Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 3. Глава 15

03.15

Гоби был такой дракон... Везучий и невезучий одновременно. Телохранитель, которому запретили служить людям, по причине... успешности. По причине его магнетичности, люди привязывались, прилеплялись к нему.
Для самого специфичного из холодных одиночек влюбить в себя человека – раз плюнуть. Они разрываются между тягой к службе и опасением влюбиться со своей стороны. А Гоби, будучи Чёрным Драконом, обладал в ряду притягательных горячих цветов орбиты глаза весьма редким цветом. В просторечье, «горячим-дьявольским», который можно зрительно представить как смесь идеально прозрачного чёрного и непрозрачного светлого янтаря, взаимно, непрерывно переходящих дуг в друга, такой расплавленный аналог цветов-дискрет. Настоящее, полное название этого цвета – «Оболочный-Тающий-Би-Джи».
С функцией у цвета прямая связь. Гоби по происхождению пустынный дроид, спутник и радар климато-физиологических дроидов. Имел когда-то опору в реальности: пустыня Гоби – жёлтый обсидиан. Всем дроидам, ориентированным на общее поле Юлы, нужна или благоприятна опора на природные артефакты. Материальное для них – азимут и структурирование по функции.


«Тающий-Би», как сокращённо его называют, в не извлечённом виде, без плотного контакта с определённым горячими цветами, – опять-таки, условно, представляющими собой вариации атласной и бархатной белизны, в данном случае – белков глаз, не так опасен. Могущественен, как взрывчатое вещество без запала.
Без них, например, он есть то, незримое, в летнем небе, благодаря чему так ласкает взгляд лазурь. Именно в летнем. В пламени свечи, где уже очевидней присутствие жёлтого оттенка, Тающий-Би – её ореол, который расходится, а взгляд затягивает при этом.
«Би» в его названии маркирует двуступенчатость воздействия – «оболочка-пропуск», «обволакивание-пропускание». В природе, в небе, в свече Тающий-Би пропускает на волю, в следующий простор.
Но в глазах Чёрного Дракона Оболочный-Тающий янтарной спиралью расходится от зрачка сквозь прозрачную, не обнаружимую черноту, достигает девственно голубого окоёма белка и обретает там атомную силу притягательности, тому, кто заглянул в эти глаза, нет спасения.


Надо на что-то ориентироваться Гелиотропу, отправляя драконов служить?
Белых отправляет Царь-на-Троне, ему лишь ведомо, по каким принципам.
Выбирая подопечного телохранителю, Гелиотроп хватался за первую попавшуюся ассоциацию. Гоби? Обсидиан? Почтальоны носят обсидиановые серьги, вот и отлично.
Трижды Гоби становился Чёрным Драконом голубок, потерявших предыдущего телохранителя. И трижды образ жизни подопечных менялся к предельно рискованному. Плохо.
От противного оценивается эффективность телохранителя, чем меньше трудится, чем реже появляется, тем лучше.
Тут имело место провоцирование рисковых ситуаций со стороны голубок совершенно бессознательное. Ведь дракон, этого человек не успевает увидеть, прежде чем обрушиться на тень или врага, появляется анфас пред подопечным и в упор смотрит. Таков его способ, собраться из необщей формы, реакция на азимут...
Это неуловимое в своей краткости появление, оно привлекает. Помимо всего прочего Чёрные Драконы – тёплые дроиды. Привлекает, а что именно, человек не в состоянии понять.
В третьем же случае, голубка была связана с запретной водой и отчасти с оружием, и со всех сторон повела себя абсурдно. Она выдавала единомышленников, клиентов, предававших оружие через неё, провоцируя Чёрного Дракона на выполнение второй части его службы, отнятия запретного. При отнятии же в сногсшибательные глаза дракона в упор можно смотреть, сколько выдержишь! Сколько сил хватит. И Гелиотроп сказал: «Хватит!» Гоби со многими извинениями был отстранён, зато приближен к самому конструктору в порядке моральной компенсации, и ради особо полезных качеств.


Полезность и уникальность Гоби проявлялось в частности в том, что он ещё одно исключение дроидской сферы, а именно. Он тот, кто может относительно свободно слушать голос Тропа, не распадаясь паническим взрывом на орбиты, каждая со своим азимутом, и не собираясь в итоге мучительно долго, опасливо, соображая: замолчал уже Троп или ещё нет? Откусил что-нибудь или пронесло?
Так и случилось, что они собрались вчетвером поговорить о будущем Уррса: он, Гелиотроп, Троп и Айн. Юному счётчику несуществующего голос Тропа нипочём, он устремлён к тому, чего нет, а голос Тропа в высшей степени есть!


Айн появился позже других в У-Гли, но он-то и был причиной собрания.
Он увидел Уррса. Не малыми орбитами глаз, а функциональностью необщей формы. Из неё. Что означает, преображение близко. Двух или более фазовость Уррса, значит, распространяется на начало его жизни. Стартовая многофазовость, как у метки, которая крутится на старте, выбирая оптимальный маршрут, в полёте его уже не корректирует.


Задача стояла не продешевить.
Как и обещал, Гелиотроп готов был сковать вручную любой пустой азимут следующей фазе. Но Уррс не знал, чего он хочет! За всё прошедшее, ничтожное по дроидским меркам время, он не успел определиться. Как и все Белые Драконы, он хотел кувыркаться в небе, сражаться со своими, играть с людьми, с Отто. Ещё на рынки цокки хотел...
– Ну, – язвил Гелиотроп, – и что я должен начинать ковать, в таком случае?
Как выбрать наиболее перспективный, неконкретный, пустой отдалённый азимут? Не то, к чему Уррса тянет, а к чему он способен, тогда как другие нет?


Бросающаяся в глаза, а точнее в уши, особенность их и свела: он с Тропом не на равных, но близко.
Выходит, надо плясать о того, что есть Троп. А что есть Троп? Дроид, носящий землю на хребте. Уррс поменьше? Да Уррс поменьше его, но покрупней других в своём племени. Небольшое вложение от Тропа, и Уррс, оставшись драконом, что исходно в его приоритетах, станет кем-то подобным.
Троп был согласен. Не жадина. Он симпатизировал этому уроборосу, которому в полноценного Белого Дракона вырасти, похоже, не судьба. До белки – просто чуть-чуть убрать и всё. Но ведь глупо, слишком просто...
Троп был готов. Так он и приятеля получает, давно выпрашиваемого у Гелиотропа. Уррс колебался, сам не понимая почему.
– Ты ведь большую часть времени проводишь вне общего поля? – спрашивал Уррс.
И Троп важно кивал, привыкнув к молчанию.
– Зато ему открыта дроидская сфера в любой момент без Улиточьего Тракта, открыто и море, – соблазнял Гелиотроп.
...когда насквозь открытая Тропу дроидская сфера насквозь содрогнулась.


Волны от большого гонга пошли по ней.
Гелиотроп прислушался... и расцвёл.
Троп прищурился недоверчиво... И от всей души обругал Августейшего! Владыка Там – не прекращён. Владыка опять на троне! Чёртов паяц обдурил его, Тропа!
Надо всей дроидской сферой торжественный, ликования и вызова полный, разносился звук большого танцевального гонга семейства Там.
Владыка Порт не дал Августейшему поторговаться за возвращение трона. Наместник вернул его сам. Как? Очень просто.


Порт, во-первых и в главных – конструктор.
А от прежнего владыки осталась нетронутой важнейшая часть дроида, остался - трон. Фактически половина прежнего владыки в тёплом семействе.
Отняв трон, следующий владыка искажает под себя тронную орбиту. А что если, себя под неё?.. Такой вариант не случался прежде, но реализацией его, никому не понятной, и объяснялась сутулость броненосца с леопардовой лентой на лбу. Он – хранил. Только хранил. Не использовал.
Наглядная разница: если сесть на подушки трона, они промнутся, да? Примут очертания нижнего фронта! Мягонько и прекрасно! А если наоборот? В полноте многоступенчатый, гранитно-янтарный тёплый трон тяжёл, как пирамида, монумент славы, ларец с сокровищами. Владыка Порт принял его и держал. На спине, на плечах. Тяжело.
Достаточно предусмотрительный, чтоб загодя изобразить требуемую осанку, на троне он живо приобрёл её всерьёз. Следил уже не за тем, чтоб не выдать себя, ненароком распрямившись и потянувшись сладко, а чтоб не согнуться совсем крючком.
Господствуя на троне, владыка Порт сопротивлялся трону. «Я сохраняю. Я не должен распоряжаться этим. Это не моё». Сокращал, как мог, время физического пребывания на нём в общей форме.


Из любезно предоставившего себя для этой цели дроида, приближённого владыки Там, а весь ближний круг с ним схож был до предела, Порт ковал по памяти копию владыки за вычетом тронных орбит. Прореживал, убирал из дроида орбиты наделённые потенциальностью трона.
Для объекта перековки это одновременно и большое счастье, и большой труд. При удачном завершении дела, дроид будет прекращён, но величие поступка не в самопожертвовании, а в ежесекундном самоконтроле...
На время всего процесса перековки, он должен отринуть свои азимуты. Эгоизм отринуть, склонности, желания.
При ковке с нуля высшего дроида нужна практически не достижимая вне Лазурного Лала чистота. При перековке имеющегося дроида её не требуется, но... Он не должен мешать! Да, тиски, клещи служат тому же, но при ковке высшего дроида их не применишь! Только самоконтроль. Его внутренняя работа.
Дроид вынужден пассивно и очень долго наблюдать за тем, как коваль отнимает его азимуты, то есть его «интересы», «черты характера», тем самым разрушая его «личность», его контур-азимут.
Тонкий момент: разбираемый не имеет права в качестве этого контур-азимута размышлять и о том, ради кого идёт на такую жертву!
Красивый поступок с человеческой точки зрения, с дроидской он красив виртуозным исполнением сложнейшей задачи.
У них всё получилось.


Половинная копия, будучи скована в противоположной, холодной расе, с двойным коэффициентом холода, совместившись с тёплыми тронными орбитами, обретёт завершённость, но не отдельность. Она утратит половину орбит сразу, а в оставшейся половине отразится трон.
Это подобно тому, как недостаточное количество снега просто тает, испаряется под солнцем, а избыток превращается в лёд, и яркое солнце, отразившись, блистает на нём. На миг, но больше и не нужно. Копий не бывает на свете. Ни в человеческой, ни в дроидской сфере, нигде ещё.
«Копия – это зов». Постулат из общедроидской механики, слишком сложный, чтоб предпринимать дерзкую попытку расшифровать его на человеческом эсперанто.
Пространство между отражаемым и отражением станет безусловно чисто, никакие стены владыку Там больше не смогут удержать. Он обретает на миг качества дроида желания.


Дроид, сотворённый ковалем, вступил в пределы семейства Там, взошёл на верхнюю ступень трона. Пустой трон принял царственного, долгожданного владыку.
Косматый, черноволосый, одичавший, растрёпанный... Сияющий как солнце он уже сходил по ступеням. Топнул на нижней ступени, и раздался гонг...
Владыка Там ударил в гонг своей тронной сущности. Произнёс одно единственное слово. Приказ и вызов. Долгожданный, невозможный, неизбежный. На танцевальный гонг позвал своих дроидов.
Можно ли перевести это слово на человеческое эсперанто? На дроидское-то нельзя!


Сутулый леопард поклонился долгожданному владыке, наместник, чья служба закончена. Поклонившись же, распрямился. Леопардовая лента поперёк лба от тепла благодарственного поцелуя перекрутилась сама собой, она больше не корона.


Где ставленнику, нарушившему планы укрыться от гнева Августейшего гаера? Не в тёплом семействе. Оно в принципе очень открытое.
Гремящий, грохочущий копытами по бесплотности дроидской сферы, по небу, атласно-чёрный конь, Георг, стремительно нёс двух всадников в У-Гли... Не обогнав паяца. Но и напасть тому не удалось.
– О, Фавор... – сказал Гелиотроп, поняв всё разом. – Иди, иди, проходи. И ты, и ты, братишка... Мир, дружба, ведь так?


Порт явился откровенно просить заступничества. Августейший – заполучить его на составные части. Всяческие троны, злоупотреблявшие турнирными делами, одиночки, забияки, увлекавшиеся конструированием, сам Троп, наконец, забирали орбиты противников на общеполезные, устремлённые в будущее цели. Упорядочить семейство, метку заковыристую изобрести, тракт замостить, починить дроида желания... Августейший же, держа непокорную, несравненную силу королев желания в стальном кулаке, видел смысл в усилении самого лишь себя, как высшей ценности дроидской сферы!
Над непокорной головой ставленника в погоне гаер лязгал стальными зубами, слюнки текли, и тут – Айн... Со своим «почему не синим, почему не голубым» небом. С лёгкой досадой: «Почему я не вижу, что все видят?» Спасибо, конечно, за эксклюзив, господа-создатели, но хотелось бы и некоторых удобств тоже.
– Так тебе нужен антагонист-притяжение, – отмахнулся Августейший, глаз с Порта не сводя, – и не отдаляться от него. Он станет твоими глазами-дискрет, через миг-миг-миг...
Не думая, сболтнул. Подобный антагонист очень ослабляет, кто на такое пойдёт. Августейший был уверен, что случится худшее и Айн обретёт однажды антагониста с качествами взаимного отторжения, что сделает их в паре сильнейшими, чем Троп.
– Сковать весьма трудно, – уточнил Гелиотроп. – От начала если.
Порт, только что закончивший подобную работу, отнюдь не «от начала», на готовом материале, усмехнулся.
– Не с нуля? – отреагировал Гелиотроп на его усмешку. – Дракон получится.
Тут Уррс усмехнулся, а если дракон уже есть?
И спросил у Айна:
– Что значит стать твоим антагонистом?
– Знать всё. Быть везде.
– Это мне подходит!
Педантичный Гелиотроп вмешался и немного откорректировал чересчур смелое определение:
– Не так, Уррси... Знать, твоими глазами видеть будут люди, все бродяжки, все хозяева у рам, обитатели континента. Через тебя увидят, что по природе доступно им – голубое небо, солнце, чуть заслонённое, облака хранилища...
Так даже романтичней, а уроборосы большие романтики!
– И это мне походит! - воскликнул дракон, сплюнув искрой, на сей раз от восторга, заманчивые перспективы.
Но решил дело тот факт, что это подходило Августейшему! Превосходило самые оптимистические его мечты!

Похожие статьи:

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Обычное дело