Капча

Мой отец частенько говаривал: «Людям свойственно привязываться к одному и тому же месту, повторять раз за разом одни и те же действия. Я, сынок, никогда не держался за старое, и потому за пару десятилетий смог проделать путь от заурядного клерка до миллиардера. И ты, Антон, никогда не становись рабом привычек. Пусть лучше привычки служат тебе». — Теперь, когда я убегаю с этой чёртовой планеты, мне кажется, твой совет уместен как никогда, папа.

Корабль неспешно втянул в себя выдвижной трап. Теперь он окончательно стал похож на гигантскую каплю ртути, упавшую на стартовую площадку. Наша группа «сильных мира сего»: правителей, аристократов, коммерсантов — буквально пулей влетела в огромный лифт космического челнока. Медленно, слишком медленно, словно издеваясь над нами, кабина поползла наверх.

Когда двери открылись, все мы, наконец, очутились в кают-компании. Всё здесь было оборудовано по VIP-разряду: ковры ручной работы, мраморные статуи, белая мягкая мебель, обтянутая мехом полярного пустынника с Лиры-2. Довершал картину стоявший посередине старинный белый рояль, произведённый ещё на древней Земле давно не существующей фирмой «Yamaha».

Я изрядно запыхался, по спине стекал пот. Сумасшедшая пробежка по потайным закоулкам космопорта даже моему молодому и тренированному организму далась нелегко. Что уж говорить об остальных пассажирах? Хотя, по правде, меня больше напрягал не бег, а страх опоздать на этот последний рейс. Казалось, сердце подпрыгивало к самому горлу. Наконец, белый диван, поспешно трансформируясь, принял меня в свои пушистые объятия. «Победа! Я успел!» — Лола плюхнулась рядом со мной. Её грудь всё ещё судорожно вздымалась от напряжённого дыхания, отчего разноцветные блёстки на изысканном вечернем платье дрожали и переливались всеми цветами радуги.

— Малышка, мы успели. Да мы с тобой просто чемпионы! — Я огляделся. Стены каюты представляли собой единое панорамное окно, сквозь которое было видно всё, что происходило снаружи. Господи! Лучше бы не оглядывался! Лола, в отличие от меня, вообще не выказывала любопытства. Она лишь тихо шептала, глядя в одну точку перед собой: «Быстрее! Быстрее! Пожалуйста, быстрее…»

Как ни в чём не бывало из-за декоративной перегородки выплыла изящная стюардесса в розовой фирменной униформе «Главтранспорта» и неспешно завела свою обычную шарманку, которая совершенно не вписывалась в царившее повсюду безумие:

— Господа! Мы рады приветствовать вас на борту космического парома премиум-класса «Ксавьер Маск». Через двадцать шесть минут он пришвартуется к транспортному кораблю дальних сообщений «Василий Великий», на котором вы совершите путешествие в центр обитаемой галактики, на распределительную станцию «Апостол-III». Во время полёта…— Деточка, а можно как-нибудь побыстрее? — обратилась к ней старушка с таксой на руках. — Вы нам всё это потом как-нибудь расскажете, — бабуля то и дело тревожно посматривала наружу.

— Не стоит беспокоиться, сударыня. Мы успеем, — девушка изобразила что-то вроде заботливой улыбки. — Процедура запуска двигателей началась сразу, как только убрали трап. В настоящее время мы ожидаем достижения необходимого уровня концентрации сверхчастиц в рабочем теле, — судя по зловещему молчанию, повисшему в каюте, последняя фраза не очень-то всех обнадёжила.

— Позвольте представиться, — в самом центре зала поднялся огромный, косматый и весьма громоздкий мужчина в строгом костюме, — генерал-губернатор Дерягин. Верховный наместник данной планеты, — он небрежно махнул рукой в сторону стекла. — Да, теперь уже разжалованный, бывший Верховный наместник. Для того, чтобы немного разрядить накалившуюся атмосферу, гхм, я, пожалуй, немного помузицирую. Шопен. Вальс Ля-бемоль мажор. — Он сел за рояль, и его толстые пальчики проворно забегали по клавишам. Под прозрачным куполом разлилась величественная, необычная музыка. Не припомню, чтобы раньше где-нибудь крутили эту мелодию.

Тут краем глаза я заметил, что Лола перестала дёргать ногами. «С чего бы?» — теперь она смотрела наружу, и на её лице отражался ужас. Я тоже пригляделся. Да, там было от чего ужаснуться.

Космопорт блестел яркой голубой искоркой в лучах заходящего за горизонт белого гиганта – Протеуса-примы. На десятки километров в обе стороны от здания космопорта протянулась изгородь, отделявшая взлётную площадку от внешней пустыни. Скажем так, довольно хлипкая проволочная изгородь. В обычных условиях она была практически бессмысленна, ибо кто может прийти на стартовую площадку из пустыни? Разве какие-нибудь змеи или песчаные вараны?

Но сегодняшний день явно не был обычным! За оградой космопорта, за этой самой проволочной оградой, зловеще пестрела толпа попросту запредельных размеров. Влево и вправо, и вглубь, в пустыню, она простиралась настолько, насколько хватало взгляда. Составляли её человекоподобные существа с серой кожей — местные андроиды, которых на этой планете использовали практически для всех грязных работ: от шахтёра на каком-нибудь циркониевом месторождении до официантки в ресторанчике при Академии наук. Формально все они были свободны: и физически, и экономически. Андроидам даже платили за работу деньги, на которые те могли купить себе нужные вещи, одежду или питание. Они могли даже улететь отсюда. Теоретически могли. Но на практике ни у кого из них не оказывалось на руках билета, чтобы сделать это. И транспорт отсюда ходил, скажем прямо, не так уж часто. А на данный момент, так и вообще, наш корабль давал последнюю возможность покинуть эту планету. Оттого-то все так и нервничали. Задние ряды теснили передние, а передние давили на решетчатое ограждение с такой силой, что оно уже во многих местах опасно прогнулось, собираясь вот-вот отдать концы.

«Твою ж мать!» — вырвалось у меня непроизвольно, когда, наконец, толпа снесла ограждение в нескольких местах одновременно. Его секции, одна за другой, легли на землю, и тысячи серокожих синтетических людей прорвались на стартовую площадку. Как и следовало ожидать, все они тут же устремились к нашему несчастному кораблику с прозрачными стенками. Лола, словно окаменев, сосредоточенно шептала что-то наподобие заклинания. Я прислушался к её шёпоту: «Быстрее поднимай корабль, тупая розовая сука! Быстрее поднимай корабль, тупая…» — в бесконечном цикле повторяла моя жёнушка. Похоже, это её обращение было адресовано бортпроводнице.

«…вполне предсказуемо!» — раздалось справа от меня. Это говорил импозантный старик с орлиным носом и многочисленными морщинами вокруг маленьких цепких глазок, которого я сразу про себя почему-то окрестил «профессором». Говорил он молодой стройной негритянке, которая, судя по всему, была его помощницей, аспиранткой, ну или какие там ещё существуют виды научных наложниц:

— …видишь ли, Сэми, это довольно просто объяснить. Они вежливо ожидали за оградкой до тех пор, пока в небо не поднялись последние корабли военных, — он указал пальцем на три светлые чёрточки, взмывающие в небо вдали. — Теперь на Тароне-9 не осталось представителей силовых структур. Властей нет. И наш корабль стал последним шансом для синтетических людей. По-моему, такое поведение вполне согласуется с аксиомой Шевцова о свободе воли псевдо-разумных множеств при пограничных условиях.

— И всё же, что бы вы ни говорили, мне жалко этих, — молодая негритянка кивнула в сторону окна, — которые остались, — её лицо вдруг стало печальным, — что их тут ждёт? Что может их подвигнуть на такое отчаянное поведение, как не страх смерти, присущий всему живому?

— Ну, не сказал бы, что их здесь ждёт верная смерть, — импозантный старик-профессор улыбнулся и прикрыл рот ладонью правой руки, сложив пальцы в щепотку. Совсем непонятно, что изображал этот жест.

— Планета была терраформирована лет двадцать назад по решению руководства Лиги разработки полезных ископаемых. До этого здесь была температура в минус двести и давление в четверть от нормального. Все эти годы условия поддерживались постоянно работавшими на полюсах атмосферными климат-генераторами. А ведь каждый час их работы жрёт уйму энергии — что означает безумные расходы на заправку и обслуживание энергетических ячеек! Теперь же, когда все вдруг резко охладели к этой планете, генератор отключили. Неделя-другая — и атмосферные условия неизбежно вернутся к изначальным. Так что, с одной стороны, ничто напрямую как бы не угрожает жизни ваших серолицых друзей, но, с другой стороны, в их жизни появятся как бы, кхе-кхе… определённые затруднения, — «профессор» снова прикрыл свой рот сложенными щепоткой пальцами. Глаза его задорно сверкали — видно было, что сам он был в восторге от собственного остроумия.

— Но… — попыталась возразить девушка. На этот раз я сам решился ей ответить:

— Но дальше, мадам, наши гуманные порывы натыкаются на банальнейшую проблему: билет до ближайшей планеты-рудника или хотя бы до промышленного астероида стоит порядка сорока тысяч рублей. Ближе трёхсот световых лет отсюда разработки пока не ведутся. Стоимость производства одного андроида, включая настройку и первичное обучение — двадцать две тысячи. Простая математика: везти их на новое место — попросту экономически нецелесообразно, — я развёл руками. — А как говаривал мой старик-отец, который, кстати, кое-что смыслил в коммерции: «Нам остаётся одно из двух: либо мы постараемся приспособиться к условиям, которые нам выдвигает этот мир, либо он сам постарается избавиться от нас». — Окончив эту фразу, я почувствовал удар локтем под рёбра. Это была Лола.

— Что, дорогая? — участливо поинтересовался я.

— Оружие! — сквозь зубы прошипела она, всё так же глядя за борт корабля. — На этом дурацком пароме кто-нибудь догадался установить оружие?

Я посмотрел за окно, и внутри у меня похолодело: живая масса уже окружила корабль и замкнулась вокруг нас в кольцо. Между ними и нами оставалась всего какая-то сотня метров.

— Да, кстати, — спросил я, стараясь не выказывать волнения, — а на корабле есть вооружение? Потому что если в ближайшее время…

Мне ответил завсегда жизнерадостный «профессор»:

— Я полагаю, наверняка здесь имеется пара-тройка боевых лазеров. Хотя… с другой стороны, это же сугубо мирный паром, так что их вполне может и не быть тут, — философски заключил он.

— Это как «может не быть»? — накинулась на него бабка с собачкой. — Вы разве не видите, что они с нами сейчас сделают? — выкрикнула она, грозно тыча трясущимся указательным пальцем в окружавшую нас реальность.

Между тем толпа андроидов приблизилась уже на расстояние тридцати метров. И тут корабль, наконец, вспомнил про своё оружие. На телах бегущих в первых рядах вспыхнула яркая полоса, пришедшаяся кому по уровню груди, кому по уровню пояса. Спустя миг эта линия превратилась в чёрную дымящуюся черту, по которой андроиды на ходу переламывались пополам и падали на землю. Но проблема заключалась в том, что толпа сзади напирала с такой скоростью, что следующий ряд разрезанных очередным лазерным лучом оказался значительно ближе к кораблю, чем предыдущий. Места павших с завидным проворством занимали всё новые и новые претенденты. Я отвернулся, чтобы не видеть всей этой печальной картины.

— Сейчас самое время запустить наши долбаные двигатели, слышишь, ты, розовая сука? — бормотала себе под нос Лола.

— Да, правда, уважаемые, — это сказал уже я, — не могли бы вы запустить, наконец, двигатели и, собственно, тронуться в путь?

Розовая бортпроводница обеспокоенно выглянула из-за служебной перегородки:

— Простите, но, к сожалению, у нас в системе возникла ошибка «Посторонние на стартовой площадке. Запуск двигателя затруднён!»

— К чёрту посторонних!!! — вскричали в один голос почти все пассажиры, включая генерал-губернатора Дерягина и старушку с таксой.

— Мы работаем над этой проблемой, — смущённо протараторила стюардесса и снова скрылась за перегородкой.

А «посторонние» тем временем всё прибывали. Лазерная установка, сотрясая корабль, металась в диком темпе по его поверхности, но она явно не была рассчитана на такой поток гостей. А «гости» тем временем уже добрались до самого купола. Толпа облепила корпус корабля, так что мы прекрасно видели их свирепые серые лица, слышали отчаянные удары серых кулаков и черепов об армированный стеклопластик. По спинам первых уже карабкался второй слой, за ним шёл третий, четвёртый... Кают-компания постепенно погрузилась в сумерки — зловещие серые тени перекрыли нам весь свет.

— Господи, мы уже никогда отсюда не улетим… — прошептала Лола, закрывая кулачками лицо.

Но тут, видимо, господь всё же сжалился над нами и случилось долгожданное чудо: двигатель челнока засвистел, и мы резко рванули вверх. Но ускорения от разгона я не почувствовал — сработали гравитационные компенсаторы.

Просто купол в одно мгновение снова стал прозрачным, а поверхность планеты оказалась сразу же где-то далеко внизу. Буквально за пару секунд с обшивки корабля испарились мешавшие наслаждаться видами следы башмаков, плевки и кровавые следы разбитых голов. Я привстал, пытаясь рассмотреть взлётную площадку. Многомиллиардная толпа была теперь видна во всей своей красе. Похоже, она тянулась от самого Новомосковска, сливаясь с ним в единое целое. Но теперь в головной части этой змеи, подобно глазу, чернело круглое выжженное пятно, в полкилометра диаметром. «Наперёд вам будет наука, — злорадно подумал я, — не суйтесь без спроса на космодром под протонные двигатели!»

— Наш корабль совершил успешный взлёт и теперь направляется на орбиту планеты, к ультрасветовому транспортному кораблю «Василий Великий». Расчётное время до стыковки — двадцать минут. Экипаж приносит свои извинения за неудобства, возникшие при взлёте. Господа, а сейчас мы предлагаем вам отведать алкогольные напитки из нашей обширной коллекции, — сказала всё та же бортпроводница, только теперь она словно сбросила с себя весь груз усталости и нервных потрясений последнего получаса. В следующий миг из-за перегородки вышли примерно с десяток девушек, тоже в розовой униформе. В руках они несли подносы с бокалами шампанского, вина и какими-то замысловатыми коктейлями. И этот выход показался нам тогда настолько эффектным, что все пассажиры как один восхищённо зааплодировали. Аплодировали и мы с Лолой. Проклятый Тарон-9 с его серолицыми жителями, так неохотно отпустившими нас, навсегда остался там, внизу. А мы с деньгами и билетом в Ядро обитаемой галактики — здесь, наверху. Пожалуй, подумалось мне тогда, если отныне мы и будем вспоминать эту чёртову дыру, то разве только в кошмарных снах.

— Мы — победители, Лола! Мы — победители! — воскликнул я, отхлёбывая шампанское из сверкающего хрустального бокала, разглядывая несущиеся вниз белые лохмотья облаков и радостно улыбаясь дружелюбным лучам белой звезды, пробивавшимся сквозь динамические защитные фильтры купола.

Губернатор Дерягин, очевидно тоже от переизбытка чувств, вышел на середину зала. Одну руку он прижал к груди, а другую — медленно отвёл в сторону, и принялся нараспев декламировать басистым голосом:

Подобно бабочке, покинувшей цветок,

Я мир ваш бесприютный покидаю

Вселенная, мне распахни объятья!

Узри, я снова наг перед тобой

И всё же, раб безумного проклятья,

Я упиваюсь этой наготой!

— Это ваши? — выкрикнула одна из дам.

— Это Саид Мельников, поэт янтарного века, — сообщил губернатор, церемонно отступая назад.

Среди раздавшихся вслед за этим аплодисментов и возгласов отчётливо прозвучала реплика нашего соседа-«профессора»:

— И не скажет ли уважаемая «бабочка», какой по счёту цветок она уже вот так покидает?

— Бабочка скажет! — обиженно пробасил толстяк-губернатор. — Да, это уже третья планета, которую мне вот так приходится покидать. Хотя кому как не вам, Поликарп Игнатьевич, это знать?

После этих слов я заметил, как моя Лола, до сих пор беззаботно болтавшая левой ногой, вдруг замерла и покосилась в сторону «профессора», занимавшего диван справа от нашего.

— Конечно, легко вот так осудить человека, — слоновьим голосом продолжал голосить бывший генерал-губернатор, — мол, угробил один за другим три мира, с доброй сотней миллиардов синтетического населения — сто миллиардов почти что разумных живых тварей! Но если по правде разобраться, то что я мог сделать? Что я мог?! Возьмём тот же Тарон: его колонизация была затеяна ради добычи тяжёлых металлов четвёртой группы. И только мы наладили разработку месторождений, как лига корейских промышленников организовала доставку этих самых металлов на своих скоростных и почти бесплатных кораблях из Спирали Дуэйна — за четверть цены, — толстяк сделал паузу и отхлебнул из бокала. — Нет, вы не уходите от ответа! Ответьте мне: как лично я, ваш покорный слуга, губернатор Дерягин, мог вырулить из этой ситуации? Молчите?! — он выдержал паузу. — Так вот тогда и не беритесь осуждать! — Сказав это, он снова порывисто сел за рояль и как ни в чём не бывало энергично заиграл нечто громкое и эпическое.

— Сколько я помню Савелия, — «профессор» обратился теперь уже ко мне, — ещё со второго курса академии, эпатаж всегда был его коньком. Сильная, творческая личность! Полковник Раскин, — вдруг представился он и протянул мне худощавую жилистую руку.

— Антон… Антон Кричевский, — слегка опешив, я не сразу ответил на его рукопожатие.

— А вы, похоже, тут не по линии Госколонизации? — спросил он, всё так же лучисто улыбаясь всеми своими морщинками и глядя мне прямо в глаза.

— Нет, я частный коммерсант. Торговал питанием, энергетическими элементами… Пока было где продавать, — я грустно усмехнулся. — Но о Тароне у меня останутся самые добрые воспоминания, ведь здесь я встретил Лолу, свою жену, — после этих слов Лола изобразила нечто наподобие вежливого кивка в сторону нашего нового знакомого.

— Вот как? Очень интересно! — воскликнул полковник. — А не расскажете ли вы нам свою историю? При каких обстоятельствах молодые люди нашли, так сказать, любовь в столь суровом и не приспособленном для любви месте, как Тарон-9? 
— Ну… — я наморщил лоб и задумался. Но тут инициативу взяла в свои руки Лола. Она нежно обняла меня за шею и, оценивающе взглянув на темнокожую подругу полковника, сказала с вызовом:

— Просто мы с Антоном всегда придерживались принципа, что лучше не трепаться о любви, а заниматься ею. — После этих слов она запрыгнула мне на колени и с улыбкой добавила: — Конечно, это справедливо, если у вас ещё получается ею заниматься, — Лолины губы впились в мои, а её полная грудь приникла к моей груди.

— Ты что такое делаешь, здесь, наверное, это нельзя, — безуспешно пытался я ей возразить, в то время как её идеально гладкий язычок с пирсингом вытворял у меня во рту всякие фокусы. Что происходило вокруг нас после этого — я не особо уследил. Только слышал, как «профессор-полковник», рассмеявшись, заметил в нашу сторону:

— Ох уж эта современная молодёжь… Нет, ну честно, в их годы я не был таким!

***

— Ваша персональная карта-ключ, господин Кричевский, — улыбающаяся проводница протянула белый пластиковый прямоугольник с моим именем и голограммой лица, — просто носите её везде с собой. Она даст вам доступ в каюту и право на все услуги и товары в обитаемом секторе «А». — Я поспешно спрятал карточку в карман рубашки, а Лола свою убрала в сумочку.

Корабль «Василий Великий» снаружи походил на металлическую спираль. Точнее — это был закрученный против часовой стрелки вихрь, нечёткие края которого словно растворялись в космической пустоте. Сейчас сердцевина этого «вихря» находилась прямо над нашим куполом. С каждой секундой она неумолимо приближалась. Никаких окон или иллюминаторов на корабле видно не было — лишь мерцала во тьме радужная аура защитного антиметеоритного поля. Раздался щелчок, просела всего на какую-то долю секунды гравитация, и наш паром, обхваченный тремя стыковочными зажимами, стал частью этого гигантского космического сооружения.

— Главтранспорт приветствует вас на борту своего флагманского корабля галактического класса «Василий Великий» — сообщила стюардесса тоном триумфатора. — Его объём, включая грузовые отсеки, составляет полторы тысячи кубических километров. Максимальная дальность полёта — восемьсот тысяч световых лет, при скорости один и два десятых мега-цэ. На борту имеются тематические архитектурно-природные парки, воссоздающие атмосферу крупнейших земных держав. Ваш жилой модуль может быть пристыкован к любому из этих парков. Ключи вы уже получили. Ваш багаж будет доставлен в самое ближайшее время. Желаем вам приятного путешествия к Ядру человечества на борту… — дальше я уже не слушал. Моё внимание было целиком приковано к полукруглым проходам, раскрывшимся прямо в прозрачных стенах купола. Я взял Лолу за руку, и мы одними из первых шагнули наружу.

***

Это было неописуемо! Атмосфера Земли, полностью воссозданная на транспортном корабле. Прямо передо мной красовался фрагмент скалы, по которой сбегал водопад. А в центре зала, в кустах — пел настоящий соловей. Я поднял голову и понял, что моего зрения не хватает, чтобы различить тот предел, где заканчивается это титаническое сооружение, уходящее вверх вереницей зеркальных лифтов, серебристых труб, лесенок и декоративных панелей.

— Приятного вам путешествия, — напутственно улыбнулась нам стюардесса в розовом, — выход из карантинной зоны находится вон там, за стеклянными дверьми, — что-то мне не понравилось тогда в этой её улыбке.

Карантинная зона оказалась просторным овальным залом, который был разделён на две равные части прозрачной стеной. Сверху стена эта упиралась в блестящий стальной потолок. Для прохода на ту сторону служили несколько десятков прозрачных пропускных кабинок. К их стеклянным дверям нас направляли симпатичные длинноногие девы, облачённые теперь уже в синюю, корабельную униформу с оранжевыми шарфиками:

— Перед тем, как перейти барьер Ядра, необходимо пройти последний досмотр на выявление запрещённых организмов, предметов и закладок. Процедура сканирования абсолютно безвредна и займёт порядка одной минуты. Извините, по одному человеку в кабину, пожалуйста, — последнее замечание предназначалось нам.

Лола, державшая меня всё это время за руку, перед тем, как отпустить её, так сильно сжала мне пальцы, что у меня аж кости хрустнули. Я недоуменно посмотрел на неё: похоже, она волновалась. Странно, почему? Поразмыслив, я пришёл к выводу, что, скорее всего, ей попросту непривычно и дико путешествовать на корабле такого класса, во всей этой роскоши. Детство и юность она провела в скромной, скорее, даже бедной обстановке. В отличие от меня, привыкшего с молодых ногтей к эксклюзивному обслуживанию, скоростным антиграверам и прислуге. «Дурочка. В этой новой жизни тебе придётся очень ко многому привыкать!». Дабы хоть как-то подбодрить свою жену, я послал ей воздушный поцелуй и непринуждённо улыбнулся, заходя в распахнувшуюся передо мной колбу.

Лишь только за мною закрылась дверь, от пола медленно поползла вверх сканирующая зелёная плоскость, которая, казалась, была сплетена из тысяч лучей. Начав с подошв моих ботинок, она слегка задержалась на уровне груди и головы, и, наконец, поднявшись выше макушки, погасла. На виртуальном экране высветилось: «Порядок! Запрещённых предметов и организмов не обнаружено!» — «Уф!» — Я шутливо выдохнул и хотел уже сделать шаг вперёд. Но пока что дверь не спешила открываться. Зато в воздухе перед моим лицом вывалилась новая надпись:

«Теперь пройдите тест на выявление бота».

— Ну-ка, ну-ка! Что бы это значило?! — всё ещё довольно беззаботно удивился я вслух.

«Ответьте всего на один вопрос. Для этого не потребуется значительных усилий.» — ОК.

Поморщившись, я принялся читать весьма объёмный текст на сером фоне:

«Придя на День рождение к Руану, Рауль спросил у него:

— Скажи-ка мне, мой друг Руан, сколько тебе исполнилось лет? — на что Руан, загадочно улыбаясь, отвечал:

— Узнать, сколько мне лет, ты сможешь очень просто: если разделишь двойку в степени самого маленького трёхзначного числа на двойку в степени самого маленького двузначного числа и извлечёшь из полученного частного корень в степени, равной количеству твоих лет!

Скажите, что ответил ему на это Рауль, если известно, что тому было двадцать три полных года?

Вариант А: «Я так и знал. 16! Поздравляю тебя с совершеннолетием, дружище!»

Вариант Б: «А, я знаю, дружище, тебе 15 лет!»

Вариант В: «Понятно! Тебе 15,0641 лет. С Днюхой, чувак!»

Вариант Г: «Да пошёл ты в задницу со своей идиотской математикой!»

Задача и в самом деле оказалась очень простой. Буквально в ту же секунду я вычислил точный ответ: «15, 06410941…». Но было понятно, что это не просто математический пример, а тест на бота, и, следовательно, здесь мог скрываться какой-то подвох. В чём? Ах да! Элементарный факт из области культуры. Люди не отмечают в качестве дней рождений дробные даты — только целые. Значит, надо просто округлить! Я уверенно выбрал «Вариант Б: …15 лет».

Экран задумчиво моргнул, и передо мной появился новый тестовый вопрос на сером фоне. Постойте! Было же явно указано, что вопрос будет только один! Это что, ошибка?! Дрожа всем телом, я начинал осознавать, что, похоже, завалил первый вопрос, потому-то меня теперь и тестируют дальше! В чём же была моя ошибка? Внезапный ответ, словно разряд молнии, пронзил мой мозг: я округлял в нижнюю сторону, до пятнадцати лет, а надо было округлять до шестнадцати! Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!! Что же я наделал? Но, с другой стороны, ведь в задаче не были явно заданы требования относительно округления! Точных указаний не было. Это я точно помнил.

Ну ладно, с холодной дрожью в руках я начал читать следующее задание. На вид оно было гораздо короче предыдущего:

«Выберите из следующих цветов цвет детской неожиданности:» — за текстом следовало всего шесть прямоугольничков: красный, розовый, синий, белый, фиолетовый и светло-коричневый.

Игривое беззаботное настроение как рукой сняло. До меня уже стало доходить, чем может грозить мне проваленный тест, и от ужаса — кровь покинула конечности и ударила в голову. «Надо собраться! Соберись!» — сказал я себе. Но неумолимо подступающая неразрешимая проблема уже беспощадным набатом звенела в голове: здесь было два верных ответа! Что касается детей — я знал на сто процентов, что цвет одежды и всяких там вещичек для мальчиков — синий, а для девочек — розовый. Это точно. Ребёнок может появиться неожиданно, отсюда и слово «неожиданность». Но вот какой из детских цветов является правильным ответом? «Думай! Думай!!!» — от перенапряжения картина окружающего мира сильно расфокусировалась и поплыла. Нельзя быть такой тряпкой! Как говаривал мне в детстве мой старик-отец… старик-отец… старик!

И вот, я пытаюсь вызвать в своей памяти привычный образ чопорного сорокалетнего бизнесмена с аккуратной бородкой, склоняющегося над колыбелькой и игриво щекочущего пальцем мой животик. Однако этот дорогой мне образ, как и всё вокруг,расплывается, разваливается на куски, и вместо него предо мной во всей красе предстаёт ЭТО! Неприглядная правда! Боже мой, от потрясения меня начинает раскачивать из стороны в сторону и тошнить, я еле удерживаюсь на ногах.

Открывшийся мне новый пласт воспоминаний выглядит несравненно более ярко и детально, чем эпизоды из «детства преуспевающего бизнесмена». И самое главное — они выглядят, чёрт возьми, до ужаса правдиво!

Вот настроечный зал фабрики по производству андроидов, где, собственно, и прошли все три месяца моего «детства». Как и несколько сотен моих собратьев, я лежу в прозрачной ванне, наполненной укрепляющим физиологическим раствором. Во рту и в носу у меня шланги, которые поддерживают жизнедеятельность организма. Аналогичный шланг выходит и из заднего прохода. Все они скрываются в отверстиях в сером бетонном полу. Наши взгляды прикованы к огромному экрану на потолке. Одна за другой мелькают картинки иллюстраций. Бесстрастный женский голос где-то внутри моей головы скороговоркой произносит: «Типовая инструкция проходчика. Раздел: техника безопасности при работе с ленточным конвейером. Пункт четыре. В начале смены произведите осмотр шахтного конвейера, аппаратуры управления, роликов, натяжных и загрузочных устройств, ленты и её стыков, а также устройств, обеспечивающих безопасность эксплуатации конвейера. Осмотр и проверка аппаратуры управления производится…» — экран работает двадцать четыре из двадцати шести часов в сутки, и всё это время мы жадно впитываем все его слова и картинки, а оставшиеся два часа — спим.

Я вспоминаю, каких трудов мне стоило выбиться из заурядного андроида-горняка «в люди». Одно из последних доступных мне воспоминаний — подпольная биоклиника, расположенная в глубокой заброшенной шахте. Кафель на стенах потрескался и местами обвалился. По полу разбросаны зловонные кровавые ошмётки, которые здесь попросту некому убирать. Мой доктор — Линь-SU917 торопливо спрятал хирургический инструмент в чёрный кейс и принимает от меня на свой счёт перевод на двадцать миллионов рублей.

— Ничего! — подбадривает он меня. — Поверь мне, через пару дней всё заживёт, и ни один скан уже не сможет отличить твои потроха от настоящих, человеческих. Остаётся один заключительный апгрейд: наведённые воспоминания, сшитые из фрагментов жизней реальных людей, наиболее близких к твоей легенде. Они окончательно сделают тебя человеком — ты сможешь говорить и даже мыслить, как один из них. Настоящая твоя память вернётся постепенно, когда ты будешь уже за всеми кордонами, в Ядре человечества. Я дам тебе очень хорошие воспоминания, Ант920НKP! Это — самый ценный из наших товаров. Мы собирали всё это много лет, фрагмент за фрагментом, — после этих слов он направляет мне в лицо круглую гипнолампу, которая своими многочисленными излучателями, словно сотнями змеек, впивается в мой мозг, захватывая постепенно все мои мысли, всё сознание.

…а ведь кроме того, нельзя исключать, что ответ может быть продуктом смешивания двух «детских» цветов: синего и розового. Тогда это будет фиолетовый. Вот засада! Ну это уж совсем маловероятно для заведомо простого задания. За фиолетовый по моим расчётам — 12 процентов. Тридцать четыре — за розовую девочку, сорок четыре — за синего мальчика. Простая математическая вероятность. Сексизм, дискриминация? — Назовите это как хотите! Мальчики важнее, их больше, с человеческой точки зрения, мальчики представительнее, в конце концов. Надо же уже на что-то решаться! Я выбираю синий прямоугольник… Экран моргает, и меня снова обдаёт холодным потом. Программа явно решила поиздеваться надо мной:

«Ну а теперь — последнее задание! Выберите из этих картинок изображение Корямбы».

Вслед за этими словами шли картинки: ствол дуба, искажённое изображение какой-то мультипликационной собаки, якорь и фотография девочки, усыпанной красными пятнами.

Сразу соображаю: болезнь — это корь. Игра слов состоит в том, что Корямба – герой детского произведения, болеющий корью. Уже не задерживаясь, я нажимаю на последнюю картинку. Изображение замерло — задержка была чуть больше обычного — и вдруг исчезло. И наконец-то я прошёл этот тест! Дверь передо мной раскрылась. У выхода меня снова встретила миловидная девушка в фирменной синей униформе. Насколько мог, я постарался войти в образ разнузданного избалованного нувориша:

— У вас тут кабина неисправна! — истерично бросил я ей. — Заставляет меня, делового человека, тратить время, отвечать на всякую ерунду. К тому же, вопросы составлены некорректно, — девушка любезно кивнула и даже улыбнулась. Но мне показалось, что в этой улыбке было совсем мало искренней радости.

— От имени компании я приношу вам извинения. Это так называемая капча, — пояснила она. — Применяется только на периферийных системах и исключительно с целью не допустить в ядро Человечества запрещённых законом существ нечеловеческой природы: ботов, андроидов, облачных симбионтов. Вы ведь знаете, биотехника на окраинах бурно развивается, и с новыми имплантами им теперь ничего не стоит обойти простой объёмный сканер. Вот для таких…

— А вот вы сами, к примеру, знаете, кто такая «Корямба»? — строго спросил я. — Или вы никогда не ошибались при округлении результатов операций с возрастом?

Улыбка девушки стала совсем уж натужной:

— Антон Семёнович, у нас скоро отсоединение карантинной зоны, так что пройдите, пожалуйста, поскорее в один из лифтов, — она указала на бесконечный ряд прозрачных труб вдали, уходивших куда-то вверх, за пределы видимости.

К этому времени зал с полукруглым сводом, где мы находились, окончательно обезлюдел. Последние из пассажиров нашего челнока уже унеслись наверх в кабинках лифтов.

Тут до моего слуха донеслись еле слышные приглушённые удары. Мельком я глянул направо: ах да, как я забыл: Лола! Судя по всему, она пребывала в состоянии крайнего отчаяния: её некогда пышная причёска растрепалась, по перекошенному лицу текла тушь. Крича что-то в мою сторону, она обоими кулаками исступлённо колотила в прозрачную дверь. Я разобрал лишь некоторые слова:

«Антон, любимый, … меня отсюда… Антон, помоги по…!!!» — я повернулся к ней спиной и вскоре услышал скрип — некий влажный предмет сползал вниз по стеклу её кабинки.

Ну конечно же, как и я, она должна была застрять на этой проклятой капче! Ведь, как и я, она была модифицированным андроидом. Но между нею и мной была одна существенная разница: я оказался достаточно сообразительным андроидом, чтобы пройти этот тест, а она — нет. Ну что же тут поделаешь? Похоже, надо признать, что общество людей — не для неё.

Стюардесса будто бы не замечала Лолу и её истерику. Наверно, такое поведение предписывал их внутренний этикет: не растрачивать своё внимание на андроидов, чтобы не вызывать тем самым неудобства у людей.

Я взвесил вероятности. Как должен был бы среагировать настоящий, преуспевающий человек на потерю промышленного андроида? Андроида, которому в день оптовых торгов цена — тысяча рублей за три десятка? — Да никак! Всё говорило за то, что мне для спасения моей легенды стоило бы побыстрее свалить отсюда, пока не прибыл наряд корабельной охраны. Так я и поступил — решительно зашагал прочь от этих треклятых прозрачных кабинок.

За спиной у меня раздался ещё один-единственный глухой удар, и я отчётливо расслышал последние слова моей неудавшейся жены: «Ант-девятьсот двадцать! Будь ты проклят, мразь!»

— И тебе тоже тут не скучать, милая, — прошептал я, потихоньку прибавляя шаг.

***

На Центральной вахте периметровой охраны «Василия Великого» в этот день было всего два дежурных: старший офицер Мария Волга — высокая фигуристая брюнетка лет сорока и молодой щупленький сержант второго класса Ермохин, имени которого почти никто на корабле не знал, потому что за глаза и в лицо все называли его просто «Ермоха».

Мария Волга приняла расслабленное полулежачее положение в кресле старшего дежурного, благо конструкция кресла позволяла. Женщина, как обычно, сняла с себя высокие армейские ботинки и теперь разминала ступни, вращая ими полиморфный массажёр, который она всегда держала под столом. Ермохин тоже не сидел без дела: сосредоточенно нахмурив брови, он медленно раз за разом поражал хуком слева некую невидимую цель. Освоение древнеславянского боевого искусства «Ижица» скрасило Ермохе уже не одну сотню таких вот тягучих, ничем не примечательных дежурств.

— Опа! В тринадцатой карантинной кабинке сработал антибот! — вдруг воскликнула Мария, переводя своё кресло в вертикальное положение. — Ты смотри-ка, и ещё один в соседней кабинке! — она засунула ноги в армейские ботинки, и те с поспешным визгом зашнуровались. Её кисти проворно заплясали по панели управления, запуская на экране десятки окон с роликами, журналами, графиками.

— Интересно, как они прошли портовую охрану? — спросил Ермохин, пододвигая кресло поближе к пульту главного дежурного.

— Когда они вылетали, — ответила Мария, продолжая в бешеном ритме накручивать ручки системы видеонаблюдения, — на Тароне уже не было никакой охраны. Корабль с последними военными отчалил прямо перед ними.

— Ага, ну видно же, типичный серолицый, только перекрашенный! — довольно туповато захихикал Ермоха, разглядывая судорожные метания лже-бизнесмена перед виртуальным экраном капчи, — тут же всё и ежу понятно!

— Ага, задним умом все мы дюже крепкие! — насмешливо заметила Мария Волга, искоса посматривая на коллегу, — а отчего ты не заметил его до этого? Они ведь уже со своей подружкой четверть часа как по нашему кораблю топчутся?

— Я?.. — Ермоха хотел что-то сказать в ответ, но, видимо, не нашёл что и замолчал.

— Отрабатывал удар «граблица» — «разящая ярость наших славных предков», — подсказала начальница охраны… — Так, смотри-ка, — Мария сосредоточилась на главном экране, — третий тест объект завалил точно так же, как и два предыдущих. Давай посмотрим, пройдёт ли он самый главный — четвёртый, — одновременно с этими словами под рукой майора Волги выросла, в виде красной полусферы, кнопка управления выходной дверью карантинного шлюза.

— Товарищ майор! Но ведь устав караульной службы запрещает, — каким-то ломающимся мальчишечьим голосом возразил сержант. — Ведь это же нелюдь, андроид! — Ермохин аж глаза выкатил от праведного возмущения.

— А вот это мы сейчас и проверим, — задумчиво произнесла Мария, хлопая правой ладонью по виртуальной кнопке. На главном экране отобразились послушно отворившиеся двери кабинки.

— Оля, мы его пропускаем, — скомандовала она по внутренней связи девушке в синей униформе. Та еле заметно кивнула ей в камеру.

— Нет, я не понимаю! Бред какой-то, — Ермоха демонстративно отвернулся от экрана, словно всем своим видом давая понять, что он не подписывается на участие в этом вопиющем беззаконии.

— А вы поймите, Ермолай Денисович, — впервые обратилась к нему по имени Мария Волга, — поймите, что человеческое происхождение — это для нас не догма. Вы ведь знаете, что Ядро до сих пор изолировано от проточеловечества с Титана Зет? И в то же время наши границы открыты для расы синтетических эмпатов с Дейлы. Почему так вышло, вы никогда не задумывались? А причина простая: мы закрываемся не от нечеловеческих существ, а от бесчеловечности как таковой. И если бы у меня было время, я бы рассказала вам о шкале Рассела-Месинского, и о том, что любое живое существо, набравшее по ней восемь с половиной баллов, запросто может быть допущено в эти врата, где на всех языках человечества написана одна и та же фраза: «Ничто нечеловеческое сюда не пройдёт», — она ткнула пальцем в полукруглый свод на одном из экранов.

— То есть, другими словами, этот выпущенный на фабрике парень со своей подружкой, по сути, синтетические жулики с поддельными документами — они могут сейчас запросто пройти, и это будет по закону? — всё ещё осоловело поглядывая на начальницу, уточнил Ермолай Ермохин.

— Именно это я и хочу сказать.

— Да, сказать-то легко. Но что с нами потом сделает начальство, когда прознает об этом?

— Высшее руководство уже в курсе. И оно оставило этот вопрос на наше усмотрение, — уверенно ответила Мария Волга.

— И когда оно успело вам об этом сообщить? — со скепсисом спросил Ермохин, — мы же сами только что об этом парне узнали!

— Фома неверующий! Вот здесь, смотри. — Мария перемотала назад один из видеопотоков. Теперь на экране была видна молодая негритянка, выходившая из карантинной кабины. На какую-то секунду девушка посмотрела прямо в объектив камеры. Потом, словно поправляя причёску, она приложила два пальца ко лбу и указала глазами вбок, в сторону кабинки, к которой как раз в это время подходил первый андроид, — надеюсь, тебе понятен этот её жест? Она сказала нам: «думайте».

— А кто такая эта темнокожая бабёнка? Она вроде из сопровождения полковника Раскина, так?

— Балда, — снисходительно ухмыльнулась Мария Волга, — На самом деле это Раскин её сопровождал. Это Саманья Вест — одна из восьми членов всемирного Комитета Ядра по Человечности. Именно с её разрешения на планете отключили терраформирующие установки. Если бы она засвидетельствовала во время своего пребывания на Тароне присутствие расы человеческого типа, нашему правительству пришлось бы их тянуть на своей шее, опекать во веки вечные, — ещё произнося эти слова, Мария вдруг тревожно напряглась, словно с большим трудом вглядываясь в экран.

Когда андроид повернулся спиной к кабинке, где была его подружка, и, делая вид, будто всё это его не касается, беспечно зашагал по направлению к лифту, Мария Волга не сдержала тяжёлый вздох, а над её переносицей отчётливо проступили две вертикальные морщинки.

— Нет, — печально произнесла она, — ты был прав, Ермохин.

— В чём прав, товарищ майор? — удивился сержант.

— Не человек, — грустно ответила женщина. — Не человек… — она перевела пульт в режим расширенного доступа, и на экран высыпали доселе не виданные Ермохиным формы настроек. Майор запустила голосовой вызов:

— Техобеспечение, приём.

— Да, Мария Сергеевна, чем мы можем вам служить? — неспешно ответил игривый баритон.

— Я заберу у вас две посадочные капсулы, тут кое-что надо вернуть на Тарон. Порядок?

— Отлично, уже отдаём.

На виртуальном экране два зелёных цилиндра переползли из верхней части экрана в нижнюю, попутно наполняясь программами целеуказания, щитами, единицами топлива и прочими настройками.

Примерно в это же время Антон вошёл в лифт. Огляделся. В отличие от привычных ему лифтов, в этом не было ни одной кнопки выбора этажа. Здесь вообще не было никаких органов управления! В первое мгновение это показалось ему странным, но потом Антон подумал, что лифт, пожалуй, лучше знает, на какой этаж надо ехать. Гораздо лучше…

Вместо того, чтобы начать подъём вверх, кабина с шипением провалилась вниз. Сильно тряхнуло. Под ногами раздалось стальное лязганье. Сначала Антону показалось, что он погрузился в абсолютную тьму, однако вскоре сквозь стеклянную стену лифта он разглядел тусклый источник света — небольшой круглый иллюминатор. Через него было видно, как удаляется, вращаясь, вихреобразный корпус «Василия Великого». Вскоре вслед за капсулой Антона от корабля отделился ещё один посадочный модуль, похожий на чёрную бочку, за которой тянулся светлый шлейф энергетического следа.

— Лола, — еле слышно прошептал Антон, после чего отвернулся и сел возле стены на пол, обхватив руками колени и таким образом приняв наиболее устойчивую и безопасную позу с минимальным энергопотреблением.

***

С того момента, как планету Тарон-9 покинул последний паром с людьми, прошло уже около двух земных лет. Температура поверхности понизилась до минус ста пятидесяти градусов. В придачу к этому, планета осталась беззащитна перед мощным магнитным, ультрафиолетовым и рентгеновским излучением белого гиганта. Существование на поверхности стало невозможным даже для синтетов и робототехники. Жизнь теперь теплилась только под нулевым уровнем, начиная с глубины примерно в сотню метров — в многочисленных шахтах, оставшихся в наследие от человеческой цивилизации. Ядро планеты здесь давало достаточно тепла, чтобы обеспечить приемлемые условия для синтетических существ, а свод из каменистых пород защищал их от губительного излучения беспощадного солнца.

Шахта «Рассвет». Горизонт номер 435. Глубина — 297 метров.

— Братцы, скажите, это у вас здесь Артист находится? Ну, тот, что на небо летал? — небольшая группа существ с грубыми серыми лицами попыталась протиснуться в узкое ответвление, отходящее от штрека. Все они были одеты в однотипные брезентовые куртки, изрядно протёртые и напрочь пропитавшиеся грязью. У вожака группы, в отличие от остальных, на каске светился шахтёрский фонарик.

— Ну, куда лезешь, оглобля!? Не видишь, что ли, люди выходят?! — раздались недовольные крики из темноты норы. — Да, дайте сначала осуществить выход тем, кто послушал, а потом уже сами прите!

— Мужики, да не вопрос! Выходите в приоритетном порядке, — вся группа отступила в глубину штрека и послушно дождалась, пока их предшественники — точно такие же серолицые шахтёры в брезентовых куртках — вылезли и скрылись за поворотом. Только после этого все устремились цепочкой по тесному коридору, соединявшему штрек с жилой пещерой. Когда лаз резко расширился, вожак группы распрямился во весь рост и увидел перед собой изрядно потрёпанного однорукого андроида. Тот сидел на табуретке посреди прохода и вопросительно смотрел на него. Между ними завязался незатейливый разговор:

— Артист у вас? — поинтересовался вожак.

— У нас.

— Мы хотим послушать.

— Понятно… Что-нибудь есть?

— Вот, чем богаты, — с этими словами старший группы полез за пазуху и вытащил оттуда два предмета: герметично закрытый зелёный стаканчик с надписью «кофе (эспрессо синтетический)» и шуршащий прозрачный свёрток с чем-то коричневым. Однорукий недоверчиво взял пакетик и вопросительно воззрился на бригадира.

— Это пастила, — пояснил тот.

— Выработана на шестом пищевом генераторе?

— Подтверждаю, — тут же согласился бригадир.

Андроид-инвалид быстро, насколько быстро мог сделать это одной рукой, развернул коричневый брикетик, откусил от него небольшой кусок и стал жевать, одобрительно кивая головой. Прожевав, он заботливо свернул пакет и спрятал его за пазуху. Потом взял чашку с синтетическим кофе и понёс к дальней стене, в которой было выдолблено углубление под лежанку. В зеленоватом свете аварийной биолампы было видно, что на постели кто-то лежал. На лежавшем была такая же как у всех серая, пропитанная грязью куртка и стоптанные высокие берцы без шнурков.

— Артист, на вот, попей, тебе ещё сегодня много говорить, — «билетёр» протянул стаканчик в углубление. Через секунду оттуда раздался тяжёлый и какой-то механический, хрипящий кашель.

Посетители из вновь прибывшей группы еле слышно зароптали. Отчётливо послышались слова «развод» и «это один из числа шахтёров», на что однорукий андроид тут же поспешил возразить:

— Артист не работал шахтёром ни дня! Просто его человеческие лёгкие под шахту не приспособлены… вот и доходят потихоньку.

— Я только гляну, — с этими словами бригадир отодвинул калеку в сторону и подошёл к углублению в стене. Его фонарик осветил испачканное, измождённое и осунувшееся, но всё же очевидно человеческое, белое лицо, с классическими формами «восточно-европейского» типа.

Бригадир обернулся и в примиряющем жесте поднял обе руки:

— Подтверждение! Он настоящий. Слушаем, — его товарищи, очевидно в расчёте на долгий рассказ, тут же приняли наиболее энергоэффективную позу: сели на пол, обхватив колени руками, и замерли, исполнившись внимания.

Артист, переложив поудобнее подушку, присел на своей кровати. Он снова хорошенько откашлялся и, наконец, заговорил… Отчаянно и нежно, мудро и безрассудно — сплетал он затейливые узоры из заповедных диковинных слов. Короче, говорил он так, как мог говорить в этом тёмном, пропитанном пылью мире только один Артист:

— Эта история может показаться многим из вас попросту невероятной. Она о том, как я был настоящим человеком. И даже не просто человеком — я был одним из тех, кто вращается среди правителей человечества, вершащих судьбы целых планет, наподобие нашей. Я был окружён роскошью, которую вы попросту не способны себе вообразить. Я был среди них. На какой-то миг я стал одним из них. Созданный изначально точно таким же, как любой из вас, я сам, по своей воле сделал себя таким, — Антон отхлебнул холодный кофе из зелёной кружки и поморщился. Он оглядел комнату пустыми, словно ничего уже не видящими глазами, и начал:

— Мой отец частенько говаривал: «Людям свойственно привязываться к одному и тому же месту, повторять раз за разом одни и те же действия. Вот я, сынок, никогда не держался за старое, и потому за пару десятилетий проделал путь от заурядного клерка до миллиардера. И ты, Антон, никогда не становись рабом привычек. Пусть лучше привычки служат тебе». — Теперь, когда я убегаю с этой чёртовой планеты, мне кажется, твой совет уместен как никогда, папа!

Похожие статьи:

Рассказы → Бунт. Или первые впечатления

Рассказы → Последний Шанс

Рассказы → Регистрация

Рассказы → "Л"

Рассказы → Идеальный мир