Публикации

 Сергей не высыпался, боялся ложиться в постель, потому что знал, что ночной кошмар повторится и в этот раз. Он жил в каком-то полубредовом состоянии, толком не понимая, где ночной бред, а где реальность. Уже и днем ему чудились зеленые кошачьи глаза, в темные помещения он заходил со страхом, ожидая, что вот-вот черная кошка вцепится ему в лицо. Сергей понемногу сходил с ума, и понимал это сам, но что он мог сделать с тем, чего на самом деле не существует?

Прошли тысячи лет, но не выбросить из головы образы больничных коридоров, людей на койках, врачей в белых халатах, пищащих, светящихся машин, капельниц, медицинских инструментов, банок и упаковок с лекарствами. Не заглушить запахи и осязательные ощущения. Такое остается навсегда, если жизненный путь был выбран не только мозгом, но и сердцем...

[Символическая мистика.]

Здание стояло здесь давно, просто его никто не видел. И это было странно. Как можно не заметить такое Здание: высокое, величественное и белоснежно-белое? От него исходил свет, который нельзя ни украсть, ни спрятать. Настоящий и удивительно чистый. Свет был настолько чист, что не скрадывал истинной сути вещей, не изменял их форм, но, попав в него, все предметы и существа делались вдруг… реальными. Иногда, на фоне всей остальной реальности, они выглядели такими яркими и понятными, что казались неправдоподобными. И что удивительно: чем больше свет изменял этот мир, тем сильнее становился...

«Последний корабль» изнутри похож на желудок невероятного зверя: его переборки гофрированы, но не там, где надо, его потолок смят, как подол металлического платья, его пол – множество камней, по которым ступаешь босыми ногами, камней горячих и острых. Рулевой рубки у него нет, так как мозг его – невидимый компьютер, микросхемами растянутый по поверхности всего и вся...

Совершенно случайно узнал, что вроде как окончился турнир памяти Стругацких… Я подавал на него вот этот текст, который вызвал неподдельное возмущение многих фанатов уважаемых мною покойных АБС. Особенно ярился Г. Панченко — кто интересуется, может посмотреть его рецку. В личном же письме он выразился в том смысле, что я прокрался к телу покойного Мастера и попытался натянуть на него свои грязные трусы...( Ничего такого, конечно, я не имел в виду — просто выразил несогласие с некоторыми мировоззренческими позициями маститых авторов. Впрочем, судить читателю.

Говорят, в астероидных полях у звёзд живут диковинные существа – как будто живые, но в то же время каменные, летучие, но одновременно и неподвижные, умеющие появляться на твоём пути и исчезать с него в мгновение ока. В некоторых легендах космоса их считают бессмертными, иные сказания под туманными описаниями подразумевают их кровожадность. Говорят, глаза их настолько велики, что в них может утонуть приличных размеров астероид; межзвёздному кораблю там, видимо, тоже не выжить...

Собаки обступили со всех сторон – я еще на что-то надеялся, когда услышал глухое рычание, понял, что ничего хорошего ждать не приходится. Так, что там полагается в этом случае…Найти вожака, как правило, самая крупная собака… Да они здесь все самые крупные… Что дальше… Смотреть ему прямо в глаза… Я посмотрел на собачищу, которая с рычанием оскалилась на меня, зверь прыгнул...

В самом обычном лесу, в темном уютном домике под корягой у берега озера жил лягушонок. Больше всего на свете он любил сказки, которые рассказывала мама перед сном. Но однажды вечером мама-лягушка просто поцеловала малыша на ночь, укутала его одеялом и собралась выйти из комнаты...

Ох и грозен был батюшка-царь Иван IV Васильевич, — недаром и получил соответствующее прозвище от своих подданных. А уж женский пол любил – спасу нет! прямо уж и неприлично православному царю быть столь сластолюбивым. Но Иван Васильевич, как известно, на приличия и традиции внимания обращал мало, делал, что ему вздумается: ну чисто деспот и сатрап восточный!..

Магия против реальности, оптимизм против суровых будней военного Велеона. Кто устоит?

Солнце взошло над Велеоном, и только глупец не вооружился. Зелёные складки пустыни, в которой песка было меньше, чем камня, стали бежевыми....

Нервы полукросца не выдержали, и он заорал. Джулиетянка от неожиданности выпустила его руку и осталась где-то во мраке, а Джеллеон, лишившийся последней опоры (кто кому был опорой, спросил бы он себя, не будь у него проблем посерьёзнее), запаниковал ещё сильнее. И если бы лодыжка внезапно не получила свободу, он бы, как ему внезапно подумалось, вполне мог сойти с ума...

Когда прозвучал сигнал вызова по селекторной связи, Джеллеон только-только допивал первую кружку чая. Чай был дикий и пился тяжело, но лучшего средства от сонливости Фраби не знал. Он сидел в своём уютном маленьком кабинетике в левом боку Центра Изысканий и отходил от бессонного отпуска, проведённого на развесёлом Билабуде...

[Старый почти-фанфик.]

Библиотекарь стоял перед окружившими его стражниками и с упоением грыз свой длинный жёлтый ноготь. Казалось, ничто не может отвлечь его от этого занятия.

            Сегодня для Псевдополис-Ярда настал один из тех дней, которых служители правопорядка всеми силами старались избегать, ну, или, по крайней мере, откладывать на как можно более долгий срок. В этот день у Городской Стражи появилось дело. А значит, отложи в сторону бутылку, вставай с постели, забудь про похмелье и смерть и иди принимайся за работу. В общем, то был откровенно паршивый день. Честно говоря, паршивее придумать сложно.

            Капитан Моркоу достал из нагрудного кармана блокнот и карандаш и, бросив взгляд на скрючившегося в углу Себя-Режу-Без-Ножа Достабля, обратился к библиотекарю...

Как нехватка кислорода, только удушливее. Как ампутация, только необратимей. Как прожигающий нервную систему взрыв неоновой бомбы в перенасыщенной одиночеством бесцветной пустоте. Каждый раз при подключении к сети ее не покидало ощущение, будто из-под нее рывками вырывают землю. И, потеряв равновесие, удерживать которое ей и без того стоило невероятных усилий, она начинает медленно, словно сквозь фрагменты старого черно-белого кино, падать вниз. Замутненное снотворным сознание давно перестало воспринимать все события вне этих ночей...