Под лопатку
На Новый Год отец принес из леса рябину с алыми гроздьями ягод и крепко вкопал ее во дворе. Дети принялись наряжать дерево разноцветными тряпочками. Старший сын - Алексей, прилепил на ветки несколько свечек. Ближе к вечеру, под рябину выставили угощение для душ умерших родственников, которые обязательно в эту ночь понаведаются. Зажгли свечи, посидели во дворе всей семьей, немного поговорили, и тщательно потушив все огни, легли спать. Завтра наступал новый, 7208 год.
Рано утром отец начал, по старой традиции, "обновлять" огонь. В первый день нового года его полагалось добывать по-старинке, трением, из деревяшки. Проснувшиеся дети высыпали на улицу, держа в кулачках пойманных мух и тараканов.
- В Семенов день одна муха за семь считается, - улыбаясь, Алексей вывел коня из конюшни и повел на речку купаться. - Одну в землю зароешь, семеро помрут.
Мать собирала пустые чашки из-под рябины. Родственные души хорошо поели, все вылизали дочиста и даже недогоревшие вчера свечки с дерева забрали с собой
Вдруг из-за избы выскочил Алексей и начал звать отца. Тот не спеша вышел, выслушал старшего сына и быстрым шагом вместе с ним ушел к реке.
- Старосту звать надо, - отец нагнулся над покойником, лежавшим в жестких стеблях крапивы. - Нож у него в спине торчит, под левой лопаткой.
Проведенным дознанием выяснили, что убитый не деревенский. Скорее всего, из бродяг. Под Новый Год они обычно ходили по дворам и угощались выставленными кушаньями.
Однако одет он был не так уж и плохо. Одежда без заплат, новые лапти. Но никто его не признал. Молодой парень, с застывшим удивленным лицом. Нож тоже деревенские не опознали. Староста, пыхтя, продиктовал описание покойника и его одежды писарю, и велел похоронить убитого. Бумагу с описью на следующий день отправили в Разбойный приказ и дело стало забываться. Наступило бабье лето. Пошли свадьбы, сватовства, гулянки.
Разговоры о женитьбе
- Как съездил, сынок? - отец помог Алексею распрячь лошадь. - Ничего там наш царь нового не начудил?
- Да нет, - сын начал отряхать с тулупа приставшее сено. - Тихо в Москве.
- Ну, иди в избу, - отец повел лошадку в конюшню. - Много разговоров накопилось пока не было тебя, поговорим.
В полутемной избе, топившейся по-черному, семья собиралась ужинать. Из-за поста на столе были только редька и соленая капуста. Коптила лучина, от печи попахивало дымом.
- Что, Алексей, как тебе Люба Свиридова, нравится? - хлебая тертую редьку с квасом, спросил отец. - Думаю к ним породниться, сват от них приходил. Что думаешь?
Сын почесал лохматую голову.
- Это из Позеволят, что ли? - он облизнул ложку. - Вроде говорят, жених у нее есть из Троицкого.
- Да нету никакого жениха, - отец взял глиняную кружку с запаренным смородинным листом и отхлебнул. - Ты же с обозом в Москву ездил, не знаешь еще.
Алексей оторвал от лежавшего на столе кочана сочный лист, и захрумкал им. Белесые мутные капли соленого сока побежали по руке, щекотя кожу.
- Не знаю, - доев капусту, он налил себе горячего смородинного настоя. - Отказался жених, что ли?
Отец отрезал себе кусок каравая, добавил в кружку настоя и помотал головой.
- Помнишь, покойника нашел ты на Семенов день? - спросил он, прихлебывая из кружки. - С ножом в спине, в крапиве у реки?
- Как не помнить, - Алексей поежился и перекрестился. - Жуть какая, прости господи.
- Ну так вот, узнали кто это, - отец допил настой и сыто выдохнул. - Парень из Троицкого, Сергей Неволя. Он хотел к Любе свататься.
Как узнал Алексей от отца, Сергей перед Новым Годом пошел в гости в Позеволята, понес подарок Любе, и пропал. К невесте не дошел, и домой не вернулся. Родители-то у него еще весной решили его женить, помощница в доме была нужна, и гулять порешили в бабье лето, после уборки. Кроме подарка - бус жемчужных, у Неволи был с собой кошель с двумя рублями серебрушками. Ничего этого при нем не нашли, а значит, ограбили и убили его бродяги-попрошайки.
Алексей через день после убийства с обозом ушел в Москву, а через пять дней приехали троицкие мужики, прослышавшие про это дело. Выкопали покойника, родители его и опознали.
- Так я же его знаю, - Алексей отставил кружку. - Я с ним на ярмарке в Орловске весной познакомился. Он еще мне Любу эту показывал, зеленоглазая такая, говорил, что невеста его. Да и ты его знаешь. Ты в Троицком на Ильин день был, за кожей ездил к Неволинским, помнишь?
- И не только я его знал, все его знали, - отец покрутил головой. - Его, вишь, как смертушка-то изменила. Мать родная, да отец только по родинке на колене, да по ожогу на ноге признали. Ну да ладно. Хватит о нем. Свиридовы семья богатая, приданое хорошее дадут. Да и не очень, говорят, нравился покойничек Любке-то.
Свадьба
Свадьбу Алексея и Любы надумали отгулять после Рождества, аккурат перед Крещением, на святочной неделе. Как нарочно, пришла еще весть о том, что одичавший за границей царь Петр велел Новый Год отмечать не первого сентября, а первого января. По его указу заготовили бочки смоляные, еловыми ветвями начали украшать дома.
- Вот как раз и отгуляем все вместе, - отец похлопал Алексея по плечу. - Верно, говорю, мать?
Та улыбнулась, показав щербатый рот, и снова принялась за дело, ткать старшему сыну новую рубашку на свадьбу, с вышитыми узорами.
После новогодних гулянок, которые местный поп Анфимий назвал бесовским гульбищем, начали отмечать свадьбу.
В душной маленькой церкви молодых повенчали, а потом санные упряжки, полные народу, помчались по деревням. В родных для невесты Позеволятах праздновали два дня. Истребили теленка, свинью, два десятка гусей, а курей и не посчитали даже.
Потом кони с впряженными в длинные гривы разноцветными лентами помчали молодых в алексеев дом. Тоже немало чего поели. Одних пирогов разных шесть видов на стол выставили, да трех баранов гости умяли, да зайцев штук тридцать, да много чего еще.
После стали считать приданое. Свиридовы оказались людьми порядочными, да и дочь у них была одна, поэтому не обманули.
В избе сидели родители молодых, родственники и подъячий. Алексей с Любой уехали глядеть, как рубят иордань - большую прорубь для купания на Крещение. Родители сверяли приданое со списком, который составили еще до свадьбы. Все оказалось на месте. И перины, и платья, и шубы, и даже украшения девичьи. Одна из шуб была попорчена молью, да родители Алексея попустились, мелкое, дескать, дело.
Отдельно сваты им вручили свои подарки. Отцу шапку из волка, а матери - блестящее ожерелье. Правда, в перечне приданого их тоже указали. Потом все, усталые и еще не совсем трезвые, начали разъезжаться по домам.
Купец
В марте, незадолго до Пасхи, молодожены поехали к жениной родне. Люба соскучилась по младшим братьям, матери с отцом, вот и решили попроведать.
По крепкому мартовскому снегу, подсушенному уже ярким весенним солнцем, пара коней быстро домчала их до Позеволят.
После всех вздохов, ахов, причитаний и разглядываний сели перекусить. Пообедав, тесть попросил Алексея помочь ему отвезти в кузницу борону. Скоро уже весна, начнется пахота, надо приготовиться, а зимой запамятовал мужик в кузницу сходить.
На улице было приятно. Воздух, немного сыроватый от весны, казалось, пах уже летним духом. На мужиков, сидевших на розвальни, наносило запахами свежего дерева от оттаявших на солнцепеке заборов. Пахло и прочим - скотиной, навозом, соломой.
- Да, лето скоро, - тесть хлопнул вожжой по лошадиному боку. - Много запашки у вас?
- Да хватает, - по привычке уклончиво ответил Алексей. - А сколько ни есть, все пахать надо.
- Это верно, - согласился тесть. - Я думаю, еще корову прикупить. Не слыхать, новых налогов царских никаких не будет?
- Не знаю, - Алексей уселся поудобнее, и чертыхнувшись, вытащил из-под себя топор. - Зачем ты его в возок бросил? Чуть ногу не распорол.
- Ух ты, - тесть сплюнул. - Это сынок у меня за дровами вчера ездил, и забыл видать. А если б потерялся? Топор-то новый, тульской работы, не из нашей кузницы, и дешево достался.
Алексей осмотрел инструмент. И правда, на правой щеке лезвия виднелось клеймо кузнецов Варсонофьевых, знатных тульских кузнецов.
- И как ты денег не пожалел, - зять погладил обушок. - Дорогая вещь.
Тесть снова подхлестнул лошадь.
- Шевелись, косопузая, - прикрикнул он. - Да случайно повезло.
Этой зимой, как раз в рождественский пост, как-то ночью в ворота Свиридовых застучали. Оказалось, купец ехал на трех санях с товаром в Орловск, да пурга сбила торговый поезд с пути. Плутали они, плутали, уж решили в поле ночевать, да лошади домашний дух почуяли и вывели прямо к Позеволятам.
- Наш-то дом крайний в деревне, - тесть поправил шапку на голове. - Ну, взял, да и пустил их до утра. А метель-то два дня гудела. Так у меня и сидели.
Не упуская случая, мужик решил прикупить чего-нибудь у купца. Тот предложил ему два топора за полцены, тесть и согласился. Купил еще у торгового человека цветастые подпояски для сыновей, и побрякушки для жены с дочкой.
- Два дня у меня жили, спали, ели, - тесть повернулся к Алексею. - Я думаю, деньгами платить, дороже бы вышло. А так, все довольны. Тпру, комолая, приехали.
Пасха
Загулял народ в светлое христово воскресение. Ходили в теплый апрельский день по гостям, носили с собой скоромные пироги, целовались да разговлялись.
После обедни мать Алексея собралась в гости к своей сестре, вышедшей замуж за кузнеца из села Троицкое.
Запрягли лошадку, и отец с матерью уехали к родне. Мать принарядилась, надела новые лапоточки, яркий платок, купленный на весенней ярмарке, да подаренное сватьей ожерелье.
Алексей, после разговенья решил немного поработать. Грех небольшой, в пасху потрудиться, а дело не ждет. Он успел по зимнику привезти из леса срубленные деревья для своего пристроя к родительской избе, и сейчас начал их обтесывать, прикидывая, как половчее все сделать.
Родители на следующий день не вернулись. Не приехали они и во вторник. К вечеру к Алексею пришли староста с писарем. За ним во двор зашли еще трое мужиков.
- Неладно дело, - староста присел на завалинку, глядя на Алексея, стругавшего сосновые дощечки для новой бочки. - Родителей твоих в холодную в Троицком посадили.
Алексей побледнел.
- Что такое сделалось? - он воткнул топор в колоду. - За что их, Михаил Иванович?
Староста кашлянул и исподлобья взглянул на него.
- В смертоубийстве их подозревают. Вот так. Зови сюда женушку свою, - он обернулся к стоявшему писарю и мужикам. - Слушайте, что говорить она станет.
Люба вышла на крылечко, накинув на домашнее платье короткую шубейку и осмотрела гостей.
- Что ж вы в дом не проходите, - она улыбнулась. - Проходите, милости просим.
- Успеем еще в дом, - староста встал, выдернул топор из колоды и отдал его одному из мужиков. - Алексей, подойди-ка к своей жене.
У молодого мужа затряслись руки. Он быстро крутил головой, глядя то на старосту, то на жену, то на мужиков.
- Так скажи, Михаил Иванович, что случилось? - он хлопнул ладонью по стене. - Не томи.
Староста вздохнул.
- Мать твоя в гости поехала в Троицкое, - он погладил свою бороду. - На пасху как раз. Так ведь?
- Да, и что с ними произошло? - Алексей нервно вытянулся к нему.
- А то, что Дмитрий Неволя, брат убитого в том году Сергея, узнал бусы, которые на ней были, - староста угрожающе наклонил голову. - А он с ними к жене твоей теперешной пошел. Помнишь?! Только их при нем не оказалось. А сейчас они у матери твоей на шее. Откуда?
Алексей обнял ахнувшую Любу.
- Откуда я знаю, какие там бусы, - зло огрызнулся он. - Мало что ли таких на белом свете!
Староста покачал головой.
- Дмитрий их сам покупал, по просьбе брата. Там две жемчужинки с изъяном. Сейчас бусы в Орловск повезли, тому купцу, у которого купили.
Люба рванулась вперед, шубейка слетела с плеч, русые волосы тяжелой волной взлетели и легли ей на спину.
- Эти бусы ей мать моя подарила, - закричала она, подойдя к старосте. - А купили мы их перед Рождеством у проезжего купца московского. Антип Паук его имя!
Староста упер руки в бока.
- Ты, молодка, на меня не кричи, - в голосе его заиграл тяжелый бас. - Если вины нету, то дознаемся. А если есть, не обессудьте.
Писарь кашлянул. Староста резко обернулся к нему.
- Что ты тут хрипишь?
- Так верно она говорит. Бусы эти еще в описи приданого были, - писарь почесал лоб. - Я же был при этом, сам со списком сверялся. Это как раз в январе было, после царского нового года.
- Ну если так, то и мы с утра гонца пошлем, - староста задумался. - Ярмарка сейчас в Орловске, Паук там должен быть. Нет, сам поеду. Отдай топор Алексею, - сказал он мужику. И повернулся к нему. - Видать, бродяги те купцу продали бусы-то, или кабатчику какому, а тот Пауку сторговал. Да ладно, завтра разберемся.
Сломанное сердце
До Орловска было чуть больше двадцати верст. Староста приехал туда к полудню. Однако поговорить с Антипом Пауком ему не удалось.
- Пожар ночью был, - сообщил ему усталый и невыспавшийся старшина ярмарки. - Занялось в гостином дворе, где-то после полуночи. Сгорели и Антипа, и еще пять человек. Гуляли они допоздна вчера, отмечали удачу купеческую, выгодно он кожи продал. Видать, огонь и заронили.
Староста покачал головой. Пришлось ехать обратно.
- Ты куда, Алешенька, ночью-то ездил? - Люба тронула рукой мужа за плечо. - Я на сеновале всю ночь одна была. Легли вместе, а проснулась на заре одна. Смотрю, а ты тихонько в конюшню заходишь. Думала, коня купать ходил, да он усталый весь, хотя и вымытый.
Алексей кормил лошадей. Подняв на жену покрасневшие от бессонной ночи глаза, он вздохнул.
- Ты прости меня, - он нежно положил ей руку на затылок и покачал в ладошке тяжелый пук волос. - Люблю я тебя и грех на душу взял из-за тебя. Послушай меня, а потом, как скажешь, так я и сделаю.
Прошлой весной, когда Сергей Неволя показал ему Любу, Алексей сразу влюбился в нее. А Неволя давай хвастаться, как он женится на ней. А сердце у Алексея из груди прыгало, как только он о Любушке подумает.
Летом, на дороге встретились они с Неволей. И тот ему предложил на Новый Год сходить посватать Свиридову. А Алексей только смерти его уже хотел.
- Вместе пойдем, - возбужденно махая руками, говорил Сергей. - Никому не говори, смотри. Так не положено, жениху сватов посылать, да ладно. Не убьют же нас за это.
В ночь на первое сентября Неволя пришел к Алексею. Тот уже поджидал его в условленном месте. Ударил сзади ножом, который нашел в лесу, и никому не показывал, и рот зажал. Потом пошел на речку, постирал рубаху, и сам помылся. Решил убийство на бродяг свалить, которые около рябины толкались. Взял бусы и кошель.
Потом кошель выбросил, а бусы продал в Москве Антипе Пауку.
- А ночью-то куда ездил? - Люба обняла мужа. - Неужто в Орловск?
Алексей кивнул.
- Сейчас некому меня опознать, - он вздохнул и посмотрел на жену. - Что скажешь?
Люба крепко прижавшись к нему, заплакала. А проплакавшись, вытерла слезы.
- Мертвым не поможешь, - зеленые глаза ее сверкнули. - А ты мой муж единственный и любимый, и кроме тебя, мне никого не надо. А грехи замолим. В старости. Пойдем-ка обедать, да и родители у нас скоро приедут. А у меня дома не прибрано.
Похожие статьи:
Рассказы → Лийка
Рассказы → Она нас
Рассказы → "Л"
Рассказы → Маша фром Раша
Рассказы → Они слышали это!
