Кусочек Желания (пролог и первая глава)

   Тёмной-тёмной ночью на тёмном-тёмном кладбище возле тёмного-тёмного леса совершался тёмный-тёмный обряд. И хотя гипотетические свидетели этого скорей всего начали бы ворчать, что безоблачная ночь с полной луной никак не является тёмной, что редкий лес даже в полночь просматривается насквозь и что на самом погосте висит несколько фонарей, черноты действия это не отменяло.

   В центре кладбища над разрытой могилой стоял суровый некромант, одетый в балахон цвета вороного крыла, и, воздевая к небесам посох, произносил старинные магические слова. По углам ямы стояли зажжённые свечи, курились благовония, а на крышке гроба алела кровавая пентаграмма. Но те же самые гипотетические свидетели наверняка бы заметили, что посох не столько вздымается вверх, сколько лупит прямо по гробу, а заклинание читается усталым невнятным голосом.

   - Эр-шла сманака крушла-зы эх! - бубнил маг. - Восстань из могилы! Подчинись моей воле! Эр-шла сманака крушла-зы! Восстань!

   Однако покойный никак не желал воскресать. Некромант замолчал и принялся нервно ходить вокруг могилы. Несколько раз пнув надгробие, он спрыгнул вниз и, используя посох как рычаг, попытался приподнять крышку гроба. Она довольно быстро поддалась, однако вместо ожившего трупа изнутри вырвался резкий запах разложения, заставивший некроманта зажать нос и резво выскочить на поверхность.

   - Восстань, - вяло пробормотал он, после чего ударом посоха забил крышку обратно и устало присел на лежавшее рядом бревно.

   Дело явно не клеилось. За те четыре часа, что длился обряд, труп даже ни разу не пошевельнулся. Незадачливый некромант в очередной раз раскрыл свой гримуар и погрузился в его изучение. Вроде всё было сделано правильно, но результат почему-то равнялся нулю. Бормоча проклятия под нос, маг водил пальцем по строкам, пытаясь найти, где же он допустил ошибку.

   Вдруг его размышления прервал внезапный шум. Подняв голову от книги, некромант увидел огни факелов, а порыв ветра донёс до его ушей лай собак. Быстрым движением руки, что выдавало его опытность в подобного рода делах, маг погасил свечи, затушил курильницу, забросил весь нехитрый инвентарь в походную сумку и заскользил между могил в сторону ограды. Факелы приближались, и в свете уже можно было разглядеть десятка полтора разгневанных хоббитов, которые заглядывали в каждую щель в поисках мерзавца, посмевшего потревожить кладбище. Их голоса становились всё громче.

   - Где этот негодяй?!

   - Огоньки вроде вон там видели.

   - Интересно, чью могилу он сейчас разрыл?

   - Только бы не моего дедушки!

   - Ищите внимательней, под каждый куст смотрите!

   - Пожалуйста, только не моего дедушки!

   - Эй, собак сейчас спускать или когда на след встанут?

   - Только не дедушку! Только не его!

   - Да что тебя так дедушка волнует?

   - Так если он его оживит, мне придётся наследство своё возвращать!

   - Ничего тебе не придётся. Мёртвые не имеют права на имущество живых!

   - Точно?

   - Как главный судья тебе говорю. Хочешь, даже закон такой примем? Только с тебя за это две бочки твоего лучшего пива.

   - А если он не моего дедушку оживит, а чужого?

   - Один хрен с тебя пиво! Законы так просто не делаются!

   Всё это время некромант потихоньку отползал к дальнему концу кладбища. Он уже почти добрался до замаскированной дыры в заборе, но замер от ужаса, ведь прямо в паре шагов от него пронеслась ещё одна толпа хоббитов. Размахивая факелами, они возмущённо кричали, угрожая некроманту всевозможными карами, начиная очисткой голыми руками всех туалетов поселка и заканчивая насильственным кормлением экспериментальными блюдами. От перспективы последнего некроманта даже передернуло, поскольку он знал, насколько изощрённым в кулинарных пытках может быть низкорослый народец. К счастью, отверстия в ограде никто не заметил, и, дождавшись, пока толпа пробежит мимо, маг пролез сквозь него, разбросал по земле несколько горстей порошка, который должен был сбить собак с его следа, и шустро взобрался на ближайшее дерево. Там, надёжно укрытый листвой, он прислушался к разговорам своих преследователей.

   - Опять он словно сквозь землю провалился, - донеслось до некроманта мрачное ворчание. - В пятый раз пытаемся его поймать, и в пятый раз он исчезает.

   - Дык волшебник же, - с уважением ответил кто-то.

   - Какой он к оркам волшебник! Сколько он по нашему кладбищу шарился, а ни одного трупа так и не поднял! Только надгробия поронял, хулиган эдакий!

   - Хорошо, хоть дедушку не отрыл...

   - А кого он откопал-то сегодня?

   - Да мельника старого.

   - Того, что с полгода назад похоронили?

   - Ага.

   - Ну, и хорошо, что не оживил, при нём мельница всего-то раз в месяц работала.

   - И не говори, нынешний гораздо лучше!

   - А всё-таки, куда этот маг запропастился? Вроде всё осмотрели, нету его нигде.

   - Местный это! Богом Великим всем вам клянусь! Кроме наших никто эти места так хорошо ни знает!

   - Да перестань ты ворчать, старый! У нас, у хоббитов, даже самых завалящих магов никогда не было, откуда некромансеру-то взяться?

   - Ладно, упустили мы его. Пошли, что ли, спать. После обеда уж придём, восстановим всё, что он тут порушил.

   Так, тихонько ворча, незадачливые охотники за тёмным магом разошлись по домам, а сам злобный некромант, сидевший в ветвях, ехидно рассмеялся. Упорство хоббитов в охоте за ним просто поражало: вместо того, чтобы продолжать поиски до рассвета, обнюхивая каждый уголок, деревенские предпочли здоровый сон без лишней нервотрёпки. Разумеется, некроманту это было только на руку. На всякий случай он ещё несколько часов подремал в своём укрытии, а с первыми лучами солнца спрыгнул с дерева и укромными тропами побежал к лесной опушке, где его уже ждала надёжно спрятанная небольшая телега с запряжённым в нее пони. И едва некромант добрался до нужного места, как облик его разительно изменился. Чёрный плащ трансформировался в скромную накидку от дождя, посох покрылся зубцами, превратившись в грабли, Гримуар Тьмы сменил обложку и стал "Пособием для Огородника", артефакты исчезли на дне корзины под кучей репы, а сам злобный маг, взявшись за вожжи и надев простую соломенную шляпу, при свете дневного светила преобразился в уважаемого местного жителя Пэтти Редькинса. Выехав на дорогу, он раскланялся с парой односельчан, из тех, что ночью гонялись за ним, и, раскурив трубку, направил повозку в сторону дома.

   ***

   В питейных заведениях всегда шумно, и чем больше там народа, тем сильнее шум. Однако таверна "Бездонная бочка" сегодня представляла собой редчайшее исключение из правила: вот уже два часа в ней стояла тишина. Никто не орал, не ревел пьяных песен, не пытался пробить своему соседу голову - все молчали, потому что шла Игра с участием известных шулеров "братьев Дуболомов". Родными братьями они не являлись, а представляли собой команду из гоблина, главного каталы, про которого говорили, что у него в рукавах карт больше, чем в колоде, и двух троллей, державших карты лишь для виду, а на самом деле служивших силовой поддержкой. На первый взгляд, происходившее казалось обычным делом: Дуболомы, используя весь арсенал доступных им средств, обчищали карманы очередного простофили. Однако стоило присмотреться повнимательнее, как становилось понятно, что в этот раз Дуболомы явно сомневались в своей победе и сильно нервничали, поглядывая на оппонента.

   А тот был очень необычен. Прежде всего взгляды к себе притягивали его утонченное лицу со слегка раскосыми миндалевидными глазами и длинные золотые волосы, уложенные в несколько кос, хитро переплетённых между собой. В общем, по первому впечатлению, это был лесной эльф, редкий гость в больших городах и любимая мишень жуликов разных мастей, по причине незнания перворожденными реалий внешнего мира. Однако то, что находилось ниже подбородка незнакомца, сбивало с толку практически всех. Вместо обычной для остроухого худой, чуть ли ни прозрачной фигурки, взорам посетителей "Бочки" представала груда мышц, словно бы эльфу отрезали голову и пересадили на туловище короля варваров. Не меньше удивления вызывал и его наряд. Как правило, перворождённые носят изысканные длинные одеяния из шёлка, но этот был практически обнажён. Исключение составляли пересекавшая грудь сложная ременная конструкция, призванная держать оружие и тяжёлый меховой плащ, а также здоровенная набедренная повязка из шкуры розового песца. Последнее приводило народ в благоговейный трепет, поскольку всем было известно, что розовый песец, животное редчайшее и ценнейшее, водится в далёкой тундре, где обитают снежные великаны и ледяные драконы, и добыть такого зверя, а уж тем более посметь сшить из него наряд, могут лишь сильнейшие из воинов Севера. Последним штрихом, дополняющим странный образ эльфо-варвара, являлось его оружие, прислонённое к стене. Перекрещённые двуручный меч и двулезвийный топор, выкованные из незнакомого чёрного металла, привлекали немало заинтересованных взоров.

   Тем временем эльф, не обращая ни малейшего внимания на любопытных, в очередной раз сгрёб со стола свой выигрыш и мелодичным басом с варварским акцентом произнёс:

   - Урлог снова выигрывать.

   - Подожди! Дай мне отыграться!

   Обычно эта фраза из уст гоблина звучала перед обчисткой очередного дурака, посчитавшего, что он всё знает о карточных играх. Но на этот раз ситуация складывалась иначе. Шулер действительно остался без гроша в кармане, и самое ужасное, что он до сих пор не мог понять, почему все его трюки так и не сработали.

   - Гоблин уже двадцать раз отыгрываться. Урлог больше не хотеть играть! - с этими словами эльф ссыпал всё выигранное золото в кошелек.

   Тролли с недоумением смотрели на противника, изо всех сил пытаясь сообразить, что им делать. В их маленьких мозгах чётко прописались две истины: первая - не садись играть с варварами, если не хочешь лишиться головы; вторая - эльфов можно обчистить всегда и везде. А тот факт, что эти два постулата стали друг другу противоречить, вогнал троллей в ступор. Недоумевал и главный Дуболом. Обычного оппонента в такой ситуации он, скорей всего, по старой испытанной схеме подстерёг бы в тёмной подворотне, но сочетание двух столь противоположных образов вогнало и его в шок. В итоге гоблин, ошалевший из-за уходящих от него денег, слишком рано перешёл к силовым действиям.

   - А ну быстро сел обратно и продолжил! - тонко заверещал он, направив на эльфа портативный арбалет.

   Тролли, злорадно ухмыляясь, потянулись за дубинами. Принятое их товарищем решение заставило и здоровяков перейти к активным действиям.

   Но вот у эльфа на этот счёт имелось совсем иное мнение. Ничуть не удивившись агрессии в свой адрес, он резким движением схватил свой топор и... Дальнейший ход событий практически никто из свидетелей не смог восстановить по памяти. Зато все помнили возникшую после удара яркую вспышку, размазанных по стенам троллей, чьи дубинки превратились в порошок, гоблина, сидящего на люстре и сжимающего в руках остатки арбалета, и, наконец, самого инициатора беспорядка, стоявшего посреди обломков стола и стульев, нечаянно попавших под топор.

   - Хороший топор! - нежно произнёс эльф, поглаживая оружие. - Урлог сам ковать его из небесный металл! А лучший шаман племя его зачаровывать!

   После столь впечатляющей демонстрации силы вряд ли кто-то осмелился бы бросить варвару вызов. Посетители таверны молча провожали его взглядами. Однако уже на выходе случился ещё один инцидент. Эльфо-варвар, проходя мимо зеркала, случайно взглянул в него, нахмурился, остановился и принялся поправлять свои косы. Похоже, это не очень получалось, поскольку вскоре он начал недовольно бурчать, потом всё громче и громче и, видимо, не справившись с нервами, разнёс несчастный кусок стекла мощным ударом кулака, после чего, наконец, покинул заведение.

   В тавернах всегда шумно, это знают все, и даже недолгое присутствие странного эльфа так и не смогло нарушить этого правила. Уже через минуту после его ухода в "Бездонной бочке" восстановилась весёлая обстановка: кто-то пил, кто-то пел, кому-то били морду, а хозяин тряс главного из Дуболомов, надеясь выбить хотя бы часть денег для возмещения ущерба.

   Сам же эльфо-варвар весело шагал по ночным улицам города, подбрасывая в руке туго набитый кошелёк. Вскоре он остановился перед заведением, славившимся своими лёгкими нравами и очень опытными барышнями, и проговорил довольным голосом, лишённым всякого акцента:

   - Хорошая игра, хорошая драка, а теперь хорошая девушка! Что ещё нужно для того, чтобы и день считался хорошим?

   Но тут же, вспомнив о зеркале, он поморщился. Чтобы хотя бы на время изгнать мысль, не дававшую ему покоя, эльф тряхнул головой и вступил на порог так понравившегося ему борделя.

  

   ***

   Ярмарка - это всегда весело, особенно если на ней объявили о состязании музыкантов. С многочисленных помостов доносились треньканье, гудение, баханье, мелодичные переливы, а десятки певцов рвали голоса, пытаясь не просто достучаться до сердец слушателей, но и переорать своих конкурентов. И ведь это ещё не сам конкурс, а всего лишь прелюдия к нему! Основное состязание должно было начаться послезавтра, но уже сегодня центр города заполонили люди искусства. Сотни музыкантов, певцов, бардов, менестрелей, а так же просто любителей погорланить с помоста съехались со всех концов империи, чтобы поразить своим мастерством столичную публику. Среди них попадалось немало тех, кому это вполне удавалось, и были даже такие, кто потрясал народ своим талантом. Но встречались и другие...

   В узкой улочке, примыкавшей к главной площади, проходил концерт. Не совсем обычный, надо заметить, ведь редко когда увидишь выступление, на котором зрителей и слушателей удерживают насильно. Компания в полтора десятка человек, шедшая по переулку, была ошеломлена, когда внезапно дорогу им преградил гном, а путь к отступлению отрезала непонятно откуда взявшаяся стена.

   - Всё в порядке, - попытался успокоить их гном. - Я просто хочу исполнить вам пару песен, а вы послушаете.

   И ударив по струнам своей арфы, которая больше напоминала боевой топор, к которому привязали струны, он запел. Играемая музыка отличалась хорошим качеством, да и сама песня считалась одной из лучших романтических баллад последнего столетия. Но вот едва услышав пение, народ затрепетал от ужаса! Мало кто может одновременно картавить, шепелявить, хрипеть, кряхтеть и выть дурным голосом, не попадая в ноты, но гному это превосходно удавалось, что было очень страшно. Вопли ужаса невольных зрителей сменились криками о помощи, а также стенаниями и умалениями безжалостного исполнителя закрыть рот. Один раз на шум прибежали стражники, но ничего не смогли сделать, поскольку отвратительное пение - не преступление, и торопливо удалились, зажимая уши и проклиная про себя певцов и организаторов этого состязания.

   Гном не соврал. Спев две песни, он действительно остановился, а затем снял с себя шляпу, бросил её на землю и вежливо попросил:

   - Платите за концерт, пожалуйста. Музыкантам тоже кушать надо.

   Сил противостоять этому не было, тем более никто из присутствующих не хотел в очередной раз подвергнуть свой слух столь суровому испытанию. Быстро наполнив шляпу, публика резво разбежалась, благо гном освободил дорогу. Сам певец, вовсе не довольный столь лёгким заработком, быстро отключил механизм, устанавливавший перегородку в переулке, и ненадолго задумался о том, ловить ли ему ещё слушателей или всё-таки заняться серьёзными делами. Как часто бывает в таких случаях, выбор помогли сделать новые обстоятельства. К месту концерта подошла ещё одна кучка народа, правда, в отличие от предыдущей, прекрасно осведомлённая об опасности этой улочки.

   - Проклятый Кургул Златопев! - раздражённо прорычал гном, буравя взглядом знаменитого барда, как всегда окружённого толпой поклонниц. - Чего тебе здесь надо?

   - Чего мне здесь надо? - полуэльф, чьи пепельные кудри заставляли девичьи сердца трепетать, а голос мог достучаться даже до сердца суровой троллихи, весело засмеялся. - Конечно же посмотреть на великого Басса Драммингса, певца, знаменитого непревзойдённым рыком и прославившегося изгнанием из своего племени за то, что его боевые песни заставляли орков падать без сознания, а драконов в ужасе зажимать ушные отверстия! В принципе достойное занятие, но вот твоим родичам это чести не доставляло, поэтому тебя и выперли. И чем же ты тут занимаешься? Ага, насильно заставляешь несчастных горожан слушать твоё пение. Да ещё и деньги за это берёшь!

   - Отвали! - продолжал рычать гном, впадая в бешенство. - Всё равно рано или поздно я одолею тебя! И это признает весь мир! И в летописи попадёт моё имя, а не твоё!

   - А вот в это охотно верю. И в то, что одолеешь, и в то, что в историю попадёшь. Зашибёшь меня чем-нибудь тяжёлым под горячую руку, а в летописях засветишься как величайший злодей, посмевший посягнуть на истинное искусство, - снова расхохотался певец. - Ладно, пойду, а то, не дай боги, и мне придётся выслушивать твое бренчание и рычание. До встречи на состязании, если, конечно, тебя туда допустят.

   - А куда денутся?! - возмутился было гном, но бард уже повернулся к нему спиной и, приобняв за плечи двух девиц, быстро зашагал по направлению к помостам.

   Гному, как бы в нём ни кипела ярость, оставалось лишь молча уйти. Впрочем, встреча с полуэльфом наконец-то заставила определиться с выбором занятия, направив его ноги в сторону торговых рядов. Пришлось немного там покрутиться, но нужный товар все-таки был найден.

   - Пыльца феи, чешуйки карликового дракона и слиток мифрила. Странный выбор, - пробормотал маг-торговец, вручая гному перечисленное.

   - Эксперимент провожу, - недовольно буркнул тот, расплачиваясь. На покупку ушли почти все заработанные в переулке деньги.

   Спустя полчаса гном вошёл в свою скромную комнатку, снимаемую на чердаке в ремесленном квартале, и сразу же достал из походной сумки переносной горн. Через несколько минут из-под крыши донёсся стук кузнечного молота. Хозяин дома недовольно повёл ухом, но постояльцу ничего не сказал. Все уже давно привыкли, что гномы даже вдали от дома не могут сидеть без работы. Да и повода для волнений нет, пожара коротышка не допустит, а шум можно и потерпеть, ведь платит он хорошо.

   Вопреки сказаниям и легендам, в которых мастера сутками и даже месяцами ковали своё магическое оружие, гном управился за полчаса. После всех манипуляций с купленным сырьём в его руках ярко поблёскивала какая-то закорючка. Внимательно изучив её на свет, гном, довольно ворча в бороду, снял и развязал чехол, до этого висевший у него на спине, и извлёк наружу... музыкальный инструмент... или оружие... или какой-то артефакт неизвестного назначения, походивший на бред сумасшедшего кузнеца после месячного запоя посреди свалки металлолома. В загадочном агрегате присутствовали и струны, и трубки, и клавиши, и много чего другого непонятного. Гном тут же принялся вставлять куда-то в недра загадочного предмета свою поделку.

   - Ну, наконец-то, - восторженно шептал он. - Я закончил его. Труд всей моей жизни, - гном на секунду задумался и поправил сам себя. - Ну, точнее последних трёх лет. Теперь стоит мне заиграть на нём и...

   И тут гномий менестрель осёкся, потому что в его голове замелькали картинки. Вот его изгоняют из племени, ведь нет никакого смысла идти толпой на дракона, если всю славу заберёт он один. Вот его пинком вышвыривают из таверны, в которой после его выступления совсем не осталось посетителей, и даже вышибалы сбежали. А вот искажаются от ужаса лица слушателей, которых он запирал в переулке. Не справившись с нахлынувшими эмоциями, гном резко отставил загадочный инструмент в сторону.

   - Ну, почему? - бормотал он. - Почему меня так тянет к музыке при полном отсутствии дара пения? Почему боги не могут исполнить моего единственного желания и подарить мне голос? Или почему я сам, несмотря на всё усердие, не могу научиться петь?

   Увы, боги предпочитали молчать, а самостоятельно найти ответы на эти вопросы начинающий бард не мог, поэтому ему оставалось лишь смотреть в окно и думать о том, что мечты и их осуществление - совсем разные вещи.

   Познать силу тьмы, красоты и музыки... Эти трое были разными, но у каждого имелись заветные желания. И никто из них не мог даже представить, что уже через несколько часов они все вместе сделают первые шаги к достижению своих целей. Хотя путь этот будет не лёгким...

   Как и все хоббиты, Пэтти Редькинс по прозвищу Зелёный Нос очень любил вздремнуть, а, поскольку по ночам он блуждал по кладбищу, спать приходилось днём. Впрочем, своим пристрастием к дневному сну он не выделялся среди сородичей. У хоббитов встречалось немало тех, кто был готов дрыхнуть круглые сутки, просыпаясь лишь для того, чтобы поесть.

   В этот день Пэтти встал довольно рано, ещё до того, как стемнело. Быстренько перекусив бутербродами, он отправился на огород, где проработал около часа, после чего вернулся в дом, чтобы уже плотно поужинать. Всё это время в голове хоббита крутилась лишь одна мысль, и едва сев за стол, он схватил ту самую магическую книгу.

   Гримуар имел очень хорошую маскировку: каждая страница перекладывалась листками тонкой, но довольно плотной бумаги. Случайно взявший полистать книгу почерпнул бы из неё немало полезных сведений о выращивании овощей или картошки и никогда не догадался бы, что там имеется и совсем другой текст. Пэтти, автор этого секрета, усмехнулся и с лёгкостью оторвал картинку с помидором, под которой оказались старинные руны и загадочные рисунки. Погрузившись с головой в чтение, хоббит по привычке принялся прямо на столе чертить пальцем руны и пентаграмму пролитым из кружки пивом, потом схватил с подоконника высушенный мушиный трупик, бросил его в центр пентаграммы и, продолжая жевать котлету, произнёс заклинание. Не произошло ни вспышки, ни каких-либо других спецэффектов, что так любят описывать свидетели магических явлений, просто мёртвая муха вдруг замахала крыльями, медленно поднялась в воздух, немного покружилась, после чего ведомая волей Пэтти улетела в камин, где благополучно сгорела.

   На этом хоббит не остановился и, поднявшись из-за стола, принялся шарить по углам. Поиски увенчались успехом, и уже через минуту он вернулся на своё обеденное место с мышеловкой в руках. Вынув из неё дохлую мышь, хоббит проделал с ней такие же манипуляции, как и с мухой. Зверёк тут же вскочил и внимательно посмотрел мёртвыми глазами на хозяина. Пэтти тяжело вздохнул. Его некромантских знаний и опыта хватало, чтобы оживить мёртвых муху, кузнечика, мышь, кролика и даже собаку, но вот с поднятием хоббитского трупа возникали большие проблемы, а точнее говоря, полное отсутствие какого-либо результата.

   Вся эта история с увлечением Редькинса некромантией началась очень странно. Её смело можно ставить в один ряд с байками про то, как кто-нибудь пошёл в кусты по нужде и случайно обнаружил там слиток золота. Вообще-то Зелёный Нос тогда ни по какой нужде не ходил и просто разгуливал по лесу в поисках грибов, а вместо них обнаружил висящую на кусте сумку. В ней оказался учебник по начальной и высшей некромантии, в дальнейшем гордо названный Гримуаром. Нормальный хоббит, полистав эту книжку, забросил бы её куда подальше или отнёс в сортир, чтобы использовать листы бумаги для альтернативных целей, но Зелёный Нос к таким не относился. Воспитанный на сказках и легендах, он с детства был заворожён могуществом некромантов. Для него эти маги, заглядывающие за грань запретного, воздвигающие свои неприступные твердыни на краю света и бросающие вызовы великим мира сего, находились чуть ли ни на одном уровне с богами. А ещё Пэтти всегда смущал тот факт, что ни один из некромантов не принадлежал к славному народу хоббитов, и Редькинс сразу же решил стать первым, когда понял, какое сокровище свалилось ему прямо в руки.

   В учебнике описывалось многое: как поднимать трупы, как возвращать умерших с того света, как вызывать духов, как повелевать демонами, как обращать живое в мёртвое. Пэтти долго просто перечитывал его, но в один прекрасный день эксперимента ради начертил на сковороде пентаграмму, используя горелую кашу, а затем бросил в неё дохлого жука и прочитал заклинание. Жук, к его удивлению, зашевелился, и с этого момента и началась деятельность первого хоббитского некроманта. Уже через две недели Пэтти сумел зачаровать ручку от грабель, превратив их в магический посох. А ещё через месяц столкнулся с первым разочарованием, когда понял, что поднять зомби из хоббита не может. С тех пор в течение полугода Зелёный Нос регулярно наведывался на кладбище и повторял попытки, которые, к его глубочайшему разочарованию, всегда оказывались неудачными. До поры до времени хоббиту удавалось замаскировать следы своего пребывания среди могил, но вскоре его засекли. Деревенский староста собрал отряды для патрулирования погоста, и пришлось Пэтти резко сократить походы туда. А уж после вчерашней ночи на кладбище односельчане наверняка организуют круглосуточное дежурство как минимум на пару месяцев, так что показываться там пока вообще не стоит.

   Зелёный Нос снова вздохнул и отправил зомби-мышь в огонь следом за мухой. Уничтожать результаты своих опытов вошло в привычку после того, как в начале некромантской карьеры он решил использовать в качестве материала умерших соседских кроликов. Эксперимент прошёл успешно, однако того, что зомби, оставленные без контроля, имеют обыкновение возвращаться туда, где обитали, будучи живыми, Пэтти ещё не знал. Естественно, не знал этого и сосед, который с утра чуть ни отдал душу богам, увидев своих дохлых кроликов, резво прыгающих на лужайке перед домом. Хорошо хоть сам некромант в это время находился рядом и успел прибежать на крик, чтобы отменить действие заклинания. Дело каким-то образом удалось замять, правда, сосед с того дня упорно отказывается употреблять напитки крепче кефира.

   "Может, из хоббитов зомби не получаются в принципе?" - в очередной раз подумал Пэтти. Он бы, конечно, с удовольствием провёл опыты на покойниках других видов, но проблема заключалась в том, что ближайшее нехоббитское кладбище находилось в двух неделях пути и к тому же принадлежало гномам, которые охраняли его чуть ли ни сильнее, чем свои богатства. Перспектива уезжать на месяц ради проведения одного эксперимента с сомнительным шансом на успех хоббита как-то не привлекала.

   Он бы ещё долго сидел, погружённый в свои мысли, но в этот момент в дверь постучали. С прытью, которой позавидовала бы самая шустрая белка, хоббит заклеил компрометирующие его страницы, стёр со стола пентаграмму и только после этого открыл дверь. За порогом стоял старый Брук, последние лет сорок бессменно исполняющий обязанности почтальона, а по совместительству являющийся первым сплетником хоббитской провинции.

   - Тебе письмо! - заявил он.

   - От кого? - опешил Пэтти.

   - Тут не написано. Вот, есть только адрес получателя: Хоббитландия, деревня Бурые Холмы, Пэтти Редькинсу лично в руки. Мне, кстати, тоже интересно, кто же это тебе пишет.

   С этими словами Брук вручил толстый конверт и выжидающе замер, очевидно, надеясь услышать последние новости. Однако Пэтти, ужасно расстроенному своими провалами, было не до задушевных бесед. Молча взяв письмо, Редькинс недовольно уставился на почтальона, всем своим видом демонстрируя, что присутствие старого сплетника здесь крайне нежелательно.

   - Ну, не хочешь, как хочешь, - буркнул Брук. - Я удивляюсь, что тебе вообще ещё пишут.

   Захлопнув дверь за почтальоном, хоббит тут же надорвал письмо. Его некромантская интуиция подсказывала, что дело тут явно нечисто. На пол выпал другой конверт, поменьше, и листок бумаги. Подобрав бумажку, Пэтти в изумлении посмотрел на неё. Ровными золотыми буквами там было написано:

   "У Вас есть мечта? У Вас есть цель, за которую Вы готовы отдать жизнь и бессмертную душу? Ваше самое заветное желание считается несбыточным? Не волнуйтесь, выход есть! Следуйте инструкциям этого письма и, если Вы не боитесь трудностей, смертельных опасностей, безумных преград, то можете быть уверенным в том, что Ваша мечта уже исполнилась!

  

   Ровно в полночь откройте вложенный конверт и возьмите его содержимое в правую руку. Советуем Вам одеться потеплее и заранее приготовить Ваше личное снаряжение. Содержимое конверта желательно сохранять при себе, что бы ни случилось.

   P.S.: Пожалуйста, будьте благоразумными и откройте конверт именно в полночь. Более раннее или позднее время не приведет к фатальным последствиям, но создаст дополнительные неудобства как для Вас, так и для нас. Заранее благодарим за понимание".

   Под этими словами не наблюдалось ничего, что могло бы указать на автора письма, однако хоббит почему-то чувствовал, что это не розыгрыш. Да и вообще, кому понадобилось бы так над ним подшучивать? Местные додумались бы максимум до посылки коробки с тараканами, а за пределами Хоббитландии вряд ли кто-то мог знать о существовании подпольного некроманта Пэтти Редькинса.

   Вздохнув, Пэтти взглянул на часы. До полуночи оставалось довольно много времени, в течение которого можно всё взвесить и обдумать. Впрочем, решение уже было принято, и Зелёный Нос начал собираться, а поскольку он принадлежал к очень хозяйственной расе, сборы предстояли очень долгие. Хоббитская обстоятельность и магическая интуиция подсказывали ему, что дело не ограничится одной ночью, поэтому, на случай долгого отсутствия, требовалось прибрать дом, прополоть огород, помыть посуду и потрясти ковры. К полуночи Редькинс изрядно вымотался, но всё равно сидел как на иголках, сжимая в руках свои некромансерские грабли.

   Часы стали бить полночь, и хоббит в нетерпении вскочил, разорвал конверт и с удивлением уставился на небольшую картонку с тремя цифрами.

   - Один... Три... Шесть..., - медленно прочитал Пэтти, и тут мир вывернулся наизнанку...

   ***

   Утро начиналось как обычно. Урлог встал, стряхнул с себя очередную ночную пассию, даже не взглянув на неё, и стал облачаться. Впрочем, одевать было особо и нечего, набедренную повязку из шкуры песца он снимал, лишь когда мылся, поэтому оставались только плащ, короткие меховые сапоги и оружие. Закинув топор на плечо, эльф вышел из борделя, направившись куда глаза глядят. Планировать день ему не хотелось, сказывалась многолетняя привычка Края Льдов, где в первую очередь думали о том, как выжить, во вторую, как совершить какой-нибудь подвиг, ну а в третью, кому набить морду, просто так, чтобы кулаки не чесались. Размышления о завтрашнем дне являлись прерогативой вождей. Сам Урлог был сыном вождя, пусть и приёмным, но любая попытка заглянуть в завтра давала такой избыточный поток мыслей, что эльфу приходилось заставлять себя вообще ни о чём не думать. Или думать о чём-нибудь отстранённом.

   Правда, пара размышлений всё-таки не давала ему покоя, как бы он ни старался выкинуть их из головы. Первая мысль была связана с его происхождением. Вообще тот факт, что свирепые северные варвары вдруг вздумают воспитать в своей среде эльфийского найдёныша, казался чем-то невероятным. Тем не менее, отец никогда не скрывал, что обнаружил в остатках эльфийского каравана, разграбленного соседним племенем, чудом уцелевшего младенца и, поскольку ни одна из жен так и не родила ему наследника, решил воспитать малыша как собственного ребёнка. Благодаря мясу мамонтов и ежедневным многочасовым тренировкам приёмный сын вождя вырос не бледной худенькой тростинкой, как все эльфы, а горой мышц, способной завязать узлом дракона средних размеров. Вскоре даже самые недовольные соплеменники стали опасаться ворчать в присутствии Урлога о не варварских чертах его лица, однако забыть о перворождённых сын вождя не мог. Несмотря на то, что он искренне считал Север своим родным домом, а абсолютно не эльфийское имя срослось с ним навеки, в глубине души Урлог мечтал о том, что когда-нибудь всё же посетит их заповедные леса. Просто так, чтобы сравнить...

   Но куда больше проблем стала доставлять вторая мысль, появившаяся не так давно. С полгода назад Урлог заметил, что некоторые вещи причиняют ему некоторое... неудобство. Например, неровно заплетённая коса, чуть сбившиеся в сторону ремни перевязи или чей-то отвратительный наряд, от которого сразу хотелось прочистить себе желудок. Такое стало возникать всё чаще и чаще, и Урлог подозревал в этом влияние крови своих предков. Но самое страшное заключалось в том, что, столкнувшись с подобным явлением, он оказывался полностью бессилен. Заметив, что его причёска растрепалась, варвар мог бросить все дела и целый час посвятить ковырянию в волосах своими толстыми пальцами, однако то, что получалось в результате, раздражало его ещё больше. Апогеем этого безумия стал случай, когда после одного поединка эльф бросился приводить в порядок костюм и причёску поверженного соперника, поскольку один взгляд на них приводил Урлога в неистовство. Одежда и волосы так и не были поправлены, зато племя, проведя на всякий случай очистительный обряд, приняло решение отправить сына вождя в цивилизованный мир, чтобы там он отыскал лекарство от своей болезни.

   Напутствуя Урлога перед началом странствия, верховный шаман наговорил ему много страшных слов, что-то вроде: "чувство прекрасного", "гармоничное сочетание свойств объекта", "эстетическое наслаждение", натаскал жульничать в карты, после чего благословил на великий поход. Вождь так же внёс свой вклад, обучив приемного сына поведению в большом мире, что, в общем, свелось к паре фраз: "Строй из себя тупого варвара" и "Бей по морде первым". Уроки пригодились. По крайней мере, в девяти случаях из десяти мало кто решался связываться с тупоголовым, но крутым варваром, пусть даже с эльфийской мордашкой. Вчерашний случай был десятым, так что пришлось помахать топором и кулаками.

   Но если с манерами было всё в порядке, то секрет красоты так и оставался нераскрытым. Установить контакт с сородичами не удавалось. Единичные попытки заговорить пресекались практически сразу, когда эльфы замечали объем мускулатуры Урлога и под невнятными предлогами исчезали в неизвестных направлениях. Элитные человеческие куаферы трёх столиц лишались чувств, едва нога северянина переступала порог их заведений. Гномы в обморок не падали, но предел их умений ограничивался завивкой и покраской бороды, которая у варвара отсутствовала. У гоблинов вся красота измерялась количеством навешиваемых на себя побрякушек. А орки, подобно самим варварам, любили красоваться боевыми шрамами, что Урлога категорически не устраивало. Эта столица была уже четвертой...

   Варвар перешагнул порог постоялого двора. Там он уже три дня снимал комнату, куда свалил весь свой нехитрый скарб (вроде запасной набедренной повязки из шкуры мамонта), на который вряд ли позарится даже самый непривередливый вор. Решив, что неплохо бы и перекусить, он направился к хозяину. Тот, счастливо улыбаясь, бросился навстречу эльфу. Ещё в первый день могучий постоялец нечаянно выбил ему все зубы, которые, впрочем, и так уже сгнили, но потом осознал свою вину и оплатил визит к доктору, где пострадавшему и вставили целую челюсть. Правда, она почему-то оказалась на пару размеров больше, от чего рот у хозяина теперь постоянно был перекошен в довольной улыбке.

   - Готсподин эльф! - после перестановки зубов он вдобавок стал как-то странно присвистывать, когда говорил. - Готсподин эльф, вам питсмо!

   - От кого? - удивился Урлог. Свой адрес он никому не давал, более того, он его вообще не знал.

   - Я не дзнаю! Тут нет отправителя! Но на конверте тстоит ватсе имя! Вам его протситать?

   От последней фразы Урлога просто передернуло. Он и из-за обычной речи хозяина морщился как от ушной боли, не хватало еще и письма в его прочтении слушать.

   - Не надо. Урлог уметь читать, - эльф постарался вложить в эту фразу как можно больше северного холода, немного подумал и, бросив хозяину пару золотых, буркнул. - Зубы сменить.

   Поднявшись в свою комнату, варвар открыл письмо. Читать на Всеобщем он, хвала великому шаману, умел и довольно неплохо, но вот содержание текста привело его в замешательство. Что бы это значило: рискнуть жизнью и осуществить свою мечту? Чья-то злая шутка? Козни злых духов или благословение богов, услышавших мольбы эльфа и решивших направить его на верный путь? Какое же решение принять? Увы, но единственный, кто сейчас мог бы дать верный совет, находился далеко в северных горах. А напутствия типа: "Слушай своё сердце" вряд ли могли помочь Урлогу, поскольку сердце подсказывало слишком многое и чаще всего противоречило само себе.

   - Всё решит судьба, - твёрдым голосом произнёс эльф-варвар и, достав из кошеля монету, подбросил её вверх. - Тёмная сторона - согласиться на предложение, светлая - отказаться (прим авт: светлая и тёмная стороны - варварские названия орла и решки). Да будет так, как скажут боги!

   То ли боги полностью поддерживали автора письма, то ли они сами его и послали, потому что монета упала тёмной стороной. Ни один мускул не дрогнул на лице Урлога, когда он увидел реверс. Северянин ещё раз внимательно перечитал письмо, обратив особое внимание на время отправления. Согласно инструкции конверт следовало открыть в полдень. Не задумываясь о сакральном смысле данного времени суток, варвар спокойно закинул на плечо сумку с барахлом, проверил оружие и взял загадочный конверт. В ту же минуту часы на близстоящей башне пробили двенадцать раз, и по-прежнему невозмутимый Урлог вскрыл конверт. Надо ли говорить, что он сохранял своё хладнокровие даже в тот момент, когда мир завертелся вокруг него?...

   ***

   - Как это нет?! Почему? - гномий рёв до основания сотряс здание, в котором размещалась комиссия по отбору претендентов на конкурс. - Я полноправный участник! Я подал заявку ещё год назад! Я заплатил все взносы! Так почему теперь меня снимают, даже не спросив моего мнения?!

   - Поймите, - лепетал чиновник, в чьи обязанности входило объяснять представителям искусства, почему их вышвырнули с состязания. - Да у Вас, господин... Эээ... Как Вас зовут? Напомните-ка ещё раз.

   - Басс Драммингс! - возмутился гном. - И поверьте, это имя будут помнить в веках! И забывших его так позорно, как Вы, будут бить камнями на площадях!

   - Ну, это случится ещё нескоро, - пробормотал чиновник. Его откровенно достало уже второй месяц возиться с этими чокнутыми бардами. Эх, ну зачем два месяца назад он повёлся на заигрывания жены начальника, который потом застукал его в своей супружеской постели и в наказание сослал в справочную службу конкурса. - Так вот, господин Драммингс, мы сами жалеем об этом позорном инциденте, но, поверьте, у нас не было иного выхода.

   - Выход существует! - гордо приосанился гном. - Выкиньте кого-нибудь другого!

   - Увы, но требовалось выкинуть именно Вас.

   - Почему меня?! Это что, козни завистников?! Мои недоброжелатели и тут сумели испортить мою репутацию?! Или кто-то боится конкуренции с моей стороны?!

   Маленький гном изо всех сил саданул кулаком по столу. От его удара по толстой дубовой столешнице пошли крупные трещины. Чиновник тяжело вздохнул, ведь за эту неделю ему меняли уже третий стол. Ладно ещё, что певцы - люди приличные и лишний раз кулаков марать не желают, хотя слушать потом песни о гнусных чинушах и бюрократах ой как неприятно, особенно когда в облике злого бумагописца чётко узнаёшь самого себя.

   - Можно сказать и так, - вежливо ответил чиновник. - Вот, смотрите, - он уткнул свой взор в бумаги. - За последние две недели мы получили три дюжины писем. Все они подписаны именитейшими певцами и бардами нашей великой империи, а так же близлежащих королевств. И во всех письмах значится одно-единственное требование: убрать с конкурса лицо, именующее себя Бассом Драммингсом, по причине, цитирую: "Его крайне убогого таланта, который он выдаёт за беспримерное достоинство, поскольку слушать его вопли и крики, кои он называет своим пением, может только глухой тролль", конец цитаты. Кроме того, эти певцы и барды заявили, что если их требование не будет удовлетворено, они откажутся от участия в состязании, а это значительно снизит его престиж. Из всего вышеизложенного нашим руководством и был сделан соответствующий вывод: пожертвовать одним малоизвестным бардом.

   - Я не малоизвестный! - продолжал рычать Басс. Письма конкурентов его задели, хотя и не настолько сильно, как он изображал, ведь где-то в глубине души гном готовился к такому повороту событий. - Меня знают все известные барды десятков столиц!

   - Приношу свои извинения, я погорячился. Впрочем, к моему сожалению, для отмены данного указа у меня нет никаких полномочий. Он подписан самой императрицей, да продлят боги дни её жизни.

   Гном замолчал. На его языке вертелись сотни, тысячи ругательств, но он прекрасно понимал, что слова здесь бессмысленны.

   - А как же Кургул Златопев? - уже ни на что не надеясь, спросил Басс. - Он ведь хотел меня увидеть. А ведь этот бард один из самых популяных в нашей империи.

   - Слова одного, пускай и самого лучшего, против слов тридцати чуть пониже рангом будет недостаточно, - чиновник был неумолим. - Мой совет Вам на будущее: если соберётесь петь, поинтересуйтесь хотя бы у близких и друзей, стоит ли Вам вообще это делать. Из того, что мне довелось услышать, лично я могу сделать заключение, что Вам, господин Драммингс, петь ни в коем случае не нужно.

   - Будут меня всякие безбородые учить! - вспылил Басс, хотя справедливости ради стоит признать, что борода у чиновника имелась, хотя и не такая густая, как у гнома. - Я бард! Я родился им, им же я и умру! И никакая сволочь, особенно чиновничья, не смеет указывать, чем именно мне стоит заниматься!

   - И снова прошу прощения, я всего лишь высказал своё частное мнение, - с улыбкой проговорил чиновник, которому на самом деле безумно хотелось огреть гнома по башке его же собственной арфой, но он отлично понимал, что если так поступит, тут же будет отправлен проводить перепись троллей, а это крайне нежелательно. - И я вынужден повторить, что, к сожалению, ничем помочь не могу. Можете подать прошение на имя императрицы.

   Этих слов обычно хватало для того, чтобы назойливый посетитель всё уяснил и покинул кабинет. Особо непонятливых выносили двое дюжих троллей, прятавшихся в каморке за стенкой, для вызова которых достаточно было дёрнуть за шнурок, висевший над столом. Гном оказался понятливым.

   - Я уйду! - гордо произнёс он. - Но знайте, наступит время, когда вы сами будете просить меня, стоя на коленях. Вы будете умолять, чтобы я спел всего одну песню, предлагая любые богатства! Но я ещё подумаю, петь ли её всем вам!

   Выплеснув своё негодование, гном вышел, и в кабинете хоть ненадолго воцарилась тишина. Чиновник облегчённо вздохнул, но радостью, вызванной уходом подгорного коротышки, насладиться не успел. Спустя несколько секунд в комнату ввалился гоблинский хор, возмущённый тем, что их выступление перенесли на последний день, да ещё и на площадку на самой окраине города.

   Выйдя от чиновника, опечаленный Басс Драммингс побрёл в сторону своего скромного жилища. Гном огорчился настолько, что не замечал ничего вокруг. Не обратил он внимание и на слова хозяина о письме, автоматически выхватив конверт из его рук и молча направившись на свой чердак. Конверт Басс распечатал ещё на лестнице, но смысл написанного ускользал от разума гнома. Он понял лишь одно: кто-то хочет сделать ему хорошо. Не придав никакого значения времени, в которое полагалось открыть конверт, гном собрал вещи, в том числе и свой загадочный инструмент, и сорвал печать. Он был настолько сильно расстроен, что даже не заметил, как все краски мира взорвались в его глазах яркими фейерверками...

   ***

   На первый взгляд замок казался самым обычным. Конечно, он выделялся размером, но существовали строения намного крупнее и массивнее его. Он был красив и отличался изящностью линий, однако большинство эльфийских зданий превосходили его утончённостью. В общем, замок действительно мог показаться заурядным, если бы ни одна маленькая деталь: он висел в воздухе. Висел над землёй на расстоянии доброй пары столбов (прим. авт.: столб - мера длины, равная версте), не собираясь ни падать, ни улетать за пределы атмосферы.

   Возможно, хозяин замка искал острые ощущения, любил высоту, и для него зависание здания в воздухе являлось привычным делом, но вот его гостей эта архитектурная особенность порядком настораживала. Впрочем, большинство посетителей сильнее пугал способ перемещения в "воздушный" замок, когда они стояли на твёрдой земле, на палубе корабля или на ветке дерева и вдруг в течение секунды оказывались на площадке над отвесной пропастью. Однако абы кто в замок не попадал, поэтому их страх очень быстро улетучивался, уступая место любопытству.

   Гостей объединяло только то, что они не знали, кто и зачем их пригласил. А в остальном отличались они разительно. По лестницам замка шли разномастные эльфы (лесные, морские, пещерные, горные), гномы (лесные и горные), тролли (только горные), драконы (в обличьях двуногих существ), люди, цверги, хоббиты, орки, гоблины, кентавры, дриады. Маги самых разных школ (от шаманов-самоучек Края Льдов до мудрецов из элитных академий), герои, рыцари, бродяги, искатели приключений, менестрели - все они внезапно возникали из воздуха и, недоумённо посмотрев по сторонам, начинали подъём вверх по ступеням. Для тех, кто не сразу соображал, что делать, в частности для троллей, были развешены указатели. Самых же недогадливых, которые встречались практически среди каждого вида, разводили уже слуги хозяина неведомого замка. Похожие на призраков, они крутились между гостями, иногда даже проходя сквозь их тела, и тихим шёпотом давали советы.

   Поднявшись по лестнице, посетители проходили через арку входа и оказывались в огромном зале, способном вместить даже нескольких драконов в их истинном облике. Убранство этого помещения мало чем отличалось от интерьеров королевских дворцов: те же резные колонны из поделочных камней, роскошные ковры и гобелены, фрески и картины на батальную тему, золотые люстры и канделябры с множество горящих свечей. Присутствовавших аристократов и завсегдатаев балов можно было сразу определить по заскучавшим лицам, в то время как многочисленные бродяги с лёгкостью опознавались по задранным головам и обалдевшим взглядам, с которыми они начинали носиться по залу.

   Народу прибавлялось больше и больше, и становилось понятно, почему хозяин назначил всем разное время. Если бы они переместились одновременно, на площадке перед залом скопилась бы куча мала, которую неизвестно сколько времени пришлось бы разгребать, а точный расчёт позволил гостям приходить без шума и задержек. Случались, правда, инциденты, когда порталы распахивались слишком близко друг от друга и выпадавшие из них сталкивались. Но пока что на площадке всё обходилось без драк, хотя в самом замке уже были объявлены три дуэли и даже вынесен заочный приговор (обнаружился там один король в изгнании).

   Впрочем, в остальном все проходило достаточно гладко. Народ гулял по залу, распивая различные напитки, разносимые призрачными слугами. Некоторые гости от скуки сбивались в компании, в которых за чашей вина мигом забывались межвидовые и сословные различия. Кто-то, в частности маги, вёл профессиональные дискуссии (правда, один такой спор потом закончился дуэлью). Гоблины шмыгали между ног гостей, потихоньку тыря из их карманов всё, что плохо лежит. Какой-то дракон в человеческом облике умудрился завалить на подоконнике зеленоволосую дриаду, и теперь из-под плаща, которым они прикрывались, доносились тихие, но страстные ахи и вздохи.

   В общем, на первый взгляд это был обычный приём, какие чуть ли ни каждую неделю проходят в любом королевстве. Однако вряд ли на подобных мероприятиях хоть когда-нибудь появлялось такое количество существ со взорами, горевшими столь ярким внутренним огнём. Здесь собрались те, кого объединяли МЕЧТА, ЖЕЛАНИЕ, ЦЕЛЬ! У каждого - свои, но абсолютно всех они сжигали и испепеляли изнутри так сильно, что одного взгляда на любого гостя было достаточно, чтобы это почувствовать.

   Темп появления новых посетителей стал заметно снижаться. По залу прокатился шумок. Все чувствовали, что причина, ради которой их собрали, вот-вот будет озвучена. Некоторые даже пробрались прямо к входу, чтобы точно заметить тот момент, когда народ перестанет прибывать. И вот, наконец, порог перешагнул последний рыцарь. Удивлённо оглядевшись, он обменялся парой слов со случайно оказавшимися рядом собратьями по сословию, после чего весь обратился в слух. Все ждали хозяина этого места, и он не заставил себя упрашивать.

   В дальнем конце зала стояла ещё одна арка с воротами, только закрытыми, и именно над ними воздух начал густеть, постепенно превращаясь в фигуру двуногого существа. Все присутствующие повернулись в ту сторону. От чародеев стали раздаваться взволнованные шепотки, похоже, своими магическими взорами они могли различить что-то, недоступное для глаз остальных. И вот над аркой вспыхнуло яркое сияние, заставившее всех на мгновение прикрыть веки. Впрочем, яркость очень быстро уменьшилась, став вполне нормальной для восприятия, но ни лица, ни даже видовой принадлежности появившегося из воздуха незнакомца за этим светом разглядеть не удавалось. И через пару секунд по залу пронёсся голос, который услышали все гости, даже находившиеся в самых дальних углах.

   - ПРИВЕТСТВУЮ ВАС, УСТАЛЫЕ ПУТНИКИ, В МОЕЙ СКРОМНОЙ ОБИТЕЛИ. Я - МИЛФУДЖ ВСЕИСПОЛНЯЮЩИЙ. Я - БОГ!

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 2)