Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 1. Глава 15

01.15
     Рынок Йош представал перед посетителями не торговыми точками какого-либо сорта, а липовой аллеей. Местом прогулок, местом знакомств. Себя ведь предлагают дроиды, чего ещё им предлагать и искать?
Прямая, очень-очень широкая аллея, длинная настолько, чтоб сойтись в точку, но не продолжиться за неё, собственно, там Лапа. Горсть. Кокон раскрывающийся и берущий.
Аллею прорезали косые солнечные столпы, вокруг неё парк, состоящий из солнца. В парк уходили, более тесной компанией переговорить.


Жаль, что нельзя выразить словами уединённость в ландшафте, состоящем из одного только солнца!.. Ну, как... Поляна солнечная, лучи прямо в глаза деревьев не разглядеть. Зато лицо напротив – смуглое от тени, полуденно-летнее в контражуре, и тишину слышней. Нюансы раскрываются, рынок ведь нарочное для этого место. Расположились под липой раскидистой, сотканной из лучей, под её сенью – в шатре её света...
Уединение, как отсечение постороннего не стенами, а сиянием солнца, что изливается и на гору Фортуны, и на Турнирную площадь, в Собственные миры, из рынков же - лишь в этот, дроидский.


В полдень на Йош лучше всего, многолюдней, переговоры глаже идут, интриги напротив – хуже. Если кто кого присмотрел, а уже дело к вечеру, встаёт вопрос – подождать следующего полудня, благоприятного для взаимопонимания? Или не рисковать тем, что выбранного дроида перехватят?
К вечеру Йош тоже не пустует. Он полон парочек и групп, рассевшихся на песке и разлёгшихся на траве и лавочках, в ожидании утра, что будет вечера мудреней, а следом того полудня, который свяжет их на долгие годы.


Первичное своё намерение что-то предложить: идея, вопрос, желание образовать семейство, приглашение от трона, готовность быть найденными троном – дроиды выражали абсолютно спонтанно и весьма разнообразно. Символической одеждой, танцами, походкой, песенкой, свистом, прямым вопросом тому, кто показался подходящим. От тронов часто приходили с поисковиками, иногда – с дроидом желания.
Аллея уставлена скамейками, плетёными, как плетут ротанг. Дроиды сидели и лежали на них, сидели подобно дриадам – среди ветвей, на траве обочины, на песке аллеи, что-то палочкой рисуя.
Перед некоторыми разложены артефакты, словно они впрямь торгуют на рынке. Безмолвный вопрос: «Кому-нибудь ведомы происхождение и смысл этих артефактов?» Дроид ищет того, кто раскроет ему его же собственную тему, на основе вещицы, найденной во Впечатлении, воплощённой в эскизе, но не пригодившейся в итоге. Когда закончен эскиз, первые дни новоиспечённый хозяин Собственного Мира вручную подгоняет его и чистит от лишних деталей. Их, выбрасываемые, дроиды ловят, умножая познание своей темы, что же именно под ливнями нашли...
Сидящие окликали гуляющих, в руках которых артефакты имели гораздо чаще символическое значение, заговаривали, улыбались. Вставали пройтись. Заговаривали с соседями и делились сведениями.
Публика присматривалась, прислушивалась на фоне столь тесного места прежде всего к себе, к своим желаниями и антипатиям, размышляла о перспективе своей функции, своего имени.


Когда заносило на Йош Доминго, а уж вместе с владыкой Сад... О!..
Благолепие гармоничного перезвона необщих голосов, мурлыканья на эсперанто, замолкало... Волной от Лапы, катящейся тишиной отлива, чтоб возвратиться цунами неприкрытого:
– Доминго!
– Доминго!..
– Доминго!..
– Выбери меня, владыка Дом!..
– Выберименя-выберименя-выберименя!
– Вы-бе-ри-ме-ня!.."


Приятели шли в обнимку и улыбались. Трое, Индиго уже в общей форме – одесную, Сад с левой стороны. Улыбались, свободными руками разводили: не так всё просто...
Останавливались порой! Присматривал кое-кто подданных себе на будущее... Индиго сжимал его и глядел, голову запрокинув, в солнечно-жёлтое небо Йош. На выбираемых не смотрел.
Доминго на Йош этим бешеным, откровенным признанием бывал лихорадочно счастлив. Потому и редко заходил, что бесстыдно, лихорадочно счастлив. Равновесие, порядок в Доме первоочерёдны, ограничивал себя. Нельзя же так, сразу. Надо место приготовить, прежде чем дроида к себе брать, в будущее посмотреть, в прошлое его заглянуть не помешает. Порядок прежде всего.

Вовсе не значит, что все предлагавшие себя стремились принадлежать семейству Дом всерьёз и надолго. Владыка и не подозревал их в этом! Но они стремились к нему. Неизначальному. Главному трону. Царственному дроиду...
Кто-то на Дом, на владения Доминго изнутри поглядеть. Кто рассчитывал сбежать и стащить какую-нибудь мелочь ради провокации, ради турнира, в результате которого семейство Дом заберёт его в желанном ему статусе. Великое число дроидов 2-2 и одиночек мечтали на Турнирной Площади отдать, преподнести Доминго часть себя, публично и торжественно, это так!
А кто-то просто хотел крикнуть неизначальному, царственному дроиду: «Выбери меня!..» И получить, до сих пор человеческую, не удержанную, сияющую улыбку!


Августейший покидал рынок в форме шута, его красные губы змеились, серые крылья тесно и высоко сложены за спиной. Его взгляд заставлял потупиться. Иных же гипнотизировал.
Не желая быть узнан, отстав, Гелиотроп затерялся в толпе.
Привратник-человек, Змей курсировал вдоль аллеи по требованию, а так оставался при раме, созерцая то дроидов тут, то там – облака. Глубокие синие глаза, кажется, и зрачки в них не черны, а тёмно-тёмно-сини. Лицо сохранило печать Великого Моря в непроизвольной властности.
Перед Августейшим взгляда он не опустил, поклонившись со всем почтением, провожая. С Гелиотропом, угадав его желание, Змей попрощался едва заметным наклоном головы. А владыка Порт вышел прежде, и гаер успел отметить нечёткую реакцию привратника, знающего, кто это... Будто человек не признаёт его четвёртым троном... Без высокомерия, но неуверенная какая-то реакция.


Августейший провожал Гелиотропа.
– Чтоб оставался на виду! – отрыкивался он от вопросов. - На троне - значит на виду! Зачем возвёл... Зачем пропихнул... О тебе, братишка, забочусь!
– Ни дольки себе? – усмехнулся Гелиотроп.
Больно уж гнев его очевиден. Личен.
– Ну, это было бы странно! – захохотал паяц.
– В твоих-то замыслах Порт тебя не разочаровал, полагаю? Вот и прекрасно. Не обижай его. Посмотрим, подумаем.


Переступив порог мастерской, Гелиотроп остался наедине со своими тревогами. Новыми, старыми. Неразрешимыми.
Слепое пятно для автономных совсем не то, что для высших дроидов, оставшихся без антагониста. Для высших, это плавающее совпадение небольшого, разорванного отрезка в противоположном направлении точке фокусировки орбит. Разрыв в нескольких смежных слоях. От десятка до трети существа.
Широко взглянув на вопрос, можно заметить, что дроиду сложнее всего изменить общую сумму уязвимости.
Если его антагонист прекращён, не существует вовсе, а очень мешал, то слепое пятно достигает трети, влияет ощутимо. Если антагонист просто вошёл в чьё-то семейство, то его влияние ограничено стенами семейства: тормозящее, обнуляющее притяжение, отторжение, выталкивавшее от нужных азимутов. Принципиальная возможность этих неприятностей никуда не делась, она в руках у трона, зато слепое пятно неглубоко, орбит десять-двадцать.
Автономный раз в год – все, прострелен. Насквозь.


«Для высших одиночек пятно в течение года не растворяется полностью, трансформируется, течёт, впрямую – слепотой не угрожает им. Где-то что-то дроидом упускается из виду... Для меня редко, но метко: полный провал... Да вышел ли хоть из одного такого провала?!.. Я или новый Гелий?! Много-много последующих меня? Фавор, это игра слов! Отчего же не возникнет последующий я, которого это бы не волновало?!»
Игра слов, ведь слепое пятно не вредило его памяти.
«Уйти в полный затвор? Осмыслить в новом аспекте точку своей уязвимости?»
Что-то могло понадобиться от него дроиду второй расы. В годовой затвор?.. Мечты-мечты.


Громкий стук. Причём, копытом. Причём, в окно.
«Августейший надумал вернуться ради очередного объяснения, – каковых никто у него не просил! – своего эпического промаха?»
– Георг!.. – удивился и обрадовался несостоявшийся затворник.
Тех, кто мог постучаться к Гелиотропу в окошко, по пальцам одной руки пересчитать. Снаружи не только людям, дроидам его окон не видно.


Смолью блистающий, с гривой до колен, ясным драконьим глазом из-под чёлки косил вороной конь. «Ах, удался! Могуч, покоритель просторов! Какой я всё-таки... – неплохой конструктор!..»
Откатив сворку окна, Гелиотроп фыркнул ему по-драконьи:
– Привет!..
Затем фыркнул недоумённо:
– Что значит, вернулся?..
Не громче птичьей трели ржанием ответил ему конь-дракон и головой тряхнул. Его лоб был украшен бляшкой серебра... В каплях росы...
– Дроид Айн. Я так и знал...
Гелиотроп снял украшение, на изнанке обнаружил простейшую записочную метку – лист липы. И прочитал на ней: «Я всё понимаю».
«Хорошо тебе, владыка Порт! – подумал он. – Я вот чем дальше, тем меньше понимаю, а уж до всего...»
– Жди, – сказал он, – Георг, обратно поскачешь.


Не сразу отыскав обыкновенный писчий стилус, прокатил его, стёр записку и ответил строками по начертанию острыми как клинопись, а по смыслу мягкими, как пёрышки на горле Фавор...
«Тёплый владыка на троне дорогого мне семейства, дар, это дар. Там, значит – Там!.. Глава Порт, не для себя, так для подвластного тебе семейства, распоряжайся моими дарами во благо ему. Во благо себе прими сейчас или завтра моё участие. Хотя бы ради того, кто прежде танцевал на этом троне, и у кого, я уверен, ты не помыслил бы свергнуть. Фавор да поёт над тобой».
Наспех проставил личные печати на метках-сюрикенах, соединил их временной орбитой, повесил ожерельем на шею коня и бляху вернул на место.
Поболтали минутку о новой службе. Георг – из Чёрных Драконов, невыносимый и очень близкий Гелиотропу ящер-нарушитель. Неисправим!
После очередной выходки, временное решение службы турнирным конём, в такой вот, шикарной и необычной форме устроило всех.
Создатель потрепал, пожурил и отправил обратно к трону вороного коня, насладившись зрелищем его небесной иноходи.


Впоследствии, узнав о случившемся, Августейший оживился:
– А что ты забацал в Айн?
– На форм-орбиту? – растерялся Гелиотроп. – Ответ, записку... Чего ещё?
Порядочно времени требуется побыть тронным владыкой чтоб насквозь пропитаться денным и нощным ожиданием подвоха и неповиновения... Это время прошло, и настолько разница между братишками автономными стала велика, что простодушное недоумение ускользнуло от проницательного паяца.
– А выудил чего? Что Порт успел добавить за столь короткий срок?
– Ничего... Наверное... Я не заглядывал за форм-орбиту...
Страж возмутился:
– Хелий, радость Фавор! И не заглянул, и отпечатка не снял?!
– Не... Да и что дало бы?..
– Хоть что-то! Слёзки Фортуны ты, Хелий, радость моя! Уверяю тебя, Георг возвратившийся был воспринят с трепетом! Как шпион и одновременно вызов!.. А ты даже и не знаешь, в ответ на что! Твой возврат Айн – прозрачный вызов на дуэль конструкторов! Хелий, Хелиос!.. Одно меня радует и веселит...
Веселило наглядно.
Шут... Жабо пышное поверх бортов кургузого пиджачка топорщиться, как перья птица ерошит... Серыми крыльями хлопает. Руки потирает...
– ... смешит меня! Долго ему искать чёрную, как говорилось, кошку, в тёмной комнате! В прозрачном Айн – пятно коварства! На голубом, как говорилось, глазу драконьем, пятно!.. Выискивать подвох!.. Георг для него теперь, что ни фыркает: на голубом глазу врёт! Я уже хвалил тебя, Хелий? Георг, пропасть мне у Тропа в глотке, превосходен!.. Георг тебе удался. На сколько уговорились, сколько он в Там служит?
– Как сложится. Удался, подлец! По-справедливости улитку бы из него сделать за все выкрутасы! На месте панцирь содрать, да тракт замостить поплотнее. Не могу! Сил нет, как хорош дракон!..
На этом они сошлись. Сил нет, как хорош. Тропу на один зуб, а вспоминай целую вечность, каков был, да каков мог быть.

Похожие статьи:

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Последний полет ворона