Я, Байрунд, сын Гроггона, поведаю тебе, мудрый господин, одну историю. В ней лишь чистая правда – та, что поется скальдами от начала времен и будет петься ими до того, как Великий Змей Уроборос, опоясавший Средний Мир, не поглотит сам себя. И пусть медведь обрушит мне ребра, и лис съест мою печень, если я скажу хоть слово неправды. А если придется по душе тебе рассказ, то, милостивый господин, накорми старого скальда и выдай пару монеток, дабы мог я выпить за твое здоровье и процветание твоей торговли.
Много храбрых и трусливых мужей повидал я от отрочества до седин, странствуя по Северным землям. Видел снежных волков, рыщущих по окрестностям Скьелле. Вой их подобен свисту ветра. Лай их страшит сильнейших, ибо пробуждает из зимнего сна тех, кто не добрался до Земли Умерших. Видел троллей, что набегами опустошают земли неистового ярла Хаммарстранда. Видел юношей, что уходили в походы с дырявыми карманами, а возвращались к женам и матерям с набитыми золотом кошелями. Много видел и слышал я, старый и голодный Байрунд. Но, клянусь Одином и золотыми воротами Асгарда, не видал я никого, сильнее и умнее Барди, сына Торстина, что прозывается среди жителей Готланда, Трандхейма, Уппсалы и Хедебю не иначе, как Барди Пустые Глазницы.
С чего бы я, нищий и чуть пьяный Байрунд, начал бы свою повесть? А с того, что не был Барди Пустые Глазницы сыном знатного мужа. Кровь его не была сродни той, что прозываем мы Горным Горючим Источником, который бодро бежит по венам храбрецов. Не было среди его предков конунгов или героев. Даже худших воинов среди его предков не было. И ни одну из его праматерей не повалял ни один ярл, подарив толику ума и храбрости своему бастарду. Были его предки теми, кто кормит скот, латают крыши в Доме Собраний и вырезают смешные деревянные игрушки, коими веселятся дети. А дед его и вовсе был шутом, что славил ярла и насмехался над лучшими людьми Сигтуна. Отец же его Торстин по прозвищу Ходунок был золотарем, и, когда ярл созывал всех храбрых мужей города Сигтун, дабы пойти в поход, не было Торстина среди тех, кто возвращался домой с тинга и говорил жене: «Веселись! Скоро будет в доме моем пахнуть мясом и вином». Любой мог бы сказать, что судьба Барди предрешена и ждет его удел предков – прислуживать и быть презираемым. И в те времена прозвище его было презренным – Смердящий.
Все в доме Торстина пахло дерьмом и только им. Была их семья зажиточной, ибо кто еще будет готов чистить нужники, как не любит деньги, но не ценит гордость. Не скажу, чтобы Барди уважал своего родителя. Не скажу, что помогал ему, даже когда тот ругал и бил сына. Частенько поколачивал Торстин Бегунок и свою жену Гудду, приговаривая: «Понесла ты, сука, да только не от меня. Отчего не хочет Барди учиться моему ремеслу? Отчего не хочет в поте лица зарабатывать честные марки?»
Надобно сказать, что был Барди с отрочества высок и широк в плечах. Силой его будто бы сам Тор наградил, и, когда собирались юноши Сигтуна подраться, нередко Смердящий выходил победителем. К десяти годам не было в Сигтуне никого из мальчиков, кто мог сравняться с ним в бое на палках. К пятнадцати лишь тиуны тамошнего ярла могли выстоять перед ним в танце с тупыми мечами. Казалось, отчего бы не быть Барди гордым и радостным и не ждать совершеннолетия, дабы вызваться в поход с ярлом? Но не был он таковым, ибо жил в Сигтуне тот, кто был ровней ему в силе. Печалился Барди – так хотел он стать лучшим среди сильнейших и несравненным среди храбрейших. Звали его соперника Снэбьерн Большеокий, и был он сыном Сигвальда Топора – управителя общинной казны. Ненавидели друг друга Барди и Снэбьерн. Снэбьерн Барди за то, что пахло от него дерьмом, а Барди Снэбьерна за то, что был тот надменен.
И вот случился славный праздник Торраблоут, когда выставляют жители Сигтуна свои жаровни прямо на снег и готовят на них мясо свиней и баранов. Когда мужи пьют и едят, будто в следующий раз предстоит им это через год; когда женщины голодны до сношения, и даже старухи подкрашивают губы клюквенным соком и гремят ветхими украшениями, чтобы привлекать близоруких пьяниц; когда среди мальчиков и юношей познается тот, кого выберут ярлом в будущем. И вот в славный праздник Торраблоут сошлись юноши Сигтуна в кулачном бою. Бились они в тот раз сильнее обычного - так, что выбитые зубы и вырванные клочья волос устилали землю. Драка длилась полдня, и, в конце, остались стоять лишь Барди и Снэбьерн, яростные и непримиримые.
Сказал Снэбьерн:
- Ты, Барди Смердящий, сын золотаря и внук шута. Нет к тебе уважения, будь ты хоть трижды победителем Торраблоута. Ударю тебя так, что пробью голову, а потом пойду омою руки, дабы не пахли они дерьмом.
И ударил Снэбьерн. Словно молотом был его кулак, опустившийся на голову Барди. Покачнулся Барди, подобно молодому ясеню под порывом ветра, но устоял на ногах.
Сказал тогда Барди:
- Ты, Снэбьерн Большеокий, сын хранителя казны и внук первого воина хирда. Нет к тебе уважения, ибо все, чем гордишься, не принадлежит тебе, но принадлежит твоему отцу. Ударю тебе так, что станешь ты грязью. Выгребут тебя женщины из снега и переложат в горшок, а валькирии не заберут тебя, ибо примут за овечий помет.
Ударил тогда Барди да так яростно, что слышен был хруст по всему Сигтуну. Пробил череп сыну хранителя казны, и рука его застряла в голове Снэбьерна. Пал мертвым на снег Снэбьерн и даже вопля перед смертью своей не издал. Ужаснулись жители Сигтуна; крик подняли, а воины ярла схватили Барди и посадили в яму, дабы судить его и наказать.
Собрали жители Сигтуна тинг, на который пришли все мужчины и женщины поселка. Стали решать, как наказать Барди Торстинсона. Хранитель казны Отар и его ближние говорили, что надобно отрубить Барди голову, ибо не должно быть так, чтобы сын золотаря убил сына почтенного человека. Другие же говорили, что надобно отпустить Барди, ибо кто, как не великий воин, может одним ударом пробить голову. Были и те, кто молчал и слушал. Одним из них был жрец по имени Регин, а про прозванию - Слышащий Странное, мудрость которого хорошо известна жителям Сигтуна и поныне. Поднял он руку и вышел в круг.
Сказал Регин следующее:
- Перед лицом Одина и моего рода, клянусь говорить лишь то, о чем думаю искренне. Барди Смердящий – преступник, а потому отпустить его нельзя, ибо другие юноши подумают, что в играх можно убивать сородичей и не нести за это наказания. Но Барди Смердящий – сильный юноша, чья храбрость в будущем послужит славе Сигтуна. Предлагаю изгнать Барди на восемь лет и стребовать выкуп за смерть Снэбьерна с его отца Торстина Бегунка.
Сказал Слышащий Странное и умолк. Услышали жители Сигтуна мудрые слова Регина и согласились с ним. Так был изгнан Барди из родного города Сигтун.
Собрали родители Барди в дорогу, поплакали и отправили в путь. Денег в дорогу не дали, но дали ножницы для стрижки овец, рассудив, что для такого силача и этого достаточно, дабы защитить себя от разбойников и волков. В тот день, как вышел он на дорогу, что вела из Сигтуна в землю данов, было Смердящему шестнадцать лет.
Итак, пошел Барди по большой дороге, что была проложена еще в те времена, когда инеистые великаны не ведали страха и ходили по землям людей, словно волки по своим угодьям. Три дня шел, а на четвертый набрел на шайку проходимцев, что промышляли в тот год на восточной оконечности озера Меяар. Был Барди голоден, ибо запасы свои он не берег и съел ко второму дню. Не таясь, направился он прямиком к костру.
- Имя мое - Барди Торстинсон, а прозвище – Смердящий, - вежливо представился Барди. – Возьмите меня в отряд.
Засмеялись разбойники, увидев нахального юнца в лохмотьях и учуяв запах дерьма, что исходил от сына золотаря. А более всего смеялся самый здоровенный из них по имени Ульф, а по прозвищу - Древолом. Был тот Ульф ростом подобен великану, а уродством и злым нравом – троллю. Известен он был убийствами и насилием, и за его голову конунг Утер Харальдсон из Уппсалы назначил награду в триста марок. После того, как смолк смех разбойников, Барди вытащил ножницы, что дали ему родители, и воткнул их Ульфу прямо в шею. Следом за тем, поднял Барди здоровенный топор разбойника, замахнулся и отрубил тому голову. Изумились разбойники такой силе и храбрости, но все же зароптали и захотели умертвить Барди. Но сказал тогда вожак шайки по имени Эйнар, а по прозванию – Бык:
- Это храбрый малый. Раз смог убить нашего Древолома, забирай себе его вещи и оружие. Будешь одним из нас.
Так, на третий день изгнания Барди попал в шайку, а разбойники дали ему другое прозвище – Острые Ножницы.
Истинно слышал я, что уже к восемнадцати годам Барди Острые Ножницы стал лучшим воином земли данов, ибо именно туда перебралась шайка Эйнара Быка. Никто не мог сравниться с ним в бою на топорах и копьях. В беге и искусстве играть в кости также не было ему равных. Во всех набегах отличался Барди не только высокой храбростью, но и низкой жадностью. К девятнадцати годам скопил он немалые деньги, купил усадьбу и завел слуг. Со временем собрал Барди собственную шайку и построил драккар, чтобы бороздить реки и моря не только во владениях свевов и фризов, но и устраивать походы в Готланд, Рюген, земли франков, бриттов и ободритов, а также - иные места, в которых можно было поживиться знатной добычей. Имя его гремело по северным землям, и лучшие воины мечтали сражаться с ним бок-о-бок. Находились и такие, что говорили, будто бы Барди Острые Ножницы не человек вовсе, а сам бог Локи, принявший облик доблестного мужа, ибо все знают, что Отец Лжи ходит между нами. Приятны были такие слухи Барди, ведь сердце его веселилось, а сам он возгордился.
Продолжалось бы сие еще долго, но случилось нечто, что нам, смертным, послужит уроком. Должно нам помнить свое место и не зазнаваться, ибо ничто человеческое с волей Хранительниц Судьбы не сможет тягаться. Узнал как-то Барди, что в месте под названием Хеллетенер, что расположено на западе от Варяжского моря у горы Гельфелле, нашли местные жители железную жилу и построили шахту. И что жила эта уходит глубоко под землю и владельцу своему приносит несметные богатства. Посоветовавшись с дружиной, решил Барди силой отобрать шахту у ярла Хеллетенера и жилу ту захватить. Привиделось ему, что овладеет он горой Гельфелле с окрестностями, осядет там и заживет богато да независимо.
Собрал Барди Острые Ножницы дружину из пятидесяти лучших воинов, принес жертву Отцу Мечей и отправился к горе Гельфелле. Занял их путь из Роврейра до Хеллетенер две недели. На третью неделю прибыли они к поселку Хеллетенер и сожгли его, убив без малого сотню воинов местного ярла Снорри Каменная Голова. Сам Барди сошелся в бою с ярлом Снорри, который был опытным мастером секиры и щита. Бились они без малого три часа, ибо ни тот, ни другой не мог пересилить врага. Наконец, Барди швырнул в лицо Снорри горсть земли и, пока тот вытирал лицо, зарубил его. Похоронив ярла с честью – той, что подобает храбрым воинам, и, поблагодарив бога Тора десятком голов овец, Барди покинул пепелище и со своими людьми отпраздновал победу. Той же ночью Острые Ножницы с дружиной направились к горе. Придя туда, увидели они шахту, из которой услышали жуткий голос, что сказал им следующее:
- Это место принадлежит Кнурру, сыну Фенрира и Ангброды. Кто вы, что посмели сжечь мой поселок и убить слугу моего Снорри?
Вышел вперед Барди, положил свой топор на плечо и дерзновенно представился:
- Имя мое – Барди Торстинсон, а прозвище – Острые Ножницы. Я сжег твой поселок и убил твоего слугу Снорри Каменную Голову. Теперь я убью тебя, кем бы ты ни был, и заберу эту шахту себе.
Вслед за тем, раздался смех, и из шахты вышел хозяин Гельфелле. Им оказался древний гуль по имени Кнурр, что жил в каменной норе испокон веков, вылезая наружу лишь по ночам для того, чтобы напитаться кровью. Зубы его были подобны самым острейшим копьям; глаза напоминали светом своим луну в полном круге, а руки – лапы мертвых драконов, что видел я в долине Уммерхейм в позапрошлом году. В ужасе отшатнулись воины при виде такого чудовища, однако обратился к ним Барди и сказал:
- Гляжу на вас и вижу не воинов, а воющих баб. Если сейчас отступите и не возьмете свое, то позор вам будет во веки веков. Будете жить со старухами и молиться, чтобы бог Один принял вас в Вальгалле. И даже если он примет вас, то будете вы там не воинами, а шлюхами, которых будут трахать нижайшие среди слуг.
Слова эти разожгли храбрость в сердцах воинов, и яростно напали они на Кнурра. Битва продолжалась недолго, ибо была плоть гуля неуязвима для железа. Кнурр без труда умертвил всех воинов Барди, а самого Острые Ножницы обезоружил и поставил на колени, сказав следующие слова:
- Мой слуга, ярл Снорри приносил мне жертвы, которыми я питался, позволив ему добывать руду из моей ямы. Теперь никто не будет приводить мне дев, чтобы мог усладить я свое брюхо их кровью. Ты виновен, Барди Острые Ножницы, и я накажу тебя. Но не смертью, ибо не хочу, чтобы ты отправился пировать в Асгард вместе со своими воинами.
После этих слов, Кнурр вырвал из плоти Барди детородные органы и вытащил глаза, тем самым, оскопив и ослепив лучшего воина северных земель. Вслед за тем, гуль напитался кровью Барди, прижег его раны своей горючей слюной, дабы тот не умер от ран, и удалился в свою шахту.
Наутро Барди пришел в себя и, несмотря на боль от ран и унижения, пошел прочь. Он был слеп и бессилен, однако возгорелось в нем пламя мщения, что часто заставляет и слабых людей совершать героические поступки. Ведают только боги, как Барди смог добраться до укрепленного поселка под названием Ойльмгард. Чтобы добрые люди накормили и напоили его, Острые Ножницы выдал себя за раненного воина, что бежал из плена разбойников. Передохнув и отдав все имевшиеся у него деньги за то, чтобы попасть в обоз местного купца, следующего в землю данов, Барди принялся размышлять над тем, как отомстить гулю по имени Кнурр. Ярость его была так велика, что окружавшие люди не могли без страха смотреть на лицо Барди.
По возвращению в свою усадьбу в городе Роврейр, Барди обнаружил, что слухи о поражении дошли до его сотоварищей. Воспользовавшись его слепотой и ранами, они выбрали нового предводителя, а дом Барди разграбили, вынеся из него все накопленное за годы походов. Кроме того, они посмеялись над его проклятиями и покинули бывшего вождя, ставшего слабым.
В тот год Барди исполнилось двадцать лет. Удары судьбы подкосили Острые Ножницы: он прогнал всех слуг и зажил один, поглощенный ненавистью ко всем, кто предал его. Лишь изредка к нему наведывалась добрая вдова по имени Сванвейг, что кормила и ухаживала за ним.
Однажды она пришла к Барди и увидела, что тот сидит у крыльца дома, подставив лицо свое лучам солнца. Его пустые глазницы будто бы смотрели в небо, а на устах была улыбка, которую у Барди никто отродясь не видел. Тогда спросила его Сванвейг:
- Господин, отчего ты смотришь в небо, раз ничего не видишь?
Засмеялся тогда Барди Острые Ножницы, прозываемый теперь «Пустыми Глазницами», и сказал:
- Я не смотрю, добрая Сванвейг, я слушаю.
Вышло так, что, чудесным образом, без глаз и способности видеть слух Барди многократно усилился. В то утро Пустые Глазницы проснулся и понял, что может слышать полет пчелы за десятки лиг от Роврейра, шепот китов, плывущих в Северном море и даже голоса богов, раздающиеся в высоком Асгарде. Услышал он и рычание трех огромных троллей, что спустились с вершины горы Гельфелле, чтобы служить Кнурру, оставшегося без прежних слуг.
Вышел на улицу Барди, дабы послушать то, о чем говорят промеж собой Один и жена его Фригг в своем дворце. Сванвейг села у его ног, а сам Пустые Глазницы принялся рассказывать ей о том, как живут великие асы.
- Сейчас Фригг ругает Одина за то, что он снова простил Локи и разрешил ему вернуться в Асгард, - сказал Барди. – А вот сейчас Один отвечает ей, что не женское дело указывать, как поступать мужчине и воину.
На этих словах Барди запнулся, ибо к изумлению и страху своему услыхал, что боги стали говорить о нем. Фригг сказала Одину, что даже мужчина и воин, если возгордится и будет жадничать, может попасть в беду. Так, по ее словам, произошло с неким Барди Острые Ножницы, что сжег и разграбил поселение ради того, чтобы отнять у местных жителей шахту. И что в шахте той жил гуль, который убил всех воинов Барди, а ему оторвал яйца и вытащил глаза.
- И если ты, муженек, будешь и далее бегать за моими служанками, с твоими яйцами и глазами произойдет тоже самое, - сказала мужу Фригг.
Не верил ушам своим Барди. И вдвойне перестал верить им, ибо Один, отсмеявшись, поведал, что, на месте дурня Барди, пришел бы к гулю днем, пока тот спит, прогнал троллей и убил чудище мечом, смоченным кровью доброго человека. Ибо только с помощью нее можно умертвить Кнурра, сына Фенрира и Ангброды. Так узнал Пустые Глазницы, как может он отомстить гулю.
В тот же день Барди Пустые Глазницы продал драккар и, собрав все имевшиеся у него деньги и ценности, кинул клич по всей земле данов о том, что собирает он лучших воинов, дабы убить гуля Кнурра и забрать себе шахту горы Гелльфеле. На призыв пришли немногие, но самые храбрые, ибо все в Северных Землях знали, что победить гуля непросто. Вот имена героев, что прибыли к порогу дома Барди: то были Фриттьоф Большой Червь, Торрмунд Волчья Пасть, Торстин Красивый, Хьярти Кривонос, брат и сестра Ульм Черный и Сиггрид Медведица, Торфред Сирота, Герда Рыжая Кошка и Лейв Кнудсон, известный под прозвищем Четырнадцать Марок. Пришли также двадцать воинов-вендов, имена которых мне неизвестны. Барди позвал в поход и добрую женщину Сванвейг, ибо только ее кровь могла помочь убить гуля. Пустые Глазницы пообещал жениться на ней, если будет сопутствовать им удача и останется он жив. Сванвейг согласилась, ибо в сердце ее жила любовь к слепому воину, а дома ждали трое малолетних сыновей, оставшихся без отца.
Через две недели отряд под предводительством Барди выдвинулся в поход. После долгого и опасного путешествия, во время которого воинам Пустых Глазниц пришлось вступить в бой с тремя сотнями людей ярла Одда Магнисона и убить их всех, Барди снова оказался у поселка Хеллетенер. За год, что прошел с предыдущего похода, в этих местах вновь поселились люди. В страхе встречали они входивших в деревню воинов, опасаясь, что Пустые Глазницы убьет мужчин и заберет то немногое, что было у местных жителей. Однако Барди успокоил их, заявив, что нынче же вступит в бой с гулем и попытается избавить от него здешние земли. После этого, отряд двинулся к пещере, чтобы успеть до заката солнца выполнить задуманное. У шахты воины Барди приняли бой с тремя троллями, что охраняли сон своего повелителя-гуля днем, а также похищали для него юных дев, которых он съедал ночью.
Пока герои храбро сражались с троллями, Барди и его верная Сванвейг спустились в шахту и, спустя некоторое время, набрели на логово гуля. О, славный господин, любой бы умер от страха, лишь на мгновение увидев ужасы пещеры Кнурра. Ее наполняли останки тех несчастных, кто стали пищей порождению тьмы. Пол был засыпан костями и гниющей плотью, а посреди пещеры на камне, что служил ложем, спал сам Кнурр. Тогда Барди взял руку Сванвейг и сделал на ней надрез, чтобы окропить меч ее кровью. В тот же миг гуль пробудился, почувствовав запах крови, и бросился на женщину. Лишь только Барди услышал скрежет когтей Кнурра, как встал между гулем и Сванвейг, дабы защитить ее. Кнурр раскрыл пасть, чтобы разорвать горло Барди, однако Пустые Глазницы подставил свою руку в наручах, и зубы гуля сомкнулись на них. Железо выдержало укус Кнурра, однако Барди выпустить меч из руки. Гуль поднял тело слепого воина в воздух и замахнулся длинными кривыми когтями, дабы нанести смертельный удар. Храбрая Сванвейг подняла меч и, смочив его в своей крови, вонзила в бок чудовища. В тот же миг, гуль Кнурр зарычал от боли и, спустя мгновение, издох. Так верная и добрая женщина убила порождение тьмы и спасла Барди, уже прощавшегося с жизнью. После они поднялись на поверхность, где обнаружили, что доблестные воины расправились с троллями, потеряв в бою двоих, а именно – Торстина Красивого и одного из вендов. Герои возрадовались, увидев своего предводителя живым и невредимым, и вознесли хвалу Одину за удачное окончание битвы.
На этом моя история заканчивается, добрый господин, накормивший и напоивший старого Байрунда. Добавлю лишь то, о чем пел мой учитель скальд Стригги Выпивоха: известно далее, что Барди и его воины вернулись домой с большими богатствами, которые обнаружили они в пещере гуля. Также известно, что Барди отказался от шахты горы Гелльфеле и отдал ее местным жителям, дабы загладить свою вину за разорение их домов. Известно и то, что Пустые Глазницы взял Сванвейг в жены и усыновил ее детей. А когда вышел срок изгнания, вернулся со своей семьей в Сигтун, откуда был изгнан восемь лет назад. Встретили его с почетом, ибо был он богат, а своими воинскими подвигами и победой над гулем возвеличил имя своего рода. Теперь никто не вспоминал, что герой был сыном золотаря и внуком шута.
Да, мой господин, многое видел и слышал старый Байрунд. Но, клянусь копьем Одина и передником Фригг, не видал я никого, сильнее и храбрее Барди, сына Торстина, что прозывается «Пустые Глазницы». Попросим богов, чтобы наша земля не раз еще рождала таких героев. Засим я заканчиваю свою историю и прошу разрешения умолкнуть, дабы отдохнуть и выпить эля за ваше здоровье и процветание.
Похожие статьи:
Рассказы → Портрет (Часть 2)
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Потухший костер
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Рассказы → Обычное дело
Спасибо! 
далековато. да и звуковые аналогии ничего не означают, на самом деле
