Не могу всегда думать о вечном и высоком.
А иногда думаю и о таком, что сказать стыдно
Своевременно напомнил о кофе Штольц. На удивление организованный парень: все у него «по полочкам», к месту и ко времени. Предполетная суета и беготня за недоделанным вчера и недопогруженном сегодня выбивает из режима питания и отдыха, и живот уже начинал зловредно побуркивать. Кивком пригласил Штольца к трапу и картой доступа открыл наружный люк шлюзовой камеры.
-- По графику твои должны заниматься изучением материальной части, -- мимоходом просветил Штольц. – Заодно и проверим.
«Твои» -- мой экипаж. Штурман-стрелок Гришка, чаще именуемый Отрепьевым, за разлохмаченный, взъерошенный вид и красноватые, воспаленные от постоянного слежения за мониторами глаза. Бортмеханик -– верзила с огненно-рыжей шевелюрой и острым носом -- Сашка Буратино. Пилот-стажер, пока без «погоняла», Колька, племянник Штольца. И кто из них "Троян"?
Школа космолетчиков с отличием -- лучшая из известных мне характеристик. Сквозь трехгодичную программу физической подготовки и интеллектуальной муштры пробивается к финишу треть начавших курс. "Купить" зачет, воспользоваться "лохматой лапой" невозможно. Преподы -- космолетчики из выживших -- дают "путевку в космос" только умеющим в совершенстве нападать, защищаться и, главное, обучаться.
«Изучение материальной части межзвездного транспортного корабля «Надежда» к нашему приходу достигло кульминации. Гришка Отрепьев азартно тюкал пальчиком по «клаве», вываживая трехкилограммового леща в компьютерной игре «Рыбалка мечты». Сашка Буратино в лирико-драматических интонациях повествовал Кольке историю своего пленения отрядом коварных амазонок на планете Вуди-Руди.
-- Говорят, -- глаза стажера горели жаждой приключений, -- говорят, эти амазонки в бою страшны.
-- И после боя не краше, -- пренебрежительно отмахнул Сашка. – Носы широкие, в губе кольцо, волосы, как пакля.
-- Следующее поколение амазонок будет выглядеть не в пример лучше, -- засмеялся Штольц, знавший в общих чертах историю нашего нескучного полета. – Сплошь, востроносые рыжики.
-- Не каждый может похвастаться улучшением демографических показателей целой планеты, -- «подковырнул» от компа Отрепьев
-- Только одного племени, -- поскромничал в ответ простодушный Сашка.
Сашка -- старожил экипажа, летал на "Надежде" еще в бытность мою вторым пилотом. Знает "назубок" всю механику корабля и не оставляет "на потом" ни малейшей неисправности. Его "кодекс чести" -- безусловное следование "пацанским понятиям", усвоенным в детстве, прошедшем на улочках городских окраин: не предавать и не подставлять друзей, отвечать за слова и поступки.
-- Попали амазонки, -- смеясь, Штольц сутулился и снимал очки: не парень, а ходячая «особая примета».
-- Молодой, -- я кивнул Кольке-стажеру. – Обеспечь дядю горячительным напитком, а ты, Сашок, делись, коли начал. Тема -- живо трепещущая. Тогда, помнится, ты отделался уклончивыми фразами о вреде обжорства и недопустимости случайных связей.
-- Ничего случайного, -- Сашка присел в кресло второго пилота, огляделся, настраиваясь на долгий рассказ и сказал. – Сейчас поослабло, а вначале переносилось тяжело и томило сердце неясной тревогой.
Я закусил зубами рукав комбеза, сдерживая смех; Штольц сутулился, крутил за дужку очки и кусал губы; Гришка Отрепьев отгородился экраном; Колька-стажер, подавшись вперед, нетерпеливо ожидал продолжения красиво литературно окрашенному вступлению.
-- Мы вышли из очередного боя с победой, истраченной защитой, истерзанным корпусом и почти без топлива, а на экране обзора передней полусферы незнакомые звезды вспыхивали и гасли, сгущая и без того вязкую пугающую черноту незнакомого космоса, -- борт механик знобко передернул плечами. -- И тогда командир принял решение садиться на ближайшую пригодную планету.
Сашка взглянул на меня, ожидая подтверждения, и я, напрягая скулы, чтобы не захохотать во весь голос, коротко пояснил.
-- До Земли больше двух недель, а топлива на одну посадку. Пять-десять минут маневрирования на маршруте, и потом уже не сесть. Гришка прочитал в лоции, мол, планета Вуди-Руди необитаема.
Отрепьеву на планете досталась роль дежурного по кораблю и «ответственного за все», и сейчас в его взгляде из-за монитора читалась легкая зависть.
-- Поврежденные дюзы и разгерметизация компрессорного отсека не помешали командиру произвести штатную посадку, -- продолжил рассказ Сашка, -- в этом сказочном, не побоюсь этих слов, райском уголке, на чистом зеленом лужке между темным хвойным бором и серебристой рекой в изумрудных берегах.
-- Так не бывает. Сказки, -- неожиданно и неуместно возразил Колька, оборачиваясь за поддержкой к дяде.
-- Все именно так и был, -- сбился на акцент Штольц, завороженный Сашкиным рассказом, и погрозил племяннику пальцем. – Верю каждому слову.
-- А я не верил, пока не увидел и не опьянел от волшебной красоты, -- простодушно пояснил борт-механик и, осветившись блаженной улыбкой, продолжил. -- Напряженно работая в течение дня -- двадцать часов, пока два солнца одно за другим проходили по бирюзовому небосводу, -- заменили и восстановили защиту; наладили производство топлива из воды и атмосферного водорода, перезарядили ракетные шахты и пусковые установки, залатали дыры в корпусе, поставили палатку на берегу для предстоящей ночевки, но, несмотря на занятость, что-то влекло пойти по траве, зачерпнуть ладонями воду из речки, подставить лицо солнцу и нежно ласкающему кожу ветерку.
-- Пожалуй, вам следует облетать Вуди-Руди за три галактики, -- прокомментировал Штольц, -- потеряете отличного механика, который, тьфу-тьфу, рискует превратиться в очередного поэта.
-- Типун тебе на язык, -- вмешался Гришка Отрепьев и повернул в нашу сторону экран.-- Девушки приглашают отца на крестины дюжины младенцев обоего пола. Дал Саша душе развернуться.
Картинка на экране полностью соответствовала рассказу борт-механика: серебристая река, изумрудный лужок и гостеприимная тропинка в сторону леса. У Кольки-стажера челюсть отвисла в изумлении, паренек шумно втянул воздух и уставил восхищенный взгляд на Сашку.
-- Как честный человек, обязан жениться, -- строго выговорил Штольц.
-- Обеспечить многочисленное семейство материально и вырастить достойных членов общества, -- веселился Гришка Отрепьев.
Гришка из семьи потомственных интеллектуалов. Получил от предков быстрые, гибкие, аналитические мозги и проявляющийся временами атавизм, в виде непрошибаемой бескомпромиссной, доходящей до истерики, интеллигентской упертости, за которую его родители и были причислены властью к бременящему Землю балласту и высланы за пределы солнечной системы, когда мальчишке было тринадцать лет от роду. В экипаже у Гришки роль циничного хохмача-острослова -- защитная маска, прикрывающая ранимую чуткую душу. В беде не оставит и слабого защитит. Благородный герой.
-- Не сходится, -- Сашка Буратино безотрывно смотрел на картинку и наливался краской смущения и крайнего волнения. – Я здесь ни при чем.
-- Все мужики потом начинают отказываться и подыскивать алиби, -- куражился Гришка, -- но мы готовы поверить в твою невиновность и невинность, если ты так же связанно, как начал, объяснишь свое отсутствие на корабле в течение двенадцати часов.
-- Я пошел по этой тропинке, -- Сашка, гася волнение, отхлебнул кофе. – Легкие тени в прозрачном сосновом лесу и мелодичные крики и посвист удивительно ярких птиц в верхушках деревьев…
-- Крики птиц, как свежий ветер в лицо, будят и настраивают на движение, но, давай без лирики, -- снова вмешался Гришка, -- а то до утра не закончишь. Конкретно: где, когда, с кем, сколько раз.
-- Сами виноваты, -- обиделся Сашка. – Конкретно, окружили, привели, искупали в фонтане, усадили за стол с разными вкусностями и ушли. Ближе всех стояло блюдо с уткой в золотистой блестящей от жира корочке, перышко кудрявой петрушки заманчиво свисало из клюва, и я, тщетно уговаривая себя не спешить и не жадничать, ведь на столе стояло много всякой еды, торопливо отломил толстую ногу и впился в нее зубами. Как вкусно! – Сашка невольно сглотнул слюну, и мы повторили его движение. – Тут входит стройняшка в набедренной повязке, начинает приплясывать и сладострастно извиваться, а я не против, только, показываю ей утиную ногу, доем, и весь твой.
-- Амазонки в мыслях и поступках быстры, резко меняют настроение от любви до ненависти, -- вмешался Колька-стажер где-то вычитанной цитатой.
-- Молчи, -- одернул племянника Штольц.
-- Стройняшка уперлась кулаками в стол, толкнула пламенную речугу о вреде неумеренного увлечения жирной пищей, типа, от всей утки я должен был отъесть только петрушку, сверкнула глазами и хлопнула дверью, аж стены затряслись.
-- И ничего не было? – изумился Колька.
-- Не успел, -- просто ответил Сашка. -- следом пришла высокобедрая, высокобровая молодуха с высокой грудью.
-- И сама высокая, -- «прикололся» Гришка.
-- … и рассказала, пока я, облизываясь и причмокивая, смаковал ломтики красной рыбы, о здоровом образе жизни среди девственных лесов и чистых рек планеты Вуди-Руди. Третья вещала о политике и праве планет на самоопределение,-- не плохо с выдержанным сыром и красным вином.
-- Слюнки потекли, -- шумно выдохнув, перебил Гришка. -- Полный стол изысканной жратвы, разговоры о политике, других удовольствий мужику уже не надо. Они всерьез ждали секса?
-- Интересно поставлен вопрос, -- вклинился Штольц. -- Только на него и сами девушки наверняка ответа не знают, а если прямо спросить, помашут ресницами и покрутят пальцем у виска. Может быть, они мечтали о нескучном вечере с красивым молодым человеком. Продолжай, Саша, нам очень интересно.
-- Следующая полногрудая, -- "красивый молодой человек" Сашка переждал смешки и вновь осветился блаженной улыбкой, -- встала в позу, подняла руку вверх и, как на митинге, почти убедила вступить в партию свободных женщин; спасибо «Оливье» -- вернул в реал. Еще я прослушал, в компании с копченым угрем, курс самосовершенствования методом медитации; средних размеров кусочек сочнейшего шашлыка скрасил заунывные вирши тощей поэтессы; а пирог с малиной помог не впасть в депрессию, когда томная большеглазая девица призвала к страданиям во имя любви и предложила вместе броситься со скалы в реку. Сейчас! Все брошу и побегу от стола, с уточкой в золотистой корочке, бросаться в реку с белой мышью на пару.
-- Как? Как ты ее назвал? -- переспросил Штольц.
-- Мышь белая -- это вроде "белой вороны" -- то каркает не в лад, то пищит не в такт, -- пояснил механик, помолчал немного и вновь мечтательно загрустил. -- И тут вошла она… -- Сашка засопел и засмущался.
-- Не томи, -- Штольц едва не подпрыгивал от возбуждения. -- Я уже представляю картину семейного благополучия: тихий уютный домик на берегу, детишек сопливых, Машенька с ухватом у печи.
-- Или Гретхен в белом передничке... Мечты бывают слишком причудливы, -- внес я свою лепту. -- Иногда лучше не воплощать.
-- Она смотрела спокойно, достойно и немного насмешливо, о фигуре молчу, наверное, совершенной и гармоничной, -- Сашка вздохнул. – Я уже говорил, что обед длился почти всю ночь?...-- Сашка вздохнул еще раз. -- И мне нестерпимо захотелось в туалет.
Экипаж изумленно молчал, потом коротко хохотнул Гришка, а следом захохотали остальные.
-- Не удалось создать условия, чтобы почувствовало себя счастье уютно в твоих руках, -- грустно прокомментировал Штольц, вспомнив, видимо, что-то из своей биографии. -- А два раза на одну наживку оно не клюет.
-- Счастье свалилось на голову, но я успел отбежать, -- грустно подтвердил механик. -- Мимолетное счастье, как игривый шлепок теплой ладони.
-- Вот так и получают мужики вместо тупого безбашенного секса красивую светлую грусть, -- ехидно подковырнул Отрепьев.
-- Сколько людей радуются, что однажды свое счастье не догнали, -- с трудом сдерживая смех, я попытался сбить механика с печальной струи. -- Вяжет оно молодца порой по рукам и ногам, и уже ни в космос за мечтой, ни с друзьями на рыбалку.
-- Механик не при делах, а мальчики-девочки откуда? – желая поддержать веселье, развязно улыбнулся Гришка, и экипаж сразу обернулся к штурману-стрелку, разом ощутив в вопросе фальшивую нотку.
-- Гриша, -- случай нарушения должностных обязанностей без внимания оставить я не мог. – Ты сторожил транспорт не в одиночестве?
-- Увы, – Гришка понурился, -- но в корабль я их не пустил. Кувыркались всю ночь в палатке на берегу.
-- «Их» -- это сколько? – заинтересованно переспросил Штольц.
-- Четыре бесстыдно прикинутые девицы, появились в сумерках как сладострастные нимфы, -- Гришка хитро улыбнулся. – Я всегда помню на чужих планетах, что за мной Земля и надо отстаивать честь, и, если потребуется, по-мужски умереть, сгореть от страсти в руках красавицы.
-- Не умер, и, судя по всему, справился достойно, -- Штольц, смеясь, повернулся ко мне. – Осталось восемь. Похоже, окончание рассказа мы услышим от командира.
-- У нас не принято бросать товарищей в беде, -- обычно я не распространяюсь о любовных историях, но сегодня особый случай: нештатные ситуации в космосе должны исследоваться досконально для извлечения опыта и предупреждения ошибок в дальнейшем.Расследование вел методичный Штольц, и отвертеться от рассказа не представлялось возможным. – У нас не принято бросать товарищей в беде, и, едва заметив исчезновение Сашки, я предупредил Отрепьева и отправился на поиски.
-- По тропинке, уходящей в сторону леса? – уточнил Штольц.
-- Не лыком шиты: прекрасное видим, и к тонкому и чистому прикасаясь, сначала руки с мылом моем, -- я указательным пальцем вернул нижнюю челюсть Кольки-стажера в положение "закрыто". -- Двинулся по тропинке, и скоро вышел к легкому одноэтажному деревянному строению с множеством окон. Оглядевшись, прошел внутрь, и меня мгновенно обхватила руками и ногами крайне возбужденная стройняшка. Как уже упомянул наш штурман стрелок: «за нами Земля» -- да и девушка горела нетерпением. Не скучно рассказываю?
-- У Сашки получалось красивее, -- Штольц протянул племяннику пустую чашку и жестом попросил еще кофе. -- Склоняюсь к мысли, что в космос надо бы посылать мужичков с минимальными сексуальными потребностями. -- Штольц покрутил очки за дужку. -- Нечего в серьезном деле отвлекаться на низменные инстинкты.
-- Кастратов что ли? -- угрожающе привстал Сашка Буратино.
-- Молодца! -- вскинулся кипящий негодованием Отрепьев. -- Я, конечно, не Фрейд, но, уверен, люди оскопленные, стерилизованные, отлученные от сексуальных желаний, теряют и стремление к подвигу, к умению переступать запреты, совершать безбашенные поступки. Все просчитать невозможно, а если человечек работает, как автомат в рамках инструкции, он и не рискнет, и не примет нестандартного решения. И зачем он тогда в космосе, достаточно послать робота.
-- Хорошо, хорошо, -- Штольц примирительно салютнул чашкой с кофе. -- Вопрос пока не вышел за рамки дискуссии, хотя формула, "в воздержании есть смысл" -- прозвучала с самого верха. Дослушаем рассказ командира о налаживании дружественных контактов на планете Вуди-Руди.
-- Я заглянул в одну комнатку, в другую, и в третьей встретил милую тридцатилетнюю особу, с мощными бедрами и красивой волной черных волос, слегка прикрывающих плечи и грудь. Представилась Афрой, порадовалась нашему присутствию на Вуди-Руди, выразила надежду на долгое гостевание. Пока готовился обед, предложила искупаться в фонтане, куда и плюхнулась следом высокобедрая, высокобровая молодуха с высокой грудью.
-- Нормально, -- смешливо сморщил нос Гришка Отрепьев, косясь в сторону борт-механика.
-- Афра оказалась королевой племени амазонок и утомительной болтушкой. Красотка нуждалась не в мужике, а в терпеливом слушателе, и через пару часов я запросил свежего воздуха и сигарету. Выбрался в коридор и насладился любовью с элементами демократических свобод. К полногрудой эмансипе выскочил, уже точно зная время выхода. Девочки появлялись каждые два часа, как по расписанию, и к утру от меня пахло стойлом племенного жеребца. Запах наконец-то добрался до широких ноздрей королевы и заставил на полуслове оборвать легенду о неустрашимой прапрабабушке, которой равных не было в бою. Как оказалось, и королеве равных не было… в любви.
-- И ты сдался? -- Штольц даже привстал с места.
-- Не надейся. Я же тренировался всю ночь.
-- Отстоял честь землян и экипажа, -- засмеялся Штольц. –- Но ответственность за демографию на Вуди-Руди теперь с вас не снять, если вы действовали сознательно.
-- Трудно сказать, какое сознание определяло то бытие, -- радостно парировал Гришка. -- Весенние всплески к осени выглядят иррациональными. Вуди-Руди далеко,... алименты не достанут
-- Как благородные герои,... -- Штольц погрозил пальцем. -- Разобрались с ситуацией, а теперь, давайте к делу. Старт утром, а до него дожить надо. Вокруг корабля тройное кольцо, но и вы не зевайте
Похожие статьи:
Рассказы → В далеком космосе
Рассказы → Паломничество к Большой Норе
Рассказы → Добыча 2 часть первая
Рассказы → Вечный сюжет. Часть 1. Сын амазонки.
Рассказы → Cokoл
