Всего миг, чтобы помечтать

Блестящие-блестящие стены. Восемь невидимых углов. Потолок-голографик и чёрный пол, пересечённый белыми проводами. От стены до стены, от пола до потолка, рождаемый скрытой в недрах пола гигантской машиной, законсервированный в восьмиугольной комнате навсегда, безраздельно правит гул – низкий и едва слышимый звук продаваемых мечтаний.

Белые провода, словно бесконечные земляные черви, тянутся в каждый угол от металлического стола. На его гладкой поверхности, одетый в белое и разутый, лежит молодой человек. Два провода выходят из его шеи слева и справа, два – из локтевых суставов, ещё пара цепляются за его ступни, а седьмой и восьмой прячут альбиносовые хвосты в его рту. Молодой человек лежит неподвижно. Он спит.

В одной из стен открывается дверь, и в комнату входит девушка. На ней белый докторский халат, а на шее – шнурок с биркой, на которой написано имя: Ева Хадагран. Девушка-доктор подходит к столу, измеряет пульс молодого человека и заносит данные в электронный лист у изголовья стола. Лист венчают цифры – ровно двенадцать тысяч, под ними перечислены биометрические характеристики и их показатели. Двенадцать тысяч – это цифровое имя молодого человека, и только Ева знает, как на самом деле его зовут.

Семь лет назад Генератор Мечтаний поймал Кровена Хадаграна, её единственного брата, и заточил в комнату о восьми углах.

Двенадцать тысяч спит беспробудно. В его крови течёт сыворотка Генератора, и благодаря ей не стареет его организм, благодаря ей функционируют его тело и мозг. Ева вынимает из кармана халата чистый шприц и ампулу, наполняет шприц и вводит сыворотку в вену спящего. Она смотрит в его застывшее лицо – в маску мечтающей вечности – и молчит. Слёз в её глазах давно нет.

– У нас новый богатый клиент, – радостно говорит ей господин Тави.

Толстяк всегда доволен, когда в Генератор приносят большие деньги. Мелкие каждодневные клиентики с их мелкими каждодневными мечтаниями его не интересуют.

– Кто? – спрашивает Ева.

Она сидит на своём месте на втором уровне, над которым тучей нависает первый – там в директорском кабинете располагается господин Тави, – и смотрит в его толстощёкое лицо через экран монитора. Под ними обитают ещё пять уровней, которыми они распоряжаются, и чем ниже, тем мельче, тем дальше, тем незначительней служащие; они обслуживают клиентиков.

– Господин Райвен из Гано, – отвечает толстяк. – Он всегда заказывает самое лучшее.

– Да, всегда, – соглашается Ева.

– Целый год мечты, представляешь?

– Не очень.

– Зато сколько денег! – Господин Тави игриво подмигивает ей через экран. – Он будет сегодня в девять. Подготовь лучшего. Двенадцать тысяч, наверное.

– Двенадцать тысяч в прошлом месяце генерировал полугодовую мечту, забыли? Можно использовать Семь тысяч двести пять, она тоже из сильных.

– Вот как? Ну, тебе лучше знать. Когда господин Райвен приедет, сообщи мне: хочу лично пожать ему руку.

Толстяк утробно смеётся – он обожает богатых клиентов. Благодаря этим людям он чувствует себя богом.

Кому, как не главе Генератора Мечтаний, быть им?

Мир жив и мёртв одновременно: его населяют восемь поколений мысленных мертвецов. Причина их смерти – псионическая война, причина их жизни и их спасение – Генератор Мечтаний. Одинаково пустые, но обладающие разной финансовой силой, они живут ради возможности купить мечту в Генераторе, и тот, у кого нет денег, мёртв навсегда.

Люди вроде Кровена Хадаграна с рождения находятся в опасности. Они прячутся, но их ловят. Они всеобщая надежда и – расходный материал.

В половине девятого Ева входит в восьмиугольную комнату, где на металлическом столе лежит Семь тысяч двести пять. Эта молоденькая девушка чиста, как белый лист, на её лице нет и намёка на знание жизни: ловцы Генератора не оставили ей времени познать мир.

Ева готовит расходный материал к генерации: проверяет сохранность проводов, включает тумблеры на щитке питания, обходит комнату по периметру, дотрагивается до стен. Блеск их давно не слепит её, и она совершает все действия на автомате. В её голове теплится мечта, купленная на прошлой неделе, и она не слышит даже звука собственных шагов.

Когда приборы готовы, Ева вводит в вену Семи тысяч двести пять сыворотку и в последний раз смотрит на провода: те, что идут изо рта генерирующей, кажутся ей ослабленными. Если генерирующий прокусит провод, его убьёт током. Так было с первой сотней пойманных, когда Генератор только обкатывали. Теперь дела идут лучше, но страховка по-прежнему популярна.

Нет, всё в порядке.

Ева смотрит на часы. Без пяти. Когда большая стрелка коснётся двенадцати, электрический разряд подтолкнёт генерирующую к мыслительному процессу. Она не проснётся, нет. По проводам она, её псионическая сила, проникнет в голову подсоединённого к ней господина Райвена (тот будет утопать в удобном кресле в соседней Операционной) и на голом поле возведёт дворец. Она засеет пустыню цветами, сменит полярную ночь жарким июльским днём, на необитаемом острове устроит карнавальное шествие и перебросит каменный мост через океан. Она пришлёт к алтарю первую красавицу мира, отнимет у змей яды, наполнит карманы звонкой монетой и повернёт время вспять. Она сотворит любую мечту для господина Райвена, о какой только он ни попросит – сотворит ровно на год вперёд.

На краткий миг – его длину всегда сравнивают с жизнью – Генератор Мечтаний возвращает миру способность мечтать. Без этой способности мир – зомби.

Ева возвращается домой привычным путём. Мечта о море согревает её в этот тёмный промозглый вечер. Мимо проносятся машины, пробегают закутанные в плащи люди, фонари извергают пламя. Коротко плачет небо. Иногда оно останавливается подумать, и Ева использует это время с толком – она бежит со всех ног, чтобы обогнать дождь, который вот-вот хлынет с новой силой.

У подъёзда она сталкивается с зомби: попрошайка с пустым лицом, в свалявшемся костюме и с целым гнездом на голове протягивает к ней худую грязную руку, бормоча: «Хоть на один день мечты… подайте… подайте…». Она бросает ему монетку и уходит, отворачивая лицо. Монетки не хватит и на обед, но в доме много этажей, ещё больше квартир, и, простояв у подъёзда весь день, зомби накопит на покупку однодневной мечты. Пока он стоит здесь, у него есть надежда.

Утро в Генераторе она проводит в компании докторов Аймри Скарана и Эммин Хард. Эти двое принимают нового генерирующего, и Ева, столкнувшаяся с ними в приёмной, следит, как безвольную женщину в белом подхватывают под руки хардовские помощники. Сама Эммин, работающая на третьем уровне – ещё немного, и она будет восседать рядом с Евой, – жадно улыбается во весь рот. Она обожает пополнение расходного материала, ей всегда мало тех, что уже пойманы, она встречает каждого нового генерирующего, как приближающееся законное повышение.

Аймри Скаран не разделяет восторга коллеги. Он едва кивает Еве и уходит, хотя устраивать пойманных – его работа.

Ева поднимается к себе. Узнаёт, что ожидается проверка из Центра. Господин Тави сообщает ей об этом таким будничным голосом, что она переспрашивает – проверка? Что за проверка? Обычная проверка, говорит тот, будут смотреть качество электрики и электроники. Все доктора, конечно, должны присутствовать.

– У нас никогда ещё не было проверок, – недоумевает Ева. – Что-то случилось?

– Ровным счётом ничего. Говорю же тебе, стандартный выезд вышестоящего руководства.

Ева обдумывает перспективы такого визита.

– Будем водить их по Генератору за ручку и показывать все восьмиугольники? – пытается шутить она.

Господин Тави подхватывает шутку лишь наполовину.

– Может, и так. Смотря сколько у них там будет ручек.

– А сколько вы ожидаете?

– Штук пять, не больше.

– Кто-то будет одноруким?

– Сообщи докторам, острослов ты мой.

Почему он считает Еву своей правой рукой, ей непонятно, но все десять лет, что она работает в Генераторе, он говорит ей «ты» и обо всём спрашивает мнение. Может, она напоминает ему кого-то из близких? Она не знает.

Сразу после трёх прибывают важные господа. Господин Тави лично встречает их у центральных дверей, вводит в сверкающее жерло главного коридора и представляет собравшимся докторам. Все пожимают друг другу руки, будто надеются запомнить хоть одно лицо, улыбаются для пущего вида. По важным господам видно, что они могут за раз купить себе мечту-пятилетку.

Сначала осматривают Основание Генератора: здесь пойманные проходят осмотр и подвергаются анализу со стороны Генераторной Машины – прибора, определяющего силу каждого генерирующего.

Затем поднимаются в Под-Арену. Это место называют зеркальным отражением этажа, что лежит выше, и называют правильно: Под-Арена – место, где потолок служит полом. На этом потолке венами прокладывают себе путь кабели из восьмиугольных комнат, с этого потолка они исчезают в Операционных. Служащие Под-Арены часть времени проводят, задрав головы к белым проводам, а остальное посвящают работе с приборами жизнеобеспечения, от которых к генерирующим тянутся невидимые трубки.

Проверяющие господа не находят ничего необычного ни на одном из двух этажей, и господин Тави ведёт их дальше.

Арена, точная копия Под-Арены, предстаёт во всём блеске, что вырывается из каждой открытой двери, во всём величии гулкой тишины, проникающей в безмолвные коридоры из восьмиугольных комнат. Один из важных господ просит показать какого-нибудь сильного генерирующего, и Ева по команде господина Тави ведёт всех за собой. Они входят в одну из обителей вечного сна и окружают металлический стол.

На нём в капкане из проводов лежит Двенадцать тысяч.

Ева смотрит на генерирующего так же, как смотрят эти незнакомые ей люди, так же, как смотрят доктора, как смотрит господин Тави – смотрит, как будто хочет купить его со всеми потрохами, способными самостоятельно мечтать. Её босс что-то говорит проверяющим, и те смеются, но Ева упускает из виду причину смеха.

Она видит только лицо брата и не замечает, как дрожат руки.

Через две недели она покупает себе новую мечту – мечту о загородном доме, что утопает в зелени и цветах. Мечту для неё генерирует Кровен Хадагран.

Господин Тави сообщает ей о новом богатом клиенте в первое утро рабочей недели.

– И что ты думаешь, Ева? – тараторит он с экрана монитора, пока она пьёт свой утренний обжигающий кофе. – Этот старикан просит такую мечту, чтобы больше не надо было обращаться к Генератору.

– Одну мечту – на всю жизнь? – удивляется Ева.

– В точку. Ему что-то около семидесяти, так что получится мечта длиной от силы лет в двадцать, не больше.

– Но ему придётся выложить за неё целое состояние…

– А мы разве против? – Толстяк довольно жмурится. – Он будет завтра утром, поэтому у нас всего сутки, чтобы подготовить расходный материал. Конечно, придётся подключить его сразу к нескольким генерирующим, но, думаю, мы справимся. Распорядись на этот счёт.

– Хорошо, – говорит Ева.

Интересно, думает она, что это за мечта такая на всю оставшуюся жизнь? О чём?

Ева в приподнятом настроении: завтра должна состояться покупка присмотренного ею загородного дома. Почти не слыша господина Тави, она воочию видит роскошную зелень, приземистое здание и цветущую клумбу перед входом в дом.

Мечты должны сбываться, вдруг думает она, но тут же встряхивается, берёт себя в руки и внимает господину Тави, который болтает о клиенте. Да, богатый старик – это хорошо. Чем больше получает Генератор, тем больше получают доктора…

На Арене она сталкивается с доктором Скараном. Он стоит у двери, за которой спит один из новеньких, и как будто хочет войти, но почему-то медлит.

– Всё в порядке, доктор? – спрашивает Ева, подходя.

Он смотрит на неё тяжёлым взглядом, за которым угадывается настороженность, и отвечает:

– Да.

Но Ева не уверена, что он говорит правду.

– Мне нужно подготовить к завтрашней генерации нескольких сильных генерирующих, – объясняет она. – Позвольте.

Доктор отходит, и Ева кладёт на ручку ладонь. На двери закреплена табличка с номером и статусом находящегося за ней человека, и Ева читает надпись: «Двенадцать тысяч пятьсот тринадцать, сильный генерирующий».

– Идёте? – спрашивает она доктора и входит.

На металлическом столе в сиянии восьми стен лежит женщина, которую Ева уже встречала – это её почти в бессознательном состоянии сдали на руки доктору Хард. Что ж, ловцы всегда торопятся накачать пойманного сонниками, пока он не начал оказывать сопротивление. Это всего лишь вопрос безопасности.

Доктор Скаран застывает на пороге, и Ева нетерпеливо велит закрыть ему дверь.

– Вы точно не хотите пойти домой? – она смотрит на него, и, не получая ответа, переводит взгляд на Двенадцать тысяч пятьсот тринадцать.

У женщины красивое лицо. Ева думает о том, что данная ей сила может создавать прекрасные мечты, а за прекрасные мечты можно получать хорошие деньги.

Она проверяет провода. Хорошо. Генерирующую использовали только один раз, и сил ей не занимать. Она составит компанию четвёрке других.

Доктор Скаран подходит к столу так, словно боится заразиться от женщины гепатитом. Еву удивляет его поведение: доктор контролирует целый выводок генерирующих несколькими коридорами дальше, и вид спящих людей не должен его удивлять.

– Да что с вами?! – спрашивает Ева, когда доктор бледнеет.

Он судорожно сглатывает, зрачки его расширяются.

– Выйдите! – повышает она голос.

– Я не могу, – хрипит он.

– Не можете? – Ева злится. – Почему?

– Это моя жена.

Иногда по ночам Еве кажется, что город не спит. Что он так же, как она, слушает биение своих сердец – миллионов, миллиардов сердец – и думает о тех, кого потерял. Иной раз думы эти до того захватывают её, что она выходит на улицу и бродит в ночи, подсознательно понимая, что похищенного не вернуть: Генератор никогда не отдаст своей добычи.

Никогда.

– Ваша жена? – переспрашивает она. – Двенадцать тысяч пятьсот…

– Не называйте её так! – сквозь зубы цедит он. – Её зовут Анна.

Ева переводит взгляд на женщину, пытается представить её в роли жены доктора Скарана, и внезапно ей это удаётся. Она вздрагивает от этой своей способности, мысленно проклинает её: доктора не должны видеть в генерирующем никого, кроме генерирующего. Ей, слишком долго варящейся в котле Генератора, по силам справиться с эмоциями, но она злится.

 Благодаря закалке Ева не помнит даже, какого цвета глаза Кровена.

– Вы должны взять себя в руки, доктор, – строго говорит она. – Вспомните Кодекс Генератора.

– К дьяволу Кодекс!..

– Он велит вам оставаться равнодушным, как и всем нам. А в вашем договоре, как и в наших, есть пункт, согласно которому вы обязуетесь игнорировать попадание в Генератор ваших близких и друзей.

– Разве мы машины? – спрашивает он, не отрывая взгляда от лежащей на столе женщины.

– Что?

– Разве вы машина, Ева? – он бросает на неё злой, но отчаянный взгляд. – Разве у вас здесь никого нет?

– У меня здесь есть работа, – твёрдо отвечает она.

– Совершенно никого? У вас нет семьи?

– Доктор Скаран…

– Вы всё расскажете Тави, да? Как его правая рука. Я бы рассказал, если бы один из моих коллег вдруг сошёл с ума.

Они смотрят друг на друга – глаза в глаза, не отрываясь.

– Не говорите ему, – вдруг просит доктор Скаран.

Ева мигает – она не готова к мольбам.

– Пожалуйста, – шепчет он.

Просьба почти теряется в постоянном гуле комнаты, но Ева слышит её.

– Я… не скажу, – почему-то обещает она.

Ночью она спускается вниз, на улицу, находит попрошайку и суёт в немытую ладонь деньги.

– На твою мечту, – говорит она, – на твою мечту.

Бездумными глазами зомби смотрит на туго набитый кошелёк – они пока не осознают размеров подарка. Он не знает и не узнает никогда, что Ева Хадагран расторгла предварительный договор на покупку загородного дома.

– Что за вид, Ева? – удивляется господин Тави. – Ты как будто всю ночь не спала.

– Так и есть, – бормочет та, садясь на место. – Бессонница.

– Господин Торн прибудет с минуты на минуту. Генерирующие готовы?

– Подключены к одной цепи ещё вчера.

– Хорошо. Как думаешь, достаточно будет их сил? Может, страховочных подцепить?

– Можно.

– Поручи это кому-нибудь. Не думаю, что тебе сейчас следует выходить из кабинета.

Ева морщит лоб. Иногда толстяк слишком заботлив.

Страховку она поручает Эммин Хард. Эта дамочка так рвётся на второй уровень, что любое задание выполняет на ура, а именно качественная работа и нужна сейчас Еве.

Господин Торн приезжает, пополняет кассу Генератора на баснословную сумму, ложится в одну из Операционных и засыпает на тринадцать долгих часов. Мечты на всю жизнь за минуту не делаются.

Ева до вечера не выходит из кабинета, пока господин Тави буквально не выгоняет её. Она нехотя плетётся домой, и хотя мозг требует сна, долго не может уснуть. Её мучают видения, ей слышатся голоса.

Утром она узнаёт, что страховка оправдала себя. Погибли все шесть страховочных генерирующих и один из сильных.

– Кто?! – выпаливает она, едва господин Тави делится с ней новостью.

Толстяк удивлённо смотрит на неё и отвечает:

– Семь тысяч двести пять. А что?

Ева медленно садится. Ей кажется, что сердце на мгновение замолкает.

– Жалко, – говорит она. – Сильная была девочка. Но… господин Торн доволен?

– Конечно, – кивает господин Тави и улыбается. – Ну, удачного дня.

Когда он отключается, Ева несколько мгновений смотрит в чёрный экран.

Потом из правого глаза её выкатывается одинокая слеза.

В течение двух месяцев поступают шестьсот новых генерирующих. Замену Семи тысячам двести пять найти не удаётся, но господин Тави не падает духом.

– Мы просто обязаны восстановить это звено, – говорит он Еве, которая слушает его вполуха. – Если у нас не будет достаточного количества сильных генерирующих, мы не сможем содержать город.

– Нужно искать лучше, – советует Ева.

– Ты же знаешь, мы не прекращаем искать ни на минуту.

– Пусть расширят зону поиска.

– И заглянут в соседние городишки, а? – господин Тави смеётся. – Каждому своя территория, Ева.

– Откуда они берутся? – вдруг спрашивает она, напряжённо чиркая ручкой по свежеотпечатанному отчёту.

– Кто?

– Генерирующие.

– С улицы, – толстяк пожимает плечами. – Не всё ли равно? Надо бы проработать план скидок для постоянных клиентов. Займись этим.

– Этим обычно занимается госпожа Дэо.

– Да? Хм, точно.

Через два дня замена Семи тысячам двести пять находится. Это мальчишка лет шестнадцати, белобрысый и курносый; он оказывается сильнее, чем его предшественница, и мечты, генерируемые им, выходят замечательными.

В середине лета, утром буднего дня Ева находит доктора Скарана у двери в комнату Двенадцати тысяч пятьсот тринадцать. Он в невменяемом состоянии – стоит и бормочет что-то себе под нос, и отказывается уходить, и не пускает Еву внутрь, хотя у той каждая минута на счету.

– Надо что-то делать, – отчётливо выговаривает он, прижимаясь лбом к двери. – Надо решать…

– Что вы хотите решить, доктор? – сердится Ева. – Прекратите, пока вас не заметили.

– Надо действовать…

– Может, надо рассказать господину Тави?

Доктор Скаран дёргается, как прокусивший провод генерирующий, и смотрит на Еву ненавистным взглядом – как пёс, которого пребольно ударили.

Молчит.

Потом кривит губы в гримасе отчаяния и бросается прочь.

Через неделю его находят в мужском туалете со вскрытыми венами. Генератор кипит, господин Тави ярится и орёт даже на Еву. Кто довёл доктора? Кто не усмотрел за его психикой? Почему не доложили о регрессе?!

– О каком регрессе? – осторожно спрашивает Ева.

– О каком?! – ещё больше злится толстяк. – Да он же у всех на виду работал, что они там, на своём четвёртом уровне, совсем слепые?! Не могли заметить, прыгало ли у него настроение?!.. Никто просто так не кончает с жизнью, Ева, никто, а тем более высокооплачиваемые доктора!

Впервые за десять лет Ева не соглашается с господином Тави. Впрочем, признаваться в этом она не спешит.

Большинство докторов проходят осмотр у психолога, но патологических самоубийц не выявляется. Ева тоже решает сходить. Она уверена в собственном разуме, но хочет, чтобы в нём были уверены и все остальные.

Спустя сутки её – большая редкость! – вызывает к себе господин Тави. Он не поясняет причину вызова, и она поднимается на первый уровень в лёгком недоумении. Они привыкли общаться по видеосвязи, и ей непонятно, что такого он может сообщить ей, чего нельзя говорить в монитор.

Кабинет господина Тави напоминает восьмиугольную комнату: в нём такой же потолок-голографик, чёрный плиточный пол и блестящие-блестящие стены. Огромный письменный стол заставлен мониторами. Ева предполагает, что тот, который стоит в центре, соединяется с её монитором этажом ниже.

Толстяк копается в бумагах и на приветствие Евы отвечает нетерпеливым взмахом руки. Она садится в кресло, что стоит прямо у стола, и смотрит в его полыхающее лицо. Господин Тави, кажется, что-то упорно ищет. Находит. Радуется, но недолго.

– У меня к тебе разговор, – говорит он, смотря, однако, на лист бумаги в своих руках. – Это связано с доктором Скараном.

– Я его не убивала, – говорит Ева.

Толстяк удивлённо смотрит на неё, но вовремя понимает, что она шутит.

– Конечно, – кивает он. – Его убила привязанность.

Ева замирает.

Кто ему рассказал? Сам Аймри? Как он решился?

Господин Тави не замечает её остекленевшего взгляда, вчитывается в документ.

– Здесь сказано, – говорит он, тыча пальцем в лист, – что у тебя обнаружено подавленное умонастроение.

– Подавленное… – Ева хмурится. – Это отчёт психиатра?

– Да. И меня он беспокоит.

– А что, я одна отличаюсь подавленным умонастроением?

– Не одна, наверное, но других отчётов я не просил.

Ева не понимает, что он хочет сказать.

– Я беспокоюсь за тебя, Ева, – говорит он, кладя документ на стол и накрывая его пухлыми ладонями. – Беспокоюсь, потому что ты можешь последовать за доктором Скараном.

– Последовать? – удивляется она. – Я не собираюсь…

– У тебя здесь брат, верно?

 Ева смотрит в глаза повелителя Генератора и не чувствует своего дыхания. Откуда?..

– Я знаю, – кивает он. – Знаю, как выглядят люди, когда видят в Генераторе своих родных. Сначала я думал, что попался твой муж или отец, но потом мне стало известно, что ни того, ни другого у тебя нет.

– Откуда вы… – Ева делает над собой усилие, заставляя слова сползать с языка, – откуда вы знаете, как выглядят…

– Я часто смотрюсь в зеркало.

Она не сразу понимает, что он имеет в виду. Точнее, она не хочет понимать, не может поверить. Он, повелитель Генератора?

– У вас тоже?.. – вырывается у неё.

– Пятнадцать лет назад, – снова кивает он. – Дочь. Он давно мертва, погибла одной из первых. Я тогда был как ты, правой рукой тогдашнего начальства. Думал, что всё смогу принять. А когда она умерла, я понял, что должен подняться выше – чтобы не ходить среди них со шприцом, не впрыскивать в их мёртво-живые вены сыворотку Генератора. И чтобы не сойти с ума, как Скаран.

– Но мы ведь не единственные, – Ева всё ещё не верит, – не единственные, у кого родные попались…. Наверняка таких здесь полно.

– Наверняка, – спокойно соглашается господин Тави.

– Так почему же вы беспокоитесь именно за меня?

– Потому что именно ты похожа на мою дочь.

Ева молчит, смотрит на этого толстого непробиваемого человека. Её мнение о нём, по кирпичику собираемое годами, то, кем она считала его – безжалостным поборником финансового благополучия, так ведь? – вдруг оборачивается грудой первостепеннейшего щебня.

Ничего не знать… легче ли?

– Я, – начинает она, желая высказать эту мысль, – я… благодарю вас. За беспокойство. И за доверие.

Она замолкает, не зная, что говорить. Её мысли развеяны среди блеска стен.

– За доверие? – удивляется господин Тави. – Ты должна была видеть, что я доверяю тебе, и уж что-что, а оно-то не может быть тебе в диковинку. А насчёт беспокойства… кто твой брат?

Ева вскидывает на него глаза. Решает для себя, что правильно – говорить или молчать.

– Двенадцать тысяч.

– Мог бы догадаться, – ворчит господин Тави, – чаще всех к нему заходишь и бережёшь, как бриллиантовое колье…. Вот что, Ева, я отпущу его. Для тебя и ради тебя.

Она не верит своим ушам.

Не может быть. Не может быть. Генератор никогда не отдаст свою…

– Потому что я не хочу, чтобы ты тоже вскрыла себе вены, – уточняет толстяк. – Все эти годы в Генераторе я ждал, что подвернётся возможность искупить вину перед дочерью, но она всё не подворачивалась, а деньги утоляли боль ненадолго и не всегда. И я, вместо того чтобы спасать, привязался к тебе, Ева, видел в тебе мою дочь, думал, что это оно и есть, искупление. Но теперь я понимаю, что должен отпустить тебя вместе с твоим братом. Может, глупо, я не знаю, отпускать самого сильного генерирующего, но я сделаю это. Ведь мечты должны сбываться, верно?

Откуда он всё знает?..

Кровен – живой, свободный от Генератора Кровен, – да, это то, что ей нужно, и ровным счётом ничего больше. Ради его свободы Ева готова стать зомби. Она думает об этом как о грядущей неизбежности, и, наверное, произносит это вслух, потому что господин Тави возражает:

– Нет, зомби ты не станешь. Я дам тебе мечту на всю жизнь. Я пожертвую сколькими угодно генерирующими, чтобы навсегда освободить тебя от Генератора, слышишь? Я отправлю вас в такую глушь, где вас никогда не найдут и больше не поймают.

Ева смотрит на него не отрываясь. Она понимает, что где-то в мироздании есть некто, кто слушает, о чём мечтают люди, но не может поверить, что сейчас этот некто не где-то там, а прямо перед ней. Она беззвучно плачет, зная, что никогда не сможет отблагодарить его, и вдруг вспоминает, что у её брата карие глаза.

Похожие статьи:

Рассказы → Личина

Рассказы → Его первая победа

Рассказы → Красный зонт

Рассказы → Фантастические стихи на рус. и англ. (со звуковым сопровождением)

Рассказы → Выбор