отходил к реке. Река была велика. У неё и названье имелось, да позабылось, а в пустые годы ученые-чужезеи называли её не то Нил, не то Миссисипи, в общем Ян-зцы, по-вашему. Убыр в ту минуту уже и престольные грады жгла, и новые законы придумывала, как над бесправным народом мудровать. Даже хотела их буквам учить, но последствий ужаса оного никто из мурзеев её предсказать не мог, потому ограничилась общей гигиеной, чтоб руки мыть и вольномыслия не допускать.
А народу в Дадоновом царстве проживало без счета. Потому как там завсегда: ночи были темные, зимы долгие, а коли без баб спать ложиться, то и со скуки помрешь.
* * *
Пока царь со свитой плоты вязали, чтобы поскорее на остров Буян отплыть, Мякитка решил здоровье поправить – бочонок другой пивка пригубить. Свистнул коня богатырского, да и поехал к медовару Тимохе. Тот в пиве и медовых напитках большой искусник был, все царство Дадоново у него кормилось-поилось. Подъехал, а там неладное. Сам медовар в одних труселях сидит и горько плачет, а вокруг вороги злые, до чужого добра жадные, пьют и гуляют. И по всему видать – давно гуляют, ибо все бочонки пустые стоят. И такая ярость Мякитку одолела, что кинулся он на супостатов да и порвал их всех в клочья, всех – сколько было. Сколько было, о том история умалчивает, может дюжина, а может тысяча. Одно доподлинно известно – не поправил в тот день богатырь здоровья и сильно опечалился. Да еще Тимоха-медовар ему обидные слова сказал: «Не царский богатырь ты, не заступник земли отеческой, а лодырь и пропойца. Пока ты утробу дармовым пивом заливал, да баб лапил – честных людей до труселей раздели и нажитого непосильным трудом лишили. Поди прочь отсюдова, бурдюк смердящий. Ибо теперь я не холоп какой. А тростник мыслящий».
«Попомню!» - Обиделся богатырь, отвесил торгашу затрещину от которой того карачун прибрал, и поехал дальше чернее тучи. Обидно, право, что всякая срань, грамоте ещё не обучится, а уже спешит сразу политические выводы делать, одно хорошо когда в слух, а если на кухне исподтишка, то это ведь всей державе погибель и разорение. В другую субботу обругал бы Мякитка свои черные мысли непотребным словом – диалектика, да и в кабак метнулся, но тут в суровую годину испытаний почувствовал: не хмель ни табак нужны, а только одно спасение в единении с народом быть.
* * *
Дадон посередине реки к тому же пришел выводу, но только своим чередом. Его ближние стали шушукаться, а не вернее ли будет им, чем в партизаны идти, выдать Дадона захватчикам, да в зачет того беспримерного предательства на старые должности заступить. Соблазнительно это им показалось, обступили Дадона, и ну махать претензиями:
– Почто занимашь трон на безальтернативной основе?!
– За каки заслуги твоя царица наш бюджет засупонивает?!
– Откуда в казне брешь величиной с казну?!
– Где гарантии?
Дадон был самодержец со стажем, не привык такое холопам спускать. Осердился крепко:
– Гаринтии, говорите?! – кричит с мягким выговором, – вот вам гаринтии! – И фигом царским в боярские рожи тычит.
А те и рады, что монарха на драку развели – заломали царю руки, верёвками скрутили, а на голову пыльный мешок накинули. Потом пользуясь временным его нетрудоспособеем – попинали чуток, да и голубя почтового к Убыр заслали.
* * *
Был бы рядом верный Мякитка – не позволил бы боярам так царя забижать. Только он в тот момент к заветному камню подъезжал. Лежал посередь степи здоровенный серый булыжник, а на нем надписи огнём полыхали: «Поедешь налево – по самые помидоры огребёшь! Поедешь направо – получишь по самое не балуйся! А прямо поедешь, то и по гланды!»
– Понятно, – сказал Мякитка, после чего выворотил из земли булыжник, чтобы поглядеть внимательно, не проставлено ли на его обратной стороне адвокатской сволочью чего-нибудь маленькими буквами. Так и есть. Примечание: дорог много, а конец один!
– Вот всегда так, – почесал богатырь богатырский затылок (ещё можно было бы написать богатырской рукой, но я решил, что это уже перебор будет), – дорог много, а конец один! Политкоректно переводя народную мудрость на русский язык – хрен на хрен менять только хрен тупить – получается, куда не кинь всюду клин! Задача! Не обойтись тут без подсказчика!
* * *
Сдали бояре Додона врагам отечества и зажили лучше прежнего, раньше-то им было стыдно в глазах народа видеть осуждение, а теперь без совести стало им совсем хорошо. Сами жируют, а народ в такое неподъемное ярмо загнали, что тому ни вздохнуть, ни охнуть. Радуются кровососы, захватчицу Убыр прославляют, а прежнего царя Додона в клетке возят на потеху зубоскалам праздным. Плачет свергнутый монарх и восклицает горько: «Где же ты, Мякитушка – заступник славный?».
* * *
Заступник Мякитка в это время помыться надумал. Слыханное ли дело – целую седьмицу скакать, пыль глотать и потеть. А на дорогах уже посты расставлены, чистотой рук интересуются. А тут как раз озеро на пути серебрится, прохладной водицей к себе манит. Разделся богатырь, прыгнул в озеро и аж душа у него возрадовалась – такой кайф! Плавает, ныряет, то на спину перевернется, то кролем и брасом себя потешит – притомился, вылез на берег и решил одёжу стирать. Зело грязен оказался богатырский прикид, от рубахи черные разводы по воде разлились, и показалось богатырю, будто под водой вздохнул кто-то тяжко. Не обратил внимание Мякитка на глупое природное явление – портянки полоскать принялся. Тут уж волна по озеру прокатилась, а уж когда детинушка порты свои замочил – взбурлила вода озерная, расплескалась в шумном беге в разные стороны, а когда схлынула обнаружил Мякитка впереди себя хмурую рать русалок сисястых, водяных с водолеями-водокрутами, Черномора с братвой, и прочих утопленников без счёта.
Вот вышел впереди всех старший и предъявляет:
– Кто посмел в нашем тихом омуте воду мутить – над экологией мудровать!?
– Извиняюсь, а кто вы сам, папаша, такой будете? – порешил Мякитка снизить градус переговоров второстепенным вопросом.
– Я, Сивый Мурен, поставлен здесь за порядком смотреть.
– Ну, а я значит, богатырь Мякита и по всему вижу – не по нраву пришлась вам моя постирушка.
– Это не постирушка, это общественный вызов, и за это будем мы тебя сейчас казнить!
– Однако, не перебор ли? Без суда и следствия? Попирая права?
– Может и перебор, да уж так вернее будет!
– В целом я, пожалуй, с постановкой вопроса соглашусь под влиянием силы, но имею возражение, потому как нахожусь при исполнении государевой службы и казнится сейчас, для вашей потехи, никак не могу.
– А может при тебе и пачпорт какой есть твои чины подтверждающий?
– Пачпорт, – передразнил богатырь Мурена, – был пачпорт, да только я его принужден был скушать для конспирации, я здесь инкогнита, рыщут повсюду за мной враги, что вторглись на нашу землю, хотят те проклятые инсургенты свои бесчестные законы выше наших понятий поставить!
– Беспредельничают, значит?
– Ты правильный старик, брат. Не то слово беспредел, полная армагедония и пипец! Становись-ка лучше, братва, в ополчение. Про штаны мои опосля победы перетрем!
– Нельзя нам в ополчение, – нахмурился Сивый Мурен, – Потому как мы – водоплавающие. Не можем мы по суху, яко по морю.
– Стало быть, пользы от вас для отечества ни на грош нет! – Огорчился богатырь.
– Ошибаешься. Польза от нас великая! Мы всю воду в царстве-государстве контролируем! Допустим, захотели вороги коней напоить, а вода фьють и сбежала! Или подмыться ведьма Убыр надумала, хочет из кадки воды зачерпнуть, а ковш по пустой бочке скребет – конфуз!
– Лихо! – восхитился Мякитка, – Без воды, пожалуй, и всей их армии погибель! Порадовал ты меня, водяной! Действуйте, брызгуны! Да со всей лютостью и старанием, чтобы ни капли воды злому ворогу! Ни какой отмашки иноземным кровопийцам! Ни шагу назад! Помните – позади остров Буян!
– Минуточку, – остановил богатыря Сивый, – Каждый труд оплачиваться должён. Добудем мы тебе победу, а не забудет ли нас Родина на радостях?
– Стыдно, граждане, о своей мошне печься, когда отечества наша в опасности. Не простят нам того ни пращуры, ни потомки. Скажут: мог водяной народ помочь, а сдрейфил, за мамоной потянулся. И какой вам народный ответ будет? Только всеобщее презрение и плевок в харю!
Видя, что брови Водяного недовольно нахмурились, Мякитка поспешил добавить:
– Я, со своей стороны, очистные сооружения морей и рек гарантирую! Но для того необходимо царя Додона к власти вернуть, иначе тендер!
- Чаво-чаво?
- Трендец иначе, говорю!
* * *
Заточенный Гаагским трибуналом в узилище, то есть посаженный ряжеными дураками в сарай, Дадон обратился в пример мужества для учебника истории. На допросах молчал, ковырял в носу, копил злобу, иногда пел похабные частушки, приводимые здесь нами в сокращении:
Померла б моя милаха,
Положили б её в гроб,
я смотрел бы на неё бы,
я смотрел бы на неё б.
А когда обида за поруганное отечество делалась невыносимой Дадон в позе лотоса принимался медитировать.
Так было и на этот раз. Царь на все искушения плоти, отвечал только Юх и Нах, почему и встретил появление Мякитки, переодетого стражником, той же мантрой. Старый солдат не чуждый восточного мистицизма ответствовал: и в рот, и в оба уха, царь-батюшка! Далее более не в силах сдержать эмоции обои возрыдали. А мы с усердием сохраняя тайну о их тонкой душевной организации переходим к решительной части повествования о разорительном нашествие, завершившимся нашей победой.
* * *
Вода кончилась во всех кранах одновременно, ушла из ручьев горных, из арыков общего пользования, и водоводов промышленного назначения, не осталось её ни в колодцах, не в омутах, ни в топях болотных, даже вода что весь век плескалась в луже на потеху свиньям супротив палат царских и та вдруг усохла.
Пить захотелось всем сразу, как с похмелья, а воды нет. Сухой жар пищеводы жжёт, а воды нет. Чернила развести, чтоб доносы писать – воды нет, котят для порядку притопить – воды нет, а и плюнуть бы с досады – нет воды, кончилась. Знает свое дело Сивый Мурен. Мякитка рад, Дадон весел, Убыр подмыться не может, её бояре прислужники рады бы вылизать да без слюней невозможно. Одним словом, выглянул из-за сарая вышеназванный трендец.
Убыр лежит в опочивальне обессиленная, хрипит, как подыхающий свин: Воды! Пол царства за воду!
Да где же её взять родимую? Уже за золото не купишь. У кого в погребах вино было припрятано – миллионерами в одночасье стали.
Принялись слуги злой старухи спиртосодержащие продукты кушать. А тут, вишь какая заковыка – чем больше пьёшь, тем больше хочется. Чем больше выпьешь – тем сильнее жажда. Вскоре так всё войско набралось, что повалилось, где кто притяжение земли ощутил. Лежат – храпят.
Тут Мякитка царя из казематов на двор вывел, полюбуйся, царь-амператор на вражин поверженных.
Засмеялся Дадон, обнял богатыря и говорит:
– А спасибо тебе, добрый молодец! Один ты защитник у Родины остался! Скажи, как отблагодарить тебя, детинушка? Скажи токмо – засыплю тебя драгметаллами по самые… по пояс засыплю!
Не стал Мякитка всю славу себе за пазуху тянуть. Поклонился самодержцу и сказал:
– Не один я ковал победу над ворогом проклятым. Есть у тебя, царь-батюшка, верные слуги. Их благодари!
– Что за люди? – нахмурился Дадон, – Деловые? В законе?
– Не совсем, скажем, люди, но верны тебе, батюшка, как никто другой. А старший над ними Сивый Мурен. Он в ответе за всю воду, что в стране имеется. По его приказу ушла влага от старухи Убыр.
– Скажи, пожалуйста, – удивился царь, – И от нечисти, выходит, польза может быть! Ты вот, что, Мякитка, вели в самое большое озеро бочку самогона вылить – пусть порадуется Водяной. А теперь, пусть запрягают тройку, желаю свои владения объехать и всех предателей-бояр вязать и в кучу сгонять. Я опосля над ними лютый суд чинить буду.
Сказав это, Дадон прочь двинулся, да только Мякитка его за локоток поймал:
– Не гневайся, государь. А только обещал я Мурену воду в водоёмах от всякой посторонней пакости очистить и в прозрачный вид вернуть.
– Ты сантехник что ли ? – Хихикнул Дадон.
– Никак нет, по ратному ведомству отписан я, на кулачках силен и из пушки палить обучен, могу и по штабному делу стратегически мыслить, а вот у себя в тереме один раз попробовал две трубы на сгон соединить, так потом дружина спецназа у меня там месяц тряпками воду отжимала.
– Экий ты братец рапстыка, простую американку надо было ставить – сто лет простоит и не заморачивайся. Фитинг – уразумел?
–Яволь, царь-фюрер, на то ты над нами и поставлен фитинги блюсти, а наше дело маленькое распилил и забыл.
– Вот то-та, смотри у меня, очистные в бюджет запиши пока, негоже нам к заступникам задницей поворачиваться, а потом пока суть да дело – объявим секвестр, в виду обстоятельств непреодолимой силы, нам поди теперь обороноспособность латать надо, крепости строить, самотыками скорострельными перевооружаться, да и по совести сказать к девкам мы с тобой давно не ездили. Поедешь к девкам, Мякита Полуэктович?
– С тобой Додон Салтанович хоть в пекло!
И возликовали все в той державе вскорости, а потом восплакали, а потом ещё раз возликовали, и снова восплакали. Так по сей день то ликует, то плачет счастливый Додонов народ. А почему так неведома нам, мы по малолетству за это не отвечаем, подрядились сказку сказывать – дело сделали, на честной пир пора нам ехать, Дадона славить, меды пить крепкие, а настигнет похмелье нас, чай найдем стакан воды таблетку аспирина запить.
26 06 2016
Похожие статьи:
Рассказы → Чудеса обетованные
Статьи → Андромеда. Миф и...травка
Рассказы → царь Иван и латиняне, или Об «уме» латинских...
Рассказы → ckифы
Рассказы → Звезды для тролля
Хохотательная!
