Четыре зверя

Храм Ушедших-В-Пески был холоден и тих. Тётя Хафиза шла на цыпочках, её узкие ступни в мягких расшитых туфлях не оставляли следов на тысячелетней пыли, устилавшей гранитные плиты святилища.

– Сюда, – прошелестел пустынный ветер её губами. Маленькая Алладра послушно свернула налево, в тесный коридор, освещённый трепещущими огоньками масляных светильников.

– Мы, Хайтма, племя Песков, постигаем мудрость мира, наблюдая за ним, – продолжил шептать губами тёти Хафизы ветер, залетевший в залы Храма. – Тебе сегодня исполнилось восемь, Алладра. Ты должна увидеть и осознать Смерть, часть жизни, которую труднее всего принять.

Девочка замедлила шаг. Ей стало страшно. Она взглянула на тётю Хафизу, ища поддержки и ободрения, но на лице той лежала густая тень. Женщина поднесла лампаду к узкой нише, осветив ровный ряд продолговатых стеклянных предметов. Привстав на носочки, Алладра разглядела с дюжину пустых песочных часов. У некоторых корпус был из тусклого металла, не украшенный даже узорами, другие же блестели золотом и разноцветными драгоценными камнями.

– Их находили в прахе женщин клана Итаф после погребального сожжения, – тётя Хафиза говорила неспешно, без выражения, её голос можно было принять за шуршание песчинок на полу Храма. – Каждые часы – это человек, который жил, точно так же, как живёшь сейчас ты, смотрел за медленным движением барханов, а в один день уходил в пески. Каждый из них.

Тётя Хафиза сделала широкий жест рукой, указывая на нырявшую в темноту каменную нишу. Помолчала немного, давая Алладре возможность осмыслить услышанное, а затем продолжила:

– Так же ушла от нас твоя мать. Вот здесь – то, что было её сердцем.

Алладра внимательно рассмотрела часы в блестящем серебристом корпусе, инкрустированном жемчугом. В них падали последние песчинки. Падали вверх и исчезали.

– Когда мне их отдали, песчинок было много. Я попробовала перевернуть часы, но время продолжило идти, идти и пропадать, – в голосе тёти Хафизы прорезалась грусть.

Храм Ушедших-В-Пески не признавал сожалений, он велел помнить историю племени Хайтма, учиться на ней, принимая смерть как неизбежную часть круга обновления природы. Но Хафиза очень любила свою сестру, маму Алладры, больше, чем мудрость песков пустыни.

Через минуту часы опустели, Алладре стало почти физически больно, ей показалось, что мама окончательно перестала существовать в этом мире. Девочка заставила себя отвести взгляд от останков и подняла глаза на потускневшую от времени фреску, заполнившую почти всю стену над тёмной нишей с песочными часами. Некогда яркие цвета поблекли, рисунок опутала сеточка тонких трещин, но он всё ещё хранил память о мастерстве своего создателя. Фреска изображала полулежащую обнаженную деву, укутанную волнами рыжих волос. Как и у всех женщин Хайтма, её глаза были золотыми, а кожа – смуглой. Вокруг стройного тела обвились серебристые кольца драконьего хвоста. Могучая голова змея, увенчанная колючим синим гребнем, нависла над огненноволосой красавицей. Несмотря на облупившуюся местами краску, на дорожки копоти, проложенные чадящими лампадами, один лишь взгляд на фреску очаровывал, пробуждая странный, неведомый ранее трепет в душе.

– Что это? – шепнула Алладра, пугаясь звука собственного голоса.

– Это Калила – прародительница нашего рода Итаф. Тысячи лет назад её ввёл в искушение мужчина Ветра. Он соблазнил и жестоко убил девушку, полюбившую его всем сердцем.

– Тогда почему здесь нарисован не мужчина, а дракон?

– Потому что, – терпеливо ответила тётя Хафиза, – люди Ветра выбрали для себя этот символ. И он подходит им – тщеславным, алчным, уничтожающим всё вокруг. Долгие столетия народ Дракона угнетал наших предков, делал женщин рода Итаф рабынями, заставляя забывать своё прошлое, заставляя забывать себя. История учит нас, знание помогает избежать печальной судьбы тех, кто жил раньше. Помни и ты прошлое рода Итаф, остерегайся людей Ветра, их синие глаза похожи на прохладные озёра оазисов, но в их сердцах таятся лишь коварство и вероломство.

***

В походном шатре Алладра устало упала на ложе. Завтра племени предстоял последний переход до оазиса, длиннее и утомительнее обычного: ради посещения Храма Ушедших-В-Пески караван сделал большой крюк. Девочка завернулась в цветастое одеяло и быстро погрузилась в сон.

Ступни Алладры утонули в густой мягкой траве, какой не сыщешь даже в редких цветущих уголках пустыни. От малейшего дуновения ветра сочно-зелёные стебельки вздрагивали и приятно щекотали босые ноги. То тут, то там в колыхавшейся траве возникали сполохи пурпурных пеларгоний. Прямо перед ногами Алладры развернули розовые упругие лепестки хризантемы, терпкий запах которых девочка ощущала с каждым вдохом.

Чуть поодаль устремлялись ввысь деревья-исполины, пышные кроны которых касались пушистых белых облаков. Между могучими стволами порхали диковинные разноцветные зверьки с полупрозрачными крылышками. Их тонкие изогнутые тела покрывала длинная шёрстка, колебавшаяся от каждого движения. Они беззаботно веселились, гоняясь друг за дружкой с задорным писком, похожим на мелодичный перезвон колокольчиков. Девочке захотелось рассмотреть их поближе, но она побоялась вспугнуть крошечные создания и прервать их радостную возню.

Маленькая птичка с длинным пёстрым хвостом появилась из ниоткуда и присела на куст, увешанный спелыми алыми ягодами, рядом с Алладрой. Громко чирикнув, пичужка с любопытством склонила хохлатую головку. Девочка протянула к ней руку, но птичка взмахнула бирюзовыми крыльями и упорхнула. Проводив её взглядом, Алладра уселась на мягкую травку, подставила лицо не обжигающему, а непривычно ласковому солнцу и стала смотреть вперёд. Полянка заканчивалась отвесным обрывом, за которым не было ничего, кроме неба и облаков.

– Ты всё-таки пришла? – откуда-то сзади прозвучал приятный добрый голос.

Алладра почувствовала, что к ней подошёл кто-то большой и плюхнулся на траву слева. Она, не повернув головы, отозвалась:

– А ты давно ждёшь?

– Нет. Я знал, что ты появишься, – голос будто бы улыбнулся, – и создал всё это для тебя. Нравится?

– Нравится, – честно ответила девочка. – Особенно птичка понравилась, голубенькая.

– Эта? – голос, казалось, стал ближе. – Мне она тоже очень нравится.

Вместе с его словами маленькая пташка села на протянутую руку Алладры и весело чирикнула. Девочка ойкнула с радостным удивлением и провела пальцем по блестящим на солнце пёрышкам.

– Правда очень красивая, – Алладра усадила птичку на плечо. – А ты какой?

– Хочешь увидеть?

Девочка кивнула и повернулась к своему собеседнику. Первым, что она заметила, были большие лазоревые глаза. Они принадлежали сияющему серебристому существу с длинным хвостом, беспокойно бьющим по земле. Алладра тут же вспомнила фреску из Храма Ушедших-В-Пески.

– Ты дракон? – в груди девочки похолодело от страха, она попыталась отползти от змея подальше, но руки и ноги заскользили по траве, и Алладра осталась на месте, с ужасом вглядываясь в нечеловеческие глаза небесной голубизны.

– Не бойся, я не обижу тебя, – большая голова, покрытая мерцающими чешуйками, опустилась на уровень лица маленькой гостьи. – Разве тебе здесь не нравится?

Алладра оглянулась по сторонам, будто ещё раз оценивая красоту сказочного места. В конце концов, что плохого с ней могло случиться во сне? Немножко помедлив, она положила ладонь на нос страшного зверя. Чешуйки оказались шершавыми и тёплыми, он замер, позволяя изучать себя. Алладра провела пальцами по блестящим синим усам змея, состоявшим из множества длинных тонких волосков. Она встала, прошла вдоль массивного тела дракона, рассматривая отливающий серебром спинной гребень.

– Мне рассказывали, что тебя надо бояться. Такой же, как ты, однажды погубил женщину из моего рода.

Длинная шея змея изогнулась, и его голова вновь оказалась рядом с девочкой. Пронзительные синие глаза встретились с её золотистыми.

– Это древняя легенда… С тех пор, как она была пересказана тысячами уст, её суть исказили, и до тебя дошли лишь крупицы того, что случилось на самом деле. Мой народ хранит это знание куда бережнее. Хочешь, я расскажу тебе про Калилу, женщину Песков, и Вэя, сына Ветра? Если ты, конечно, больше не боишься меня.

Девочка не могла сказать, что не испытывает страха, но ей хотелось остаться на полной сладких запахов и уютных звуков поляне, посмотреть на красивого зверя из древних сказаний, и она молча кивнула. Усы дракона дрогнули, будто он пытался улыбнуться.

– Тысячи лет назад наши народы, как и сейчас, жили далеко друг от друга.  Племя Песков сторонилось людей Ветра, но мы всегда тянулись к вам. Мужчины-драконы видели в своих снах прекрасных рыжеволосых дев пустыни, и сердца их трепетали. Однако никто не смел перешагнуть запрет и ворваться в жизнь той, о которой грезил. В те далёкие дни среди людей Ветра жил молодой дракон Вэй. Каждый раз во снах ему являлась красавица Калила, дочь Песков. И в одну из ночей, когда его любовь стала столь сильной, что смогла оседлать ветер, он отправился в шои. Так мы зовем сны, разделённые с другим человеком, такие, как видишь сейчас ты. Вэй отыскал сон Калилы и предстал перед ней в облике дракона. Храбрая девушка не испугалась могучего зверя, и с тех пор каждую ночь вместе с ветром Вэй возвращался в её сновидения.

Дракон замолчал, положил голову рядом с ногами Алладры и пару раз глубоко вздохнул. Девочку обдало сухим теплом и запахом костра.

– Что с ними случилось? – спросила она.

– Тебе пора просыпаться, – вместо ответа произнес змей, и его длинные усы снова дрогнули.

– Хотя бы скажи, как тебя зовут.

– Моё имя Юн. А теперь иди, наш сон кончается.

Поляна стала медленно погружаться в песок, под его напором прогибались и ломались хрупкие стебельки цветов и трав. Диковинные пушистые зверьки с громким писком разлетелись и исчезли, будто стайка мошек. Серебряный дракон легко оторвался от земли и заскользил в воздушных потоках. Его синие глаза на прощание ярко сверкнули.

– Мы ещё встретимся, Алладра.

***

Алладра разглядывала отражение в маленьком карманном зеркальце, стараясь завязать свой первый платок так, как учила её тётя Хафиза. Так, как много лет завязывала его мама. Этот платок из красного шёлка, расшитый тончайшими золотистыми нитями и бисером, передавался в роду Итаф из поколения в поколение. Когда девушке исполнялось тринадцать, красоту её следовало скрыть, иначе она начинала сиять так ярко, что ослепляла мужчин.

Убрав зеркальце, Аллада прилегла и закрыла глаза. Ни разу за пять лет она не рассказала тёте Хафизе о явившемся ей драконе, но каждую ночь вспоминала его, надеясь, что Юн придёт в волшебном сне, шои.

– Пожалуйста, вернись, – позвала она его так же, как делала уже сотни ночей.

Алладра глубоко вдохнула прохладный воздух, полный тяжёлых сладких ароматов, которые щедро источали бледно-сиреневые цветы. Их нежные чашечки мерно покачивались на тонких стеблях, обвивавших плотной зелёной сетью кусты вдоль полянки. Над этой живой изгородью порхали огромные мохнатые бабочки с загнутыми дрожащими усиками. Заходящее солнце окрасило их крылья во все оттенки розового и оранжевого.

Место очень сильно изменилось, но девушка узнала его. Алладра стала искать глазами Юна. Прикрывшись ладонью от слепящих лучей, она заметила на краю обрыва маленькую серебристую фигурку, которая никак не могла быть драконом. Помедлив немного, девочка подошла к незнакомцу и присела рядом. Тело существа прятал просторный плащ, покрытый мелкими сверкающими чешуйками. Капюшон, низко надвинутый на лицо, был украшен синим гребнем, спускавшимся до самого края одеяния. Огромное солнце, похожее на перезревший персик, играло на блестящей ткани тёплыми закатными лучами.

– Я же обещал, что мы снова встретимся, – молодой голос, ничуть не походил на гулкий бас дракона.

– Юн? – недоверчиво спросила Алладра и подалась вперёд, пытаясь рассмотреть укутанного в плащ человека.

– А ты изменилась, – произнёс он и ещё ниже наклонил голову.

Девушка улыбнулась, провела ладонью по красному шёлку платка, даже во сне укрывавшего её волосы.

– А ты остался прежним, – Алладра лукаво прищурила глаза, – всё так же прячешься.

– Не более, чем ты, – дракон повернулся к девушке, но его лицо терялось в тени капюшона. – Зачем тебе здесь этот платок? Сними его.

Опустив глаза, Алладра покачала головой.

– Я не могу показываться чужим людям без платка.

– Ты не доверяешь мне? – в его голосе прозвучало отчуждение.

– Дело не в доверии. Таков обычай, а Хайтма чтят обычаи, – Алладра по-прежнему не поднимала глаз, её пальцы начали беспокойно перебирать стебельки травы.

– Обычай, придуманный мужчинами Хайтма для женщин Хайтма, – задумчиво заговорил дракон, – чтобы ваша красота осталась только для них.

– Наш уклад жизни помогает понять суть мира, видеть будущее. Как можешь ты так отзываться о нас? Традиции направляют, подсказывают простые способы сохранять мысли чистыми, открытыми для принятия знания. В том числе и мысли мужчин.

– Я не хотел оскорбить твой народ, – мягко возразил Юн, – но не все традиции взрастила древняя мудрость предков. Помнишь, я рассказывал тебе легенду? Тогда женщины Песков не прятали свою красоту и очаровывали ей драконов. Ваши мужчины были в ярости оттого, что прелестные дочери пустыни покидают племя ради людей Ветра, и заставили их кутать в платки огненно-рыжие волосы. Но и этого им показалось мало, они осквернили прекрасную историю любви Калилы и Вэя, чтобы выставить нас чудовищами и поселить в сердцах женщин Песков страх перед мужчинами-драконами.

– Ты так и не рассказал в прошлый раз, чем закончилась та легенда, – тихо напомнила девушка.

Юн кивнул и придвинулся чуть ближе к Алладре.

– Я надеялся, что ты не забудешь об этой истории. На чём же я тогда остановился?

Помолчав несколько мгновений, дракон глубоко вздохнул и продолжил:

– Влюбленные гуляли по волшебным мирам, которые создавал для них Вэй, и чувства их становились всё глубже. Когда Калила поняла, что не мыслит больше жизни без своего дракона, она решилась рассказать об этом брату. Тот сперва пришёл в ярость, но потом совладал с собой и попытался вразумить сестру. Он увещевал её, что люди Ветра живут слишком далеко и, хотя зовут себя драконами, не умеют летать. Он говорил, что Вэй никогда за ней не придёт, не возьмёт ее за руку, не подарит поцелуй, лишь будет мучить несбыточными снами. Брат поселил в сердце Калилы печаль, но так и не смог образумить её. Он решил во что бы то ни стало удержать красавицу-сестру на земле, не позволить ей ловить ветер вместе с Вэйем. Брат нашёл для Калилы достойного жениха из племени Хайтма и, не дожидаясь её согласия, объявил о скорой свадьбе.

Юн внезапно замолчал. Алладра в волнении прижала ладони к груди.

– Сейчас ты скажешь, что мне пора просыпаться? – голос девушки почти умолял дракона опровергнуть её слова.

– Ещё нет, – он вскинул голову, и капюшон приоткрыл тонкие губы, изогнувшиеся в улыбке, – Я по-прежнему хочу, чтобы ты сняла платок.

Пальцы Алладры нервно забегали по складочкам длинного подола, её щёки мгновенно налились багрянцем.

– Это ведь только сон, правда? – едва дыша от смущения, шепнула она.

– Почти, – тихо ответил он и откинул полу плаща.

Юн протянул руку к Алладре, на его запястье серебрилась тонкая змейка мерцающих чешуек, убегавшая в рукав белоснежной рубашки. Юноша осторожно потянул за кончики платка. Алый шёлк легко соскользнул с волос девушки, по её плечам разлилась блестящая огненно-рыжая волна.

– Ты красивая, – Юн ласково коснулся ладонью пылающего золота её локонов.

– Теперь твоя очередь, – голос Алладры дрогнул от волнения.

– Это будет честно.

Он неохотно отвёл руку от её волос и взялся за края капюшона. Немного помедлив, дракон резко отбросил его назад. Девушке открылось юное утончённое лицо с пронзительными лазоревыми глазами в обрамлении пепельных ресниц. Юн тряхнул головой, на его гладких серебристых волосах заиграли блики закатного солнца.

– Теперь и я не скрываюсь, – улыбнулся он, изучая восхищённое лицо Алладры.

Юн потянулся к ней и взял руку девушки, повернув её ладонью вверх. Алладра увидела, как сквозь пальцы потёк песок, струйки которого стремительно растекались по полянке.

– А вот теперь тебе пора, – шепнул юноша, и его синие глаза оказались неожиданно близко.

Прежде, чем утонуть в песке, девушка ощутила запах костра и жаркое прикосновение пламени. Или его губ?..

***

Оазис Аридин щедро одаривал племя Хайтма водой, прохладой и красотой сочной зелени. Здесь, под сенью раскидистых финиковых пальм, было принято проводить Церемонию Обручения для девушек, достигших совершеннолетия.

На закате семнадцатого дня рождения Алладра попрощалась со своим женихом, по традиции подарив ему цветок белого ириса. Этот юноша, Гафур, был с ней вежлив, он подробно рассказал, какие щедрые дары приготовила невестке семья жениха, что за жизнь ждёт девушку после замужества, как много отпрысков должна она родить.

Алладра пыталась слушать, но в ушах её звучал голос Юна, обличавший мужчин Песков. Она смотрела в спокойные карие глаза Гафура, но видела лишь лазоревые очи дракона. А ведь этот юноша Хайтма был хорошим честным человеком. Вскоре мир пошлёт девушке её первое видение, и у них с Гафуром состоится свадьба. С ним Алладра проживёт столько, времени, сколько отмерили пески пустыни, а Юн останется лишь сном, далёким давним сном. Несмотря на такие мудрые мысли, девушка, весь день ходившая в золотистом платье невесты, шептала ночью:

– Приди ко мне, прошу.

Когда Алладра ступила на знакомую поляну, её охватили волнение и радостный трепет. На сей раз в тёмном небе сияли звёзды, проливая бледный свет на густую бархатистую траву. Едва глянув по сторонам, девушка поспешила прямо к обрыву, надеясь встретить там Юна. Возле её ног вились стайки светлячков, похожие на волшебные фонарики, но и их не замечала Алладра. У самого края пропасти спиной к девушке стоял высокий статный мужчина. Тонкий синий шелк его рубашки вздрагивал от прикосновений ветра, на серебристых волосах отражалось мерцание звезд. Руки мужчины были сложены на груди, а широкие плечи – гордо расправлены. Он оглянулся на Алладру, и в ночной темноте его нечеловеческие глаза вспыхнули, точно голубое пламя.

– Ты пришла ко мне, – заговорил мужчина глубоким низким голосом, – и мне нравится, что на тебе больше нет платка.

Алладра, запоздало спохватившись, провела рукой по длинным волнистым волосам.

– Не прячь больше локоны, – мужчина сделал шаг в её сторону и оглядел с ног до головы. Новый Юн разговаривал властно, заставляя ощущать смущение и даже страх.

– Это платье тебе очень идет, – не обращая внимания на смятение гостьи, отметил он.

– Одеяние обручённой девушки, его всегда шьют из золотой органзы. – Алладра отчего-то почувствовала себя виноватой, она плотно сцепила пальцы, ожидая слов Юна.

Лицо дракона стало отстранённым, на мгновение он оглянулся на пропасть, разверзшуюся за спиной. Когда синие глаза вновь остановились на девушке, Юн негромко заговорил:

– Значит, ты уже кому-то обещана?

Девушка опустила голову.

– Я много раз вспоминала рассказанную тобой историю, – её слова звучали неуверенно и прерывисто. – Чем она закончилась? Мне очень нужно знать.

Юн убрал руки за спину и прошёлся вдоль края обрыва, по дороге пнув маленький камушек босой ногой.

– Калилу обручили с мужчиной племени Хайтма, – начал он, – то был достойный и честный человек, но девушка знала, что никогда не сможет полюбить его так же сильно, как своего Вэя. Однажды ночью, когда молодой дракон снова позвал её в шои, Калила призналась, что через несколько дней станет женой другого. Вэй не мог и не хотел никому отдавать возлюбленную, но между его народом и племенем Песков тогда, как и сейчас, лежали бесконечные океаны, леса и степи. Даже самый быстрый ветер не смог бы помочь ему примчаться в срок.

Юн неожиданно прервал рассказ и опустился на траву. Некоторое время он молча смотрел в звёздное небо, будто забыв о том, что история так и осталась недосказанной. Вокруг мужчины собрались стайки светлячков, окружив его кольцом трепещущего мерцания. Алладра бззвучно приблизилась к нему и села рядом, аккуратно расправив воздушный подол золотистого платья. Живые ночные огоньки тут же разлетелись в стороны, но лишь затем, чтобы снова сомкнуть круг, теперь уже охватив

обоих.

– Не молчи, Юн, не молчи, – Алладра попыталась заглянуть ему в лицо, – я не хочу просыпаться.

– Не бойся, ещё слишком рано, – молодой дракон повернулся к девушке и улыбнулся уголками губ. – Сегодня у нас много времени. Если ты захочешь.

– Тогда почему ты не продолжаешь историю? – Алладра, затаив дыхание, рассматривала собеседника. Его благородное неподвижное лицо казалось высеченным из белого камня.

– Мне хотелось, чтобы ты подошла ко мне, – Юн накрыл ладонью её руку. – Я слишком давно тебя не видел.

– Ты думал обо мне? – Алладра дрогнула, но не отстранилась.

– Каждое мгновение, – его пальцы болезненно сжали её тонкую кисть. – Знаешь, чем закончилась история Вэя и Калилы? В их последнем шои дракон рассказал возлюбленной о древнем чародействе, которое может перенести человека сквозь сон. В нём таится смертельная опасность, но Калила так сильно любила Вэя, что охотнее приняла бы погибель на пути к нему, чем долгую жизнь с нелюбимым мужчиной. Пробудившись, девушка исполнила колдовской обряд, и судьба была милостива к ней. Тело Калилы, вслед за её отважной душой, перенеслось в объятия любимого. Используя мудрость своего народа, способного видеть будущее, дочь Хайтма создала часы, отмерявшие срок их любви. В этих часах было почти столько же песчинок, сколько во всей великой Пустыне.

– Хайтма выстроили Храм Ушедших-В-Пески, в нём мы отдаём почести предкам, – девушка говорила медленно, глаза её были широко открыты. – Женщины моего рода Итаф приходят не к погребальным урнам, а к нише, уставленной песочными часами. Как такое возможно? Ведь мы не создаём их.

Юн, всё ещё не выпускавший из рук ладонь Алладры, повернул к ней лицо.

– Чувства Вэя и Калилы были столь сильны, что даже после смерти песок любви не иссяк. Его ручейки текли сквозь время, соединяя их потомков. Мужчины Ветра видят во снах своих суженых из племени Хайтма, а девы пустыни носят в сердце часы, отмеряющие срок существования их незримой связи.

Алладра, не отрываясь, смотрела в синие глаза Юна. Она чувствовала, что, закончившись, древняя легенда наконец обрела новое начало в её собственной жизни.

– Часы в твоём сердце тоже отсчитывают время любви, – что-то в выражении лица мужчины неуловимо изменилось, – а я своих снах видел только тебя, Алладра.

Дракон наклонился и, не отпуская её взгляда, прикоснулся к тёплым девичьим губам. Алладра ощутила необъяснимую слабость, она не нашла в себе сил оттолкнуть Юна или возразить хотя бы словом. Девушка лишь немного отклонилась и прижала ладонь к пылающему лицу. Одной рукой мужчина нежно обнял её за плечи, укрытые мягкими волнами рыжих волос.

– Это не обычное место, – тихо проговорил он, когда их губы разомкнулись. – Сегодня я не придумывал для тебя сон. Высоко в горах, там, где живут люди Ветра, есть точно такой же луг, скрытый от посторонних глаз. Он похож на сотни других, но раз в десятилетие, при свете полной луны, на нём распускаются волшебные цветы. Мой народ зовёт их лунным вереском. Сегодня именно такая ночь.

Юн вскинул голову к тёмному небу, Алладра проследила за его взглядом. В то же мгновение рваные лоскуты облаков, повинуясь поднявшемуся ветру, рассеялись, открыв серебряный лик полной луны. Края луга посветлели, от них к центру медленно потянулся ковёр прорывавшихся сквозь землю метёлочек белого вереска. Воздух заполнился нежным сладким запахом цветов, стремившихся навстречу ночному светилу.

– Это не просто сон, Алладра, – Юн встал на колени возле девушки и стиснул ладонями её хрупкие плечи. – Одно лишь твоё слово, и я никому не позволю разлучить нас.

– Забери меня, – чуть слышно промолвила девушка, – я хочу этого всем сердцем, любимый.

Дракон порывисто обнял её, запустив пальцы в густые огненные волосы.

– Если не боишься, – жарко зашептал он ей на ухо, – я расскажу тебе о том древнем чародействе, которое помогло Калиле сбежать к Вэю.

От Юна исходил приятный солоноватый запах костра, Алладра готова была на всё, лишь бы вдыхать его вечно. Она коротко кивнула и сильнее прижалась к мужчине.

– Завтра перед сном выпей маковый отвар, а в курительнице сожги маковые стебельки и позволь дыму укутать тебя. Когда заснёшь, я приду за тобой.

– Я всё сделаю, я не боюсь. Только пообещай, что придёшь, умоляю. Я не смогу жить без тебя.

– Обещаю, – выдохнул он.

На поляне стало светлее из-за серебристых метёлочек лунного вереска, обступившего влюблённых со всех сторон. Не выпуская девушку из объятий, Юн снова поцеловал её, но это было уже не осторожное прикосновение губ, а поцелуй, полный настойчивости и страсти. Алладре показалось, что она растворяется в руках Юна. Девушка несмело дотронулась до синего шёлка его рубашки. Мужчина склонился над Алладрой и, бережно поддерживая её спину, уложил на мягкую траву. Волосы девушки растеклись рыжим озером. Подступивший вереск, раздвигая блестящие пряди, поднимал к чёрному небу гладкие серебристые колокольчики соцветий. Сладость их запаха стала невыносимой.

Юн сбросил рубашку, и она затерялась в стремительно вздымавшихся белых метёлках. В лунном свете молодой дракон походил на безупречное мраморное изваяние. Ноги Алладры оказались меж его коленей. Мужчина навис над девушкой, уперев руки в землю, и серебристые пряди коснулись её лица. Алладра перестала замечать мир вокруг, с неба исчезли звезды, да и само небо исчезло, теперь над ней сияли лишь глаза Юна.

– Ты только моя.

Голосу дракона невозможно было сопротивляться. Между его пальцами бежали вверх упрямые ростки лунного вереска. Он убрал руку с земли и провёл ладонью, посеребренной цветочной пыльцой, по гладкой шее девушки, по складкам золотой органзы. Одна из упругих облачно-белых метёлочек скользнула вверх, рядом с лицом Алладры, задев её щеку, оставила на ней сверкавшую в лунном свете дорожку.

– Завтра я приду за тобой, – пообещал Юн и потянул расшитый кушак её платья, тот легко поддался и безвольной змейкой соскользнул в траву.

***

До свадьбы Алладре не полагалось находиться наедине с мужчинами, при встрече должны были присутствовать хотя бы два совершеннолетних родственника. Поэтому, когда девушка откинула полог шатра и шагнула внутрь, на лице её жениха отразились смущение и негодование. В жилище Гафура витали тёплые запахи свежего кофе, корицы и миндаля. Быстро овладев собой, юноша уважительно поприветствовал свою невесту, снял джезву с огня и налил для неё ароматный горячий напиток в маленькую фарфоровую чашечку, расписанную лиловыми узорами. Сделав крошечный глоток кофе, Алладра взглянула на Гафура. Тот ждал, когда девушка начнёт разговор, изучая её лицо спокойными карими глазами.

– Сегодня на рассвете у меня было первое видение, – еле слышно заговорила она.

Юноша покровительственно улыбнулся. Его порадовало, что первого видения Алладры, за которым по обычаю следует свадьба, не пришлось ждать долго. Девушка поспешно отвела взгляд от лица Гафура и продолжила ещё тише:

– Я не смогу стать твоей женой. Среди барханов мне явились глаза мужчины, и у них был цвет яркого полуденного неба.

Гафур немного помолчал, обдумывая слова невесты. Его пальцы пару раз выбили глухую ритмичную дробь по низкому деревянному столику.

– Видения будущего загадочны, – юноша не допустил в свой голос ни разочарования, ни злости, – думаю, тебе не стоит говорить мне подобных вещей. Идём, я провожу тебя. Поговори с Хафизой, она найдёт слова, которые развеют твоё беспокойство.

– Нет, – девушка осталась на месте, – я знаю, у кого такие глаза. И я люблю этого человека. Ты достойный мужчина, Гафур, и я не хочу быть нечестной женой подле тебя. Прости мне этот плохой разговор.

– Я не держу зла, – тяжело уронил Гафур. – Но я прошу, обдумай всё ещё раз.

Девушка без стука поставила чашечку на стол и неслышно двинулась в сторону выхода.

– Алладра, – она повернулась на оклик Гафура, – если до следующего посещения Аридина твоё решение изменится, скажи мне об этом. Я буду ждать.

Ничего не ответив, девушка покинула шатёр, который, как она точно знала, больше никогда не увидит, и направилась к жилищу целителя.

– Тётя Хафиза прислала меня за стеблями и молочком мака, – почтительно поприветствовав сухощавого мужчину, прошелестела Алладра, – ей очень плохо спится.

Лицо девушки тут же залила краска, она почувствовала себя бесчестной воровкой. Ей никогда ещё не приходилось лгать, да ещё так грубо. Алладра крепко сжала пальцы, дрожь которых могла разоблачить её.

– Возьми флакон в том сундучке, – целитель, похоже, не нашёл ничего странного в смущении юной девушки, разговаривающей с мужчиной.

Алладра выбрала самую большую из ряда тёмных бутылочек.

– Вот уж не думал, что Хафиза настолько плохо спит, – целитель покачал головой, глядя на флакон высотой с ладонь Алладры, и протянул пучок высушенных маковых стеблей. – Ей стоило прийти ко мне раньше.

– Теперь всё будет хорошо, благодарю за помощь. – Девушка быстро выскользнула из шатра целителя. Виновато оглядевшись по сторонам, она обернула маковые стебли платочком и вместе с флаконом затолкала в рукав.

Дождавшись темноты, Алладра ласковее обычного пожелала тёте Хафизе спокойной ночи и, закрыв полог своего маленького шатра, разожгла в курительнице вместо благовоний стебли мака и быстро выпила молочко из флакона. Упав на ложе, девушка погрузилась в глубокий тяжёлый сон без сновидений.

***

Алладра очнулась на широкой кровати, укрытой синим атласом. Незнакомая комната ничуть не напоминала шатёр, а скорее была похожа на один из залов Храма Ушедших-В-Пески. Высокие стены украшал голубой шёлк с искусно выполненным узором в виде горных пиков, пронзающих пушистые белые облачка. Шкафы, комод и стол из чёрного дерева казались такими массивными и тяжёлыми, что сдвинуть их с места могли лишь несколько сильных мужчин – люди Песка никогда не пользовались такой мебелью. Полки были уставлены чучелами хищных птиц, вдоль одной из стен висели изогнутые клинки, опасно блестевшие заточенными лезвиями. Во всём племени Хайтма не набралось бы столько вещей, сколько громоздилось в одной этой комнате.

От такой роскоши глаза Алладры не знали, куда и смотреть, пока, наконец, не наткнулись на высокую мужскую фигуру, молчаливо стоявшую возле дверей. Радость, на одно мгновение наполнившая сердце девушки, угасла, стоило ей приглядеться к человеку. Незнакомец ничем не напоминал Юна. Его тусклые пепельно-серые волосы были завязаны в хвост, а острые линии измождённого лица не могли сравниться со скульптурной отточенностью черт молодого дракона. Только лазурь глаз была почти прежней, но она больше не сияла подобно прозрачным водам озёр оазиса, а хищный прищур скрадывал даже последнюю тень сходства.

Роскошное одеяние мужчины напоминало широкий длинный халат без пояса. Тяжёлая синяя парча была сплошь покрыта серебристой вышивкой в виде сплетающихся драконьих тел. Сам хозяин комнаты держался величественно, под стать наряду. Заметив, что Алладра проснулась, он неспешно подошёл к кровати и окинул девушку изучающим взглядом.

– Ты снова поменял облик? –  Улыбка Алладры, ослабевшей от макового молочка, вышла печальной и измученной.

– Мы больше не в шои. – Глубокий голос Юна был тем же, что и в последнем сне, его звук успокоил и ободрил девушку.

Мужчина протянул к ней руку и, взяв её ладонь в свою, заставил подняться.

– Пойдём со мной, – повелительного тона его голоса нельзя было ослушаться.

Алладра спотыкающейся поступью последовала за Юном. Они вышли из комнаты, и мужчина повёл её по длинным коридорам. Каменные стены пестрели яркими гобеленами, изображавшими сюжеты неизвестных девушке сказаний. Она покорно следовала за любимым, не задавая вопросов, всецело доверившись ему. Вскоре они оказались в огромном, заполненном людьми зале. Сверкающая роскошь одежд собравшихся, блеск разноцветных камней и золота, украшавших мебель, солнечные лучи, лившиеся из огромных окон, ослепили Алладру. Казалось, в мире осталась лишь твёрдая прохладная ладонь любимого, отпустишь её и утонешь в свете.

Когда Юн появился в зале, все присутствующие обернулись к нему и затихли. Он ещё выше вскинул голову и через расступившуюся толпу прошествовал к возвышению в самом центре. Рыжие волосы и смуглая кожа его спутницы притягивали взоры белолицых людей Ветра. Юн остановился и окинул собравшихся гордым самоуверенным взглядом. Он поднял руку, в которой трепетала ладонь Алладры, демонстрируя её всем вокруг.

– Народ Дракона, – заговорил мужчина, и его глубокий сильный голос легко разнёсся по залу, – много столетий назад мы были великими и могущественными, нам покорялся весь мир. А теперь племя Песков пугает детей байками про страшных людей Ветра, но они уже не помнят о том, как были нашими рабами.

Сквозь тягостно плывший маковый дурман речь Юна долетала до Алладры будто издалека. Оскорбительные слова мужчины подействовали как пощечина, она дёрнулась, пытаясь освободиться. Юн с силой удержал ладонь девушки и жестом велел двум стражникам подойти. Мужчины в блистающих кирасах подхватили Алладру и сжали в стальной хватке.

– Да и вы сами забыли, кем являетесь, – возвысил голос Юн, не обращая внимания на извивающуюся в руках охраны девушку. – Я напомню вам, мы вернём прежние завоевания!

В толпе поднялся взволнованный гул. Люди поворачивали друг к другу головы, отыскивая на лицах соседей то же воодушевление, что овладело ими самими.

– Я заставил её прийти ко мне, – синие глаза Юна хищно блеснули, он резко шагнул к Алладре и схватил её за горло, – дабы доказать вам, что Хайтма сохранили свою рабскую сущность.

Алладра обвисла в руках стражников, ей стало так страшно, что она не могла ни двигаться, ни кричать, даже мелкие судорожные вдохи давались с трудом.

– В сердце этой девушки часы, отсчитывающие годы моей жизни. Я вырву их из её груди и докажу, что мне отмерена вечность. Её хватит, чтобы стать Великим Драконом и поставить на колени весь мир!

С этими словами он выдернул из богато украшенных ножен кривой, точно звериный коготь, клинок. Даже цветом, желтовато-белым, он походил не на металл, а на кость. Стражники приподняли безвольно обмякшую девушку, выставив на обозрение замершей в предвкушении толпы. Алладра не смогла издать ни звука, лишь закусила побелевшие губы. Её умоляющий взгляд отчаянно пытался встретиться с глазами Юна. Один взгляд –  и он бы не смог причинить вреда. Но дракон не смотрел ей в лицо.

Удар был быстр и точен. Тупое изогнутое лезвие неожиданно легко вошло в тело.

Лицо Великого Дракона Юна озарилось торжеством. Он вскинул руку, по локоть залитую кровью Алладры, и в его сжатых пальцах блеснул золотой корпус песочных часов. Стражники, сгорбившись, оттащили назад мёртвую девушку. Её длинный подол, пропитавшийся горячей влагой, прочертил на каменном полу алую полосу.

Юн победоносно обвёл глазами молчавшую толпу. Взгляды людей Ветра, всех до единого, были устремлены на сверкающие в ярком солнечном свете часы. Повелитель, насладившись триумфом, тоже посмотрел на свой трофей. Юн ожидал увидеть вечную жизнь –  часы, до отказа заполненные песком, а увидел оставшиеся ему мгновения.

По тишине зала рассыпался его ломкий смех.  

В часах, измазанных красными потёками, упали последние песчинки.

Упали вверх и исчезли.

Похожие статьи:

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 1)