... как дым реки

Трамвай дёрнулся на стрелках, Валеру качнуло. На улице дождило, по толстым вагонным стёклам катилась вниз вода.

- Остановка улица Охотничья, следующая Короленко, - задушевно объявил автоинформатор. – Будьте осторожны, двери закрываются.

Но это было враньё. Двери трамвая никогда не закрывались, потому что никто никогда их не открывал. Валера прислонил лоб к холодному стеклу, посидел так несколько секунд, встал, и пройдя к кабине вожатого, улёгся на пол. Здесь не так сильно качало.

Куда еду, зачем? Валера лежал, почти упираясь головой в стенку, за которой, он знал точно, нет никакого вожатого. Трамвай порой разгонялся на прямых, притормаживал на поворотах, баритон автоинформатора сообщал про остановки, где вагон даже не сбавлял ходу.

Носки ног болтались вправо-влево, раздражая Валеру. Он закрыл глаза.

Отблески воспоминаний слегка будоражили память. Урок информатики в школе, двойка в дневнике, бег по сухим, осыпающимся мелкими камнями горным склонам. Колотит в поясницу вещмешок, брезентовый ремень винтовки натирает шею. Машинный запах метро, гул невидимого поезда, и тут же - «Пройдёмте, гражданин!». Полиция. Выбитое стекло в окне, приклад плотно прижат к плечу и щеке. Женщина в купальнике, смеётся, бежит к морю, мелкий жёлтый, похожий на манную крупу песок. И трамвай, опять трамвай. Что я делаю здесь? Почему?

Валера поднялся, ухватившись за поручень, и дёрнул дверь в кабину вожатого – закрыто, как всегда. Откуда он знает, что как всегда? Знает.

Знает, что всегда открыта форточка на четвёртом окне на той стороне, что слева по ходу. В неё порой залетают пушистые семена одуванчиков, а в прошлый раз целая стая маленьких зелёных вертолётиков – от американского клёна.

 

Голова внезапно стала ясной и чистой, как промытая с пеной под сильной струёй воды тарелка.

- Если провести пальцем, может скрипнуть, - мелькнула мысль. Стас остановился, огляделся. Стоп, ему же надо не сюда, нет, точно не сюда. В голове уже складывался оптимальный маршрут – сейчас на автобус, потом метро, пересадка, снова автобус и пешочком.

Через пару часов Стас шагал по парку, высматривая ориентиры. Детская площадка, за ней тропка, так, кусты лещины, бревнышко, ага, откатить его, вот и тайничок. Оглядевшись, потому что знал, что так надо – оглядеться, Стас развернул кусок чёрного полиэтилена. В тряпочке, пахнущей чем-то суровым, мужским, пистолет. Как и положено – ТТ. Никого поблизости нет, загоняем патрон в ствол, всё, готов!

И опять в голове маршрут и цель. Как раз к семнадцати часам успеет доехать. Снова в путь, ТТ в кармане куртки, тяжеловат, приходится придерживать рукой.

Сейчас надо ехать на такси. Смартфон, значок приложения, тычем пальцем, ага, подъедет через пять минут. Отлично.

Цель не опоздала. Высокий мужчина с надменным лицом, не глядя по сторонам, вышел из подъезда, облицованного серым гранитом, и быстро двинулся к блестящему внедорожнику. Дверь уже открыл холуй в мятом на спине чёрном костюме. Рядом два охранника с тупыми лицами.

Стас выхватил ТТ и открыл огонь. Пуля, вторая, третья, четвёртая!! Все ложатся в верхнюю часть спины надменного, нащупывая сердце. Цель уже падает, подламываются ноги в коленях. Ещё одна пуля входит в шею! Стас доволен, он молодец. Охранники тянут к нему руки, из них летит огонь, вспышка за вспышкой. Звякает об плитку выпавший ТТ, Стас, отброшенный выстрелами назад, падает, голова бьётся об урну, весёлые глаза тускнеют, всё, задание выполнено.

 

В отдельном больничном боксе светло и тихо, только чуть слышно поскрипывают жалюзи. Их покачивает лёгкий сквозняк. Лысый врач показывает вошедшей с ним женщине историю болезни.

- Видите, он без сознания, но мыслительные процессы, видимо, идут, по крайней мере, мы фиксируем довольно бурные электромагнитные сигналы, - говорит врач, указывая пальцем на какие-то графики.

Женщина не смотрит на них. Мужчина на широкой автоматизированной кровати лежит с закрытыми глазами, не шевелясь. В открытую форточку залетела муха и сразу спикировала ему на лицо. Дежурный медбрат машет руками, прогоняя наглую летунью.

От этих движений на женщину наносит тюремным запахом – смесью табака, немытых тел, страха и безнадежности. Она морщится, выдыхая ртом, отгоняет от себя эту вонь.

- Я обращалась в ГУФСИН, - говорит она. – Мне отказали в переводе моего мужа домой, так как есть вероятность, что он очнётся. Это правда?

Врач кивает. Ещё бы, думает он, кто отпустит знаменитого киллера, пускай и беспомощного сейчас. Ладно хоть жена деньги платит немалые за его содержание. Всё на прибыль тюрьме и немного доктору – за присмотр.

Жена гладит мужа по лицу, врач и медбрат деликатно отворачиваются, она целует его в лоб.

 

Трамвай притормозил, входя в поворот, Валеру чуть кинуло вперёд, едва не ударился зубами о ручку на переднем сиденье. За окном уже зима. Сугробы завалили улицы, по которым никто не ездит и не ходит. Дома припорошены, провисли под снегом провода.

Только деревья остаются зелёными; недавно сбросив жёлтые и красные листья, они вновь выбросили почки. Валера, чуть прищурясь, всматривается в них, как же так? Ведь холодно, даже очень. А почкам хоть бы хны. Кое-где уже и листочки показались.

И это не какие-то морозостойкие сорта, да и нет таких. Обычные ясени, берёзки, вязы, ракиты, липы, тополя. Яркая зелень на ослепительно белом снегу.

Держась за поручни, Валера подошёл к открытой форточке четвёртого окна; в лицо ударил резкий холодный, иссушающий кожу зимний воздух. Но он принёс и тот самый, нежный, едва уловимый чуть горьковатый запах юной листвы.

Ну как же так?! Разбежавшись, Валера подпрыгнул и обеими ногами ударил в заднее стекло трамвая. Его откинуло обратно, как от бетонной стены. Попинав ещё немного стекло на дверях кабины вожатого, Валера присел на ступеньки и опершись спиной на поручень, закрыл глаза.

 

 

Махнув рукой на запреты, генерал разрешил курить в своём кабинете. Пять офицеров третий час бились над поиском чего-то общего, объединяющего в последних дерзких преступлениях. Девять убийств за девять месяцев. В трёх случаях киллеры погибли, застреленные охраной, ещё по двум есть арестованные. Их отыскали по записям уличных видеокамер, но убийцы никак не сознавались. Специальным приказом начальника розыска было запрещено применять к ним физическое воздействие – дела были настолько серьёзны, что всех интересовала правда, а не результат.

- Давайте нести всякую ахинею, - предложил Степанчук. – Может, и выскочит какое-нибудь зерно.

Генерал кивнул, он был согласен на всё. Сыщики замолчали, каждый выстраивая и формулируя свои предположения.

- Оружие всегда остаётся на месте преступления, - тихо сказал Остапов. – И на нём сложные отпечатки, не схожие с теми, кто последний держал его в руках.

- Да и сами киллеры вовсе не киллеры, - генерал покрутил пальцами карандаш и положил его на стол. – Из убитых один таксист, другой менеджер по продажам, третий вообще иностранный турист, а задержаны председатель ТСЖ и акробат из цирка. С чего ради они вдруг открыли пальбу? И оружие?! Где они его взяли? Мы же проверили их дни до преступления по минутам! Не было у них оружия!! Не было! И вдруг!

- Как Лопатин, - полковник Екимов встал и потянулся. Он пошёл к столику, взял там чашку и начал наливать в неё кипяток из чайника: - Помните, Лопатин всегда действовал не так, как в предыдущие убийства. Мы никак не могли найти единый признак. Вот что объединяет эти преступления – отсутствие общего.

Генерал молчал: взяв карандаш, он принялся постукивать им по столу. Все молчали; сыщики люди опытные, понапрасну не болтают и очевидные вещи не обсуждают впустую. Лопатин лежал уже три месяца в тюремной больнице без сознания. Жена оплатила оборудование и отдельный бокс. Этому не препятствовали, надеясь, что Лопатин очнётся и можно будет с ним поговорить.

- Хорошо, - генерал бросил карандаш. – Версия принимается, к убийствам причастен Лопатин. Как?

Макая чайный пакетик в кипяток, Екимов вздохнул.

- Он физически не может ничего делать, - сказал он. – Но у него есть жена. Начать надо с неё.

 

 

Медбрат, шаркая ногами по истёртой тысячами арестантских ног бетонной лестнице, поднимался на второй этаж тюремной больнички. Он ходил курить и заодно встретился с посыльным. Тот сказал ему два слова: «Розовая трубка».

Приказ смотрящего нельзя оставить без исполнения. Медбрат, чтобы попасть на эту должность, и на уход за Лопатой, проявил максимум изворотливости. Конечно, ему помогали невидимые силы тюремного братства. Сегодня приговор, вынесенный на сходке ещё три года назад, будет выполнен.

На площадке пост. Ленивый сержант нехотя встаёт и быстро ощупывает зэка.

- Кончай курить, вставай на лыжи, - говорит он. – Я не нанимался тебя шмонать десять раз за день.

Медбрат презирает сержанта, у того нет высокой цели и ему никогда не доверят исполнить приговор сходки, но он только корчит гримасу, означающую унижение и извинение, и уходит на этаж.

Темнеет, пора закрывать форточку в боксе Лопаты. Так, сейчас пройтись по этажу – положено проверить, всё ли в порядке. Два других бокса пусты, но всё равно. Сейчас десять вечера, скоро сержант спустится вниз и уйдёт, закрыв больничку до утра. Первый этаж уже заперт.

Сев на табуретку рядом с кроватью, медбрат смотрит в неподвижное лицо Лопаты. Видно, как у того шевелятся в носу волоски. Дышит ещё.

Из тумбочки достаются щипчики с фиксатором. Легкий щелчок, это они повисли на розовой трубке. По ней в Лопату течёт жизнь. Сейчас перестанет. Всё. Капельницы, жалюзи, кровать, Лопата. Всё неподвижно.

Закрыв глаза, зэк просит прощения у бога за смерть человека. Потом пристально всматривается в розовую трубку. Ниже щипчиков она уже пуста. А волоски в носу Лопаты ещё шевелятся. Недолго им осталось.

Медбрат выходит из бокса, прикрывает за собой дверь, лучше не оставаться там, где умирает человек. Он бредёт к выходу, садится за опустевший стол и уронив голову на руки, засыпает тревожным сном.

 

 

Он пятый год бросал курить, и это превратилось уже в ритуал, впитавшийся в эмоции и рефлексы. Пожалуй, без него он бы чувствовал себя также плохо, как и без сигарет.

По дороге в офис надо остановить автомобиль у сетевого супермаркета для бедняков, зайти в зал мимо людей, толпящихся у кассы. Они держат упаковки и банки с наклейками о скидках на товар. Другой они не берут. То, что скоро протухнет или уже...

Люди исподлобья смотрят, как мужчина в белом шёлковом пальто и ярко-синих джинсах покупает сигареты, такие же, какие курят они сами, и их жёны, и дети. В их тупых головах появляется мысль – если такой крутой курит то же, что и мы, значит, мы тоже можем стать крутыми?

Возле магазина из пачки выкуривается одна сигарета, наполовину. Потом пачка летит в урну. Те, кто это видят, ощущают, что вместе с ней падают и пропадают их надежды.

Ладно, надо заняться делом. Заказ есть, деньги пришли, надо исполнять.

Скачиваем заказ, открываем один из мессенджеров, ищем нужное имя. Вот оно. «Привет! – палец скользит, почти не отрываясь от стекла смартфона. – Посмотри, интересное предложение». Жмём птичку, сообщение уходит. Одна галочка справа после букв, вторая – получился дубль вэ. Парочка галочек синеет, прочитано. И тут непонятное, как, впрочем, уже десятый раз, – дубль вэ бледнеет, потом остаётся одно «v». Всё.

Деньги уходят на другой адрес, тот, что оставил когда-то Лопата. Запрос банка, просят подтвердить верность перевода. Да, да, всё правильно. Вводится присланный код. Через пару секунд смартфон брякает, деньги ушли куда надо. Всё.

 

 

Полковник Екимов не знал, что делать. Точнее, он понимал, что должен сделать, но как-то неопределённо. По старой привычке полковник хотел накидать план на бумаге и даже взял лист, и даже написал в правом верхнем углу «Сов.секретно», но тут же почувствовал, как слабые ощущения знания начинают растворяться где-то среди миллиардов нейронов мозга.

Скомкав бумагу, Екимов бросил её в урну и прикрыв глаза, начал придумывать. Осторожно, стараясь, чтобы те, про кого он размышлял, не появились перед мысленным взором. Полковник имел около тридцати лет оперативного стажа, и точно знал, что мысли материальны.

- Она должна получить информацию, что он был ей неверен, - Екимов открыл глаза и потёр виски. – И всё, хватит про них думать. Надо найти женщину, которую выдадим за любовницу.

Он стал обдумывать, как любовница выйдет на цель, какие слова скажет, возможно, придётся оборудовать ей гнёздышко, где она, якобы, встречалась с чужим мужем. Квартиру конспиративную под это дело отведём, решил Екимов. А выведём жену на любовницу через, через, надо подумать, чтобы всё железно получилось, чтоб ни грамма сомнения. А если? Да. Так будет лучше всего – через тюрьму.

 

 

 

Винтовку Женя положил на шкаф, так, чтоб можно было выстрелить через форточку, чуть-чуть приоткрытую. Оружие было загорожено искусно наставленными стопами книг, пакетами с чем-то мягким. Если бы кто-нибудь заглянул в окно на одиннадцатом этаже, вряд ли что заметил. Позиция стрелка была почти идеальной. Одну ногу, согнув в колене, можно было пристроить на мягкое сиденье табурета, одновременно уперевшись второй в специально приделанный к стене деревянный брусок.

Женя пару раз примерился к оружию, замерев на секунды, вроде всё нормально. Взглянул на часы, оставалось минут десять. От волнения кровь побежала по жилам сильнее, стало жарковато. Воротник рубашки надавил на шею, а когда Женя ещё раз приник к винтовке, почувствовал, что пиджак режет подмышками. Пришлось его снять, галстук ослабить и расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. Стало легче и дышать, и двигаться.

Так, вот и бутылочка с водой. Лучше не пить пока, сразу пот прошибёт, так только, прополоскать во рту. Часы, время - есть! Пора!

Два автомобиля показались на улице, сейчас перед «лежачим полицейским» сбавят скорость, это уже просчитано. Бумажная снежинка, приклеенная на оконном стекле - знак, знак стрельбы. Первая машина заняла весь рисунок, сейчас, сейчас, миги, мгновения всё решают! Капот уже миновал снежинку, лобовое стекло пошло. Пора! Выстрел!

Пуля выскочила в щелку форточки, ушла вниз, и через полсекунды автомобиль вдруг рыскнул, ушёл с дороги в придорожные кусты. Отложив винтовку, Женя наконец-то от души напился, опустошив бутылку с водой.

Подтянул галстук, спрыгнул на пол, надел пиджак, поправил воротник рубашки, отряхнул правую штанину от пыли и подхватив свой кожаный портфель, вышел из квартиры.

На улице Женя вдруг ощутил слабую дрожь, но даже удивиться этому не успел, как всё прошло.

- Смотрите, смотрите, убили! – услышал он крик. И почти сразу Женя увидел автомобиль в кустах и людей возле него. Женщины, мужчины, видимо, прохожие.

- Что такое? – удивился он и подошёл поближе рассмотреть.

Вечером Женя рассказывал своей супруге, как киллеры расстреляли машину какого-то крутого барыги. Жена кивала, она видела в новостях. Поскорбев о росте криминала, супруги отправились смотреть телевизор и составлять планы на приближающийся отпуск.

 

 

С начальником тюрьмы пришлось выпить водки. Дело к вечеру, так что Екимов разрешил себе пару рюмочек. Оба закурили, пуская дым над столом, где возле водочной бутылки стояла банка с огурчиками, лежали поломанный батон и колбаса, порезанная крупными кусками.

- Ты извини, что небогато, - кивнул на стол начальник тюрьмы. – Что есть, то есть.

- Да ладно, - Екимов затянулся сигаретой. – Я бы знал, что посидим, так взял бы с собой. Что тут у вас случилось? Я прокурорских видел, проверка, что ли?

Хозяин махнул рукой, разлил по рюмочкам, предложил выпить, чокнулись, хлопнули и закусили. После этого полковник Екимов услышал о бедствиях, свалившихся сегодня на почти образцовую тюрьму.

Ночью, точнее, на её исходе, около четырёх утра, ДПНТ (дежурный помощник начальника тюрьмы) вдруг решил проверить больничку.

- Заходит, и по лесенке на второй этаж поднимается, а там, за столом, медбрат из зэков спит, - закурил хозяин. – Он его будить не стал, по боксам прошёл. Два закрыты, а в третьем, там, где Лопатин, тишина.

Екимов насторожился, но виду не подал. Он из-за киллера и пришёл сюда. Откусив колбасы, он вытащил из пачки сигарету, но закуривать не стал, постукивая фильтром о костяшку указательного пальца на левой руке.

ДПНТ ничего особенного не увидел, Лопатин тихо спал, только на трубке одной из капельниц висели щипчики. Дежурный сначала подумал, что так и надо, а потом взял и позвонил врачу. И как оказалось, не зря. Доктор, хотя и крепко спал, но в ситуацию въехал сразу и сказал, что все трубки должны быть свободны и велел снять щипчики.

Медбрата пришлось разбудить и увести из больнички, так как его заподозрили в попытке убийства. Примчавшийся на такси доктор осмотрел Лопатина и облегчённо вздыхая, сообщил, что трубку, видимо, пережали совсем недавно, буквально несколько минут назад, и потому пациент выжил.

- Если бы минут двадцать, то умер бы, врач сказал, - хозяин затушил сигарету в пепельнице. – Шухер небольшой поднялся, медбрата решили поднять, допросить, а он в камере с пером в боку лежит. Подкололи его. С утра оперативники пообщались с агентурой, оказывается, на тюрьму пришло решение сходки, чтоб кончить Лопату. Вот из-за медбрата и покушения, которое не удалось, прокурорские и приехали.

- Ясно, - наконец закурил Екимов. – А ведь я к тебе тоже по Лопатину приехал.

Потихоньку уговорив бутылочку, полковники договорились, как и что сделать. Сидя в душном автобусе, ехавшем от тюрьмы в спальный микрорайон, домой, Екимов размышлял, стоит ли затевать комбинацию и может, её надо отменить? Ведь охоту на Лопату начали охоту воры. Они могут своего добиться, народ упрямый. Может, оставить им киллера? Но так не по правилам, решил Екимов, у нас своя работа, у них своя забота, и каждый делает, что должен. Операция начнётся завтра.

 

 

Утром Катя встала разбитая, даже чашечка кофе не помогла. Сказывается вчерашний день, подумала она. Предыдущую ночь спать почти не пришлось. Ещё с вечера, часов с десяти, на неё навалилась ужасная тяжесть, будто кто-то давил на грудь со страшной силой. Что-то с Валерой происходит, вдруг поняла Катя.

Она, превозмогая тяжесть, представила себе мужа, поняла, что ему плохо, что груз лежит не на ней, а на нём. Катя, закрыв глаза, начала сталкивать эту чёрную, вязкую глыбу. Та поддавалась с трудом, норовя, как живая, закрыть Валере нос и рот, наваливаясь ему на лицо.

- Помогите! – закричала Катя, дёргаясь на широкой кровати. – Помогите!

Глыба уже оттолкнула её от мужа, как вдруг исчезла. Валера задышал спокойно и ровно.

Из-за этой схватки с неведомым кошмаром Катя вчера не выспалась. Когда очнулась и встала попить воды, увидела, что уже пятый час утра. День тоже был тяжёлым, и хотя сегодня выспалась, чувствовала себя нехорошо.

Ей позвонил начальник тюрьмы и сообщил, что с разрешения прокурора ей можно забрать телефон мужа и несколько флешек, что были при нём, когда его подстрелили оперативники. Катя сказала, что приедет после обеда.

Вечером она сидела на диване, глядя в мёртвое лицо телевизора и вдруг решила посмотреть, что там на флешках. На них оказались фотографии. Много. И кое-где Валера с какой-то женщиной. Внизу подпись, что снимки сделаны на его смартфоне. Катя полистала список абонентов. В круглой фоточке, что рядом с записью «Юля», она увидела красивую смеющуюся молодую женщину. Секунду сидела недвижно, потом ткнула пальцем в экран.

- Привет, любимый! – услышала она через пару гудков. – Куда ты пропал? Всё с женой разводишься?

 

 

Очнулся Валера от того, что правая часть лица нагрелась. Он приподнялся и повернул голову. За трамвайным стеклом бурлила весна. Неслись рядом цветущие деревья, по улицам водили хороводы пушистики-одуванчики. Солнце с чистого неба пекло как в Африке.

Трамвай вдруг качнуло, он остановился. Что это? Валера бросился вперёд и услышал стальной щелчок. Знакомое, это, это же стрелки так щёлкают! Мы меняем курс? Открылись все три двери вагона, кабина вожатого тоже открылась. Ему показалось, что оттуда выскользнула какая-то тень

- Ого! – Валера подбежал и сунулся в кабину. Там пахло чем-то необыкновенно знакомым, давним, своим. Он втянул воздух всей грудью – Катя?. Трамвай дёрнулся и качнувшись на стрелках, встал на другой маршрут. Вагон медленно покатился. Не теряя времени, Валера выскочил из него. Трамвай тут же остановился и откуда сверху дунуло холодом. Мелкий сухой снег обрушился на Валеру, забивая ему лицо.

- Как холодно! – мелькнула мысль и всё угасло.

 

 

Элегантный диспетчер отправлял очередной заказ по знакомому адресу. Но галочки не синели, дубль-вэ растёкся и пропал.

- Видимо, всё, - подытожил диспетчер, встал, надел своё белое шёлковое пальто, и сунул в карман связной смартфон. Этот аппарат сегодня попадёт под пресс, а остатки утопят в реке. Если бизнес заканчивается, значит, заканчивается.

 

Полковник Екимов шагал к генералу, когда ему позвонил начальник тюрьмы и сообщил, что Лопатин умер.

- Сработало, - мелькнуло в голове оперативника и он сразу же начал отгонять все мысли, связанные с Лопатиным и его женой. Больше они ему ни к чему.

 

Катя спала на своём диванчике, на полу валялся искрошенный молотком в труху мужнин смартфон, тут же обрывки и обрезки его фотографий. Ей снился муж, он шёл к ней, улыбаясь, а за спиной она увидела чёрные тени.

- Валера! – хотела крикнуть она, но тени уже набросились на него и муж пропал. Катя заплакала во сне. Тени клубились, закрутились, глянцево отблёскивая и вдруг смялись, разорвались на сотни отрепьев: Катя почувствовала, как свежий влажный ветер с реки пронёсся в её сне. Вспыхнуло синевой небо, заиграли яркие блики на мелкой волне. Ветер дунул сильней и бросил капли речной воды Кате в лицо. Катя начала успокаиваться и рукой, ещё не просыпаясь, вытерла их. Одна капелька докатилась до губ.

- Солёная, морская, - осознала спящая Катя, хотя эта вода была так похожа на слёзы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Похожие статьи:

Рассказы → Маша фром Раша

Рассказы → Они слышали это!

Рассказы → Она нас

Рассказы → "Л"

Рассказы → Tуk