Отрывок из романа "Чужие камни Ноккельбора". Засим куски из неопубликованного произведения попридержу до лучших времен.
Дед Возгарь расшугал детей из хаты со словами «Рано вам еще…». Остались только взрослые. Но не таковской была детвора Лукичей, чтобы пропустить очередную сказку. Совсем мелкие облепили хату снаружи, а кто постарше - приникли к двери в сенях.
Рядовичи расселись по лавкам, устраиваясь поудобнее. Дед пошамкал беззубым ртом и, приняв из рук Звяжинки плошку с хмельным медом, начал свой рассказ:
- Произошла эта история во славном городе Вешене еще в те времена, когда люди жили вольно и богато, а нелюдь боялась их лишний раз разозлить. И вот тогда-то старый воевода по имени Богумил заприметил альвийку. А прозывали ее Гарцующей, ибо настоящие имена свои даже в те времена каменноликие пуще злата берегли и не выдавали.
Чего Богумил в ней нашел, никто так и не уразумел, – тощая, белесая да носатая. Но вот заприметил и сон потерял. Последняя, говорит, любовь моя.
А та Гарцующая не простой каменноликой была, а девой боевой, наемной. Да вдобавок главной поставлена над целым отрядом таких же каменноликих баб с мечами да копьями. Словом, сурьезная она была, Гарцующая.
И вот послал Богумил к ней гонца. Так и так, говорит, ночью тебя в трактире навещу и, если меня порадуешь, монисто подарю. А если удивишь, то и вовсе к себе в дружину возьму и рядом с собой посажу.
А надо сказать, что Богумил великий воин был. Хоть и старый пень, но превзойти его в ратных делах никто не мог, да и князья к нему прислушивались, ибо силы и собственных дружинников у Богумила было поболее, чем у большинства из них. Баб да выпить любил так, что и на поле брани от удовольствий не отказывался. Даже в старости не исправился: как завидит какую девку позадастее, так сразу за ней увяжется. А чего хотел, то всегда получал. Жен у него было немеренно, а вот дитем Светлые Братья его обделили.
Тут гонец возвращается от Гарцующей и говорит: «Просила каменноликая тебе передать, что ты-де, смертный раб, не чета ей, вековечной да древней».
Разозлился Богумил и второй раз отправил ей гонца со словами: «Либо ты, девка, свои слова обратно возьмешь и сама ко мне придешь, либо явлюсь к тебе людно и конно, твоих курветин порублю, а тебя, сучку, на глазах всей дружины снасильничаю!»
Гонец в этот раз не вернулся. Пропал, будто и не было его. Говаривали, что скормила его Гарцующая своим псам. Наилюбимейшее сие дело у каменноликих – псов своих живой дичью побаловать.
Крепко Богумил рассерчал. Законов он ничьих, кроме собственных хотений, не признавал. А потому собрал лучших воинов и глухой ночью в тот трактир завалился, где на постое Гарцующая стояла.
Порубились в ту злую ночь люди с альвами на славу. Сказывали, что кабак тот от крови долго отмывали. Но одолели богумиловы дружинники альвиек-наемниц, а сам старый Богумил сошелся с Гарцующей в мечном споре. Бились долго. Но не было супротив Богумила у альвийской бабы никакого сладу. Тот руку ей отрубил и обезаружил. Потом за косу, значит, отволок на середку трактирного зала и там уж, на глазах всех, кто был, ее снасильничал. И не один раз…
Но, когда, в очередной раз, он ее пользовать начал, сердце стариковское не выдержало, и помер дед Богумил прямо со спущенными штанами.
И вот прошел год, и начал в Вешене слух ходить. Говорили люди, что Гарцующая, что в плену у дружинников томилась, от богумилова насилия родила двойню. Ни до, ни после такого не случалось. С начала времен повелось, что не может нелюдь от человека, а человек – от нелюдя разродится.
Старшие альвы Гарцующую из плена выкупили. И полукровок, что она от Богумила зачала, себе забрать захотели. Да только богумиловы дружинники тоже не лаптем щи хлебали - в память о своем воеводе, решили семя его спасти. Вывезли и спрятали младенцев.
Вешенцы тогда войны ждали с каменноликими за то, что Богумил альвийскую девку попользовал и много альвов поубивал. Но альвы стерпели и приняли извинения с дарами от князя вешенского Светозара, которому Богумил дядькой приходился. Тогда они к войне с нами, уруками да свергами, видать, не готовы были.
Тут изрядно хмельной Вторак не выдержал да спросил, несмотря на то, что шикала на него жена Звяжинка.
- А зачем альвам выродки те нужны были? Убить хотели?
Старик важно погладил бороду и произнес:
- Не бывает такого, зятек, чтобы альвы своих соплеменников убивали, пусть даже таких. Даже тех, кто их законы преступают, в живых оставляют. Потому и сильны они, зятюшка, а мы – слабы, ибо против них предки наши не объединились. Только друг на друга вину перекладывали. А что до дружинников, то думали они, что от Богумилова семени да альвийской родовитости великий князь уродиться должен.
Наровица, баба жалостливая, украдкой утерев слезу, спросила:
- А что с детками потом стало?
Все вокруг засмеялись, ибо знали ответ. Эту сказку многие раньше слышали. Возгарь улыбнулся в бороду и спросил:
- Наровица, нешто не догадываешься? Богумиловы воины их к себе приняли. Думали, толк из этого выйдет. Но, как говорится, нашла коса на камень. Назвали их по-людски. Правда, никто и не упомнит, как их имена тогда звучали. Богумиловы парень с девкой себе сами прозвища выдумали. Назвали они себя Лари и Лирс, а что это значит – неизвестно.
Оба красивые были, свежие да белые. И на альвов, и на людей одновременно похожи. Только вот лица у них были мертвые, а души – жадные и грязные, словно жижа навозная. В дружину Лари не взяли, ибо вороват был парень, слаб и трусоват, словом – позор один. А сестра его Лирс подол перед каждым-всяким задирала, а потом и вовсе сама в Веселый дом подалась. Так и жили – вор да гулена.
Однако ж детей у них не было от соитий с людьми – ни у баб, что с Лари связывались, ни у Лирс - от мужиков. Но и здесь они через все законы преступили. Лирс от собственного брата понесла. И тоже мальчика да девочку родила. Так и возник род Адено. А значит сие на наречии каменноликих не больше, не меньше, как «грязь».
Вот и ходят по Уделу полукровки, потомки первых адено Лари и Лирс. Песни распевают, крадут да развратничают. И плодятся от кровосмешений. Живут-то они долго – это им от альвов в наследство досталось, а вот ни законов, ни порядков не соблюдают. Пустое племя получилось, неправильное… Вот так-то.
Все молчали. Дед пожевал губами и вздохнул.
- Звяжинка, дочь, ты мне еще чарочку налей!
Похожие статьи:
Рассказы → Потухший костер
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Обычное дело
Рассказы → Портрет (Часть 2)
