В отличие от остальных категорий, перечень эмоций в выбранном разделе был невелик. С минуту компьютер анализировал мою биографию, наклонности и таланты, а затем на экране появилось название чувства, которое мне предстояло испытать...
Я шел домой по улице, поддевая носком ботинка опавшую листву, и погрузившись в мрачные мысли.
— Привет, Макс. — Увесистый хлопок по плечу.
— А, здорово… — обернувшись, буркнул я Ромке.
— Тебе что выпало? — нетерпеливо спросил одногруппник, голос так и звенел от распиравшей его гордости. — Мне попалась ненависть! Представляешь как здорово!
— Угу… Повезло.
— Не могу дождаться завтрашнего дня!.. Так что с тобой, какая эмоция досталась?
Говорить, что попалась любовь, было откровенно неловко. Нет, это ничего, если ты девчонка, но когда тебе двадцать и выпадает любовь… Как минимум — друзья засмеют.
— Да, ерунда, — отмахнулся я.
— Ну? — напирал друг.
Врать не хотелось, все равно ведь узнает.
— Да, эта… любовь, — нарочито небрежно сказал я.
— Н-да, комп наш совсем процессором двинулся… Менять не пробовал, апелляцию подавать? Иногда срабатывает.
— Нет, а что можно? — удивился я.
— Конечно, просто это надо сразу после распределения делать. Короче, поздно уже.
— Где же ты раньше был… — выдохнул я.
— Ладно, Макс, не бери в голову, я побежал, вон мой автобус подошел. Не проспи, завтра активация в девять!
— Угу. Бывай.
Родители отреагировали на новость спокойно, особенно мама. Она очень уверенно объяснила, что это не такая уж простоя эмоция, как кажется. Папа долго молчал за ужином, а потом тихо произнес:
— Любовь была моей второй обязательной эмоцией. Многие считают, будто простые чувства — для слабаков, но поверь, нет ничего лучше, чем любовь я никогда не испытывал. Тебе очень повезло, сын.
Признаться, поддержка родных ободряла, хотя тень недовольства все еще лежала на моих мыслях.
Следующим утром, в субботу, я отправился в институт, дабы в обязательном порядке пройти активацию закрепленной эмоции. Прежде чем добраться до терминала, пришлось около получаса выстоять в длинной очереди.
Процедура оказалась простой, заняв не больше пяти минут. На маленьком экранчике терминала, засветилось стандартное приветствие, затем потребовалось приложить левое запястье, — там, где вживлен чип, — к гладкой поверхности сканера. После идентификации, начался процесс записи эмоции на имплант. По окончании, особых изменений я не заметил.
Все началось спустя два дня, когда в метро я уступил место пожилой женщине. Зачем, почему, что мной двигало — осталось загадкой. Глупый жест, пережиток времени, впрочем, заставил старушку улыбнуться.
Странное волнующее эхо утреннего поступка, преследовало меня весь день. Я отнесся к этому с пониманием, зная, что подобные побуждения — лишь импульсы вложенной в чип программы.
К концу недели положение усугубилось еще больше. Отдыхая после занятий в парке напротив института, мое внимание привлекла девушка. Обыкновенная, ничем не примечательная студентка в розовой кофточке, юбке до колен и потертых коричневых туфельках. Она смешно болтала ногами, сидя на лавочке, и была всецело поглощена чтением книги, лежавшей на коленках. Ее лицо забавно хмурилось, когда взгляд задерживался в непонятных местах, и она принималась нервно накручивать на палец русые волосы. Раньше я упорно не замечал таких простушек. Но сейчас, казалось, мной овладело нечто постороннее, огромное и завораживающее. Девушка, точно почувствовав мой взгляд, подняла голову и едва улыбнулась.
Я поспешил отвернуться, чтобы прервать тревожное состояние.
То чувство возникало еще часто, отзываясь нелогичной смесью радости и тоски. Когда я рассказал об этом отцу, он сказал, что это похоже на счастье.
Дальнейшие переживания тревожили меня все больше, и я отправился в библиотеку, чтобы лучше разобраться с чувством, называемым любовь.
Разные источники говорили, в сущности, об одном и том же. Описания симптомов, проявившихся у меня, нашлись во многих статьях и монографиях ученых. Значит, происходящее — не более чем набор искусственных химических реакций, производимых мозгом по велению чипа, и слишком беспокоиться не следовало. Уставший, но заметно успокоенный, я выключил компьютер, взял абонемент на парочку книг и отправился домой.
А через несколько дней стало вовсе худо. Жизнь шла как обычно, но что-то неуловимо выламывалось из привычного распорядка. Почти каждый день я с волнением высматривал ту девчонку, будто это было важно. Нарушился сон, снизился аппетит, мысли спутались.
Ежедневно, с неким удовольствием, уступал место в транспорте, улыбался и приветливо кивал, а пассажиры косились как на умалишенного. Солнце, шелест листвы, собачий лай — самые обычные вещи, казалось, обрели иной смысл и глубину. Повседневное общение с друзьями поднимало бурю странных, вибрирующих чувств. Боль от неудач и неприятностей, впрочем, тоже обострилась, но странным образом разжигала новые силы.
Однажды, набравшись смелости, я подошел к той девушке, как обычно сидевшей за книгой в парке на своем любимом месте, присел рядом и выдал какую-то нелепую шутку. Ответом был робкий смех и приветливый теплый взгляд.
Ее звали Света. Мы разговорились, обнаружив много общих интересов. И потом часто виделись после занятий, болтали обо всем, гуляли вместе — и я словно разбухал от цветущей внутри блажи.
Но время шло, и половина отпущенного срока для эмоции осталась позади. Каждый оставшийся день неуловимо обретал бессвязный привкус горечи потери и сладости таявших мгновений.
В одну из бессонных ночей, я уселся за стол, озаглавил лист бумаги "Л", и принялся писать. Стихи лились изнутри, совершенно минуя рассудок. Мне тогда казалось, что я стал частью чего-то бесконечно огромного как Вселенная.
То ощущение держалось еще очень долго.
Последний, сороковой день мы провели со Светой вместе. Казалось, той далекой, блеклой жизни длиною в двадцать лет никогда и не было...
На следующее утро я проснулся мертвым. Внутри ничего не осталось, только какие-то куцые обломки чувств. Действительность сморщилась, выцвела.
Когда я вновь встретил Светлану, между нами лежала пропасть, удивительное притяжение исчезло. Но я не подавал виду, все так же улыбался, что-то вторил ее словам. И пытался жить как раньше, подпитываясь теми отголосками чувств, что еще жили во мне, хотя и понимал, что обманываю и себя и ее.
Вскоре преподаватель поручил студентам нашей группы написать развернутый доклад об испытанных эмоциях, об их роли в жизни.
Я пришел домой, достал из рюкзака чистый бланк для отчета и в одно предложение выполнил задание.
Будни выстраивали непослушные мысли в привычный порядок, но воспоминаний отнять не смогли. Вечера следующих двух недель прошли в библиотеке. Меня интересовало все, что касалось эмоций.
Массовое вживление чипов, притуплявших сильные эмоции, началось около восьмидесяти лет назад. Таким образом, общество, якобы, лишилось главной угрозы — преступности, возросла работоспособность населения, установилось процветание… Человек исцелился от боли утраты близких, переживаний неудач, ненужных ссор. Всем мужчинам, как было известно, с двадцати пяти до тридцати лет открывалиcь определенные наборы мощных чувств, необходимые для формирования брачных отношений. Потом — закрывались навсегда, дабы направить силы на дальнейшее благоустройство общества. Женщинам отпускался более широкий спектр эмоций на всю жизнь для создания семьи, воспитания потомства и из-за меньшей природной агрессивности.
Как выяснилось, блокирование эмоций, породило ряд проблем: снижалось либидо, падал иммунитет, и как результат — сокращалась продолжительность жизни. Оказалось, что дозированный стресс, чувственные переживания, весьма благотворно сказывались на физическом и духовном здоровье. Для решения этой проблемы ввели обязательное плановое прохождение эмоциональной нагрузки в течении сорока дней.
Во время такой прфоилактики у некоторых людей случались неконтролируемые вспышки агресии, иногда приводившие к преступлениям. Таких случаев задокументировано мало, и к тому же любые негативные проявления тщательно изучались, а вредоносные эмоции либо упрощались, либо вовсе уже никогда не использовались.
Интересный нюанс — некоторые высопоставленные, — благонадежные личности, -имели привелегию обходиться без имплантов, и испытывать всю гамму чувств.
Несмотря на авторитетные мнения, сотни примеров улучшения жизни, — у меня сложилось впечатление о большой афере.
На следующий день я сдал отчет и отправился домой. Оказавшись в своей комнате, вдруг вспомнил о стихах, и равнодушно достал из ящика стола примятый лист бумаги, озаглавленный "Л", и принялся читать. Строчки будто пускали тонкие живые корни в мое окаменевшее сердце, питая накопленным теплом.
Из стаканчика с карандашами я достал канцелярский нож, острый кончик легко проколол кожу, рука тут же онемела — чип гасил боль. Погрузив острие чуть глубже, чиркнул о кремниевый прямоугольник, и немного поддев, вывернул подлеца наружу.
Чип на дрожащей ладони лоснился кровью, наверняка передавая сигналы тревоги. Перевязав рану футболкой, я расшиб имплант рукояткой ножа.
Вот и все. Успокоенный, я прилег на кровать, чувствуя, как все вокруг наполняется до краев смыслом. С тем и уснул.
Следующий день меня никто не беспокоил. Не торопились вшить новый модуль и обложить штрафами, о нарушителе будто забыли. После занятий я встретил Свету, и мы пробыли вместе до сумерек.
Поздно вечером с работы вернулись родители, в сопровождении прихвостней закона. Их было двое, в строгих длинных серых пальто. В руке каждый держал черный кейс. Меня застали за столом, над кипой бумаг, с ручкой в перевязанной руке.
Я лишь улыбнулся и, откинувшись на спинку стула, продекламировал им пару свежих строчек, на что папа наморщил лоб, а мать прикрыла рот ладонью. Две серых статуи сдвинулись с места, прошли ко мне и, схватив, ввели шприцом какую-то гадость, и я провалился в сон...
После вживления нового модуля, меня обязали раз в месяц посещать специалиста в области послеэмоциональных расстройств. В самом начале лечения доктор преподнес мне своеобразный подарок, призванный помочь реабилитации — тот самый мой отчет в одно предложение, взятый в темную ореховую рамку. Эту глупость следовало повесить дома над письменным столом так, чтобы видеть каждый день. Что я и проделал. Конечно, такой ход помог — ничего кроме раздражения и презрения навязчивая фраза не вызывала, и случившееся хотелось забыть еще сильней. Эти глупые слова я запомнил на всю жизнь.
Мне больше никогда не выпадала категория с любовью, и доставались лишь простые эмоции, такие как радость или злость. Я перестал уступать место в транспорте, не тратил время на бесполезное общение со Светланой, полностью отдавшись учебе и работе. Жизнь устоялась, наладилась. Что могло быть лучше осознания себя полезной единицей общества?
И вот я сижу на краю кровати с примятым листком бумаги в руках, невесть как оставшимся после обыска два года назад. Буква "Л", затиснутая в скобы кавычек, неровная вертикаль слов синими чернилами.
Руки дрожат, глаза наполняются горячей влагой. Запястье с вживленным чипом наливается свинцовой тяжестью, и воспоминания последних лет обретают кислый запах лжи.
— Жизнь без любви ничего не значит, — вырываются слова, въевшиеся в память до боли. — Ничего не значит...
Похожие статьи:
Рассказы → Маша фром Раша
Рассказы → Про любовь...
Рассказы → Она нас
Рассказы → Они слышали это!
Рассказы → Контролер
