Двойник и помощник

Двойник и помощник

 

Сегодня ночью мне приснился я собственной персоной. Но я знал, что я это не я. Во сне это все просто: знаешь и все. И этот второй я со мной разговаривал.

– Привет, – сказал мне второй я.

– Здравствуй, – я осмотрел его критически, но разницы со своим образом не нашел.

– Чего смотришь, – обиделся он, – один к одному, без брака.

– Ну и что? – пожал я плечами.

– А то, – скорчил второй я мне рожу, – игра началась, я тебя предупредил.

И исчез.

 

Утром я встал, сделал все, что полагается сделать человеку моего возраста, и пошел на работу. Кстати, о возрасте: мне двадцать девять. И уж если об этом зашел разговор: я высокий, стройный шатен без вредных привычек. Не женат, но есть невеста – Даша.

Я проехал три остановки на маршрутке, вышел. Оставалось пройти каких-то сто метров, как вдруг я остановился у большого магазина и посмотрел на стеклянную витрину. Большая была витрина, просто огромная. И так мне захотелось кинуть в нее что-то тяжелое, что я поставил на землю портфель, взял с земли здоровенный булыжник и кинул.

Звон стекла, вернул меня в реальность. Что я наделал! И главное, зачем?! Подошли люди, впрочем, держались от придурка на приличном расстоянии. Потом явился патруль. Я ничего не отрицал, все объяснил «досадным недоразумением», согласился на протокол, штраф и все что полагается в таком случае. Произошедшее, оставило очень неприятный осадок в душе, я прямо не знал, что делать. На работе был рассеян, от встречи с Дашей отказался. Пришел домой, посмотрел какой-то фильм и лег спать.

 

Мне приснился пес. Большой лабрадор пепельного окраса. Пес смотрел на меня грустными глазами и вздыхал.

– Чего вздыхаешь? – спросил я. – Это мне нужно вздыхать, я, наверное, с ума сошел, ни с того ни с сего стекло сегодня разбил.

– Вчера, – сказал пес, не раскрывая рта. – Уже полвторого ночи. И это хорошо, что ты мне все рассказал. Теперь я с тобой и постараюсь помочь.

И исчез.

 

После работы у нас было совещание. Говорили о какой-то ерунде, стенгазете, о том, что скоро Восьмое марта.

– Андрей, – обратилась ко мне Ксения Павловна – начальник второго отдела, – нарисуете женщинам стенгазету вместе с Ильиным?

– Да, – сказал я, вставая, – почему бы и нет. Потом посмотрел на Ксению Павловну и зачем-то добавил: – Хотя лично я считаю, что лучшим подарком женщинам было бы уволить их всех. Сидели бы дома, занимались хозяйством. Готовили бы бараний плов, а то мужья и дети дома голодные, а они тут непонятно чем занимаются.

Все изумленно уставились на меня, а в глазах у Ксении Павловны показались слезы.

– Ну… Шульгин, – с обидой произнесла она, – ну…

И выбежала из кабинета.

После собрания ко мне подошел Димка Ильин. Мы с ним в одной школе учились, так что считались приятелями.

– Старик, ты что рехнулся? – спросил Димка.

– А что я такого сказал? – вяло спросил я, потому что ответить мне было нечего, я и сам не понимал, зачем отпустил колкость.

– Не понимаешь?

– Ну сострил… неудачно.

– Нет, старик, это ты другим рассказывай. Лучше скажи, как ты узнал?

– Что?

– Не притворяйся.

– Да не притворяюсь я!

– Тише. Ты точно не в курсе, что отмочил?

– Честно, – прижал я руки к груди.

– Тогда слушай: у Ксении Павловны в семье традиция – на первое марта, день рожденье мужа, она делает бараний плов. А тут закрутилась на работе, словом, не смогла. Муж здорово расстроился, скандал ей учинил. Теперь понял?

– Понял, – ошарашенно произнес я.

– Иди, старик, и думай.

Димке я поверил безоговорочно – он все-таки зять Ксении Павловны, должен быть в курсе. Но как я умудрился случайно попасть женщине в больное место? И почему Ксения Павловна? Нормальная баба, не злая…

Думал я не долго. Постояв минут пять в коридоре, решительно пошел в кабинет к Ксении Павловне. Женщина сидела за столом, глаза у нее были красные.

– Слушаю, – сухо сказала она, увидев меня.

– Ксения Павловна, – проникновенно сказал я, – вы простите меня. У меня небольшие неприятности в личной жизни, вот я и ляпнул. Извините.

– Связанные с пловом? – усмехнулась женщина.

– Именно с пловом! Понимаете, меня невеста попросила купить бараньи ребрышки для плова – будущая теща хотела похвастаться искусством приготовления, а я забыл. Женщины обиделись. И я вот все думаю об этом…

– Понятно, – глаза у Ксении Павловны подобрели. – Идите, Андрей.

 

Ночью мне опять приснился второй я.

– Привет, – буркнул он.

– Привет.

– Ты уже связался с помощником, так что слушай: искали меня долго и нашли, копающего яму. Дно я уложил дубовой листвой. Все.

– Что за чушь?

– Думайте. Кстати, как тебе понравился мой последний номер? Вижу, что понравился. А следующий будет еще лучше, – хохотнул он и исчез.

А вскоре появился Лабрадор.

– Как дела?

– Паршиво, – поморщился я. – Сегодня…

– Вчера, – поправил он, – ты нагрубил Ксении Павловне вчера, а сейчас уже три часа ночи.

– Так ты знаешь.

– Знаю даже, почему ты это сделал.

– И почему?

– Тебя выбрал двойник. Так мы их называем. Мелкие существа, больше всего любят проказить, но объектами их проказ обычно становятся люди.

– Так это шутки этого парня из сна?! Который я?! Но я же сам нагрубил Ксении Павловне, никто меня не застав…

– А про плов ты тоже знал? Как ее побольнее ударить? Нет, это все двойник. Он взялся за тебя всерьез, если бы не я, тебя бы уже выгнали с работы.

– Ты мне помог?

– А кто? Разве смог бы ты так решительно пойти к Ксении Павловне и сходу придумать логичное объяснение. Не отвлекайся, двойник – серьезный противник, так что слушай внимательно. Двойник получил доступ к твоему сознанию на тридцать секунд в день. Этого достаточно, как ты убедился, чтобы испортить тебе жизнь. Но, – Лабрадор грозно щелкнул пастью, – взамен он обязан давать тебе подсказку-ключ, как от него избавиться. Ключ действует сутки. Что он тебе сегодня сказал?

– Он мне сказал какую-то чушь.

– В этой чуши нужно найти смысл. Вспоминай.

– Что-то: искали его, а нашли, копающего яму. Дно он уложил дубовой листвой.

– Ищи. Ты должен найти, откуда эта фраза, понять, что она означает и сделать так, чтобы она пришлась ко двору. То есть подошла к ситуации.

– Боюсь, что не понимаю, – вздохнул я.

– Захочешь жить, поймешь, – сказал Лабрадор и исчез.

 

На следующее утро я долго сидел у зеркала, пытаясь понять: насколько реальны мои сны. Разбитое стекло… Плов… Ключ… Не придя к окончательному выводу, я отправился на работу. И все время ловил себя на том, что жду подвоха. Когда же, когда же я отмочу что-то безобразное… Но рабочий день прошел нормально, и я вздохнул спокойно.

Вечером у меня по плану встреча с Дашей. Куда ее повести? Наверное, Даша захочет в театр, она  меня театралка.

Я подошел к назначенному месту, опоздав на семь минут. Девушки еще не было. Это хорошо, не хватало еще, чтобы она меня ждала. Так, а не купить ли мне цветов? Извиниться за вчерашнее свидание, которое не состоялось. Вон и торговка стоит, очень кстати. Я подошел к женщине, и в этот момент меня крепко взяли за локоть. Я обернулся: Дашка! Запыхавшаяся, волосы растрепаны, а глаза от радости горят.

– От самой остановки бежала, – возбужденно сказала Даша. – Думала, а вдруг ты уйдешь!

– Дашка, – я прижал к себе девушку. – За такой подвиг положено вознаграждать. Сейчас. Я повернулся к торговке и попросил: – Семь нарциссов, пожалуйста. – Взяв цветы, я повернулся к Даше. – Тебе.

Она посмотрела на меня с удивлением:

– Мне?

– Ну да…

Взгляд у Даши стал злым:

– Спасибо… Отблагодарил… Пока, – и обернувшись, побежала прочь.

Секунду я оторопело смотрел ей вслед, а потом словно пелена с глаз спала. Что я наделал! Когда еще мы начинали встречаться, Даша просила не дарить ей нарциссов. У нее это горькая память о похоронах отца. Да, она так и сказала: я стояла, смотрела на холм, а вокруг одни нарциссы и все желтые. Я их с тех пор ненавижу. Не дари мне их никогда.

Я хотел побежать, догнать девушку, но не стал. Медленно я пошел к своей остановке, обдумывая ситуацию. Получается, что все мои ночные сны – реальность. Ну не мог я забыть о желтых нарциссах, в мою память это крепко-накрепко вошло! И раз забыл, значит, это двойник, мне показалось, что далеко-далеко кто-то радостно хохотнул. Надо избавиться от него. Что этот чертик из табакерки говорил про яму и дубовые листья?..

К полуночи я выбился из сил и пошел спать. Я нарыл в нете кучу информации о ямах и дубовых листьях. Я узнал, как правильно готовить компост из опавших листьев, как сделать теплую грядку с помощью дубового листа, что Григорий Сковорода перед смертью выкопал себе яму и устлал дно дубовыми листьями… Но никаких наговоров, заговоров… Хватит, к черту! Хочу спать.

Ночью пришел двойник.

– Как дела, старичок? – весело спросил он и подмигнул. – Хорошую шутку я отмочил, верно?! – он захохотал.

– Я никак не могу отделать тебя? – я сжал кулаки.

– Увы, старичок, – двойник развел руками. – Ладно, слушай: у меня какая-то невоенная болезнь, не знаю, что делать! – взвизгнув на прощанье, стервец исчез.

Вскоре явился Лабрадор.

– Я все знаю, – поднял он переднюю лапу, останавливая мой невольный порыв поплакаться в жилетку. – Правильно, что ты не стал догонять Дашу, сейчас главное устранить источник твоих бед.

– Как? Я перерыл полсети, ничего про яму и дубовые листья.

– Совсем?

– Нет, информации было море! Компост из листьев, Сковорода выкопал себе могилу!

– Писатель Сковорода? Могилу?! Так чего же тебе еще надо, это и был ключ! Двойник дает тебе намеки как-то связанные со смертью, то есть способом его устранить. Ты отгадываешь ключ и сообщаешь ему. В данной ситуации ты должен был дать ему сковородку!

– Дать во сне?

– Представь мысленно, она появится.

– Отлично, завтра...

– Сегодня уже новый ключ! Какой?

– Он говорил о невоенной болезни.

Некоторое время Лабрадор сосредоточенно думал, склонив на бок большую голову.

– Ну да, простую подсказку он не даст. Думай. Но знай, он понимает, что ты с каждым разом будешь все быстрее искать ответ, поэтому его «проказы» будут носить все более злобный характер. Торопись, у тебя в запасе еще одна-две попытки.

– Да, торопись. У меня Дашка из головы не идет, если у меня с ней все кончено, я этого двойника…

Лабрадор подошел ближе, посмотрел добрыми глазами:

– Не переживай. Я улажу все неприятности и с Дашей тоже. Твое дело – отгадать ключ.

Он тряхнул лохматой головой и исчез.

 

Утро я встречаю в решительном настроении. Невоенная болезнь, говоришь? Будет тебе болезнь… Но за час, выкроенный за счет завтрака, я не нашел ничего связанного со смертью и невоенной болезнью. В паршивом настроении я  пошел на работу.

Выхожу из маршрутки, иду к светофору. Красный. Становлюсь ждать. На красном табло меняются цифры: двадцать, девятнадцать… Машины торопятся проскочить, вон та серая даже добавила скорости. Двенадцать, одиннадцать… В этот момент мои ноги шагнули на проезжую часть. Я хотел рвануться назад, но мой мозг требовал от ног, чтобы они продолжали идти. Резкий визг тормозов (до чего же противный)… чей-то крик… прощай, Даша… Серая туша машины уже рядом, вижу искаженное страхом лицо водителя… в последний момент передо мной материализуется что-то светлое и толкает назад…

Я сижу на тротуаре и держу на коленях голову Лабрадора. Сзади слышатся крики: это водитель авто в истерике рвется из рук прохожих, чтобы растереть меня об асфальт. Но все это далеко от меня, в другом мире. Я смотрю на печальные добрые глаза, на шерсть, где пепельный цвет смешался с красным. Бедняга, как же это ты? На твоем месте должен быть я. Я осторожно чешу за ухом. Пес тихо скулит.

– Пустите меня, что вы столпились, я врач! – слышится решительный голос.

Сквозь толпу прорывается молодой человек в очках.

– Что вы сидите?! – кричит он мне. – Умрет – будете плакать, а сейчас спасать надо! Снимайте куртку, заворачивайте его, нужно остановить кровотечение! Осторожнее! Теперь хватайте на руки и за мной, ветеринарка за углом!

И вот я в ветеринарной клинике. В соседней палате Лабрадору делают операцию. Уже час делают, а я жду. На работу я, конечно, опоздал. Кстати, о работе… Достаю мобильный, звоню Ильину.

– Димка, привет. Скажи шефу, что меня сегодня не будет – у меня собаку машина сбила.

– У тебя есть собака?!

– Да, представляешь, сегодня приобрел и сегодня же…

– Понял, старик, не волнуйся, отмажу. Помощь нужна? Ты где?

– Я от нас в двух шагах: клиника «Добрый друг».

– Знаю. Все, пока.

Через десять минут Димка входит в вестибюль.

– Привет.

– Привет, ты как здесь?

– Шеф послал. Поддержать, ну и проверить на всякий случай. Все же знают, что ты животных не очень…

Это правда, я всегда проповедовал взгляды, что собаки и кошки должны быть у тех, кто живет в частном доме.

– Так вышло.

– Понятно. Ну а как собака?

– Еще оперируют.

– Угораздило же вас. Сильно досталось?

Я молчу, и Димка все понимает.

– Ладно, я пойду. Шеф сказал, что на работу сегодня можешь не приходить.

– Погоди, – вспоминаю я. – Ты у нас спец по военной тематике.

– Ну как спец, интересуюсь.

– Не помнишь произведение, где герой жалуется на невоенную болезнь?

Димка долго трет переносицу.

– Мда… лучше бы ты тактико-технические характеристики «Тигра» спросил или «Пантеры»… Ну разве что: помнишь такой фильм: «Обратной дороги нет»?

– Не помню.

– Неважно. В книге, по которой ставился фильм, один старичок жаловался на ревматизм и говорил, что это невоенная болезнь.

– Спасибо, – я крепко жму Димке руку.

– Не за что.

– Нет, есть, – бормочу я сам себе, снова усаживаясь на стул и приготовившись долго ждать, хоть до бесконечности. Бесконечность – это, конечно, долго, но лучше, чем непоправимое…

Прошла какая-то малая часть бесконечности, когда из кабинета вышел врач. Мужчина средних лет с голубыми глазами. Я вскочил и бросился к нему.

– Ну как он?

– Будет жить, – устало сказал врач. – Хотя ему досталось.

– Спасибо вам! Его можно забрать?

– Не раньше, чем через несколько дней.

Домой я возвращаюсь пешком, мне нужно куда-то выплеснуть свою злость, и физическая нагрузка подходит для этой цели идеально. На светофоры почти не смотрю – сегодня мне уже ничего не угрожает.

В квартире я первым делом открываю комп, ввожу: «Обратной дороги нет» и, найдя произведение, внимательно читаю роман. Он довольно объемный и заканчиваю я в пол-одиннадцатого вечера; но зато теперь я кое-что знаю. Один из героев романа – Андреев, потомственный уссурийский казак, – болеет ревматизмом. Как он сам говорит: невоенной болезнью. Андреев все просит у людей лампадного масла в качестве лекарства, и одна старушка, наконец, дает ему заветную склянку, но вскоре Андреев погибает…

Я откидываюсь на стуле, от долгого сидения у меня болит спина. Где мне достать масла в одиннадцать ночи? Не ломиться же в церковь… Стоп, я счастливо смеюсь. Зачем мне осязаемое масло во сне? Достаточно просто представить нужный предмет в уме…

 

На этот раз он не смеется. Смотрит на меня заискивающе, понимает, что проиграл.

– Повезло, выручил тебя помощник, а то валялся бы Андрей Шульгин на асфальте в луже крови. Себя не пожалел, загубил, а тебя спас.

– Почему загубил, он выжил.

Двойник усмехается.

– Выжил. Для него эта жизнь, не жизнь. Он материализовался, значит, назад ему дороги нет. Он привык порхать, как ангел, в мире, где все друг другу братья, а попал в ваш свинарник. Не завидую ему.

– Ладно, это наше дело, – решительно говорю я, памятуя, что ключ дается на сутки и время может выйти. – Ты мне загадку задавал? Вот тебе, – я представляю в уме склянку с лампадным маслом, и она появляется в раскрытой ладони.

Двойник морщится, нехотя медленно протягивает руку. Я вижу, что рука мелко дрожит… в момент касания слышится отчетливый хлопок, и двойник исчезает.

 

У меня единственный в мире пишущий пес. Нет, Лабон не держит в лапах карандаш, он стучит лапами по клавиатуре компа. Впрочем, это происходит достаточно редко – мы прекрасно понимаем друг друга без слов. То есть, он мою речь понимает, а я его желания угадываю.

Гипс ему уже сняли, хотя пес еще хромает на переднюю лапу. Доктор говорит, что и это пройдет, нужно только много бегать. Будем бегать – я в выходные велосипед иду покупать.

Даша Лабона обожает, выполняет любые прихоти. Вообще-то она собак не очень, как и я, но ведь это не просто пес, а «тот самый пес!» Часто мы гуляем втроем. Когда я позволяю себе с Дашкой вольности, Лабону всегда неудобно и он убегает разведать окрестности.

Словом, жизнь мы ему устроили райскую, но я все помнил о словах двойника, ну про наш свинарник. Эта мысль меня долго мучала. В конце концов я не выдержал, спросил, как ему тут у нас живется, не скучает ли по своему миру. Лабон обошелся без компа, ткнулся мне носом в грудь и долго держал, не отрывая. То ли он так счастлив, что долг свой выполнил, то ли меня полюбил, но больше я к нему с этим вопросом не приставал.

 

 

 

 

Похожие статьи:

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Потухший костер