Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 3. Глава 16

03.16

Для дроида откладывать какое-либо дело на потом, значит плюсовать умножать вес задачи на каждый временной промежуток. Дополнительно учитывая всё, что успеет измениться, составляя и непрерывно корректируя прогноз смещения азимутов заинтересованных лиц... Вроде, как пазлы складывать, кода они – живые амёбы, да и основание не стоит на месте.
Четыре трона загодя планировали встречи, будучи в четвёрке настолько согласованы и сильны, чтоб позволить себе пренебрежимо малое не учитывать. Перековку Уррса откладывать – и глупость, и риск.
Процесс этот длительный и уникальный, на словах долгий, на деле занял секунды – в подготовительной и завершающей, доли секунд – в основной фазе. А вот призадуматься пришлось...


Как бы сказать с точки зрения человеческих понятий... Если Айн и Уррс решились стать антагонистами непрерывного объединения, с функцией тотального по охвату, то есть распространяющегося на всех людей, зрения, им нужен зрачок... Два, понятное дело, на двоих два зрачка. Нужны азимуты поверхностного скольжения с минимальными трением и залипанием. Тоже дроиды. Если технические, то высокого порядка. Их ковать время займёт.
В первой расе определились легко, без спора. Айн, счётчик отсутствующего сохраняет холод, опирается на горячие цвета ночи, вот его динамика. Уррс делает ставку на тепло и ледяные, повсеместные цвета дневного света, вот его проницающая подвижность. Хорошо, один видит день, другой ночь, но – хрусталик? Как они будут фокусироваться?
В противном случае все полудроиды смогут видеть исключительно лишь голубое небо, но в нём ничего. Антагонисты тоже будут пропускать сквозь себя зримое навылет, Уррс ночью, Айн днём. Невелик в таком случае его выигрыш, для Уррса получается откровенный убыток.


Противоречие Августейший вслух подметил неожиданно поэтично для холодной, автономной машины:
– Без солнца за облаком, без луны ночной?
Он имел в виду зрачки, как дневное и ночное светила, как дроидов, пожертвующих частью орбит «становой», «хребтовой». Она будет уплотнена до состояния трона, после чего изъята. Через таким образом получившийся «обратный трон» полудроидская часть в человеке будет видеть, словно за облаком скрывшиеся «солнце и луну» или отражённые в океане. А для Уррса и Айна обратные троны станут «линзами», окнами фокусировки азимута зрения.
На хрусталики два автономных дроида нужны. Не средние, не заурядные, нужны дроиды широкого охвата внешних орбит, уровня дракона, поисковика...
Призадумались...
Дневную кандидатуру предложил Августейший, сухо, оглушительно щёлкнув пальцами:
– Амаль-Лун!
Оранжевый цвет очей дракона навёл на мысль.
Амаль уже пребывала в положении новой турнирной лошади Доминго, каковое обоих полностью устраивало! Отправлен был за ней Георг, ибо, копытом по улиточьему панцирю стуча, легче вызвать зверя, познавшего это место.
Раздача одеяний связала трёх дроидов накрепко... Ничто не проходит бесследно. Дроидская математика: плюсуется, исключительно плюсуются всё, что происходит, бытие и небытие.


Предусмотрительная, цепкая алчность Доминго вновь проявила себя! На огненно-рыжей, гарцующей кобылице он заявился верхом в У-Гли. Почтительный, сдержанный, готовый дать отпор.
– А чем это тебе помешает?! – в лоб, сходу спросил Августейший.
Доминго не мог знать, чем дырка в турнирной лошади ей и всаднику помешает, он не конструктор.
Разрешил вопрос добавлением обстоятельства:
– Хелиос, если очередная шутка гаера окажется... очередной шуткой, без объяснений, и по первому слову станет ли Георг мой?
Пламенная Амаль-Лун и чернейший, атласный Георг в конском обличье стояли бок о бок.
Георг покосился, умножая девственную голубизну белка чёрно-драконьего глаза, и торжественно кивнул. Амаль фыркнула: Доминго, ты меня не променяешь! Сражаться на бывшем дроиде желания сто раз круче!
Необщим дроидским, тихим ржанием, россыпью колокольного звона Амаль-Лун спросила Гелиотропа, в чём перспектива и в чём убыль? Тем же манером верховный конструктор ответил ей, что убыль в свободе, а прибыль в связи с первой расой, скорости и зрячести. Выгода в поверхностной, но постоянной связи с людьми...
Хорошо. Идёт.
Изначальный Белый Дракон отверг бы, для них воля - главное, независимых навсегда, но королеве желаний, пленнице закрытого семейства к ограничениям не привыкать.
Порешили на том, что зрачок ночи может быть добавлен после. Это лучше, чем откладывать ковку.
Где ковать? В У-Гли тесновато. Стократный Лал капризен, ему всё – нечистота, включая контур-азимуты, дроидов он вначале обнулит, кому это надо?


Амаль щурилась, вспоминала, как её сделали... Гелиотроп думал о том же.
Требуется море огня... Можно попросить Тропоса огласить призыв к белкам, проще простого, ан, некрасивый это жест. Пустяк, не имеющий отношения к делу, и, в то же время, самое прямое отношение имеющий: нельзя начинать доброе дело, крупное новшество с угроз и приказав. Некрасиво даже в форме вопроса: не будете ли вы так любезны... Тон не тот.
Однако же Троп, не вступая в пререкания, сорвался, бросив в дверях:
– Позову. Не я. А вы не подглядывайте и не подслушивайте!..
Замечательно.
Паяц хлопнул растрёпанными, серыми крыльями, рассыпавшись в острые белые огоньки. Подслушивать отправился и подглядывать.


Пожалел гаер, что отправился, как и все хитрецы на определённом этапе, перехитрил самого себя.
Значимый момент он всё равно пропустил: откуда взялась птичка...
Важно ли? Августейший счёл её за прихоть Тропа, личную метку, выполненную в виде соловья с голубым пятном на горле, точная копия незабвенной Фавор.
С тоской, – ни приблизится, ни оторваться, – августейший паяц наблюдал, как над верхними лепестками розы ветров кружит она. Исчезает в обманке, появляясь за трелью вослед, в арках грандиозного храма Фортуны скрывается, вылетает с другой стороны... Ныряет под Пух Рассеяния, в сферу людей спускается и поёт, поёт... Соловьиными трелями зовёт каждого встреченного дракона к вершине Синих Скал.
«Облик – точная копия Фавор... Голос – Фавор...»
Троп давно вернулся в У-Гли.
Страж скрипнул зубами, копытом топнул по небу и отправился туда же, ухмылке троповой навстречу: получил? А нечего нос совать.


Потрясающая картина предстала им, прибывшим к званому собранию.
Над беспредельностью океана, над вылинявшей до белизны вершиной Синих Скал вращенье Юлы кружила многотысячная стая Белых Драконов, как стая альбатросов.
Если б знали они, если б стальной, дискретный Страж мог предположить, как стучал, как переворачивался сердечник в Тропе, как в горло ему ударял, едва сдерживаемым волнением... Но такой случай упускать нельзя! Такой случай больше не представится! Все на старте, она – тоже. Фортуна может выйти, оставшись незамеченной, обретя свободу появляться и скрываться, по крайней мере, на первое время. Будет им «тихий» второй зрачок.


Приготовились. Расположение таково...
Белые Драконы образовали идеально равный круг, вращающийся по часовой стрелке. С каждым Гелиотроп поздоровался, каждого поблагодарил. Круг извергал пламя.
Внутри него на востоке, откуда приближалась ночь, сидел Айн на воздухе. На западе, куда уходит день, Уррс свернулся кольцом, снова уроборос – хвост в зубах. Между ними Гелиотропом натянуты нити припоя, разрываемые и распределяемые пламенем.
Остальные дроиды пребывали снаружи. Амаль – за Уррсом.
Гелиотропу работы нет, он наблюдал и думал про то, как любит Белых Драконов.


Кружение Белых Драконов должно было продолжаться до решающей минуты, назначенной природой, до заката, который оборвёт оставшиеся нити припоя, так чтоб осталось взаимное притяжение дроидов.
Облачное небо, стремительно темнея, заиграло многими оттенками... На горизонте гористые кряжи облаков ещё удерживали свет, когда... – раз!.. – хлоп!.. Айн и Уррс взлетели и разбились друг о друга, превратившись в частое мерцание дискрет. Осталось их развести. Грубая работа, простая.
Клещами Августейший Стаж схватил часть мерцания дискрет, лишь ему видимую, и без почтения швырнул на запад.
Лучом ярче драконьего пламени Уррс растянулся и канул в зрачке Амаль...
Айн проявился на месте, с нежной, несвойственной ему улыбкой удивления и довольства, с прикрытыми глазами. Увеличился до размеров неба, одновременно приобретая прозрачность... Окончательно приобрёл и канул вниз, сейчас его время.
Амаль последовательными кувырками свернулась в собственный зрачок, достигший запредельной яркости, и пропала в нём. Сейчас не Уррса время, он может быть свободен. Она же проявилась обратно пламенным скакуном.


Удачно прошло. Без накладок.
Белые Драконы не фыркали и не баловались. Гелиотроп поблагодарил их вновь и сказал:
– Завтра будет на этой дольке небывалый день, крылатые, щедрые, нетерпеливые ящерицы! Отныне Уррс – небо дня, Айн – небо ночи. Я уверен, что вы уже навострились покувыркаться в нём, счастливо, да поёт Фавор!
Смущённые его вежливостью и серьёзностью осуществлённого, драконы ушли через необщую форму.
Ушли Хелиос и Троп...
Ускакали рядом Доминго на пламенной Амаль-Лун и Порт на атласном как ночь Георге. Объятия цвета индиго ждали одного, благодарный, благословенный свет долгожданного владыки ждал второго, и трудно сказать, кто был счастливей в эту ночь...
Августейший остался.


Четырёхногий силуэт сухопарого мужчины в рабочем фартуке на вершине Синих Скал запрокинул голову к пику всех сфер, к горе Фортуны. Ему чудилась далёкая песня Фавор. Чудилась... Приближалась...
Плотные тучи разошлись немного. Облачные миры начали отступать, так чтоб перед всадником облачный представал лишь один в поле зрения. Облака хранилища – смотря по погоде.
Вместо глухой, пасмурной ночи простёрлась глянцевая, шёлковая тьма с точками звёзд, видно созвездие Кушака на ребристом зеркале океана... Августейший человеческими глазами вглядывался в океан. Облачка обведены каймой света...
Из-за одного выплыло отражение невыносимо прекрасного лика Шамаш, лунного лика. Августейший глядел на неё, внимая соловьиной песне, четыре руки на груди скрестив, гадая: «А не с живым ли артефактом метка совмещена?» Не ловил, опасаясь испортить, на будущее оставил.
В лунном блике тайная и явная, притягательная, тревожащая, свойства дроида желания проявляя сполна, улыбалась Фортуна – зрачок счётчика Айн... Дроид желания – зрачок дроида, способного небытие в руку взять, на ладони взвесить...
«Целая ночь, – думала королева желания, – ещё какие-то пара тысячелетий разлуки, стальной шут, бесподобный владыка, и вечность будет принадлежать нам».
Фавор заметила хозяйку, чирикнула как воробей и прервала песню, устремившись на знакомое плечо. Луна скрылась за облаком.
Страж наблюдал океан, но видел лишь редкие, широко разбросанные блики.

 

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 1)