Так случалось, как минимум, уже дважды. Первый раз, когда человек пересел с лошади прямиком на паровоз, издав при этом протяжный радостный гудок. И он прозвучал так, словно середина девятнадцатого века выпустила вместе с паром на свободу весь потенциал научного развития. Какой порядочный прыжок совершил тогда homo sapiens на пути к бессмертию! Второй случай – уже в середине века двадцатого – тоже послужил бессмертию, но весьма своеобразно, став отчасти насмешкой: была намеренно высвобождена энергия атома. Кто-то затем придумал, что атом будет мирным: не солдатом, а рабочим. Но вряд ли с этим неизвестным автором согласятся жители Хиросимы. Третий раз, как водится, любимый богом, стал решающим. Спираль научного прогресса разомкнулась в одном решительном и безбожном движении и все предыдущие шажочки и шаги, прыжочки и прыжки, сделанные разумными двуногими прямоходящими существами, моментально померкли в новом ослепительном озарении. В середине двадцать первого века люди, наконец, нашли тот самый генный переключатель, который ставит клетку перед выбором – обрести бессмертие, или разделиться ради прогресса. И что вы думаете? Конечно, это был самый радостный день на планете. Как-то сами собой утихли войны; болезнь Эболы, доедавшая Африку, спряталась в кратер Килиманджаро; космонавты с экранов просили NASA вернуть их поскорее домой. Бедные говорили про наступление эры социализма, богатые – про еще не изобретенные способы обогащения и триллиардные прибыли, даже были придуманы новые цифры для описания состояния людей, стоявших у истоков открытия гена-переключателя. На старинных бухгалтерских калькуляторах двадцатого века, такие цифры не помещались даже если поставить в ряд несколько штук! Ликование кочевало с континента на континент, из страны в страну, из отрасли в отрасль. Все ожидали неизбежных прикладных изобретений и нового качества жизни для всех. Как это водится, стать бессмертным мечтали многие, но по карману это было лишь избранным. Сначала первой сотне Forbs, следом мультимиллионерам попроще, из тех, что сколотили состояние на виртуальных развлечениях и сайтах для женщин. Их показывали по телевизору, ведущие на разных языках задавали им один и тот же вопрос, мол, что изменилось? И получали один и тот же ответ ото всех: «Я – бессмертен».
Скептиков было великое множество. Люди буквально зарывались вглубь земли, только чтобы не слышать о том, что кто-то стал ближе или равен божеству. Они много спорили, судачили, обсуждая насколько достоин стать вечным тот или иной гражданин, но бессмертие к тому моменту уже прекратило быть сакральным явлением, сведясь лишь к финансовой величине. Споры шли годами, а мужчины и женщины, купившие себе вечную жизнь, все не старели, будто замерли в тот самый счастливый для всей планеты день с улыбкой на губах. Некоторые из первых «счастливчиков» отправились бороздить просторы солнечной системы, благо у NASA уже имелись корабли, предназначенные для дальних перелетов, а проблема криокамер и обеспечения жизнедеятельности отпала сама собой. Другие стали испытывать выносливость организма, пытаясь выяснить, обрели ли они сверх возможности или новые черты, какие-нибудь мутации, но это был тупиковый путь. Третьи стали на путь разврата и роскоши, стараясь поразить тело и ум невероятными объемами алкоголя и наркотиков, подвергая сомнению полученный ими дар ежесекундно. Были даже такие отчаянные головы, которые, несмотря на увещевание более здравомыслящих людей, или же уверовав в свою стать богу, пытались себя разными способами уничтожать. Как ни странно, но у самых решительных это получалось, хотя регенерация всех клеток после переключения гена происходила на запредельно высокой скорости: как выяснилось несколько смертей спустя, моментально восстанавливались все клетки за исключением клеток мозга. С тех пор всем новобессмертным на уровне договора запрещалось вышибать, давить, плющить и иным другим способом воздействовать себе на голову с целью уничтожения. Однако одному нуворишу удалось выжить после погружения в Марианскую впадину без подводного аппарата и на многие годы он стал своего рода знаменитостью – первым бессмертным идиотом, или на языке процветающей политкорректности – единственным вечным человеком без внутренностей головы.
Шли годы. Бессметным все сложнее было найти для себя новые развлечения. Вернулись даже те смельчаки, которые отправились покорять просторы нашей солнечной системы. Людям, столько лет мечтавшим о других мирах и новых цивилизациях, их резюме было слышать печально: кроме нас в солнечной системе жизни не было. Нужно было лететь за ее пределы, но на текущих скоростях никто не желал делать это несколько столетий подряд, да еще и в один конец. А кроме того, психологически люди еще не привыкли к таким срокам. Оставалось лишь надеяться, что кто-то на это решиться рано или поздно. Хотя эта категорийность времени стала для вечных людей условностью. Слова из их лексикона стали попадать и в язык обычных людей: например, «будущий год», «завтра», «на следующей неделе», «в следующем столетии» обозначались одним выражением «на другой раз». Даже опоздание как-то стало нормой. Но у многих другого раза не было. Болезни по-прежнему отягощали существование смертных, они умирали, и умирая, требовали равенства. Но между ними и бессмертием стояли семизначные суммы. А для бессмертных деньги словно перестали существовать вовсе. Как, впрочем, и законы морали. Постепенно правительства, состоявшие из таких же вечных существ, стали собирать свой вид в города-утопии, отделяя их таким образом от смертных, прежде всего из какой-то последней, закрепленной то ли в подсознании, то ли еще в церковных и некоторых других книжных законах, мысли о сострадании.
Буквально через сотню лет некогда лучшие люди, элита, перестали помышлять о чем-либо другом, кроме медитации, лежа в гамаке на берегу океана в своем городе-утопии. Им по-прежнему требовались помощники, чтобы стирать с них дерьмо чаек или убирать водоросли с тел после прилива, сметать песок, мазать кремом от загара и т.п. Сами бессмертные двигаться не желали и были обречены на жизнь кактуса, взирающего на бескрайний простор пустыни без какой-либо возможности или желания сменить место, или угол зрения. Постепенно самый важный случай в истории человечества стал самым большим тормозом его развития: те, кто не хотел стареть, остановились, а остальным не хватало фантазии думать о чем-либо другом, кроме вечного лежания на берегу с видом на океан. Так, ответьте мне, чем бессмертие отличается от старости помноженной на вечность? Но законы мироздания и эволюции не допускают риторических вопросов. Через тысячу лет случайно летевший мимо астероид врезался в Землю, вызвав катастрофу и, как следствие, смещение полюсов, всемирный потоп. Астероид приметили давно, но научная мысль, двигавшаяся лишь в канве обслуживания бессмертных существ, не смогла противопоставить ни одной идеи, как отвести удар. Не помогали даже старые фильмы, где, как известно, всегда есть хорошие идеи.
С орбиты, где удалось спастись немногим выжившим, было еще много-много лет хорошо видно, как в Мировом океане безвольно болтались бессмертные тушки, прибежище редких пернатых и пресмыкающихся, нашедших, таким образом, кров и пищу. До тех пор, пока их не прибивало к одному из полюсов и они с ужасающей степенностью вмерзали в ледяной континент, ставшим для них финальной точкой консервации и надеждой для нас, выживших смертных, на правильные выводы годы спустя.
И все-таки каков промысел природы в том, что кактус, растущий в пустыне под палящими лучами солнца, остается вечно зеленым?
