Коридор клиники Аркхэм укутан вечерней мглой. Я бесшумно иду к своей цели. Виктор Фриз. Безумный «доктор Лёд». На этот раз ты не скроешься…
Мой верный друг старина-комиссар Гордон вовремя подал сигнал: зловещий силуэт летучей мыши вспыхнул над городом. Через 20 минут я был на крыше окружного департамента полиции. Комиссар рассказал суть проблемы.
В психиатрической лечебнице для сумасшедших преступников (клинике Аркхэм) попытка побега. Заключённый мистер Фриз напал на санитаров и скрылся в холодных подвалах Аркхэма. Он, возможно, уже вооружён и без сомнения очень опасен.
— Надежда только на тебя, Бэтмен, — усатый комиссар смотрел печальными глазами сквозь очки.
— Как обычно… Не волнуйся, я разберусь с Фризом, пора ему слегка согреться. В клинике самое время запустить сезон отопления.
Добравшись до острова, на котором стояла лечебница, я оставил свой бэтмобиль на мосту и пробрался в здание. Готический ад внутри и снаружи. Коридор укутан вечерней мглой. Лучшее место и время для летучей мыши.
Психбольницу номер 4 почти накрыла ночь. Облетелые деревья за окнами кабинета Виктора Михайловича Фрименбаума как будто тосковали по дому. Сам же доктор ждал конца своей смены, мечтая о будущих выходных и весёлой встрече с внуками (малыши души не чаяли в дедушке, обожали их совместные путешествия в развлекательный центр, его подарки и сказки на ночь).
Виктор Михайлович ждал последнего на сегодня пациента. Усевшись в мягкое кресло, он придвинул настольную лампу чуть ближе, потёр ладонями усталые глаза и, мягко вздохнув, открыл личное дело своего подопечного.
«Борис Иванов, пациент номер 34. Шизофрения, склонность к маниакально-депрессивным состояниям. Подозрения на симуляцию (возможно, уклонист от службы в армии). Второй месяц амбулаторного лечения не принёс видимых изменений. Принимает следующие препараты…» Дальше шёл перечень лекарств, Виктор Михайлович пробежал эту информацию взглядом, остановился на характеристике личности больного.
«Наблюдаемый Иванов: 22 года, сын обеспеченных родителей (они в разводе), образование высшее техническое, работал в крупной компьютерной фирме. Увлечения: кино, компьютерные игры, комиксы. Первое проявление болезни случилось на рабочем месте (начал жаловаться, что шум в системном блоке пк «сводит его с ума», советуя «отомстить за смерть родителей»). Пациент считает себя Брюсом Вэйном, то есть человеком-летучей мышью (Бэтменом), знаменитым героем, защитником города Готэма, «истинным Тёмным Рыцарем»… Не различает реальность и собственные фантазии. Подвержен кошмарам, галлюцинациям, шизофреническому бреду. Жалуется на бессонницу…»
Доктор Фрименбаум закрыл папку с номером 34.
Острое чувство печали охватывало старого врача всегда, стоило только прочесть нечто подобное в клинических картах. Казалось бы — обеспеченный молодой человек, образование, работа, перспективы. Вся жизнь! И тут такое… Бэтмен. Борис Иванов, Брюс Вэйн… Игры, фильмы эти дурацкие… Может, парень так только от армии косит? Просто притворяется. И никакой он не сумасшедший? Но ведь психиатрическая экспертиза показала ясную картину. Комиссия не могла допустить ошибку.
Виктор Михайлович сам был в составе той комиссии. Поступивший на освидетельствование невменяемости Иванов не смог бы его обмануть. Такое не симулируют.
Тех, кто хитрит, Фрименбаум видел на своём вику предостаточно. И научился их легко распознавать. Но случай Бори Иванова стал чем-то совершенно новым в практике опытного врача. Безумец-герой из комиксов, считающий себя спасителем несуществующего города от выдуманных злодеев и напастей. Этот молодой человек не заслужил такой участи, считал Виктор Михайлович. Совсем не заслужил.
Испуганный санитар стоял у двери в одну из камер. Я подошёл ближе и тихо спросил:
— Ты видел Виктора Фриза? Он там?
Санитар промямлил что-то невнятное, кивнул в сторону двери. Он был сильно напуган. Он точно видел беглеца.
Фриз покинул холодные катакомбы подвала и пробрался сюда. Ищёт союзников? В этой камере содержался Пингвин? Двуликий? Крок? Или даже Джокер? Я оставался спокоен в своей маске. Дверь открывалась с едва заметным скрипом. Мистер Фриз был внутри…
Виктор Михайлович отвернулся от окон, когда в кабинет зашли двое: санитар вёл пациента. Борис Иванов, одетый в обычную больничную пижаму, остановился у стола. Лампа освещала лишь нижнюю половину его лица, создавая впечатление, будто Иванов надел маску.
— Здравствуй, Боря. Прошу, садись. Нам нужно поговорить, — доктор Фрименбаум отошёл от окон, в который раз за вечер уселся в своё кресло и сложил руки на папке для бумаг с номером 34. Пациент Иванов не двинулся с места. Санитар, стоявший с ним рядом, заметно напрягся, готовый к любым проявлениям буйного нрава больного. Борис Иванов произнёс:
— Доктор Фриз… Тебе придётся вернуться в камеру. Для тебя здесь слишком тепло…
Виктор Михайлович опасался следующих событий, потому что предвидел их и меньше всего хотел, чтобы это произошло. С виду вполне обычный, симпатичный парень Боря Иванов, слегка похожий на какого-то киноактёра, бросился через стол, сбив рукой лампу, и вцепился в горло своего лечащего врача. Санитару не сразу удалось оттащить его к шкафу с документами. Борис вырывался, злобно рычал что-то невнятное. Виктор Михайлович быстро достал шприц из кармана своего белого до боли в глазах халата и ловким движением вколол успокоительное застывшему на несколько секунд пациенту.
Иванов безвольно обмяк в крепких «объятиях» санитара.
— Задал ты нам жару, голубчик, — Виктор Михайлович перевёл дух, закрыл иглу шприца пластиковым колпачком и положил его на стол. – Дмитрий, уложите пожалуйста нашего супер-героя на его кровать.
Санитар кивнул и выволок пациента номер 34 из кабинета.
Опрокинутая лампа не разбилась. Она лежала на полу у стола, отбрасывая тусклый свет на стены, точно прожектор, направленный в туманное ночное небо. Виктор Михайлович нагнулся, чтобы поднять её и поставить на место, но вдруг заметил зловещий силуэт, возникший на самом краю его периферического зрения. Доктор резко повернул голову к этому силуэту – со стены на него «глядело» жуткое пятно. Оно напоминало летучую мышь, раскинувшую крылья в полёте…
Через пару мгновений Виктор Михайлович весело улыбнулся. Это была его тень, причудливо отброшенная светом сбитой со стола лампы.
Такой вот «подарок» пациента Бэтмена. Доктор Фрименбаум вернул лампу на стол, снял больничный халат и стал собираться домой.
«Что же всё-таки с этим Ивановым случилось? Рассчитывает 7-Б получить, так это дело почти решённое. Но ведь он себя так ведёт, словно собирается здесь навсегда остаться. Или действительно не понимает, что реально, а что нет… Будто настоящий псих.»
Напрочь забывший про приятное планирование предстоящих выходных, Виктор Михайлович вышел из кабинета.
Санитар Дима дотащил полуобморочного Иванова до его палаты. Остальные пациенты уже спали или притворялись, что спят. Скупой свет уличных фонарей прорывался через оконные решётки. Канавы этого жёлтого света на полу нагоняли тоску. Санитар водрузил свою ношу на койку у ближней стены и ушёл. Запертые двери шестого отделения как будто сковывали весь этаж невидимой смирительной рубашкой. Психиатрическая лечебница уплывала в ночь на волнах дурмана…
Пациент Иванов давно уснул и видел сон:
Я помню эту игру… «Откуда же?» Проходил её ещё в школе. И после несколько раз, ради удовольствия. «Но кто я, кто?» Интересно было всегда, а ведь у них там предусмотрены сразу несколько концовок, смотря как будешь проходить сюжет игры на всём пути.
Музыка просто зачарованная… Очень необычная музыка. Я слышу её прямо сейчас. Я больше не Брюс Вэйн. А кто тогда? Пока непонятно…
Зато я точно знаю – где я. В Сайлент Хилле, и больше нигде.
Маленький город на озере, скрытый в тумане. Тихий Холм. Silent Hill.
Я бреду по улице Кэрролла, сизый туман застит фасады домов. Мне слышится истерический смех из-за двери местного кафетерия, но я не собираюсь туда заходить. Смех слишком страшный. Совершенно не хочу знать, кому же он принадлежит…
На стене кафе кривая надпись «Пр0 молОдыХ, длЯ стАриКов». Что бы это всё значило? Ускоряя шаг, ухожу прочь. Сворачиваю на улицу Чехова. Из глубины тумана ко мне медленно движется что-то. Тёмная фигура, нечёткие очертания, точно рогатая клякса с крыльями, она идёт на меня!
Я убегаю от этого кошмара, но не могу выбраться из него. Остановившись на улице Горького пробую хоть немного придти в себя, сконцентрироваться. Нужно сообразить, что делать. Надо найти ориентир или карту. Указатели, стрелки на стенах – ничего этого нет, они стёрты. Вместо них жуткие рожицы, рисованные мелом (хищные улыбки чудовищ). Повсюду туман…
Я гляжу себе под ноги, вижу цветы и еловые ветви на тротуаре. Неожиданно натыкаюсь на доску объявлений. К ней прикреплена карта «маршрута». Срываю её, убираю в карман, предварительно посмотрев – куда идти. Чёрным крестиком на карте отмечены несколько мест: супермаркет, бар, музей, гостиница и больница.
Местный музей истории города находится ближе всего, в квартале отсюда. Иду туда быстрым шагом. Нечисть во всяческих проявлениях мне, слава Богу, не встретилась по дороге.
Старинное здание музея утонуло в тумане. Я почти на ощупь открыл входные двери, зашёл в мягкий сумрак холла.
Музейные залы были пусты. Такое чувство, будто люди бывали здесь несколько десятков лет назад. Пыльные портреты и фотографии по стенам. Древние экспонаты на стендах под стеклом. История Сайлент Хилла, без прикрас. И, конечно, без правды…
Вдруг слышу шум. Где-то под полом (наверно, в подвале) равномерные стуки. Чем-то железным пробивают цементную кладку. Судя по громкости звука – сила ударов неимоверная. Какой-то гигант проламывает фундамент здания. Тут же я замечаю старинные часы. Они стоят в дальнем углу зала, у зеркала. На циферблате что-то блестит. Это ключ. Я срываю его.
С потолка начинает сыпаться штукатурка, а звук из подвала перерастает в гул, удары подобны раскатам грома в самую дикую грозу. Я понимаю, что музей начал разваливаться, сейчас рухнет крыша, обрушатся стены.
Секунда промедления – и здание превратится в гробницу. А я стану её единственным «постояльцем»…
Успеваю выбежать в объятия тумана. Обрушение музея внезапно прекращается, будто кто-то нажал клавишу «СТОП». Не слышно страшного гула, закончились звуки ударов из-под земли.
У витрины зоомагазина напротив стоит девушка в фиолетовом платье. У неё белые (точно новый халат врача) волосы и светло-синие глаза. Она глядит на меня и начинает смеяться. Смех этот сводит меня с ума. Девушка мило улыбается, подходит ко мне, цокая шпильками своих чёрных туфелек, и весело говорит:
— Проснись…
Психиатрическая лечебница Аркхэм начала новый день.
Я очнулся в кабинете начальника охраны. Помню, что мистер Фриз вырубил меня залпом из своей ледяной пушки. Он рассчитывал меня уничтожить, но не учёл защитные свойства моего костюма. Ну, неплохая попытка, доктор. Хотя и тщетная…
Я так понял – пациент Виктор Фриз до сих пор не пойман. Он будет искать себе сообщников (Пугало, например, или Пингвина). Они наверняка попытаются освободить Джокера, а уж он придумает, как вся эта компашка безумных убийц сможет покинуть Аркхэм, убраться с острова в кратчайшие сроки.
Посоветовав начальнику охраны усилить бдительность и осторожность, я отправился на поиски местных «суперзвёзд». Мне нужно было удостовериться лично, что Джокер, Двуликий и Загадочник никуда не исчезли из своих камер.
Сумрачные коридоры бывшего фамильного замка, ставшего ныне тюрьмой для сумасшедших преступников, таили в себе много чудес. Здесь слово «тайна» смешивалось со словами «страх» и «кошмар», рождая самые гнетущие чувства у неподготовленных и слабых духом.
Робкие надзиратели с почтением смотрели на меня, когда я шёл вдоль камер. Для них я был последней надеждой, спасителем, единственным защитником от местных монстров…
Отыскав камеру Загадочника я отодвинул смотровую заслонку в сторону и заглянул внутрь. Серую мглу слегка разбавлял дневной свет, неохотно пробивающийся через оконце под потолком. На железной кровати, застеленной грязным матрацем, сильно ссутулившись, сидел он. Худой, измученный многомесячным существованием в лечебнице, но с радостным блеском в безумном взгляде. Загадочник… На его тюремной робе красовался знак вопроса.
— Я тебя ждал, Бэтмен. Я знал, что ты придёшь, — он мерзко улыбнулся. – Для меня это не ребус…
— Ты говорил с мистером Фризом?
— О, это важный вопрос! Но слишком скучно на него отвечать, — Загадочник дёрнул руками, резкими движениями начал чертить в воздухе какие-то фигуры. – Лучше разгадай мою загадку, Бэтмен…
— У меня нет времени на игры.
— О, это не долго… Кто безумнее всех пациентов Аркхэма вместе взятых?
Я на мгновение задумался. Он будто почувствовал мою секундную нерешительность и стал смеяться противным, мерзким смехом.
— Не знаешь, мышка? Глупая… очень летучая… мышка!
Загадочник трясся от смеха, теперь он сам напоминал крючок вопроса, сгорбленный и сумасшедший. Внезапно его веселье прекратилось. Он злобно посмотрел в глаза моей маски и начал кричать:
— Кто безумнее нас всех?! Ты, Бэтмен!!! ТЫ!!!
Загадочник подскочил к смотровому окошку и стал бить по двери.
— Ты безумен, как мы!!! Но почему тогда ты не заключённый?! Почему ты не здесь!? Почему не здесь?! – кричал он, беснуясь от собственного бессилия.
Я спокойной смотрел на него, а после сказал:
— Ну, ведь ты у нас специалист по вопросам. Разгадай сам этот ребус… Только от злости не позеленей.
Он, похоже, вспомнил свой «вопросительный» костюм ярко-зелёного цвета. В этой униформе Загадочник был пойман мной во время попытки ограбить городской банк ДНК. Собирался провести несколько безумных опытов для повышения собственного интеллекта. Дурацкая затея.
И сейчас, в камере Аркхэма, этот безумный злодей бесновался, осознавая своё поражение. Он проиграл. Я оставил его с безумием наедине.
В заведении закрытого типа за номером 4 начался новый день. Ясные небеса над больницей создавали лёгкий налёт безмятежности в поведении пациентов и персонала. Утренний приём лекарств прошёл без происшествий. Медсёстры увлечённо обсуждали последние слухи шоу-бизнеса, хвастались друг перед другом новинками своего гардероба. Санитары скучали: кто пил чай, кто дремал в кресле у окон, а кто-то разгадывал сканворд. В подсобке курил похмельный охранник…
Пациент Борис Иванов медленно шёл по коридору, не видя реального мира вообще.
Свернув в очередной готический «мешок», я замер у камеры. Очень странно, что она не была наглухо закрытой, а отделяла своего опасного обитателя от побега всего лишь решётками. Я без труда узнал его. Бывший психиатр, лучший лечащий врач Аркхэма, практикующий весьма необычные методы лечения психотропным ядом «Фобос», который вызывает ужасные галлюцинации у любого, попавшего под воздействие этого препарата. И тогда кошмары оживают. Многих своих пациентов он довёл до полного помешательства…
Доктор Крейн. Пугало… Жуткая мешковина была надета ему на голову — то была его маска. В неровных дырах для глаз таилась темнота. Пугало стал говорить (его голос звучал глухо и жутко):
— Привет, пациент Бэтмен… Почему ты гуляешь здесь без надзирателей? Ты сумел сбежать? – он громко засмеялся. Такой смех вызывал панический ужас у обычных людей. Мне не было страшно.
— Что-то потерял? – издевательские нотки в голосе Пугала. – Ищёшь своего врача, Бэтмен? Ну так я здесь, внемлю твоим переживаниям и проблемам. Мои услуги дорого оплачиваются, но я готов сделать для тебя скидку, по старой дружбе.
Он снова стал смеяться. Я подошёл ближе к решёткам. Тьма внутри камеры как будто усилилась. Пугало, опустившись на корточки, напоминал существо из кошмара, готовый в любой момент напасть, вцепиться тебе в горло и шептать психиатрические термины, устанавливая свой диагноз. Шептать пока не задушит…
Я спросил: Ты видел Виктора Фриза?
— Конечно! Видел его на фотографии в газете, — Пугало захохотал, торжественно-безумный, такой же как все его пациенты. – Он совсем недавно передал мне одну вещь. Специально для тебя. Сказал, чтоб я вручил тебе её при встрече…
Я стоял слишком близко и не успел среагировать. Пугало резко выпрямился, выбросил правую руку в промежуток между прутьями решётки. Я отскочил назад – он победно заверещал. В моём левом предплечье торчал опустошённый шприц. Токсин уже попал мне в кровь…
— Добро пожаловать в мир снов, милая мышка! – орал Пугало откуда-то издалека. Его шелестящий голос быстро исчез. Я плёлся по коридору клиники, объятый темнотой и страхом. Мысли путались. Жуткие картины будущей смерти кружили меня водоворотом безумия. Паника пробивалась сквозь стены старинного замка, падала на меня, я отбивался. Отовсюду были слышны призрачные крики кошмарных обитателей Аркхэма, невидимых для надзирателей и медсестёр, уже давно не живых, но всё ещё смертельно опасных.
Я шёл через этот кошмар, казалось, несколько часов. Пока не увидел его: седовласый мужчина в белом халате стоял у двери в кабинет главного врача. У него было лицо человека, который познал самые жуткие душевные страдания, повидал наяву самые страшные моменты человеческих судеб.
Это был доктор Амадей Аркхэм. А если быть точнее – его призрак.
Я прошёл вслед за ним в кабинет, рухнул в старинное кресло (подлокотники напоминали миниатюрных драконов). Призрак хозяина этого замка уселся за столом напротив меня. Он разложил перед собой какие-то карточки, документы, рисунки, а после сказал:
— Нам необходимо протестировать вас, — его строгий голос внушал покой и возможную помощь. – Чтобы определить, что вы за личность. И, разумеется, выявить патологии… Начнём с теста свободных ассоциаций.
Я согласно кивнул. Призрак доктора Аркхэма продолжал говорить:
— Я буду произносить какое-нибудь слово, вы же должны будете сказать другое слово, первое, что возникнет в мозгу. Старайтесь отвечать без промедлений, так результаты теста будут наиболее точными.
Я снова кивнул, давая понять, что готов. Мысли о нереальности всего происходящего ушли на второй план. Я сконцентрировался на голосе призрачного доктора. Тот начал тест:
— Человек…
— Мальчик.
— Зверь…
— Маска.
— Выстрел…
— Отец.
— Родители…
— Смерть.
— Деньги…
— Преступность.
— Город…
— Огонь.
— Тьма…
— Покой.
— Ужас…
— Наркотик.
— Девушка…
— Любовь.
— Кошмар…
Я хотел было что-то ответить, но осёкся. Слов в голове оказалось слишком много. И правильное выбрать я не мог.
Доктор Аркхэм остановил тест, поняв мои затруднения. Он сухо сказал:
— Перейдём к следующему… Чернильные пятна Роршаха. Я буду показывать вам карточки, на которых изображены абсолютно абстрактные фигуры. Вы будете говорить, что видите. Всё просто, как душа.
Призрак улыбнулся, в его глазах читалась грусть. Я был готов начать.
Амадей Аркхэм взял со стола первую карточку и показал её мне. После нескольких секунд, ушедших на обдумывание и подбор подходящих слов, я сообщил, что вижу куклу без ног. На другой картинке был водоворот. На третьей оказался крест из чёрного песка. На четвёртой я увидел лицо безумного клоуна. Его опасный взгляд скрывал в себе злобную радость. Создавалось впечатление, будто бы ему подвластен страх (а ведь это была всего лишь чернильная клякса, не более).
Пятая картинка напоминала акулу. Шестая – облака в грозу. Седьмая – девушку в капюшоне. Её светлые волосы выбивались из-под ткани симпатичной чёлкой. Восьмая картинка являла собой силуэт какого-то жуткого зверя. Он раскинул крылья в полёте, что вызывало чувство тревоги, неизбежно переходящей в ужас.
Это была летучая мышь…
Выслушав мой ответ, призрак доктора Аркхэма прервал тест. Всё вокруг стало меркнуть, словно таять в тумане. Я медленно проваливался в сон.
— Вы должны найти то, что ищете, — строго сказал Амадей Аркхэм, но я его уже не слышал…
Пыльный туман обнял дорогу, по которой я шёл.
Улица Сэлинджера скрывалась во мгле этого тумана, точно зачарованная. Карта Сайлент Хилла лежала в моём кармане куртки. Я сверился с ней и знал, куда иду. Ближайшим ко мне строением, в котором я должен был побывать, являлся местный супермаркет.
Открытые настежь входные двери словно просили зайти.
Оставив туман снаружи, я прошёл внутрь. Громадный комплекс магазина был заброшен: пустые отделы и секции, полнейшее беззвучье, никаких людей. Даже сезон распродаж не поможет заполнить подобное место.
Звенящая тишина окутала меня, точно туман на улицах города. Что же я должен здесь отыскать?
Неожиданно понимаю, что ко мне идёт манекен. Он неспешно движется через торговый зал, напоминая зомби из пластика. Одет «по-мужски»: пиджак, брюки, ботинки. Неотвратимо шаркает ко мне. Всё ближе, ближе…
Внезапно воздух магазина режет жуткий крик. Я оборачиваюсь и вижу, как из противоположного конца зала выходит ещё один кошмарный манекен. Только это – «женщина» (на ней вечернее платье и туфли).
Первый манекен-мужчина проходит мимо меня, и я понимаю – они идут друг к другу, меня совсем не замечая. Для них я точно призрак-невидимка.
Синеглазая блондинка в фиолетовом платье смотрит на меня с улыбкой. Она стоит рядом с отделом музыкальной продукции, я иду к ней. Чувство, что я знаю её не один год (при этом совсем не помня), отчётливой вспышкой пронзает мой разум. Вдоль ближней стены расставлены зеркала. Они образуют цепь отражений. И только я приблизился – в первом зеркале начал клубиться туман. Я посмотрел на девушку, она больше не улыбалась. Её печальные глаза наполнены слезами ужаса. А в зеркалах начинает метаться какой-то силуэт, пробуя выбраться наружу. Злой дух, пойманный в зеркальный капкан.
Я больше не способен вынести весь этот призрачный кошмар.
Туман выливается из зеркал, прекрасная блондинка кричит, испуганная «мёртвым» силуэтом, а я исчез в каком-то забытьи.
Виктор Михайлович Фрименбаум был на своём рабочем месте. Он пил кофе и обдумывал, что делать с пациентом 34, как его вылечить, вернуть к реальности… Если, конечно, парень не притворяется. Хотя – не похоже.
Выходные доктор Фрименбаум провёл просто чудесно. Он побывал с внуками в цирке и зоопарке, им всё очень понравилось. Уже вечером, в развлекательном центре (в зале видеоигр) Виктор Михайлович обратил внимание на игровой автомат, который назывался «Бэтмен против всех». Простенький сюжет от первого лица, ходишь по тёмным коридорам и дерёшься с разными злодеями. Всё просто, почти как в жизни.
Виктор Михайлович поймал себя на мысли, что именно так видит мир пациент номер 34. Быть может, для него это компьютерная игра. И он в ней главный персонаж…
В кабинет вошёл Лев Шубин. Молодой, самоуверенный врач, кандидат медицинских наук. Он нравился Фрименбауму, но иногда его излишние амбиции раздражали пожилого врача.
Они поздоровались, Шубин тоже налил себе кофе.
— Иванов Борис, Бэтмен местный – твой клиент? – спросил молодой доктор.
Виктор Михайлович слегка насторожился, но виду не подал.
— Так ты, Лёва, и сам знаешь, что мой… — ответил он тоном скучающего человека. – А что случилось? Он, надеюсь, не улетел на крыльях ночи, пока меня не было?
Шубин улыбнулся шутке старшего коллеги. Отхлебнув горячего кофе из чашки, он весело поглядел на Фрименбаума и сказал:
— Виктор Михайлович, зачем тебе этот сложный случай? Парень ведь не симулирует, сам понимаешь. Его ещё долго тут придётся держать. Может, даже всю жизнь… Отдал бы ты его мне. Я на этом деле кандидатскую смогу успешно состряпать.
— Конечно. С темой «Тлетворное влияние Запада на современную молодежь».
Виктор Михайлович улыбнулся, но выражение глаз его оставалось серьёзным. Лёва Шубин поставил опустошённую чашку на стол.
— Давай так, Михалыч: ты его ещё месяц лечи, а дальше решим. Я у главного, сам знаешь, на хорошем счету. Попрошу – он мне этого Иванова хоть навсегда в личное пользование вручит. Ещё и спасибо за инициативность скажет, — молодой врач развернулся и пошёл к двери. На пороге он обернулся, самодовольно подмигнул старику в кресле и вышел в коридор.
Виктор Михайлович почувствовал лёгкий укол злобы, а после (что было ещё неприятней) ощутил полнейшую безысходность.
Ох не выберется парень отсюда… Лёва его для своей диссертации надолго тут закроет, а потом уже никуда особенно и не денешься. Вся жизнь тогда в никуда… Пропадёт парень, совсем пропадёт…
Тьма вокруг медленно пропадает. Я открываю глаза. Лежу на каменном полу коридора. Пробую вспомнить, что со мной произошло… Побег доктора Фриза, разговор с Загадочником… Пугало! Укол, токсин, галлюцинации… Встреча с Амадеем Аркхэмом, который умер почти сто лет назад.
Теперь я вспомнил. Я знал, что делать дальше.
Необходимо навестить одного старого друга. Оценить обстановку внутри лечебницы. Надеюсь, эти безумные монстры не захватили город, выбравшись на свободу, пока я был без сознания.
Поднимаюсь, иду весь этот коридор насквозь. Мне нужно увидеть Двуликого. Я обязан понять «расстановку сил» в психушке, без этого никак. Всё закончится в ближайшее время, я это знаю наверняка.
Я помнил, где его держат…
Самый жуткий блок тюрьмы Аркхэм, лечебницы кошмарных существ. Тихий коридор. Слышен звук моих мягких шагов, откуда-то из другого крыла больницы раздаются протяжные вскрики, полные душевных страданий. Наверное, убийца Крок сильно сожалеет о том, что не может вырваться на свободу и вершить свой беспричинно-страшный суд. Пока не может…
Я остановился у камеры Двуликого и рывком сдвинул заслонку смотрового окошка. Бывший окружной прокурор сидел на скамье, расслабленно (словно подсудимый, подкупивший судью, который уже начал читать оправдательный приговор).
Левый глаз без век, точно кошмарный шарик в черепе куклы. Вся эта же половина лица обуглена так, что больно смотреть: сгоревшее ухо и губы, ужасный оскал вместо кожи на щеке. Часть носового хряща сожжена.
Зато правая половина лица Харви Дента осталась нетронута.
Такова была воля судьбы. Причуда фатума. Тот несчастный случай разделил личность Харви на две части. И самый достойный гражданин Готэма сошёл с ума. Весьма печально…
Завидев меня в квадрате дверного оконца он улыбнулся и сказал:
— Здравствуй, более успешный бывший коллега. Я знал наверняка, что ты скоро здесь окажешься, — Двуликий слегка подался вперёд, протягивая руку, в которой блестело нечто круглое (предмет, определявший исход жизни многих людей, несущий смерть жертвам Харви Дента, бывшего прокурора округа).
— Моя монета упала правильной стороной.
Двуликий злобно усмехнулся, убирая монету в карман своей двухцветной робы. Я промолчал, мне было нечего ему сказать. Убедиться, что он в камере – единственное, ради чего я здесь.
Он же явно был настроен поговорить.
— Ты знаешь, Бэтмен, ничего у тебя на этот раз не получится. Ты не сможешь нас остановить.
— Тоже по монетке определил? – мне пришлось нарушить молчание.
Двойное лицо Харви подёрнулось злобой.
— Да просто некуда дальше, — заскрежетал он левой половиной рта. – Из Аркхэма путь только обратно… В город. В мир любви и безумия, смерти и радости, солнца и тьмы…
Двуликий умолк, повернул голову к левой стене. Теперь я мог видеть его нормальную половину, невольно вспоминая того, кем он был раньше.
Белый Рыцарь Готэма. Защитник правды и свободы людей. Неподкупный.
Его принципиальная честность поражала. Почти так же сейчас поражает изуродованная часть его лица…
Смотря в пустую темноту стены, он произнёс печальным голосом:
— За время, что я здесь провёл – понял множество самых необъяснимых вещей. И мне стало казаться, будто луна – это монета, упавшая на землю проигрышной стороной.
Я отвернулся от дверного оконца, с горечью задвинул заслонку и пошёл прочь, подальше от этого места безумной скорби. В моей душе кипело чувство противоречия.
Молоденькая медсестра Арина завершала вечерний обход отделения, собираясь побыстрее вернуться в сестринскую, чтобы выпить ещё кофе перед ночным дежурством. Она заглянула в последнюю палату. Мягкая темнота укутала койки с пациентами, на стенах лежал тускло-жёлтый свет уличных фонарей, далёких точно звёзды. Укрытые решётками, окна палаты являли пустоту почерневших небес.
Арина оглядела это «царство сновидений». Её взгляд остановился на парне в ближнем углу. Очень симпатичный, подумала девушка. Жаль, что псих. Кажется, Бэтменом себя считает. Жуть полнейшая.
Медсестра прикрыла дверь и пошла сквозь сумрак коридора к заветному кофе. Она вспомнила фильмы про Бэтмена, один из которых показывали по телевизору совсем недавно.
Арине нравился этот киношный супергерой. Он был мужественным, решительным и смелым, а ещё (отметила девушка, улыбнувшись) весьма богатым холостяком. Но при всём этом вызывал очень противоречивые чувства, внушая надежду на спасение и жуткий страх одновременно.
По спине девушки пробежал холодок, который принёс ей ощущение лёгкого возбуждения. Обернувшись, она посмотрела в даль тёмного коридора больницы и юркнула за дверь светлой сестринской.
Пациент Борис Иванов в это время видел свой новый сон:
Я иду по улице Кафки, туман окружает меня. Хищно, таинственно, страшно. Некая загадка ждёт меня где-то здесь…
Ближайший крестик на моей карте – бар. Местное питейное заведение. Вот так просто. В любом городке есть такой.
Сворачиваю на улицу Рембо, пробираюсь через клубы тумана к заветной двери. В баре может быть что угодно: жуткие монстры, тени мёртвых, ходячие манекены, полчища чудовищ, зомби, восставшие из могил…
Тихая пустота овладела всем помещением. Столик, кофейные автоматы и холодильники, полные пива. Электрический свет падает на всё вокруг, выхватывая картины художников-сюрреалистов в чёрных рамках на стенах особенно сильно.
Но бар не пуст. За стойкой, спиной ко мне сидит та самая блондинка в фиолетовом платье.
Нерешительный, я подхожу к ней чуть ближе. Она поворачивает голову и, улыбаясь, смотрит на меня распрекрасными глазами цвета спокойного моря.
Всем своим видом она даёт понять: я дерзкая и строптивая, но нежная красотка, которая любит поиграть в любовь.
Она говорит мне:
— Присядь рядом.
Голос этой блондинки вызывает у меня самое приятное головокружение в моей жизни. Будто во сне я подхожу и влезаю на барный табурет в полуметре от неё. На стойке передо мной стоит бутылка пива. Открываю, отпиваю.
Девушка в фиолетовом пьёт какой-то коктейль через чёрную трубочку, торчащую из бокала.
Мы смотрим друг другу в глаза. Она говорит:
— Что же ты ищешь в этом городе? – снова её чудесно-сладкий голос.
Я растерянно гляжу на горлышко пивной бутылки.
— Не помню, что ищу. Быть может, я здесь случайно. Даже не знаю, кто я такой…
Она иронично смотрит на меня, отпивает коктейль и спрашивает:
— Значит, имени своего ты тоже не помнишь?
— Нет. А ты своё не забыла, надеюсь? – меня стал раздражать её тон. Этакое злорадное кокетство.
Она это почувствовала.
— Ты злишься? Извини, я не хотела издеваться над тобой. Мне просто интересно, — взгляд её синих глаз будто дразнил, и это было приятно. Меня притягивало такое заигрывание.
— Так всё же, я не знаю своего имени, но хотел бы узнать твоё.
Я мягко улыбнулся (впервые за всё время пребывания в Сайлент Хилле). Девушка поставила бокал на стойку. Выражение её лица стало каким-то странным. Так видят призрак в зеркале, наверняка зная, что он там есть.
— Меня зовут Лора… Может, уйдём отсюда? – вполне безвредное предложение, от которого я уже не мог отказаться.
Мы покинули бар и направились в местный отель. Странное стечение обстоятельств вело меня именно туда, куда мне было нужно. Лора знала кратчайший путь…
Гостиница «Пустые грёзы» стояла на улице Джойса. Старый стиль, высокий фасад – туман почти не тронул здание.
Лора уверенно отворила двери, мы прошли внутрь отеля. Жуткая тишина холла уходила в глубину коридоров. Пустота, никого кроме нас.
— Мне нужно было сюда попасть, — растерянно проговорил я. Лора согласно кивнула и двинулась к лестнице. Я поспешил за ней.
Оказалось, она жила здесь, в номере 211.
Мы поднялись на этаж – по коридору блуждал мягкий сумрак. Лора остановилась у двери своего номера, открыла её и зашла в комнату.
Я нерешительно замер на пороге, смутно чувствуя опасность, которая давно ждала меня здесь. Нечто необъяснимо-страшное проникло в отель.
Зашторенные окна, кровать у стены, тусклый свет с потолка – да вся обстановка в номере была объята приближением ужаса.
Лора стояла под лампочкой, с улыбкой смотрела мне в глаза. Её тень вращалась по полу, будто кошмарная стрелка часов.
Туман стал выбиваться из-под каждой двери, моментально заполняя коридоры отеля. Красивая блондинка Лора превращалась в зеркальный манекен. Медленно, неотвратимо, гипнотически чётко.
Наконец-то, услышав свой крик, я побежал прочь от страшной комнаты.
Виктор Михайлович Фрименбаум всё чаще задумывался о случае пациента номер 34. Старому психиатру очень хотелось помочь, но он так пока и не понял, что можно сделать в этой ситуации.
Виктор Михайлович категорически отвергал радикальные меры. Например, Э.С.Т. (электросудорожная терапия) или вообще хирургическое вмешательство, применённое к мозгу больного.
Доктор Фрименбаум уже несколько дней подряд мучился этой проблемой, которая всё сильнее стала напоминать типичную навязчивую идею. Что же будет с жизнью молодого человека, по сути абсолютно постороннего?
Виктора Михайловича несколько раз посещала одна и та же шальная мысль, от которой ему становилось по-настоящему страшно. А ведь такого старика мало что могло напугать. Только не теперь. В таком возрасте боятся лишь, наверное, мучительной смерти в одиночестве, растянутом на долгие годы. Или несчастного случая с подрастающими внуками, что-нибудь в этом роде.
Но доктор Фрименбаум боялся своего решения в отношении судьбы пациента 34 (возможно, других людей тоже). Боялся совершить ошибку.
Сигнал тревоги рвал тишину клиники, ясно давая понять – ситуация вышла из-под моего контроля.
Чёрные крылья плаща развевались на бегу. Я спешил в сторону камеры Джокера, совсем не будучи уверен, что он по-прежнему там.
Из-за поворота на этаж выскочил мой старый знакомый. Мистер Фриз!
В своём хладо-скафандре, с лицом цвета синего льда, Виктор Фриз прицелился и выстрелил по мне из «замораживателя». Я ловко увернулся от леденящего сгустка, сбил противника с ног и, быстро обезоружив, вырубил ударом в челюсть. Он потерял последние остатки сознания, но только лишь на время…
Я приковал его бэт-наручниками к самой крепкой трубе в коридоре. Сигнал тревоги орал, не унимаясь – мне нужно было спешить дальше.
Камера Джокера была открыта. У распахнутой настежь двери стояла она: маскарадный костюм чёрно-красной расцветки, клоунский колпак с бубенчиками (из-под него торчат две рыжие косички), узкая повязка с прорезями для глаз.
Арлекина. Девушка-гимнастка с образованием психолога. Когда-то она работала здесь, пытаясь лечить местных безумцев. И всё шло хорошо. Пока в Аркхэм не поместили Джокера (пойманного мной в первый раз).
Арлекина влюбилась в него, навсегда покончив с обычной жизнью. Можно сказать – сошла с ума от любви…
— Что-то ищешь, глупая мышь? – её издевательский вопрос совпал со «смертью» сигнала тревоги. Звонкий смех Арлекины заполнил весь коридор.
Я двинулся к ней решительным шагом. В её руке сверкнуло лезвие ножа, она приготовилась напасть.
Первый выпад стал последним. Я легко выбил нож у психованной подружки Джокера, которая тут же попыталась ударить меня по глазам. Тщетно, милая. Я для тебя слишком быстрый…
Через мгновенье Арлекина была обезврежена.
— Ты не остановишь его, тупая мышка! – визжала связанная преступница. – Он освободит всех! МЫ ВЕРНЁМСЯ В ГОРОД!
— Вы в лучшем случае вернётесь в свои камеры, — заверил я её.
Любовница Джокера поджала губы, злобно смотря в мою сторону. Она поняла, что я прав. Им вряд ли удастся выбраться на волю. Не в этот раз, ребята…
Я почувствовал какое-то движение за спиной и резко развернулся. У лифта метрах в десяти от меня был, конечно же, он. Клоун-принц преступного мира. Гений криминальных безумств…
Джокер развёл руки в стороны:
— Давай обнимемся, дружище. Давно не виделись. Привет!
Он улыбался своей разодранной улыбкой. От уха к уху. Кроваво-красная канава вечной радости безумия.
Джокера никогда не удавалось переодеть в тюремную робу, он просто не давал с собой это проделать, оставаясь всегда неизменным: плащ без пуговиц, чёрные туфли, рубашка и брюки фиолетового цвета, зелёная жилетка, перчатки на руках.
— Почему ты ни разу меня не навестил? Трудовой график не позволил? – несмываемый грим превращал его лицо в подобие бледной маски, к которой я так привык. Тёмные дыры глаз будто гипнотизировали.
Джокер сделал несколько шагов вперёд.
— Вижу, ты мило пообщался с моей дорогушей, — он нежно улыбнулся Арлекине. – И если ты, Бэтмен, героически не улетишь отсюда прямо сейчас, всё у нас пройдёт, грубо говоря, мягко.
— Таких подарков от меня не жди, — подражая ему, я криво усмехнулся. Он сделал вид, что смертельно расстроился.
— Только не думай, что я скучал без тебя. Мне было безумно одиноко, не более, — Джокер рывком сдёрнул перчатку с левой руки. – Я слегка увлёкся маникюром. Тебе нравится?
К ногтям его пальцев были прилеплены неровные кусочки бритвенных лезвий, готовые ранить. Будто обломки акульих зубов.
— Очень симпатично. Я тебе даже немного завидую.
Он оценил мою иронию. В его уродливой улыбке промелькнуло счастье.
— Чудесно! Зависть движет миром, крутит колёса войны. Но сейчас не про это… Ты ведь простишь меня и не сильно обидишься, если узнаешь, что я освободил здесь кое-кого досрочно? – Джокер сделал ещё пару осторожных шагов в моём направлении. Я ждал начала схватки, оставляя ему право первой атаки. Он, широко улыбаясь, выхватил нож из рукава, точно в карточном фокусе, и резко рубанул им воздух над моим левым ухом, когда мы сошлись.
Я попытался перехватить его руку, но получил ряд порезов от обломанных бритв. Удар ногой в грудь отбросил Джокера к стене, но должного эффект не вызвал. Противник весело улыбался, поигрывая ножом. Лезвие сверкало хищными бликами.
— Хорошее начало, Бэтмен.
— Да, неплохо размялись…
Я метнул в него бэт-бумеранг. Он ловко увернулся – маленький «силуэт» летучей мыши вонзился в стену стальным крылом.
Джокер, задорно смеясь, снова кинулся на меня. Я стерпел отвлекающий удар в голень, но пропустил выпад его руки с ножом. Он рассёк мой костюм в районе сердца, слегка поцарапав кожу.
— А вот сейчас я тебя пырну по-настоящему! – Джокер крепче сжал нож и замахнулся для новой атаки. Но я был быстрее.
Первый удар пришёлся ему в солнечное сплетение, второй – в челюсть. Он пошатнулся, третий удар свалил его с ног. Джокер выронил нож при падении.
Я склонился к поверженному врагу и быстро начал связывать ему руки бэт-нитью. Внезапный укол – что-то вонзилось мне в ладонь. Между пальцами Джокера блестела булавка.
— Ой, прости… — он скорчил виноватую гримасу. – Я нечаянно.
— Отлично, мой милый! – кричала Арлекина, безуспешно пытаясь освободиться. – Тебе конец, Бэтмен! ВСЁ!
Голова закружилась, я оступился и грохнулся на пол, не в силах двинуться. Связанный Джокер радостно захохотал.
— Теперь ты парализован! Жаль, что это временно. Хотя мне было бы скучно без тебя. Ты мне нужен живой и здоровый.
Он лежал в метре от меня. Связанный, но всё ещё опасный. А я не мог даже пошевелиться. Сквозь тихий шум в ушах послышались шаги. Кто-то спешил к нам по коридору клиники.
Через мгновенье я увидел его: Двуликий держал пистолет начальника охраны в одной руке, свою «счастливую» монету — в другой.
— Сейчас всё решится, Бэтмен…
Он направил дуло револьвера мне в лицо. Джокер наблюдал эту сцену с самым серьёзным видом, что означало необычайную сложность сложившейся ситуации.
— Я подкину монету, — спокойно сказал Двуликий. – Если повезёт тебе, мы вернёмся в свою камеру, а ты будешь жить дальше. Но если повезёт нам… Сам понимаешь.
Джокер безумно засмеялся, монета Харви полетела вверх. В следующий миг она лежала на ладони моего бывшего друга. Счастливой стороной к свету.
Двуликий усмехнулся. По его обгоревшей половине лица едва заметно скользнуло разочарование. Он выронил пистолет и зашагал прочь.
Джокер напрасно кричал, чтоб Харви его развязал. Бывший окружной прокурор не вернулся, не стал помогать этим злодеям. В нём осталась часть чего-то человечного. Примерно наполовину…
Заблокированные двери отделения всё-таки удалось открыть. Санитары (которых не тронул мистер Фриз) окружили связанных беглецов. Ко мне склонился начальник охраны:
— Бэтмен! Что здесь творится?! Меня кто-то оглушил, я потерял сознание, очнулся – пистолета нет… С тобой всё в порядке? Ребята, киньте этих безумных уродов в камеры, пока они опять чего-нибудь не учудили! Бэтмен, ты меня слышишь?
Парализующий яд Джокера усиливал своё воздействие.
Откуда-то сверху падала фиолетовая пелена. Всё закружилось.
Мои глаза закрылись.
Пасмурный день будто накрыл психбольницу номер 4.
Персоналу было не до работы. Лень охватила практически всех.
Борис Иванов, местный Брюс Вэйн, прошёл мимо уснувшего санитара, тихонько открыл дверь сестринской и зашёл внутрь.
— Вам чего? – растерянно спросила медсестра Арина. Пациент внимательно изучал её рыжие косички, на лице у него застыла маска отрешённости.
Иванов повернулся к зеркалу на стене. Арина не сводила глаз с этого парня, странного и очень симпатичного.
Он долго стоял напротив своего отражения, а потом грохнулся на пол.
Потерявший сознание, пациент Иванов лежал у ног испуганной девушки в белом халате…
Я бежал, объятый туманом. Сайлент Хилл оставался всё также безлюден, а улицы пугающе пусты. Только блондинка Лора ждала меня в своём номере, превратившись в живое зеркало.
Добежав к перекрёстку улиц Брэдбери и Кинга, я остановился, чтобы отдышаться. Страшный отель теперь был далеко, мне удалось выбраться из того кошмара, но город покинуть я не мог – нужно наведаться в последнее место…
Местная больница располагалась в конце улицы Джека Лондона. Заброшенное здание, четыре этажа пустеющей тьмы.
Или внутри кто-то есть? И вновь меня ждёт западня?
Пока не зайду – не узнаю.
Затхлый воздух наполнил приёмный покой, который словно застыл во времени. Полумрак окутал пустые каталки и лавки вдоль стен. Я пошёл по коридору, зная о том, что нужно осмотреть всю больницу, каждый этаж.
У меня есть ключ из музея, им открывается дверь или что-то ещё, я не знал. Но ответ был совсем рядом.
Добравшись до лестницы, я осмелился заглянуть в ближайшую палату. На койках лежали манекены (их очертания просматривались в тёмной желтизне больничных сумерек).
Я поднялся по лестнице, коридор второго этажа напоминал гротескный лифт, растянутый в будущее. На стенах висели фотографии здешних пациентов. У каждой имелось название: делирий, психоз, паранойя, шизофрения, маниакально-депрессивный синдром, аутизм, синдром навязчивых состояний, болезнь Альцгеймера, раздвоение сознания…
Минуя эту галерею, я добрался до лестницы в конце коридора, когда услышал непонятный шум из ординаторской. Я приоткрыл дверь и осторожно заглянул в комнату.
Стулья, стол с кипой документов, маленький холодильник и шкаф, полный лекарственных препаратов. В дальнем углу стоял манекен с телевизором вместо головы, который и шумел пустым каналом.
Ощущение жуткого страха нахлынуло на меня, когда из теле-динамиков стали слышаться голоса. Неразборчивые угрозы, бормотанье безумных призраков. Они пытались прорваться в мой разум, попасть в реальность.
Голоса несли ужас.
Я захлопнул дверь и помчался по лестнице. Когда ступеньки закончились, я оказался на третьем этаже.
Здесь не было вообще ничего. Обычный тусклый свет и двери с номерами.
Я шёл по коридору, словно сквозь время, как бы проживая чью-то жизнь год за годом. Остановившись у палаты номер 34, я открыл дверь и прошёл внутрь. Огромный ящик, изъеденный ржавчиной, компенсировал пустоту помещения. В его центре была заслонка, запертая на замок. Она напоминала заслонку смотрового оконца в камере смертника.
Я достал из кармана тот самый ключ и открыл её.
Внутри этой «камеры хранения» лежала стопка бумаг с пометкой «Личное дело». Читая документы, я вспомнил почти всё (знание вливалось в мой мозг, возвращая память о себе, сообщая о том, кто я)…
Меня зовут Борис Иванов.
Я довольно молод, работаю в компьютерной фирме.
Мои родители развелись, когда я был ещё подростком. Мне пришлось взрослеть в одиночку, я так и не узнал, что значит настоящая семья.
Закончив институт, устроился в одну крутую фирму (в ней я подрабатывал ещё в период учёбы). Именно там я и познакомился с той девушкой.
Прекрасная блондинка с чудесным голосом и чарующим взглядом. Она умела улыбаться самой лучшей в мире улыбкой.
Я влюбился как безумный.
Мы стали встречаться. Эта девушка любила фиолетовый цвет, небо весной и приятную музыку в кино, а я любил только её. Вся моя жизнь стала от неё зависеть. Но эта великолепная блондинка не смогла быть со мной…
То ли она уехала в другой город или страну, а я за ней не последовал.
То ли не сумел защитить, когда на нас напала компания пьяных подонков.
Быть может, она мне изменила, и я об этом узнал.
Или страшная автокатастрофа обезобразила её лицо, а я не смог принять её такую. Возможно, она меня просто не любила, считая жалким и ненадёжным неудачником… Скорей всего, у неё уже был парень, который эту девушку полностью устраивал, и она захотела остаться с ним.
В моём личном деле не назывались точные причины. Почему у нас ничего не получилось? Объяснений не было.
Но так или иначе – я свихнулся… Не выдержал переживаний и сошёл с ума.
Меня поместили в психушку, в ней я нахожусь до сих пор. Совсем скоро должна решиться моя дальнейшая судьба.
Или меня признают вменяемым и отпустят на свободу, или запрут в клинике навсегда. Теперь всё зависит от моего лечащего врача, доктора Фрименбаума. И от меня, но уже в меньшей степени.
Итак, я узнал правду. Пора выбираться. Туманный город – прощай… Сайлент Хилл мне больше не нужен.
Я выхожу из больницы, мой разум спокоен и чист. Туман обволакивает меня со всех сторон, я перестаю видеть собственное тело, моих шагов больше нет. Весь Сайлент Хилл исчезает в тумане. А с ним исчезаю и я.
Пришёл следующий день, доктор Фрименбаум появился на работе заведомо уставшим. Дело в том, что Виктор Михайлович всю предыдущую ночь промучился бессонницей, отчаянно определяясь с дальнейшим ходом развития событий в деле Бори Иванова.
Старый психиатр всё-таки принял решение.
Зайдя в своё отделение, он сразу же распорядился о том, чтобы к нему привели пациента номер 34 для повторного теста Роршаха.
Виктор Михайлович очень нервничал, понимая ответственность того, что ему предстоит совершить…
Дверь отворилась, санитар Дима ввёл Иванова, который поздоровался, уселся в кресло и мило улыбнулся своему лечащему врачу. Виктор Михайлович сказал санитару, что тот может быть свободен. Дима молча кивнул и вышел из кабинета. Пациент с доктором остались один на один.
Иванов спокойно смотрел в глаза старого психиатра. Никакой агрессии, никаких «Брюсов Вэйнов».
Виктор Михайлович сел за стол, нервно протёр стёкла своих очков платком, а после начал разговор:
— Итак, Борис… Тебе, похоже, стало лучше?
— Да, доктор. Вас удивит такое обстоятельство, но я вспомнил, кто я такой. Мне больше нечего здесь делать, — пациент номер 34 весело улыбнулся. – Я вылечился…
— Рад это слышать, Боря. Однако, уровень твоей вменяемости определять придётся мне.
— Ну да, конечно же… Я понимаю, — Иванов кивнул, его лицо стало серьёзным. Виктор Михайлович вздохнул и сказал:
— Я не стану тебя тестировать или спрашивать, какой сегодня год. Мне нужно понять, что ты не притворяешься. Быть уверенным, что ты никому не причинишь вреда, если выйдешь из клиники.
Доктор Фрименбаум внимательно следил за реакцией пациента, надеясь увидеть хоть немного адекватности. Иванов (к радости психиатра) являл собой просто-таки образец понимания.
— Как твоё имя? Ты помнишь его? – спросил доктор.
— Борис Иванов. Именно так меня зовут… Я выяснил всё в своих снах. Теперь я знаю ответы…
Слова пациента слегка насторожили Виктора Михайловича.
С одной стороны явно прослеживалась картина выздоровления. С другой – по-прежнему оставались сомнения в полной вменяемости этого парня. Доктор Фрименбаум почувствовал, что повторный консилиум (и освидетельствование в свою пользу) пациент не пройдёт.
Вот теперь-то всё стало зависеть от решения Виктора Михайловича. Почти всё…
Он достал из кармана монету и положил её себе на ладонь. Обычная сдача из супермаркета. Но именно она сейчас определит дальнейшую судьбу Бори Иванова.
— Давай так, Борис, поступим… — Виктор Михайлович заметно нервничал, голос его дрожал. – Если выпадет решка, ты останешься здесь. На дополнительное исследование и лечение… А если выпадет орёл – ты сегодня же покинешь наше замечательное заведение. Причём, под мою ответственность…
Пациент Иванов ничем не выдал своего волнения, хлынувшего в душу пугающим холодом, клубком смешанных чувств. Доктор подкинул монету почти под потолок. Она сверкнула в верхней точке своего полёта и упала.
Виктор Михайлович Фрименбаум радостно улыбнулся.
Решку скрывал орёл.
Близился вечер хорошего дня.
В психбольнице номер 4 царили покой и безмятежность, что было по меньшей мере удивительно. Никто не буйствовал, не устраивал истерик, не бился в припадке на койке. Все отделения опутала тишина, точно паутина в старинном склепе.
Борис Иванов, бывший пациент 34 выходил из дверей клиники.
Теперь он был свободен и (как хотел надеяться его лечащий врач) открыт для реальности.
Виктор Михайлович смотрел на него из окна кабинета, добродушно посмеиваясь над молодым доктором Лёвой Шубиным, который вряд ли теперь сможет использовать тему «Бэтмен среди нас» для защиты свой диссертации.
Иванов пересёк больничный двор и скрылся за воротами клиники.
Я покидаю клинику Аркхэм. Мои дела здесь завершены. На этот раз.
Все местные «супермонстры» вернулись в клетки. Прочные двери их камер хоть и закрыты, но всегда остаётся возможность снова сбежать.
И вот когда кто-то из них окажется в городе, чтобы терроризировать мирных жителей, вершить будущее их судеб, сеять ужас, панику, зло… Именно в этот момент силуэт летучей мыши возникнет в небе.
Сейчас же я отправляюсь на поиски одной моей приятельницы, с которой надо повидаться, пока она опять не натворила чего-нибудь противозаконного. Пусть мы враги, но с ней мне по-настоящему хочется оказаться ночью на крыше или просто устроить свидание у камина в моём фамильном особняке… Женщина-кошка. Я иду…
Аркхэм пока что остался в прошлом. Город Готэм ждёт моей защиты. Его жителям скоро снова потребуется помощь, чудесное спасение, уверенность в том, что с ними ничего страшного не случится. Они рассчитывают на меня. Так было всегда…
Я не чудовище, не сумасшедший, не летучая мышь…
Я – человек. Возможно, не самый обычный.
Я – Бэтмен. И больше никто.
Похожие статьи:
Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]
Рассказы → День Бабочкина
Рассказы → Демоны ночи
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Княжна Маркулова
- особенно в понедельник утром
В смысле, изначально не будем знать, кто кого замочит?
но продолжение самому было бы интересно почитать 
