Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 2. Глава 33

02.33

Вторым зрителем их разминки на турнирном поле оказался, – без сюрпризов, – Августейший.
Нарочно подгадали, чтоб пустовало оно, да от автономного разве скроешься. Впрочем, он не вмешивался ни советами, ни комментариями, зыркал и перо серое грыз. Его высокая трибуна пустовала, сохраняя флёр покровов, духов красавиц, королев. Гаер топал внизу, по периметру площади.
Гелиотроп жестом несколько раз безрезультатно пригласил его присоединиться к их тренировочным схваткам. Однообразным, для поверхностного наблюдателя не зрелищным.


У Айна прямой двуручный меч односторонней заточки. У Гелиотропа средней длины шест, плеча не достигающий, дзё. Сколь ни уникален, с превосходящим оружием, не устоявшимися азимутами, молчащим троном, с удивительной функцией своей, Айн вчистую проигрывал автономному сопернику раз за разом.
Волнение, нарастающее упорство, заодно с рассудительностью и хладнокровием, обгоняющая досада – вот начальные чувства, которые новый обитатель дроидской сферы успел испытать и они наложили на его характер сильный отпечаток.
Формирующие базово-завершённого дроида переживания оказались турнирными и конкурентными, чтоб не сказать жёстче. Их положительная сторона – в противнике, в отношении к нему, точному, прямому, на йоту лишённому рисования и эгоизма, благородному в полном значении слова. Гелиотроп, отражая каждую следующую атаку, всё подумывал подсказку дать, и передумывал... Меча не держал в руках этот дроид до сегодняшнего дня. Пусть тупит, пускай повторяется, ему будет приятнее и полезней догадаться самому.
Два варианта атаки, сверху косым в шею и колющим в грудь, Гелиотроп отражал одинаково, чтоб не путать новичка: полшага вперёд, блок такой, чтоб меч лишь скользнул по шесту, а противник на шест напоролся. При колющем прямом Гелиотроп ещё успевал иногда сверху коротко долбануть по мечу, отклоняясь слегка, паузы не делая перед встречным «уколом».
Зрителю просвещённому, Августейшему, например, это однообразное зрелище было в высшей степени интересно. Почему...


Если копьё самое малотравматичное турнирное оружие, то шест и вовсе непонятно, считать ли за оружие. Он... Лифт? Способ транспортировки что ли?
Сеть, которая ловит, но не связывает, клещи, которые берут, но не держат. Такая сеть бестолковая, не определившаяся, где ловец, где улов. Клещи не решившие, с которой стороны у них ручки, с которой «хватало».
Айн лишённый турнирный доспехов, налетая грудью на торец шеста, пропадал и немедленно оказывался на противоположном торце. Если Гелиотроп толкал его в спину, то Айн вылетал со свистом в ушах до края площади. А если нет, успевал развернуться и понять, что даже с учётом времени, необходимого Гелиотропу, шестом дугу очертить, опережения не случается. Тот снова лицом, снова с ожидающей, механистичной улыбкой. Бесполезно!


Палка, шест, это как бы раскладка клещей. Самая заготовка. Сложить. Затем разорвать, пережав специальным жестом, вот клещи и вышли. Или ножницы. «Посредине гвоздик» будет точкой уже без сомнения относящейся к преображающим инструментам.
Когда Гелиотроп заходил в У-Гли с клещами наизготовку, значит, кто-то из драконов не сильно счастлив будет через минуту. Когда Августейший, – для смеху! – выходил перед настоящим турниром на площадь с огромными ножницами... На шуточный бой публику задирал, осмеливались редкие одиночки из Туманных Морей.
Такой принцип: беспокойства не внушают заготовка и усложнённый инструмент, а то, что от заготовки на шаг отошло, оно... – грубовато, так сказать... Жестковато.
У дроидов, к примеру, есть свои модуляторы микро-макро, им-то важней функция макро, где множества заданных шаблонов воедино сводятся. Эти модуляторы смотрят, как и дзё Гелиотропа, разбирая и собирая, без перемешивания между стадиями. Сбой возможен, но аккуратный... Вкрадчивый... Так что не сразу заметно, что дырка из правого уха ведёт в левую пятку вместо левого уха...
Клещи же в руках конструктора ошибки не ведают, но - грубоваты...
Как преображающий инструмент работал бы и шест, если сделать на нём завихренье, клапан. Не сделал, там была только стальная кисть Гелиотропа, сжимающая древко. Сквозь неё Айн проскользнул уже сто раз, на йоту не изменившись, если конечно досады не считать, глупо зациклившегося упрямства.
– Предлагаю в качестве домашнего задания, – произнёс Гелиотроп, отступая на шаг и опуская шест.
Айн сделал тот же шаг назад, левую руку на сердце, правую с мечом простёр в зенит. Достигнув точной вертикали, меч убрался в его предплечье как в ножны, только наоборот – с рукоятки до острия. Поклонился. И Гелиотропа поразило нежданное сходство...
Ровно так закончился бой Стража с владыкой Там, с его дорогим, тёплым протеже, творением его, ослушником его... В меч дискрет канул Там, в могущественную руку шута... Долгая разлука.


– Ммможно я?.. – раздалось заискивающее мычание Белого Дракона над площадью.
Уррс фыркнул и сконденсировался от Августейшего на противоположной стороне.
Он знал четыре приёма против этого финта как свои четыре клыка! А шестьдесят четыре уловки, как свои шестьдесят четыре зуба!
– Давай со мной! – громогласно крикнул Августейший через площадь, так что гул по ней пошёл.
Уррс хамски плюнул искрой и отвернулся. Они успели поссориться.


Гелиотроп покачал головой. Позвал обоих в Дольку, с Айном, ничего не поделаешь, примирения ради. Обществу друг друга не возрадовавшись, паяц и дракон, однако, приняли приглашение.
Странноватая сложилась компания, но не просчитанные смеси, как нешаблонные ассоциации в колбе, дают нечто: взрыв или джинна? То и то пригодится!
Уходя через центральный панцирь с начавшей заполняться площади, Гелиотроп сочувственно отметил, что дроиды тёплого семейства не смирились с новым главой до сих пор. Всадник гарцующий у дальних ворот, снова он... Сутулый, флегматично и зорко владыка оглядывал трибуны.
Владыка Порт издалека приветствовал Гелиотропа конным поклоном, общим для него и Георга. Гелиотроп вздохнул, кланяясь. «Ну, по крайней мере, у него классный конь. И терпение размером с поле Юлы... Такое чувство, что оно в нём аккумулировалось! У скольких-то убыло...»


Спускались Улиточьим Трактом. Айн впереди, перед Гелиотропом, иначе Тракт выбросил бы его, второй расы дроида, наверх. За Гелиотропом паяц, в конце процессии дракон, то и дело наступавший ему на маховые перья крыл. Паяц мог бы поднять крылья. И вообще форму поменять. Но не менял и не поднимал.
Очередное перо, выдернутое, под драконьей лапой оставшееся, подождало, пока задние лапы пройдут... Взвилось и с шипением воткнулось в кисточку белого хвоста! В шикарную, шёлковую кисточку!.. Уррс взвыл, кувырок на тракте, это как на узкой железной лестнице для него. Огнём хвост обдал, клыками вцепился, и выдрал клок пуха, но не перо! Мерзкое, серое, трёпанное, драное!
– Бррратно-тссс! Скверная ссссссссстрекоза! Обррратно пошли!.. Фрррах, в небо пошли, к Обманке! Там же рассссссберёмся с тобой!
– Подарок!.. – басом захохотал паяц. – Не стоит благодарности!
– Дрроидссссское проклятье, из ссссемейства своего не выйдешь до исссссчерпания мира! Полетели драцццццца!
Гелиотроп притормозил Айна, обернулся, нахмурившись... И рассмеялся!
Паяц, коротконогий, крылатый, плешивый старикашка в кургузом пиджачке с жабо, накрепко обвитый драконьим хвостом, с пером не извлекаемым, уклонялся от алого пламени, бьющего в лицо! А уклоняясь, успевал короткую гриву Уррса в пряди укладывать, бормоча:
– Ничего-ничего... Покрасивше сделаем-сделаем, лучшим образом устроим...
В его руке мелькало, кинжалом занесённое следующее перо, заколоть в гриву.
Толща морская синела вокруг...
Сквозь алый огонь из его же пасти плошки уррсовых глаз, бешено вращались, вылезая из орбит, следя за рукой в диком отчаянье. Нервный тик отбрасывал зрачок в сторону, ужас возвращал на место.
Бесчувственному хохоту Гелиотропа внимало Великое Море, не подозревающее о Тракте, тени шарахались прочь... Гигантский кардинал распахнул створки крыльев и улетел в синюю тьму...


– Хелиос, – взвыл дракон, – я откушу башшшку ему! Прямо ссссейчас, извини!..
– Ку-ку! – среагировал Августейший.
И воткнул себе это перо в макушку, в плешь!
– Не подавись, дорогой! Поперхнёшься, придётся пощекотать тебе горло третьим пёрышком!
Он рыкнул, вздрогнул. Из-под драконьего хвоста резко выдернул крылья. Они хлопнули, и мелькнул в оперении кусок меча... Штриховка дискрет. Блик шлифовки. Страшной заточки лезвие.
– Братик, прекрати!
– И не подумаю! С каких это пор мне низззя?
Конструктор всё ещё смеялся:
– Он Тропу пожалуется! Уррс, скажи, чего ты молчишь?!
- Пожалуюссссс?! Я-ссссссс?! Хелиос-торопус-тропус!.. С перьями ссссссъем! Извётрышшшш плешивый!
И съел бы!.. Будь, что будет!


Но Айн тихо сказал:
– Пора... Скоро взойдёт луна.


Всё трое замерли. И к нему обернулись. Остановились орбиты на миг. О, какой ощутимый для дроидов миг небытия...
Для каждого взошла эта луна.
Счётчик того, чего нет на свете, попал, не целясь, одной стрелой в три разные мишени.


Он не имел цели прекращать их потасовку.
В самом деле ощутил что «пора», что «скоро взойдёт».
Гелиотроп вдруг подумал, что этот дроид не умеет смеяться. Совсем. Впоследствии наблюдения подтверждали его догадку раз за разом. И он начал думать, а что произойдёт, если всё-таки рассмеётся? Не выпь ли он? Не напугает ли всю дроидскую сферу, как Троп своим голосом?
И Августейший много чего подумал.


Так или иначе, они последовали словам Айна, будто приказу.
Перья исчезли, кольца хвоста разошлись.
Теперь паяц шёл как четырёхногий, суровый Страж. Уррс в облике человека. Они больше не сердились друг на друга. Они были вместе, Айн – отдельно. Ни в чём неповинный, Гелиотропом заслонённый от них, и просвечивающий сквозь Гелиотропа...
– Ящерица, ты что ли, с Тропом над обманкой кружишь? – спросил Августейший, припоминая. - Видал два силуэта, что за топ-извёртыш, понять не мог, думал, Тропа на Пухе Рассеяния отражение.
Уррс кивнул.
– Он считает, Троп, что с вами не поразговариваешь...
– А с тобой, типа – да? – прищурился Страж.
Уррс понял его колкость: интересный, типа, ты собеседник? За молодостью лет он себя таковым не считал и скромно добавил удивительное:
– Он рассказывает. Это – да... Ему есть о чём... Я с радостью, мне интересно.
«Оппаньки! Голоса тропова мы не пугаемся?! Совершенно?! Что ж, - подумал Стаж, приплюсовав Аномалию-Линь, оранжевоглазую, – теперь в сфере Юлы насчитывается минимум три уникальных дракона. Причём, я не уверен и про двух новых, в сфере ли они, или подле сферы...»
Вслух сказал:
– Не теряй этой дружбы, ящерица. По перьям ему не топчись.
Уррс хмыкнул. Уж год как не уроборос, а кругом по-прежнему одни советчики!


Планы, планы... Планы – смешная вещь! Смешней всех выкрутасов Августейшего паяца. Он-то с Уррсом, как гости, кстати пришлись, очередной концерт в Дольке устроили, заодно тиски ломанные поправили Гелиотропу: Уррс драконьим огнём их расплавил случайно, гаер перековал, раз уж так, не выбрасывать же вещь... А вот званый Айн не понадобился конструктору, потому что...
«Взошла луна...»
Его слова на тракте относились к тому, зачем зван, к серпу бумеранга... Ведь Айн – счётчик отсутствующего. Турнирный инструмент «серп в меду» вместе с мёдом доспехов успел раствориться в кладовке Гелиотропа. Бывает с таким оружием. Ускорился, недостающую скорость выхода их лат наверстал. До полной луны восстановился в медовом ореоле окончательно уничтоженных лат... И испарился, ушёл в Пух Рассеяния. Таким образом Айн увидел его, а что увидел, то и сказал с небольшим, бессмысленным опережением: луна успела взойти и пропасть в облачной дымок у подножия Горы Фортуны.
Августейший глядел в панорамное окно и видел Великое Море сквозь все облачные миры. Видел, как лунный круг отражается, слабеет и разбивается рябью волн. Завидная острота зрения!
– Чей ножик-то? – грубовато спросил он, как в тех случаях, когда пытался скрыть волнение. – Кто с такой чепухой на турнир вылез?
Гелиотроп не знал, чей. Ему от драконов достался, они над Турнирной Площадью в небе поймали, как залп фейерверка.
– А что? – переспросил он.
– Ничто... Не помнишь что ли? У дроидов желания было всю войну...
– Такое?!
– Да уже не тающие ножики!
– Твоя правда, братишка...
Сюрикены грозовые у них были, полные луны... Этот же нож, подобно дроиду желания повёл себя, две фазы продемонстрировал и пропал в две стороны разом.


Удивительно, что вокруг кадки Гелиотропа апельсиновый запах однозначно веял! Деревце же вело себя как угодно, но только не как деревце: покрывалось как нимбом, помимо ветвей, делало вид, что листва шумит на ветру, сбрасывало её, цвести не собиралось, но плодом благоухало вовсю! Ждёт чего? Может в своё время и апельсин предъявит таким же парадоксальным способом?
 

Похожие статьи:

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Портрет (Часть 1)