Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 2. Глава 21

02.21

«Гордость нас погубила.
Твоя гордость,
Моя гордость...»
Мема пела на мотив «Ах, мой милый Августин», и с каждым куплетом он становился всё медленней, всё грустней. До ледяной какой-то, безнадёжной созерцательности. Эта песенка не на эсперанто, потому на нём немного коряво звучит, а исходно она складная. Им в Гала-Галло всего дел-то, самолётики складывать, по коллекциям Впечатлений старые языки учить... Старьё переводить на эсперанто, на старые же мелодии перекладывать... Подходящие, чтобы горевать на чужом языке, чтоб тебя не услышали, чтобы сценкой, мим-сценкой выглядело это.
«Взять бы нам в горсть её,
Выбросить вовсе...»
Коряво, в оригинале лучше. В оригинале, не в горсть, а за шкирку. И не вбросить, а за дверь отправить. К будке, на цепь посадить. Так как в следующих строках:
«Гавкала на чужих бы,
Незваные если гости...»
Мема пела и бродила одна, уйдя от лунных бубнов в Шамаш.


В те времена, которые воскрешала для неё песенка, Мема находилась под сильным влиянием Мадлен. Не представляя собой в этом смысле исключения. Весь ближний и дальний круг Мадлен находился под её несомненным влиянием.
Притом что, пожалуй, единственная из основательниц Гала-Галло, певиц вайолет, именно Мадлен не обладала каким-то ярко выраженным, специфическим даром. Остальные обладали исходно, Котиничка в океанских глубинах приобрела. А даром Мадлен оказалась власть собственно. Власть, как таковая. И дар её был велик.
Устойчивые группы отличает суровость, чёткость границ. Как наружных, так и внутренней структуры. Масло масляное, устойчивость – жёсткость, да. Но чтоб понять, каково оно в реальности, требуется время. И подходящая шкура: крепкая, но чувствительная. Потому что понять означает – на собственной шкуре ощутить. Тот ещё риск имеется, что в процессе она задубеет и, пережив, не поймёшь. Зато впишешься. Мема вписалась. Её ненаглядный – нет.
Сохранение членства в закрытом клубе означало для Мемы, уже потерявшей дракона хищницы, бойца, борца и технаря, – слишком дорогой для Гала-Галло, чтоб Мадлен чистоплюйство проявлять, – умножение доступа к информации на степень всего имевшегося в распоряжении клуба. А как борцу правого крыла, тоскующей без его атмосферы, – страховка, возведённая в степень всех знакомств Мадлен, всех борцов и богатеев. Супер. К слову, она предпочитала те борцовские шатры, где правил не устанавливали вовсе.
 На секундочку, на одно мгновение не трус, Мема, как в схватке, в жизни пользовалась всеми доступными ей приёмами, силами, оружием, так по жизни, на правое крыло заходя, использовала все связи и страховки. На поручительство, на выкуп, на остановку боя... Вскоре они сделались ей ненужными, но первые годы, девушка неопытная и некрупная, без покровительства она не выжила бы там. Что же до характера, она напрашивалась на неприятности, как только могла.


С Каратом... В целом у них ничья, но при случае, мог поиздеваться! До того как их вражда перешла в стадию: удавка на удавку, обе в мусор, Меме не повезло...
По цепочке от той же Мадлен шла страховка, чтоб проигравшей Меме на бои-кобры не выходить, ими брезговала. Ну, замена банальная, платная. Через Карата, как выяснилось, шла. Надо ж было ей именно тогда оступиться, промахнуться в дурацком кулачном бою!
Звёздочки перестали мерцать в глазах... В ушах колокольчики затихли... На смену им пришёл голос, разлетевшийся над борцовским рядом:
– Право замены!.. От сектора гиацинтовых фазанов!..
«Знакомый голос...»
Взмах руки... Покачиваясь лениво, с обнажённым торсом, играя мышцами, парень уже выходил за неё... Его заслонила широкая спина, чёрные косы змеятся, лоснятся...
«Он что ли?!»
Обернулся.
«Он!.. Невезение терминальной стадии! Карат на правом крыле чёрт знает сколько времени и не бывал... Нарочно пришёл?..»
Нарочно! Его и приняли здесь не за легендарного Биг-Фазана, а за богатого поручителя с Техно.
Полётный, сильный голос лектора вдруг стал неопределённым и вкрадчивым голосом гуляющего, рыночного охотника... Щёки, отчёркнутые полуулыбкой, лучики от сошедшихся полумесяцами глаз. Всё так половинчато в нём... И так однозначно.
Мема ртом хлопнула, как рыба, невзначай за спину потянулась, к брошенной сумке, к отододи...
Биг-Фазан наклонился участливо:
– Тебе уже лучше? Водички ищешь? Пожалуйста, возьми...
 Скрещенные на груди руки, в правой узкая стопка зажата небрежно: между безымянным и мизинцем. Клинчевский знак. Так напоказ перехватить какое-либо оружие – пренебрегающий, оскорбительный жест. Одним мизинцем, типа, одной левой...
– Ненавижу, – восхищённо прошипела Мема, оценив проделанную им интригу, плюс везение. Его. Её – невезение.
Рука Мемы остановилась на узле медянки отододи, взгляд Карата на её руке, а её взгляд на его двух круглых, витых, медных браслетах... И улыбке. Улыбочке...
– Приятно видеть, – сказал Карат, – что моё скромное изобретение пользуется успехом. Сам этих малышек люблю...
Не скрываясь, он приподнял запястья.
– Одной поймаю, второй освобожу тебя... Нам обязательно устраивать это шоу на публике? Выпей, оливки нет.
Мема опрокинула стопку.
Оливки не было. Чистый яд.
Карат предложил ей то, что пили они тесной компанией... С ненаглядным её и с Каратом вместе... В пору их недолгой, светлой дружбы. С тех пор хранил. Не выпил, не продал. Да и не велика ценность, чего там продавать, суетиться... Ей отдал.
Прошло время, сцену эту она вспоминала с улыбкой.


Почему же её ненаглядный ушёл из Гала-Галло?
А почему любое слово, совет, «на» обычное, «на, возьми» произносились тут не с вкрадчивостью охотника, не с зазывным гонором бая, не с напускной важностью торговца, не с устрашающим рокотом клинча? Наконец, не с бесцветной, шипящей глубиной Морского Чудовища? А тоном и выражением – между плевком и приговором? Почему у всех старых галло хриплые голоса? Они же не клинчи? Зачем им такое в голосе? Выработалось... Само...
«Возьми себе этот лал...» – в устах Мадлен звучало, как: «Лети, утопись в море!» И так всегда. Каждый день. Мему это устраивало. Её друга нет. Поперёк горла встало.
Не то, чтоб Мадлен запрещала нежности. На неё равнялись. Под её влиянием находясь, как под ярким прожектором. Меме, что, она не знала сантиментов вообще, как таковых...
Её друг затруднился бы выразить, проблему словами. Столь актуальную, что ушёл туда, где не будет любимой каждый день. Считалось на тот момент твёрдо, что нет девушкам пути в Шамаш. Где одни парни, и сантиментов тоже в помине не бывало. Однако жизни побольше! Всё-таки сто раз больше, чем в Гала-Галло!


Где над огромной луной брат брату – страховка... Всего-то взялись за руки. Непостижимо... Волшебство...
Где сладости прячут в земле, не деля на свои и чужие...
Где пальцы гуляют по бубнам не только для дела, но и от нечего делать...
Где, если с тоски, вне лунного круга, во мраке, среди кратко цветущих тюльпанов ты проглотил каштан, кто-то непременно отыщет тебя! На его бубен, зовущий, указывающий путь во мраке, ты станешь выходить долго-долго... Ты выйдешь, и он встретит тебя... Брат, побратим, шаманиец... С Чистой Водой забвения, с сахарной ниткой в руке... С криком: «Паж, Паж, получилось! Нашёлся чёртов суицидник! Где там твои ледышки?! Тащи скорей!..»
За спиной друга Мемы остался стриженный парк Гала-Галло, где каждый куст – надгробие.


Очень быстро Шамаш позвала и забрала его, открытого, её обаянию не сопротивлявшегося. Стрижиные полёты выпивал как никто упоённо. О сути их, о моральной стороне не задумывался...
А в Галло – то, и то, и то, ничего нельзя было! Даже петь. Даже насвистывать. Мадлен, певица вайолет, не желала вспоминать о прошлом. Каллиграфия, оригами... Тишина... Музыкальное сопровождение рынка – слон в чудной сбруе, в накидке с бубенчиками, ему можно. Ему не запретишь изредка протрубить. И тот раздражал Мадлен.
Кое-кто на материке дорого дал бы за этот живой артефакт...
Густав не забыл слона! В моменты, когда отступала тоска и накатывала обычная скука, он размышлял, как его, такую громадину можно украсть из облачного рынка?
Лучший вариант – открыто попросить у Мадлен! Избавилась бы с радостью!
Но при той памяти, что по себе оставил Густав, легче украсть Гала-Галло у слона! Тоже вариант, и его Густав обдумывал. А потом скука отступала, и приливом накатывала всегдашняя тоска: «Вот бы Марик...» Что, удивился? Обрадовался?.. Ещё как.

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Потухший костер