Публикации

Колдун явился из ниоткуда и заставил ее вздрогнуть, хотя она ждала его появления. Только что в ее неубранной комнате никого не было, а в следующий миг комната уже наполнилась сухим шорохом от веяния его плаща, который как будто нёсся сам по себе, отдельно от владельца, и жил своей жизнью.

Я всегда говорил, что Рождество -- мрачный праздник. В принципе "нету плохого -- чего лучше для Темного мага в мрачный праздник", как сказал бы кто-нибудь с извращенным чувством юмора. Это верно в принципе, но в действительности, поверьте мне, не так. Еще больше от того, что по традиции Рождество -- семейный праздник, а на всем свете едва ли найдется Темный маг, который обзавелся бы подобной роскошью -- семьей.

Дороге не было конца. Гипнотизирующая ломаная осевая линия указывала в сторону горизонта почти обвинительно. Вдалеке длинные белые тире постепенно сокращались и превращались в точки, так что у меня было ощущение, что я разгуливаю по огромной радиограмме, которая исписана азбукой Морзе одними бесконечными SOS.

Помню, как ее губы скользили по моим, как лоскуток шелка по огрубевшим крестьянским рукам. Помню, как ее пальцы вплетались в мои волосы -- иногда грубо, как будто желая завязать узлы, чтобы навечно прикрепить меня к себе, а иногда мягко, словно боясь причинить боль. Помню, как наши тела сливались во взрыве первичной энергии, в порыве странника через пустыню, который из последних сил спешит к оазису с животворной влагой...

Древний лес плакал. Сеана, королева эльфов, несмотря на сравнительно нежный по стандартам Вечного народа возраст (391 год), ощущала это так ясно, что почти почувствовала, как и к ее глазам подступают слезы. Она не знала, откуда это пришло ей в голову, как не могла объяснить причину внезапной горести, которая охватила ее...

К полуночи оставалось еще несколько часов. Хотя у меня было достаточно времени, я предпочел уйти из дому пораньше: работы дома не было, а вид пустого жилища подавлял меня. Я вышел на улицу и медленно зашагал по хорошо известному мне пути. На улице уже давно валил красивый пушистый снег, который успел покрыть несколькосантиметровой пелериной все вокруг...

Городские просторы Стичхоума теснились в то время как огромная почти бездноподобная яма состоящая из многих кровеносных артерий прорытых шахт, расширялась еще больше, ее маленькие тусклые огоньки углублялись все дальше и иногда казалось что вот еще чуть-чуть и достигнут раскаленного земного ядра которое обрушится на них великой расплавленной болью. 

Черный дым навис над Стичхоумом! Он почти никогда не рассеивался. Разве что в короткие летние промежутки когда солнечным лучам иногда получалось пробиться сквозь плотные слои густого промышленного дыма. Жители Стичхоума называли это явление «проседью» и иногда радовались ей когда она над ними случалась, ведь иной радости они просто не знали...

Скворшоу нежно обтер пересохшие губы Лорена Лазлоу, глаза которого медленно закрывались, а из груди торчала черная рукоять армейского ножа. Лорен еще дышал, когда Стен Скворшоу поднес к его виску длинное дуло револьвера.

Наконец-то дождь прошел,
Землю увлажнил.
Рыбу в озере и ту
Влагой напоил.

- Я принцесса Келлийская. Я должна была хранить свою невинность, чтобы отдать ее достойному мужу из знатного рода, но не иначе, как черт свел меня с тобой на том приеме высокопоставленных гостей!
- Ах, ты об этом, - Испанец слегка усмехнулся.
- Не сметь смеяться! – хлыст угрожающе просвистел в воздухе, и скиталец вновь натянул серьезную маску на свое лицо.

Богатырь оказался простым здоровым мужиком, бывалым воином, навоевавшимся за свою жизнь с бусурманами настолько, что это успело ему осточертеть и он отпросился у князя в долгосрочный отпуск, в котором отправился бродить по земле, чтобы посмотреть, как люди простые живут да, заодно, и бабу себе найти. Вот и пришел он к ведьме на Лысую гору.