Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 1. Глава 26

01.26
Из четырёх главных тронов Амаль пожелала увидеть напоследок нового владыку тёплого семейства Там.
Не сменивший турнирных доспехов, глава Порт скромно подошёл, опережая её поклон гостю на входе, засвидетельствовал уходящему дроиду желания своё почтение в форме сожаления об этом её решении. Амаль ответила полуреверансом... Артефакт плоской рукоятки ножа лёг между их ладонями в его ладонь, от любопытных глаз скрытно.
Подарок ценный.
Типы турнирных клинков исчислимы, общеизвестны. Поправки к их свойствам заключены в рукоятях, существенно расширяя вариативность. Когда рукоять – артефакт, больше свободы заложить в неё желаемое. Если же помещается целиком в ладонь – считать её свойства невероятно сложно. Недамский подарок, высший класс.


Прекращение – континуумное, рекурсивное решение, само по себе контур-азимут. По природе оно требует такового для реализации, то есть, требует быть сориентированным относительно какого-то дроида. Причём, как плюс-вычитающий процесс, нового дроида, «плюс-вычтенного из вчера», не знакомого либо автономного. Он будет называться – «точка фокусировки контур-азимута прекращения».
Амаль пока не выбрала и раздачу вуалей не начала. Исходно подразумевалось, что им станет Августейший...
Передумала за миг! И опять-таки подразумевалось, что тогда – Гелиотроп. Но рядом с ним такой дракон...
«Хорошенький, славный!.. Как уроборос!..»
Дракон – фиговый азимут. Серьёзные 2-2, как могут полагаться на них, кувыркающихся непрерывно?
И владыка Порт поневоле заявился с сопровождением, не азимутом, с подопечным...
«Не дракон... И совсем не знакомый...»
Подходит Амаль...


Королева желания спонтанно избрала Айна, – счётчик несуществующего, то есть имеющего в сердечнике молчащий трон, – азимутом для процесса своего прекращения. Это удобно: он не подаёт голоса, но и не колеблется. Но с незнакомцем ориентировка 0-1 всегда 1-1, взаимно. Пока существовала на свете, и Амаль ему азимут. Как только прекратится, трон станет нечитаемым, принципиально не угадываемым, даже за несколько мгновений до того, как подаст голос. Второй раз каким-либо образом узнать, кто Айну азимут, не будет возможности. Даже у Августейшего.


«Не придерёшься!.. – Августейший скрипнул острыми зубами и выдернул сквозь них остевой прут обглоданного пера. – Хелий, ну, чего ты умиляешься на оно?! Как дракон на уробороса?! Оно ж ещё и вовсе не понятно к чему и зачем!.. Зато слишком понятно откуда!..»
Автономный провидец ждал чего-то подобного и не ошибся.


Плечом к плечу с владыкой Порт, торжественный как Индиго, торжественный как вещь, ни разу не использованная и даже не вынутая из упаковки вещь, погружённый в беспристрастное созерцание, – тёплого владыку сопровождал высший дроид Айн...
Заведомо высший, но пока что и до автономного незавершённый.


Тонкий юноша. Из-за сутулости Порт казался ниже его, иначе были бы вровень. Полупрозрачный. Все суставы – матовые шарниры. Плоть орбит словно набрана на кости тончайшими звонкими браслетами танцовщиц по рукам и ногам, на корпусе они, пресекаясь, лежали плашмя. Лицо набрано плотней, кажется цельным. Глаз не поднимает. Правильно, пока что Айн смотрит на Юлу, Юла ему важнее траурных светских приёмов.
В этот период от коваля ему нельзя отходить, после – вольному воля. Идёт кодировка речевого аппарата, как непрерывности сигналов и пауз, желательно максимальное количество вариантов охватить. Не из пространства идёт, через коваля. Что Айн воспринимает через уши, ему – белый шум. Мало-помалу наполняющийся всеми цветами радуги.


«Один, значит, делан непарно... Вот же, Хелий умиляется, чем возмутиться!.. А ведь можно было расковать считалку Айн, как топ лазурита! На ту сторону коромысла добавить. Но нет! Чтоб без влияний! Сразу без антагониста!.. Целиком вручную. Кузня, видать, у него здорово хороша!..»
Последняя мысль пришла к автономным одновременно.
Гелиотроп заметил пришедших и, да, умилился!
Оставив подопечного дракона, как бы – сидеть в уголке, пальцем прочертил ему траекторию прогулки по залу. Ускорения, замедления, мимо кого... А сам повернул к тёплому владыке.
Вдумчиво махнул, повёл рукой вдоль спутника его с головы до ног:
– Великолепно!


Юноша поднял глаза, кивнул и негромко произнёс:
– Ди...
Одновременно «здравствуй» и «да». Опустил взгляд.
Ди, то слово на необщем дроидском, которое не меняется. Порой его используют в качестве союза «и», причём, для двух, но не более понятий. Таким образом, оно означает и цифру «два». У слова «нет» на каждый случай – новая форма. Собственно им, звонким «ди» перекликаются Туманные Моря дроидов, им лепечут.
– Ди... – кивнув, произнёс и владыка Порт.
Охотно соглашаясь с высокой оценкой, тем более что Гелиотроп похвалил в какой-то степени себя самого.
– Где твоя кузница? – спросил Гелиотроп отличившегося мастера с живой, приятельской непосредственностью.
Августейший чуть не упал!
«Сейчас, проводит он тебя!.. Как говорится, закрути своих улиток в узелок!.. Потуже!..»
Но не успел хмыкнуть вслух, как владыка Порт с той же непосредственностью ответил:
– Над горячим ключом Юлы.
Имелись в виду Синие Скалы.
«Так вот оно что...»
– О, удачный выбор! Но, постой, а как же...
– ...у меня есть копыта от старого вепря, - пояснил Порт.
– А... Тогда удобно.


Имелось в виду приспособление, дающее проход под водой. Четыре раздвоенных копыта складывались так, чтоб между ними мог поместиться дроид. Оставаясь внутри, он мог перемещаться в Великом Море. Лишь вдоль Синих Скал, но и это весьма ценно.
На этих копытах вепрь бегал когда-то по мелководью Туманных Морей. Как шкура Чёрных Драконов, копыта вепрей устойчивы против воды, однако, не до бесконечности. Периодически вепри сбрасывают копыта, новые самостоятельно отверждают, либо в У-Гли, побыстрей.
У Гелиотропа полно этого добра, но ему не приходило на ум какое-то ему применение. Ему отброшенные копыта доставались за услугу отверждения новых и просто ради уважения, тронам их продают за эксклюзивные метки.
Вепрь, хоть поисковик сам, но метки и ему не помешают. Например, личные – прямые к тронам.


– Там ниша... – рассказывал Порт, сутулясь ещё круче.
Тёплая меланхоличность неуверенного голоса.
«Тронный дроид? - думал Гелиотроп. - В жизни бы не догадался, не поверил!»
Ну, а эта картина?..
Турнирная Площадь... Владыка Порт разворачивается на гарцующем вороном коне... Георг косит девственно-голубым круглым, драконьим глазом... Длинное копьё в одном движении, неделимым, ударяющим и подкрученным ударом вперёд, выбивает копьё из рук противника и сбрасывает его с коня...
«Тронный, несомненно! Ничего не понимаю...»


– ...нишу выгрызли бестолковые улитки. Азимуты первой расы часто проходят вдоль, улиток, упавших в море притягивают... Горячий ключ тоже. Я заметил, углубил.
– Да-да... О, так мы соседи! Домой там хожу.
– Я видел тебя иногда.
– И не окликнул?
– Гелиотропа? – улыбнулся Порт. – Да и как?
– В смысле как? Сквозной проход из закрытой кузни Улиточий Тракт не испортит. Дверцу навесить – и все дела!
Порт кивал неопределённо, склонив голову.
Резкий, трескучий смех Августейшего нарушил паузу:
– Тайный коваль, Хелий, конечно мечтает об этом! Чтоб в его кузню любой мог свернуть непосредственно с Тракта!
Слегка механистичное, правильное лицо Гелиотропа отразило смущение машины, допустившей осечку:
– Глава Порт, я бестактен! Впредь можешь мне просто не отвечать! Одиночество быстро огрубляет, стирает, что было, чего и не было, а казалось, что было в тебе! Из нас, автономных Августейший всегда в форме, семейство даёт ему жару, не хуже наковальни для дракона! А я, когда к вам, ко второй расе выхожу, читаю эсперанто пред выходом, как тестовую таблицу. Как дроид, выброшенный Стократным Лалом минуту назад! Пути автономных и высших расходятся...
За беседой паяц успевал кривить рот на развернувшуюся церемонию. По усмешке на каждого, получившего что-то от Амаль. Зная цену её наследству, он намеревался не мытьём так катаньем всё это вернуть.


Траектории дроидов одиночек и групп, кочующих по залу, усыпанному и осыпаемому пёстрыми лепестками, пролегали восьмёрками через центр, где пребывала королева. Кто получил что-либо, кто нет, все проходили мимо неё.
Амаль стояла на парящем, полноцветном диске. Дроид подходил к ней, покров отдельной орбиты или небольшого созвездия конденсировался в пятицветном излучении на её тонких и гордых, широко развёрнутых плечах. В зависимости от жеста, которым снимала, даримое становилось вуалью, одеянием той ли иной вычурности. Подругам, их звано пятеро, доставались вуали не по разу, а сколько подходили.
Для остальных покровы чаще выглядели шарфами, палантинами. Момент предупредительности, разомкнутое получатель закольцует, как он хочет.


Траектории владык и дракона были самыми широкими. Ясно, последними подойдут, единожды.
Порт сказал:
– Верховный конструктор, я знаю старую людскую поговорку: сапожник без сапог... Позволь мне спросить? И поныне разве не в твоей воле сделаться высшим дроидом? Почему ты отвергаешь переход?
– Так это буду уже не я! Аргумент, владыка не в том, что «не я» окажется хуже, бесполезней, чем я... Несчастливей... А в том, что знать невозможно заранее, он-то хочет перехода или нет! Как спросить того, кого самого ещё нет?! А в принципе, могу, конечно.
Они помолчал, издали глядя, на королеву, взмахнувшую покровом цвета морской волны и облекшую им серебристого дроида желания...
– Холодный гаер-владыка не прав, – вполголоса, но на шёпот не переходя, сказал Порт. – Я пытался сделать выход на Улиточий Тракт. Сразу. Из интереса. Породу прошёл легко, лазурит обычный. Топов у меня тогда накопилось: складывать некуда! А сколько улиток осталось без зубов, сколькие их сточили в край!.. Пройти-то прошёл, а панцирь выходной нужен. Дверцу, да. Откуда я такой возьму? Не с мелочи же современной. Это был бы для улитки выход на Тракт! Зачем она там нужна, куда ей по Тракту ползти?!
Гелиотроп улыбнулся:
– Своей Фортуне навстречу.
– Разве что... Я тогда с булавочную головку линзу проделал, с каплю припоя, и не нарочно, последнюю улитку снимая... О-е!.. Как дунуло на меня от Юлы!.. Не увернись, об стенку бы размазало, как белого хрюка об наковальню У-Гли!
Рассмеялся и смутился, поняв, что упомянул его, собственно, Гелиотропа наковальню и кузницу. Может ему неприятно это, вошедшее в поговорки, пользование его владениями, как полигоном для лихачества белыми ящерицами небес?..


Августейший вырос за спиной беспардонно внезапно.
– Про зубки интересуюсь, – встрял паяц, – про зубки можно поподробнее? Затачивал, новые вставлял?
«Невыносим всё-таки...»
Порт на ходу слегка поклонился в его строну, как делала прежде, чем Августейшему ответить, вся без исключения вторая раса. Не этикет, дыхание холода, избыток цветов-дискрет в лицо.
– Страж сокрытых королев, не топы пошли на починку улиток, а улитки – на топы. Где бы я хранил эту кучу и пас это стадо? Они в Йош, под Стократным Лалам. Наверняка, лучшие израсходованы давно.
Выплёвывая остатки пера далеко и сильно, Августейший, покосился на Уррса, траектории кружения по залу сблизили их.
Меняя тему, поцедил:
– Белки-хрюки... Вот уж кого у себя не ждал, не гадал увидать...
Гелиотроп издалека улыбнулся огуречно-зелёным глазам, подтвердив:
– У нас тут площадка молодняка! Познакомить бы их, да чуть рановато.
Что-то подсказывало Августейшему, что знакомство это совершенно неизбежно и отнюдь не за горами.


Ныне же знакомство Айна с кем бы то ни было ограничивалось кратким: «Ди...» И это не звук голоса.
Его горло выглядело как сустав, матовый шар. Эффект должен пропасть за шаг до обретения непрозрачности. Ради форсирования процесса, речевые аспекты вибрирующей рекой шли через физические орбиты общей формы. Ячейки категорий готовы. Их подъячейки формировались споро и правильно. По завершенье дробления они будут оживлены однократным взыванием их содержимого, оставшись ячейкам собственно. Вроде как древнее чтение тестовой таблицы. Опекун прерывать может, вопросы задавать, нарочно запутывать с целью умножения связей, развития гибкости речи, а значит и ума.
Порт дробление старался затянуть. Мельче – лучше. Но затягиванию процесса бессознательно сопротивлялся организм нового дроида. Он хотел уже не учиться, а – быть!
Уррсу повезло больше, его обучали, развлекая! За игрой в марблс, на Мелоди, на Морской Звезде... Да ведь он – дракон! С драконом иначе и не сладить!
Владыка Порт хотел, чтоб первой одеждой Айна, стала вуаль дроида желания вокруг шеи. Надеялся на это.
Фортуна и Фавор, неведомые формирующемуся дроиду, немного откорректировали желание его опекуна.


Проблеск очень удивилась, попав в число званых наследниц Амаль.
Не дружили, конкурировали слегка. За сопровождение дроидов при запросе. За игрушки.
Перетягивание артефакта, будто каната – частое развлечение в их кругу. Телекинез такой, специальный. Усилие направлено не на вещь и не на соперницу, а на ту королеву, что предоставила вещь для игры, продолжая держать в своём силовом поле. Игроки подсчитывают частоту вибраций, устанавливают алгоритм как можно точней, чтоб попасть в промежутки, в формулу. Если приблизительно, артефакт тоже сдвинется приблизительно к тебе, медленно и не намного. То есть, нужно выбрать стратегию из двух вариантов: схватив быстро, но не крепко начинать тянуть и продолжать подсчитывать корректировку, либо отдать больше времени подсчётам, затем хватать и - рывком. Для дроидов желания азартная и полезная игра.
Конкурировали, как и все остальные, за очерёдность вольных прогулок с Белыми Драконами.
А за внимание Августейшего – нет.
Проблеск вполне хватало, и Дрёма, опять-таки из её мыслей не выходил. Амаль, напротив, всегда не хватало внимания владыки, на ступеньках трона – её постоянное место.


Сейчас, в засыпанном, осыпаемом метелью чёрно-белых, ржаво-шуршащих, неодолимо ароматных лепестков зале, глядя на то, как владыка-гаер, всё устроив по слову Амаль, не будто, а действительно забыл про неё, оставил за дверью прошлого дня, Проблеск изумилась его настоящему лицу – всегда очевидной, но оказавшейся бездонной холодности.
Представить не могла, что в такой момент задумается о выходе из семейства и воссоединении с Дрёмой. Не это ли – главный подарок ей от Амаль? От чистого сердца, от запоздалого прозрения.
Или наоборот: остающейся счастливице в рот – ложечку терпкой грусти?
Неотрывно Проблеск смотрела на неё.
Дроид есть дроид! Сочувственность взгляда живо уступила место восхищению мастерством, улавливанию приёмов. Проблеск-Августа ещё подумала, отметив ювелирную точность, самостоятельно, без «фрейлин» разбираемых покровов: «Ох, напрасно бесподобный владыка забыл, над кем поставлен!.. Забыл убравшиеся когти Белых Драконов, спрятанные клыки. Или не слышал, как в высоком небе курлычут они: котятки, а не гогочущие гуси, приветствуя Амаль... Напрасно ты решил, что при удерживании дроида желания, есть хоть доля секунды, когда можно расслабить руку... Амаль... Аномалия-Августа... Она никогда не доставляла тебе хлопот... Именно она. Вот это, бесподобный владыка, мне представляется, плохой для тебя знак».


Взлетали покровы... Кого-то окутывали, на ком-то оборачивались шарфом... Поясом... Платком на голове, чадрой... Перевязью для меча и кинжала, для колчана. Иную вуаль её руки комкали в розочку, в мячик и бросали, чтоб, ударившись в дроида, вуали тайно в нём пропасть.
«Тихий, скрытый подарок».
Страж хмурился. Всё подмечал... Кроме главного.
Чистые вуали, ровные. Всех цветов, нежных оттенков. С разводами, с пятнами. Правильного и дисгармоничного расположения, предполагающего включение заплаткой.
«Полезная вещь...»
Страж хмурился, дёргал щекой.
Покровы с повторяющимся и неповторяющимся узором серебра. С надписями. С блёстками, вкраплениями столь малых орбит, что остались бусинками прозрачными.
«Мишура».
Не хмурился.
И так далее, и тому подобное.
Отдельная песня: вуали, содержавшиеся, как запахи, духи в сосудах, флакончиках. Оттуда вьются, испаряясь навсегда или с возвратом. Те же орбиты, способ хранения такой.
Немного орбит колец, браслетов, ожерелий.


С определённого момента, вихрь света нисходил на королеву, и те лепестки, что залетали, безвозвратно таяли в нём. Как и она.
Оттого что раздаваемое Амаль имело природу холода, а жест раздачи – тепла, её руки разбрызгивали этот свет. Взмахи вуалей... Протягивала флакончики, повязывала шарфы. Любое движение оборачивалось брызгами, недостаточно плавное, чтобы погнать круги.
Амаль и не старалась быть сдержанной, мягкой. Её свет. Её кропящее, серебристое прощание. Явление аналогичное фейерверку пробитых доспехов на турнире, брызги из-под клинка.
Плавность дроида желания осталась в прошлом. Числа оставшихся орбит не хватало для плавной смены кадров. Картинка вздрагивала. Уронив очередную вуаль, королева представала в вихре света маленькой статуэткой, обретая прежний размер также рывком.
Несколько артефактов продолжали лежать под ногами, на границе не растаявших, всё прибывающих лепестков. Решала кому? Или тот, кому, не подошёл ещё?


Проблеск ахнула...
Сквозь брызги первой расы с головой покрыла её фата, сотканная из лепестков жасмина, аромат сбивал с ног. Распалась. Каждый цветок протаял до той орбиты, которую мог усилить. Не просто ценный дар, искренний, отмеченный вниманием. И ещё – совет. Фата.
«Выбирай своевольно. В подходящее время, когда решать разрешено, плен меняют на плен».
Проблеск кивнула. С учётом репутации Дрёмы, заложница, значимая в высшей степени, и как возлюбленная бунтаря, и как его антагонист.


Уррс взял из тонкой, пропадающей в завершении жеста, руки чеканный флакончик. Непрозрачный.
О, какую цепь далеко протянувшихся последствий произведёт этот, совсем не значимый для Амаль нюанс: выбор артефакта из непрозрачного материала!
Металл потемней меди, без окисла. Выдавлены на нём, над пояском сужающимся волны, две сшибаются две разбегаются, замыкая, таким образом, круг. А на пробке серп лунный.
Протянула не прежде, чем взглядом осведомилась у Гелиотропа, уместно ли это. Его подопечный, не её званый гость, мало ли что...
И Уррс получив, осведомился у патрона, вопросительно дёрнув подбородком:
– Уррр, как тут принято, выпить сразу или сохранить?
– Как хочешь.
«Откуда я знаю, как я хочу?..»
Убрал. Достал. Понюхал. Откинул ногтем крышечку, снова понюхал... Убрал. Достал и лизнул.
Амаль рассмеялась, не прекращая вскидывать и окутывать дроидов, текущих мимо неё, вуалями всё более и более эфемерными, прозрачными. Без слов.
Взглядом спросила: «Ну как, дракон?..»
Огуречные очи сощурились, будто дракону за ушком почесали, и раздалось тихое хрюканье, заставив улыбкой ожить весь зал. Общеизвестно, как Амаль благоволила к драконам.
«Чудное создание!.. На дроидский день раньше встреть тебя, я, может, и по-другому распорядилась бы днём теперешним...»


Юный Уррс, день за днём на Краснобае набиравшийся человеческого опыта, напитывающийся страстей и лукавства, был уже не так прост, как казался.
Знал, что некоторые флаконы открываются и с другой стороны. Знал, как много зависит от времени. Можно открыть, образным языком Гелиотропа выражаясь, «когда сок, когда вино, когда уксус». Он подарок ненадолго, но сохранит.


Вот степень надменного, врождённого безразличия Белых Драконов к делам второй расы: лишь приняв подарок, Уррс осведомился, а зачем они вообще-то сюда пришли... В чём смысл события?
Выслушав, пока широкая, сложная река траекторий уносила их от Амаль, поперхнулся услышанным, и, против течений, круга не завершая, выплыл обратно к ней. Кольцо драконьего кувырка замкнул вокруг королевы, чтоб не относило бы его.
«Какой извётрыш укусил тебя, королева?.. – было написано крупными буквами на улыбчивом, диковато-характерном лице, в сошедшихся бровях и белоснежной, озадаченной полуулыбке. – Что за абсурд, что за прекращение?! Подпрыгивай, кувырок – и бежим!..»
«Чудный, смешной... От кого бежим?..»
Амаль уже практически убежала.

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 2)