Водяной

— Привет! — весело бросил Влад, хлопнув Славу по раскрытой ладони, и развернулся к Ольге. — Доброе утро, мадам!

— Утро, — вяло ответила та, открыв дверь пассажирского сиденья и забираясь в тёплую машину.

Ехали не больше часа. По трассе в предрассветной тьме стелился клочьями туман, деревья поднимались по бокам чёрными гигантами. Ольга зевала, жмурясь, от непривычно раннего подъёма, Владик что-то тыкал в телефоне, одиноко ёрзая по заднему сиденью, Слава задумчиво следил за дорогой, изредка косясь на заспанную супругу. Вскоре он подал вправо, обогнав рейсовый автобус, и когда горизонт залило багрянцем, машина повернула на гравийный съезд, знаменовавший собой сельскую местность. Впрочем, на самом деле это оказался дачный посёлок, выросший у двух озёр, живописно сливающихся друг с другом. Он-то и был их целью.

Раскатанный колесами пригорок вёл к поляне, обнявшей берег травяным покровом, искрящимся росой в лучах рассвета. Слева поляна упиралась в берёзовую рощу с вкраплениями спелой рябины, а справа прорастала четырьмя мощными тополями, чуть наклонившими стволы к воде. Дальше едва заметной, густо заросшей колей дорога брала ещё правее, к кущам акаций, наползших на́ берег прямо из воды. За ними был пролив малого озера в большое — то, которое помельче, покрытое листом кувшинки, ряской и клочками тины. Малое озеро было чистым, зеленью окутано лишь с краю, и гладь воды расплавленной латунью сияла в утренней туманной желтизне.

— Да мы одни! — вдруг хмыкнул Слава, пригибаясь и осматривая местность из-под солнечного козырька.

— Не обольщайся. Скоро повалят туристы. Забраться бы поглубже! Вон, что там за кусты? — Владик ткнул в заросли пролива.

— Нет, — раздражённо буркнул Слава. — Как будем на воду спускаться? Давай здесь, у навеса.

У тополей стояла грубая конструкция, сваренная железных из труб, выкрашенных ярко-красным. На диагонально скрещенных перекладинах покоилась крыша из шифера над вытоптанным пятачком земли. «Раньше там были скамейки для отдыхающих, — вспомнил Слава. — Видно, на случай дождя…»

— Так мы не на другое озеро? А купальщицам не помешаем? Или так интереснее — смотреть на бикини?

Влад хитро глянул на Ольгу, ожидая какой-то реакции. Но та и ухом не повела, продолжая меланхолично пялиться на пейзаж.

— Какие купальщицы? Сентябрь! — фыркнул Слава, уже выруливая за павильон по кочкам и сухо шуршащей траве.

— А вдруг? Пока ещё тепло…

— Ага, то-то во дворе все лужи замёрзли!

— Так это во дворе… А тут почти весна!

И правда, на поляне не осталось и следа утреннего мороза, всё было каким-то звонко-свежим. Лишь чуть ярче выступили оранжевые пятна в тёмной зелени крон, и солнце их покрыло позолотой.

Слава припарковался у шиферного навеса, передним бампером чуть не уткнувшись в крайний тополь. Друзья выбрались из машины и стали разгружать багажник. Даже Ольга помогала, ёжась от утренней прохлады. Вскоре под навесом появился внушительный мангал, покрытый застарелыми пятнами сажи.

— А ничего, что мы вот так вот взяли и самое хорошее место заняли? — неуверенно спросил Слава.

— Кто раньше встал — того и тапки… — парировала Ольга.

— Да, только бы нас за шашлычную не приняли, — ехидно бросил Владик.

— В честь какого это праздника? Сегодня же не День авиации…

Ещё немного, и на расстеленном полиэтилене появилась всякая всячина: упаковки одноразовых тарелок со стаканами, пара коробок сока, бутылки газировки, хлеб, контейнеры с салатом, ну и конечно же, большой пластиковый бокс с заранее замаринованной свининой. Только стеклянная тара с напитками покрепче осталась в машине, чинно дожидаясь своего часа. Владик наполнил мангал углём, сбрызнул его жидкостью для розжига и повернулся к Славе.

— Ну, всё окей! Дальше мы тут сами.

— Может, я хоть мясо на шампуры насажу? — предложил Слава.

— Да что ты, ей богу? Ольга насадит! И ты забыл? Мы же в этот раз хотели на решётке!

— А, точно…

— Вот видишь! Всё почти готово. Осталось только разжечь и нажарить. Так что ты давай — преображайся! — хохотнул Владик.

Слава ещё раз огляделся, остановил взгляд на Ольге, и, получив от той благосклонную улыбку, полез на заднее сиденье. Минут через десять он предстал перед ними в водонепроницаемом костюме, ластах, сдвинутой на лоб маске и акваланге.

Дайвинг стал Славиным хобби ещё с их совместного отдыха за границей. А вот Владику не понравилось. После первого же погружения он сказал: «Больше в жизни туда не полезу!». А Ольга отказалась даже пробовать, и поначалу смотрела на мужа, как на сумасшедшего. Но вот Слава почти не заметил неудобств — таких, как дыхание через рот и давление воды на уши — сразу влюбился в бездну с её цветными обитателями и легко сдал экзамен, получив международный сертификат дайвера. А как только прилетел домой, погнал в спортивный магазин за снаряжением.

Теперь они изредка выезжали всё той же компанией: Слава, Ольга и Владик — их друг с университета. Эта поездка была пятой. Неплохо за три месяца, учитывая вечно несовпадающие графики и общую нехватку времени.

Влад с Ольгой прыснули со смеху, глядя на Славу.

— Что?! — картинно возмутился тот и тоже засмеялся.

Парни сняли с багажника на крыше надувную лодку и отнесли на берег. Там, где кончалась кромка зелени, он был рыхлым, илистым, и если наступить на почву, она легко обваливалась в воду, поднимая со дна облачка буро-зелёной мути. Но озеро было удивительно прозрачным, и когда чья-нибудь тень ложилась на его тёмное зеркало, оно оборачивалось мрачной бездной. Длинные зигзаги водорослей поднимались к са́мой его поверхности, и тина густо выстилала дно, уходившее под откос.

— Ого, да тут, похоже, сразу метр! Сапоги не помогут… — присвистнул Владик и, прищурившись, глянул на Славу.

— Ничего, я подтолкну. А ты держи весло.

Влад взял у него короткое вёселко и шагнул в лодку, уже качавшуюся на воде.

— Эй, ты без меня не уплыви! — засмеялся Слава, глядя на друга. Потом обернулся и позвал: — Оль?

— Сейчас… — прогудела она, склонившись над контейнером с салатом.

Неохотно поднявшись, Ольга демонстративно прижала тыльную сторону ладони к пояснице, болезненно скривившись, вытерла руки бумажным полотенцем и пошла к ним. Остановившись перед просиявшим Славой, она подняла руки, обхватила его щёки, смешно обжатые нейлоновым костюмом, и встала на цыпочки.

— Хорошего погружения! — сказала она, чмокнув его в губы и скалясь.

— Хорошего погружения… — тоже пробурчал Влад и подмигнул Ольге. — Смотри, утащит твоего мужа водяной!

Она послала ему испепеляющий взгляд, а Слава усмехнулся.

— Скажешь тоже… Не видели ещё здесь водяных! Может, я буду первым?

Друзья переглянулись и захохотали.

***

Лодка медленно уплывала от берега. Ольга постояла немного, махая ей вслед рукой, а другую уперев в покатое бедро. Потом она возвратилась к распаковке провианта. Вскоре, лениво работая веслом, приплыл обратно Владик. Подведя лодку вплотную к берегу, он весело крикнул Ольге: «Мадам, вы не поможете?!», и кинул на траву конец толстого каната. Девушка вскочила, отбросив нож, которым вскрывала упаковку уже нарезанного хлеба, и подбежала к лодке. Легко нагнувшись, она взяла канат и придержала лодку, чтобы Влад мог спокойно выйти на берег.

— Ну, пойдем кашеварить? — спросил он, улыбаясь. — Или?..

Он хотел снова подмигнуть ей, но этого не понадобилось. Полные руки Ольги обвились вокруг его шеи, и она припала к нему жадными губами.

— Эй, тише! — задыхаясь, с улыбкой прошептал Влад. — Дай хоть лодку уберу!

Он водрузил надувную конструкцию обратно на крышу машины и надежно привязал её.

— А это? — спросила Ольга, указав взглядом на продукты.

— Да мы здесь, недалеко…

Он взял её за руку и повёл к зарослям камыша, но вдруг остановился.

— Тьфу, ё! — чертыхнулся он, увидев рыбака на соседнем берегу.

Тот сидел, нахохлившись в брезентовой штормовке, между высокими сухими стеблями в изогнутом устье пролива. Почти спиной к ним, сосредоточенно рассматривая замерший поплавок. Убедившись, что рыбака больше ничего не интересует, Влад, хитро улыбаясь, сжал двумя пальцами язычок молнии Ольгиной толстовки и потянул вниз. Они слепились вместе, опускаясь в хрусткий стебель камыша.

***

Слава плыл в метре над озёрным дном, неспешно перебирая ластами в буро-зелёной мари, прорезанной лучом фонаря. Он вертел головой из стороны в сторону, рассматривая листья водорослей, змеившиеся длинными пучками. Порою в мутной взвеси между ними мелькали маленькие силуэты, и Слава подплывал поближе, чтобы рассмотреть их, но они тут же юркали вбок, прячась за извилистыми стеблями.

Только здесь, под покровом бездны, скрывавшей блёклые краски повседневности, Слава мог чувствовать себя свободно. В последнее время жизнь у него совсем не клеилась, и он ощущал себя загнанным в угол зверем. Вечные авралы на работе, не дающие продохнуть. Странные отношения с женой, закрепленные в точке шаткого баланса. Да ещё и Влад стал теперь каким-то странным. Всё реже заходил к ним посидеть с бокалом сока или чего-нибудь покрепче и порубиться в игры, не звонил Славе, чтобы узнать, как у него дела, не мог придумать что-нибудь на выходные, не отправлял смешные стикеры ему в мессенджер. А когда они всё же собирались вместе, Влад толком не смотрел на Славу, а лишь поспешно перебрасывался с ним уже осточертевшими шутками. А вот зато на Ольгу он часто поглядывал, и как-то очень хитро, исподтишка. Если бы не дружба со студенческой скамьи и не искренняя вера во Влада, Слава давно бы начал что-то подозревать.

Все эти вечные заботы и сомнения сдавили Славе грудь, лишив возможности глубоко вдохнуть. Не удивительно, что облегчение приходило к нему лишь под толстым покровом воды, вместе с глотком кислородной смеси. Когда он плыл над дном какого-нибудь водоёма, заросшего камышом и тиной, то и сам будто становился беззаботной рыбой, которую беспокоят только две вещи: найти побольше вкусных водорослей для пропитания и выбраться из их зарослей живым, не попавшись кому-нибудь на зуб. А иногда он даже чувствовал себя настоящим хищником, не стеснённым правилами и манерами, и тогда с жадностью выискивал себе достойного противника, которого можно подстеречь, перехитрить, поплыть за ним, преследуя среди водорослей, и, утвердившись в своём превосходстве, догнать, повергнув в первобытный ужас, заставив замереть, забиться в щель, или наоборот грозно раскинуть плавники, приняв оборонительную позу.

Вот и сейчас Слава предвкушал погоню. На миг он остановился, продул наполнившуюся водой маску, поудобнее закусил раструб дыхательного автомата и плавно заработал ластами, прокладывая себе путь в уютной мгле. Вскоре он оказался в таком месте, которое можно было бы назвать подводной поляной. Водорослей здесь почти не было, лишь тонкие бурые нити стелились по неровному дну, собираясь в жиденькие метёлки. Слава затаил дыхание. Он заметил, что из-под илистого бугра выглядывает чья-то голова, вращая круглыми большими глазами. «Может, это сом? — подумал он. — Голова плоская, но вроде без усов…» Он постарался не шевелиться, чтобы не трясти фонарь, не раскачивать световой луч, нещадно бьющий в рыхлое коричневое дно и прямо в морду незнакомцу.

А тот оставался на месте ещё пару секунду, ничуть не скрывая недовольства таким наглым вторжением в его личное пространство. Это было чётко написано на его физиономии тонкой линией изогнутого рта с опущенными вниз краями. Затем незнакомец оборвал вращение чашевидных глаз, молниеносно дёрнул плавниками, взвив над собой столб грязи, и канул в молочную пелену.

Сильно расстроившись из-за глупо сорванной погони, Слава глянул на подводные часы с компьютером для погружений. «Глубина — пятнадцать метров. Значит, я смогу пробыть тут не больше часа. Но кислородной смеси в основном баллоне — только минут на сорок. Правда, есть ещё запаска, но это — на крайняк…»

Он понадёжнее перехватил фонарь, на всякий случай прикоснулся для проверки к чехлу ножа на поясе и поплыл дальше, стараясь полностью расслабиться и дышать как можно реже, экономя воздух.

***

— Разжигать пора… — вяло сказала Ольга, потягиваясь в объятиях Влада.

— Да нет ещё. Минут двадцать прошло…

— А вдруг он раньше вынырнет?

— Не вынырнет. Будет он зря тратить воздух?! Давай-ка лучше вот что…

Он оттолкнулся от подстилки из поломанного камыша и пошёл к машине. Открыв её с брелка, оставленного Славой, нырнул на заднее сиденье. Обратно к Ольге он вернулся, галантно протягивая ей стаканчик с прозрачной жидкостью на дне. В другой его руке была тарелка с мясной нарезкой. Ольга широко улыбнулась, нежно посмотрела на Влада и приняла угощение.

***

Слава двигался вперёд в мутной полутьме, жадно глядя по сторонам. Его рот, плотно обхвативший загубник дыхательного шланга, так и норовил растянуться в широченной улыбке. Теперь он всё чаще замечал, что в кочках илистого дна скрываются головы рыб — таких же раздосадованных, как и та, которую он спугнул. А в низинах между буграми, где дно казалось твёрдым и надёжным, друг к другу липли раковины перловицы. Они были открыты и сияли радужным перламутром, но вдруг захлопывались одна за другой, когда на них ложился луч фонаря.

Прошло ещё десять минут. «Пора двигаться к берегу, — подумал Слава. — Компас говорит, что мне направо». Он стал неспешно заворачивать, изгибаясь всем телом и подгребая свободной рукой. Вокруг была всё та же бурая мгла, но теперь луч высвечивал в ней крупные белые хлопья, вихрившиеся вокруг Славы, создавая фантастический образ подводного снегопада. Вдруг в этой взвеси промелькнул серебряный блик и снова скрылся в палевой метели. «Занятно!» — едва не вслух выпалил Слава, но вовремя вспомнил о дыхании. Он поплыл быстрее. «Минуты три до берега. Воздух можно не экономить!»

И тут в столб света прямо перед ним ворвалась большая щука. Нагло глянула, нацелив прямо на парня свою заточенную морду, и кинулась в сторону, круто извернувшись и ударив по воде хвостом. «Вот он, мой противник! — возликовал Слава. — Куда ж ты? Не уйдёшь! — и бросился за ней».

Он бешено работал ластами, разгоняя комковатую пелену, преследуя блестящий силуэт. Тот метнулся влево — Слава тоже повернул. Тот ушёл правее — и парень скорректировал свой путь, чтобы не упустить его. В один момент он почти что потерял его и чуть не сдался. Сверился с компасом и уже поплыл к берегу, но щука опять вынырнула из тьмы, развернувшись к нему, словно поманив, и вновь пустилась наутёк, вильнув хвостом.

Спутанные клочья водорослей мелькали по бокам, белёсая взвесь вздымалась круговертью, но Слава видел только яркий силуэт, шустро орудующий плавниками. И парень следовал за ним упрямо, неотступно, лишь изредка поглядывая на компас и успокаивая себя тем, что вроде бы движется к берегу. Ещё он посматривал на дно, которое, казалось, уходило вперёд и вверх под небольшим углом, и то и дело там попадались какие-то необычные, гладкие, выпуклые камни. Тогда он думал: «Ну ведь точно берег! Вон и бутылок накидали!»

В подтверждение этой догадки бездна вокруг стала проясняться, наполнившись зелёным свечением, а глубиномер на запястье завибрировал, возвещая о начале подъёма. Слава понял, что ему надо сбавить темп, следуя правилам декомпрессии, пусть даже глубина была здесь не такой большой. Но щука всё вертелась перед ним, дразня и будто бы вовсе не желая избавиться от своего преследователя. Конечно же, Слава не удержался и принял вызов.

Но тут он замер. Крупные пучки водорослей мрачно темнели там, куда стремилась щука, сливаясь в бурую завесу. Они словно очерчивали контур чьих-то владений, не давая проникнуть в них взгляду чужака. Слава подумал, что ничего хорошего эта подводная чаща не предвещает. Скорее наоборот: очень неприятно будет запутаться в водорослях на исходе дыхательной смеси. Он резко выбросил руки в стороны, затормозив и завалившись на бок, пытаясь сменить направление. Но было поздно. Хоть его скорость была не так уж велика — он не задел и листика таинственных чертогов — то, что случилось дальше, затмило риск быть пойманным водорослями.

Щука вдруг дёрнулась и метнулась вправо, будто бы тоже не желая попасться в цепкие заросли. И вдруг её силуэт растаял, рассыпавшись клочьями тумана, и из него, стремительно вобрав в себя этот молочный дым, возник какой-то другой. Дымка сгустилась во мрак, и тёмная фигура выросла перед Славой, заслонив собой подводную рощу и поглотив блеск солнца в вышине.

Парень отпрянул, судорожно ударив по воде ластами, ощутив под рёбрами острый укол страха. Но отколоском разума, застрявшего в клубке инстинктов, он отметил, как странно было то, что луч фонаря не падает на фигуру, а исчезает в ней. Силуэт будто бы жадно поглощал весь свет, втягивая его внутрь себя и растворяя в черноте. А ещё Славе показалось, что фигура напоминает тень сгорбленного человека. Тень, курящуюся дымными завитками. И на её вершине мертвенной голубизной светится лицо. Это овал, но вытянут он не вертикально, а горизонтально. Косой чертою в нижней части его перечеркнул намёк на рот, а огромные шарообразные глаза вращались независимо друг от друга, словно стараясь окинуть взглядом как можно больше пространства, выхватить из водной бездны каждого её обитателя, не упустив из виду и вторгшегося в неё чужака.

Слава смог развернуться. Он бросился назад, задыхаясь в остром кольце боли и чуть не выплюнув раструб респиратора в жажде глотнуть воздуха. Водная муть взорвалась перед ним россыпью пузырей. Но тут его рывок остановил резкий удар. Что-то цепко скользнуло по затылку, едва не сбив с головы подводный шлем. Слава едва не уронил фонарик, опять забыв накинуть петлю на запястье, и конвульсивно стиснул его рукоятку.

Он не почувствовал боли и не понял, что произошло. Парень брыкался, яростно бил по воде ногами, но всё равно оставался на месте. Луч света плясал в матовой зелени, озаряя её рваными всполохами. Слава не мог даже оглянуться и посмотреть, что же его держит. Но он продолжал барахтаться, метаться в ужасе, часто дыша и тратя драгоценный кислород. Потом инстинкт самосохранения пересилил, и Слава уже осознанно дёрнулся назад, чтобы оглядеться.

Но ничего не вышло. Что-то крепко держало его, не давая сдвинуться с места. Слава забарахтался ещё сильнее, и приступ паники вновь захлестнул его. Но потом он понял, что больше ничего не происходит, и, слегка успокоившись, повёл глазами вбок. Тогда он увидел мутные контуры каната, уходящего в обе стороны от него. От каната вверх поднимались мелкие верёвочные ячейки. Со странной смесью страха и облегчения Слава понял, что зацепился аквалангом за край рыбацкой сети.

***

Ольга с Владом были уже невменяемы. Второй стакан водки пролетел сразу за первым, третий за вторым, напитка становилось в нём всё больше, и вот уже шестая порция опустошила литровую бутылку. Тарелка с закуской валялась забытая в кустах, а голова Ольги вяло перекатывалась по плечу её тайного кавалера. Девушка озиралась, бесцельно шаря вокруг красными глазами.

— Вла-а-ад, — еле промычала она, — а где Славик?

— А-а-а, ныряет, — в тон её ответил тот. — Не ма-а-аленький… Сам выплывет…

Мимо прошёл рыбак в выцветшей штормовке, с удочкой и ведёрком, полным карасей. «Тьфу!» — с искренним отвращением бросил он и удалился, вернув парочку в туманное уединение.

***

«Ну дурак!.. — мысленно ругал себя Слава, заведя руку за спину и ощупывая вентили акваланга. — Надо же быть таким идиотом! Невнимательным, импульсивным…. Поплыл за щукой! Померещилось чёрт-те что! Небось, после шуточек Влада. Попал теперь в эти силки… Ладно хоть акваланг ещё цел! Вроде бы ничего не сорвано. Сейчас отцепим…»

В толстых нейлоновых перчатках он с трудом нащупал место возможной проблемы. Капроновые жгуты обвились вокруг вентиля воздушного баллона. Слава попытался просунуть пальцы под образовавшуюся петлю, не провернув при этом вентиль, но в перчатках его рука действовала неуклюже, не ощущала мелких деталей, и он не мог помочь себе второй, занятой фонарём. Тогда он решил зажать фонарь ногами, чтобы задействовать обе руки. И это ему удалось. Согнувшись и подтянув к себе колени, он аккуратно поместил между ними фонарик.

Слава методично пальпировал вентили и шланги, аккуратно подёргивал обвившие их верёвки, пытаясь поддеть их и скинуть, но у него опять ничего не выходило. Капроновые нити накрепко напутались на трубчатые сочленения. Слава взглянул на часы. «Сорок пять минут. Вышло время безопасного погружения. И воздух скоро кончится. Конечно, есть мелкая запаска — «пони-ботл». Но не больше, чем на десять минут… Надо выбираться!»

Он колебался между двумя вариантами. Можно было попробовать снять перчатки и распутать сеть. Но тогда он мог потерять их. А попробуй он тоже сунуть их между колен, то мог запросто лишиться фонаря. Тогда парень склонился ко второму варианту. «Ох, прости меня, незнакомый рыбак…» Он снял с пояса нож из углеродного волокна, завёл руку с лезвием за плечи и стал прощупывать веревки, чтобы аккуратно их разрезать.

Вскоре он понял, что ему не освободиться, всё-таки не сняв перчаток. Лезвие почти не резало туго натянутый капрон, часто соскальзывая и, видимо, промахиваясь мимо нужной петли, глубоко забившейся в хромовые сочленения. Мысленно ругнувшись, Слава сбросил одну перчатку, потом другую, с сожалением наблюдая, как они, медленно кружась, опускаются и пропадают во мгле. «Ничего, может, ещё подберу…»

Парень вновь поднял руки, остро ощутив холод сентябрьской воды. Стараясь вдыхать как можно реже, задерживая воздух в лёгких как можно дольше. Слушая размеренный шелест своего дыхания, он ощупывал вентиль регулятора давления, стараясь найти держащую его нить. Компенсатор плавучести костюма давно переполнился, и жилет тянул Славу наверх, прижимая его ещё сильнее к нижнему краю сети. Тогда он решил немного стравить отработанный воздух, и невесомые серебряные пузырьки побежали к долгожданной свободе.

Вскоре Слава нащупал нужную веревку. Капроновый жгут натянулся, туго забившись под вентиль, и даже кончик оголённого пальца не чувствовал, где кончалась сеть и начиналась деталь акваланга. Парень стиснул капроновую нить, подсунул под неё лезвие ножа, провернул его и резко надавил.

Что-то булькнуло прямо над ухом, и Славе показалось, что длинные чёрные щупальца обвились вокруг его шеи. Его руки дрогнули. Лезвие проскользнуло, резанув по пальцу. От боли парень разжал кисть, выпустив рукоять. Нож проехался по его плечу, оставив длинный порез на гидрокостюме. Слава тут же забыл о наваждении. Он понимал, что значит для него эта потеря, и выбросил вперёд руку, пытаясь всё исправить.

Не успел. Лезвие кануло в бездну, скрывшись в слое ила. Тогда Слава крепко сжал фонарик и стал шарить ладонями вокруг, выпуская во мглу клубящиеся красные облачка. Но дно предательски рассыпа́лось перед ними склизкой бурой взвесью, не давая ощутить ни тверди почвы, ни острия ножа.

Он принялся рвать верёвки голыми руками. Сначала одной, судорожно скрюченной над головой, потом обеими, зажав фонарь ногами и не щадя порезанного пальца. Но как бы он ни натягивал спутанные жгуты, как бы ни дёргал и ни тряс их, не жалея и вентиля баллона, сеть оставалась на нём намертво затянутой петлёй. Дёргаясь и бешено озираясь, парень чётко видел сетчатое полотно, уходившее к поверхности озера. А рядом обнаружился топляк. Мшистый, покрытый тиной и налётом ила, ствол дерева лежал под наклоном, одним концом проходя под сетью, а другим устремляясь вверх, теряясь в игре солнечных бликов. «Это, наверное, дерево, упавшее с берега да так и оставшееся в нём корнями! Чёрт! А ведь я так близко!..» — горько думал Слава, терзая нейлоновые нити уже совсем бездумно.

На дно по бокам от парня опускались верёвки с грузилами, ушедшими глубоко в ил. Сеть простиралась в необозримую зелень глубины. Она тряслась от Славиных движений, как паутина с попавшей в неё мухой. Но сеть была большой, вдали её волнения угасали. Слава не мог всплыть вместе с нею. Хоть он тянул её изо всех сил, но поднимал вверх лишь на пару метров. А она тут же прижимала его обратно, возвращая в муть, поднятую со дна. И хоть он давно избавился от грузиков собственного пояса, не без сожаления выбросив их из специальных ячеек, но из сети вырваться никак не мог. Здесь не помешал бы хороший нож, но даже если бы от него и был толк, проверить это было невозможно. Как на бился Слава, сеть крепко держала его. Он начал уставать.

Тут в акваланге кончился воздух. Уже и предыдущий вдох парень делал с большим трудом: смесь почти не поступала из баллона, а следующая попытка стала и вовсе плачевной: ничто не поднялось в его грудь через шланг, скорее, наоборот, тот чуть не вытянул из неё последнее, что осталось в лёгких, так и норовя вывернуть их наизнанку. Словно издеваясь, часы на руке замигали, возвещая об окончании подъёма на поверхность.

Слава выплюнул раструб дыхательно шланга и рванул из кармана запаску. Но вдруг замер. «Это мало чем поможет. Задержу дыхание и попробую свинтить регулятор, чтобы не терять весь акваланг. Тогда, если повезёт, освобожусь и открою «пони-ботл» уже на подъёме». Он сунул запаску в разгрузочный пояс и поднял руки к аквалангу, нащупав резьбу креплений. Та была туго затянута. Сжав её измученными пальцами, проскальзывавшими в воде по алюминию, он пытался провернуть её, и стал задыхаться. Паника затуманила его взгляд, а может, это недостаток кислорода задёрнул всё чёрно-зелёным. Парень вновь метнулся к нагрудному карману. Он достал запаску, судорожно свернул вентиль, приложил баллон к губам и сделал глубокий вдох.

Пятна перед глазами не исчезли. Только слегка поблёкли, став пегой завесой, преследующей Славу, куда бы он ни глянул. Но он не обратил на это внимания, закрыл вентиль и воткнул баллон в кармашек. Снова поднял руки, схватился за шланг и попытался снять его, стискивая зубы и впиваясь в резьбу пальцами. Но его руки становились всё слабее, они мазали по холодному металлу, не в состоянии как следует сомкнуться на шайбах и разъединить их.

Слава боролся с жаждой хлебнуть воздуха из запаски, болезненно сглатывая и запрещая себе открыть рот, втянув озёрной воды. Он неистово рвал вентили, сотрясая упрямый невод и поднимая вихри бурых облачков. Потом его осенило. Он бы с досадой хлопнул себя по лицу, прежде чем опустить руки к пряжкам креплений акваланга, но сделать уже ничего не смог.

Слава не замечал, как вода вокруг всё бурела, наполняясь ржавью. Кровь вытекала из разрезанной вены на пальце, смешиваясь с взвесью ила. В другой ситуации порез был бы несерьезным, но мозг Славы был и так измучен нехваткой кислорода. Он задерживал дыхание уже минуты три, не желая тратить драгоценный запас «пони-ботла». Но когда он уже готов был оставить своё упрямство, освободившись от дорогостоящего акваланга, силы его покинули.

Кончики пальцев защекотало мелким покалыванием, и колени Славы разжались, выпустив фонарь. Бриллиантовый луч оборвался, став тусклым ореолом где-то на дне. В глазах у парня потемнело. Его руки обмякли и соскользнули с вентилей, опускаясь в комковатую муть. Тогда его мозг передал управление жизненными функциями автоматике. Слава открыл рот и глубоко вдохнул.

Вода ворвалась в лёгкие, их скрутили спазмы. Парень закашлялся, на миг приходя в себя и пытаясь избавиться от жидкости. Но он лишь неосознанно втянул в себя ещё больше воды в отчаянной жажде кислорода. Его конвульсии выдрали из дна крепления сети. Она стала опускаться вниз, окутывая Славу ажурным саваном. И сквозь едва заметные ячейки ему мерещилась пара круглых глаз и длинный порез рта на фосфорически светящемся лице. В агонии он вывернул из разгрузника запаску, но та вовсе ненадолго задержался в его руках, съехав вниз вслед за перчатками, ножом и фонарём.

***

Он пришёл в себя в больничной палате: с иглой капельницы в вене и с кислородной трубкой в горле. Когда врачи разрешили ему дышать самому, в палату ворвалась Ольга — зарёванная и почти неузнаваемая в халате и сетке для волос.

— Славочка, миленький, ты очнулся!.. — лебезила она, покрывая его поцелуями и наполняя комнату бражной отдушиной.

Парень лежал молча, пытаясь понять, что происходит, и почему ему так нестерпимо больно. Он не мог повернуть голову, чтобы посмотреть на жену. С трудом открыв рот, он предпринял попытку говорить. Тяжелый кашель вырвался из Славиной груди, заставив Ольгу запричитать ещё сильнее и прижаться к нему. Стоически вытерпев мучения и кое-как выровняв дыхание, Слава сделал вдох и хрипло произнёс:

— Оль, ну хватит… Перестань. Ты врёшь мне, а тебе, наверное, врёт Влад… А я притворяюсь, что ничего не происходит, и вру вам обоим… Я так больше не могу. Давай уже что-то решим. Избавимся от взаимной лжи и вздохнём свободно.

Похожие статьи:

Рассказы → Бэтмен: пациент Сайлент Хилла

Рассказы → Игра 2 (Заседание)

Рассказы → Икотка

Рассказы → Второй шанс

Рассказы → Ничего личного