Ещё глоток.

Я открыл банку. Шипение походило на взрыв маленькой бомбы: кислород, что толпился у ворот, наконец проник внутрь крепости, и химикаты разбежались под его натиском.

Я подношу ледяную банку к губам. Глоток. Алкоголь бьет в голову. Удар: чувствую, как глаза мои  познают усталость целого мир; мозг устремляется куда-то вдаль, отказываясь находится в этом месте, в этом самом мгновении ─ он предает меня, или же я предаю его? С какой стороны посмотреть...

Ещё глоток. Миндаль проникает внутрь, разгорается внутри желудка, обжигая стенки. Я чувствую боль, и в то же время ощущаю её где-то в прошлом; выпадаю из настоящего так быстро, что будущее кажется мне сном, а прошлое ─ неминуемым.

Ещё глоток. Этой ночью я отправляюсь в Зуман. Надеюсь лишь, что алкоголь поможет пробыть там больше, чем обычно, или же мне придется искать новые средства. Красные пески влекут меня; я вязну в них, но в то же время жажду завязнуть навсегда. Год за годом, тысячелетие за тысячелетием бродить, стремясь прикоснуться к черному обсидиану, но так никогда и не добраться до него.

Ещё глоток. Я все ещё здесь, в этом мире. Порции алкоголя словно патроны бьют в голову... Первый, второй, третий, четвертый... Я забываю цифры, но даю им новые названия: зунан, кларх, альтиэр. Кто-то скажет на своем языке, что не поймет меня, но я покажу один палец, два, три и относительность станет абсолютной истиной.

Думаю о будущем в этот миг. Эта ночь ─ поворотная. Не для мира, но для меня, а Я и есть Мир. В этой вселенной существует ещё тысяча таких же миров ─ миллионы, миллиарды ─ и каждый живет по своим правилам и законам. Каждый видит красный ─ синим, а синий ─ зеленым.

Ещё глоток. И вот, загорелась гортань. Глаза кажутся чужими яблоками: я трогаю их, не ощущая боли. Хочу вырвать и откусить, чтобы узнать, принадлежат ли они мне, или все это ─ подделка, фальшь. Я смотрю на ширму впереди меня: на что она похожа? Желтая ткань развевается в лунном свете, и вот-вот распахнется, являя мне другой мир. Что будет там? Будет ли там все так же, как и здесь, но перевернутое? Или же я окажусь в царстве кривых зеркал? Я не знаю. Боюсь открывать эту шторку ─ мало кто из людей готов увидеть все наизнанку.

Ещё глоток. Не вытираю каплю со своей щеки, что случайно выпрыгнула из банки. А вдруг она не побежит вниз, а устремится к виску, далее по рельсам-волосам и прилипнет к потолку? Там, где я родился, гравитация работала иначе. Её не было; она носила другое название. Мы боролись с гравитацией: она уносила лучших, худших ─ всех без разбору; крала детей, стариков. Только строения своими железобетонными прутьями намертво цеплялись за землю, чтобы не улететь в открытый космос, туда, где звезды безразлично смотрят на нас всех. А в безразличии их ─ покой. Такой покой, к какому стремится мыслящее существо, само того не ведая.

Ещё глоток. Как давно я на этой планете? Была ли она мне домом с рождения, по праву, или же стала тюрьмой? Открытой, ограниченной лишь бесконечность шара. Да, именно шара: круг ─ это тюрьма. Тюрьма не препятствия, но тюрьма бесконечности. Повтор, зацикленность одного и того же; неизбежность следующего за прошлым. Я застрял на шаре ─ я в тюрьме.

Какой был мой родной мир? Я не помню, не хочу помнить, или же не желаю возрождать планету-квадрат, вопреки принятым на Земле нормам? Мир, где каждый ходил по ровному плато, усеянному полевыми цветами и кровавыми маками, а потом внезапно, переступал грань и оказывался в совершенно другой долине ─ моря девственно-чистых лисов, заполненные речными жилами и венами. Был ли я в том мире, или же родился заключенным...

Ещё глоток. Зуман кажется мне периферией. Будто краем глаза уловил какую-то незначительную песчинку, но за ту секунду что она пролетала в летнем ветре, я усмотрел всю жизнь: рождение, взросление, неминуемую смерть и вновь рождение... Что было в том мире, какой влечет меня во снах или в минуты пьяного бреда? Был ли тот мир настоящим? Хочу в это верить. А может, Зуман лишь иллюзия: место, существующее лишь в нейронных связях мозга; затерянное, забытое, а со смертью его носителя ─ навеки утраченное. Будет ли Зуман алтарем моей вечной юности или же погибнет стариком? Не знаю. Но сейчас я стремлюсь в те пески; увязнуть там и возвести из них дворец. Не в силах добраться до обсидианового монолита, я хочу лишь взирать на него в свете звезд, безмятежно мечтать ранним утром, в надежде хоть когда-нибудь прикоснуться к его холодной поверхности ─ поверхности чего-то вечного, влекущего всякую жизнь, но в то же время недающего подойти. Я хочу добраться до Монолита. Но он слишком далек, и в то же время ─ слишком близок. Свет гаснет... Я чувствую как погружаюсь в сон. Нет! НЕТ! Сон ─ единственное место, где нет правды. Верните меня в Зуман, верните в Зуман!

И вновь я стою на краю обрыва. Передо мной высохшее море. Какого цвета оно было, когда волновалось? Какая жизнь обитала в нем? Было ли оно цвета вишни или осенней листвы? Жила ли в нем рыба или странные создания резвились на морских коньках? Что было правдой для этого мертвеца, а что останется моей фантазией? Я никогда этого не узнаю. Смотрю на огромное плато, которое раскинулось до самого горизонта. Оно так спокойно, что кажется, дотронься ты рукой до него, ты и сам останешься здесь навеки. Не узником, рабом, а монахом. Монахом мертвого моря.

Я хочу остаться здесь; прикасаюсь ко дну, разрываю его на части, рою яму, но что-то зовет меня, и я понимаю ─ место это не тронуло меня так, как тронуло миллионы других, возможно когда-то живых существ. Кем они были? Не хочу знать. Если это море пропитало их настолько, что они остались, значит мне никогда их не понять. Я смотрю вперед, но почему-то вижу то, что происходит сзади. Мой взгляд огибает планету. Неужели, Зуман такой же шар? Значит, и здесь я раб, но где найду освобождение?

Ещё глоток. Куда приду я, когда круг закончится? Пески кажутся бесконечной дорогой. Они перетекают один в другой, барханы накатывают волнами и топят друг друга в той же самой песчаной воде. Я бреду, а черный монолит возвышается надо мной, смотрим сверху вниз, просит освободить его. А я хочу освободиться за счет Черного монолита. Не значит ли это, что мы тождественны, что мы ─ заложники Зумана. Что нет здесь ни узников, ни рабов, а лишь скитальцы. И что мы в равной степени недвижимы: я, кто прошел весь Зуман вдоль и поперек и монолит, который стоя преодолел столько же, сколько и я. Не значит ли это что Зуман и есть Я ─ Монолит? Такой же стражник этого места... Не понимаю.

Ещё глоток! Как далеко я зашел в своих скитаниях? Множество звезд на небе уже погасли. В моменты когда я спал с открытыми глазами, замечал, что некоторые из них покраснели, а в некоторых местах зажглись новые, ещё более яркие. Я нашел множество новых созвездий и дал им имена, которые ничего не значат, ибо привязаны к моей прошлой жизни. Созвездие штор, созвездие топора, созвездие метил-этанола... Что все это значит здесь, в мире, какой застрял между вселенными? Будто между молотом и наковальней. Я жду удара, но вижу лишь занесенный стальной рок; когда он выстрелил ─ я не знаю, но жду, когда он освободит меня из этого места.

Куда бы человек не попал, везде он будет пленником, везде он будет тем, кого боялся и кого любил; тем, кого будет убивать и возрождать словно феникса или весенние цветы. Человек всегда будет для человека мерилом ценности и безразличия; человек останется человеком, попади он в Зуман или на Землю.

Везде люди, и всюду Человек. В последний раз я смотрю на чернеющий монолит: на что он похож? Я никогда не думал об этом. Взглядом отрезаю лишнее, сбрасываю обсидиановые куски − они поддаются мне точно пух одуванчика. Я развеиваю их по воздуху; одни уносятся в космос, другие поглощает красное море песчаного мрамора. И вот, в монолите я вижу Человека, к какому стремился и каким всегда был. Он также как и я застрял здесь, прошел миллионы миль, стоя ─ стоял, проходя миллионы миль. Я, ты или вы все. Этот человек похож на всех разом и ни на кого. Я узнаю в нем каждого, кого когда-либо видел на фотографии, портрете или наскальном рисунке. Он ─ Сущность. Человек высеченный из обсидиана посреди красных песков. И он стоит здесь и ждет ─ ждет, когда освободится. Того же жду и я. Быть может, я не стремлюсь к Зуману и Черному монолиту; Я и есть они.

Ещё глоток...

Похожие статьи:

Рассказы → Личина

Рассказы → Роман "Три фальшивых цветка Нереальности" (Треки 1 - 5)

Рассказы → Оркаизация

Рассказы → Фантастические стихи на рус. и англ. (со звуковым сопровождением)

Рассказы → Нереальность (квест) [Сценарий игры об Ином Мире и Децербере]