Игрок. Главы 26 и 27

Глава 26

 

Что–то изменилось. Скалистые стены ущелья, и без того угрюмые, стали будто ещё мрачнее. Тени в щелях камня обрели антрацитовый блеск и глубину. Острые уступы торчат, как зубы, над головой. В местах разломов камень блестит, как стекло. По гладкой поверхности блестящих плит струится вода, собирается в струйки и звонко капает в ручей. Ледяной воздух прозрачной амброзией льётся в горло. Как прекрасна жизнь. Даже здесь, в этом проклятом светлыми богами месте. 

Ущелье постепенно погружается в полумрак, тьма становится всё гуще. Там, над скалами, наступает ночь.

 —Я потянула ногу, лекарь, – брюнетка решает сменить гнев на милость. – Не поможешь?

Она низко наклоняется, потирает ладонью колено. При этом перед моими глазами в вырезе её одежды открывается такой восхитительный вид, что я не могу сразу ответить. Меня всё ещё переполняет радость обретения новых ощущений. 

 —У вас есть свой маг.

 —Он жрец, – блондинка пренебрежительно кривит розовые губы. Неторопливо поднимает руки, поправляет волосы. Тонкая рубашка натягивается на полной груди, а я окончательно теряю дар речи. Сговорились они, что ли?

 —Фракассий не любит лечить, – опять брюнетка. Они, похоже, с блондинкой говорят по очереди. Как пить дать, сговорились. – Он считает, что болезни за грехи посылает Чёрная богиня. Пойдём к нам в палатку, лекарь.

 —К вам в п–палатку? – что–то я заикаюсь. Не к добру всё это. У них общая палатка?

Блондинка перешагивает через ручей. Вблизи она ещё красивее. Розалинда Багряная – имя на её груди, от кожи исходит аромат цветов. Если это магия, то я пропал. Куда там Фракассию со своим колдовством. Ему сразу надо было напустить на меня парочку девчонок. Я бы сам за ним пошёл.

 —Не забудь взять с них плату, лекарь.

Блондинка торопливо убирает ладонь с моего плеча. А я и не заметил, как она её туда положила. Это Гай. Он стоит рядом со мной. Смотрит, не отрываясь, на брюнетку. Амулет на груди поблескивает алым глазом.

Брюнетка холодно улыбается:

 —Он не твоя собственность, Гай Черноус.

 —Не все мужчины по эту сторону гор – твоя собственность, Нона. Эрнест, нас ждут у алтаря. Жрец решился провести обряд. 

Командир перешагивает ручей – нашу зыбкую границу. Там, поодаль, у кромки скал уже стоят полукругом люди капитана Фроста.

Жрец Фракассий, как видно, уже залатал свой балахон. Красная, расшитая таинственными знаками тряпка ритуальных одежд так и сияет в свете костров. Топорщится кудлатая бородка, горят воспалённые от чтения глаза.

Кто–то успел сложить из плоских обломков камней нечто вроде очага. Круглое возвышение, заполненное водой из ручья. Из трещин между камней струйками сочится вода, но это, похоже, никого не волнует.

Мы с командиром подходим ближе. Вслед за нами тянутся остальные. Мы тоже встаём вместе со всеми и смотрим. Двое из отряда капитана Фроста выносят несколько мешков. Тела погибших.

Жрец берёт по одному мешки, и вытряхивает их содержимое в воду. Потом берёт чашу – серебряную посудину с двумя ручками по бокам, капает туда из пузырька какой–то фиолетовой дряни. Сыплет туда же из бумажки порошок, взбалтывает плавным движением. Над чашей поднимается дымок. Фракассий высоко поднимает чашу и одним махом выливает получившуюся смесь на обугленные останки, плавающие в воде.

Из кружка воды, где плавают почерневшие останки, похожие на страшный суп, взлетают клубы дыма. Жидкий огонь, в который превратилась вода, столбом взмывает вверх, озаряет чёрные камни. Нестерпимо сияющее пламя мгновенно выедает выемку в крохотном бассейне. Зрители невольно отступают, заслоняются от жара.

Жрец взмахивает рукавами балахона. Выкрикивает слова заклинания – ритуал изгнания душ. Дым над водой пухнет, заволакивает возвышение, сложенное из камней, где совсем недавно были останки людей. Все, не отрываясь, смотрят, как на их глазах свершается таинство исчезновения мёртвой плоти, недавно бывшей живой. Я тоже смотрю. Как Фракассий это делает?

Чьи–то пальцы легко трогают меня за руку. Аромат цветов, белозубая улыбка. Это давешняя блондинка. Она ласково кивает, розовые губки улыбаются.

Девушка манит меня за собой, и я тихо выбираюсь из толпы зрителей. Что плохого, если я загляну к ним в палатку? Может, у её подружки и правда нога болит.

Она идёт впереди, а я не отрываю взгляд от стройных ножек. На какое–то мгновение вижу её всю, как она есть. Прав был внутренний голос, это магическое воздействие. Но я же крепкий, здоровый эльф. Ничего страшного не случится. Эрнест, ты сам–то веришь в то, что говоришь?

Одинокая палатка у крайнего костра. Блондинка гостеприимно откидывает входной клапан. Пролезаю внутрь. Там темно, сильно пахнет цветами.

Ласковые прохладные ладошки обхватывают лицо, шею, скользят вниз, забираются под рубаху. Куда–то в темноту летят кожаные штаны.

Что–то тревожно щебечет над ухом, перед глаза

ми выскакивает сразу несколько надписей. Мой внутренний голос почему–то молчит. Потом мне становится наплевать на любые таблички.

***

Ослепительный свет бьёт в глаза. Удар ногой в бок, меня подбрасывает над постелью. Врезаюсь головой в натянутую ткань палатки. Ещё удар, в спину. Тревожно мигает красный плакат. Слова предупреждения, очевидно, последнего.

В уши ввинчивается истошный женский визг. Машинально заслоняюсь рукой. Звяканье металла, предплечье немеет. Наручи. Странно, я всё снял, а их оставил. Застывшее в гримасе бешенства лицо Гая, бледное, странно неподвижное. Переворотом ухожу в сторону, рыбкой выныриваю из палатки.

Трещит ткань палатки, разрубленная крест–накрест. Командир выбирается вслед за мной. Свистит клинок, я еле успеваю увернуться. Да что это с ним?

Слышу испуганные возгласы, смутно замечаю тени людей. К нам сбегаются со всего лагеря. 

В руках у меня ничего нет. Кольчуга осталась в палатке. Командир прыгает ко мне, рубит с плеча. Удар, предназначенный снести голову, приходится на уровень груди. Падаю навзничь, опять перекатываюсь. Там, где я только что стоял, уже взбивают пыль сапоги Гая.

Лицо его всё так же неподвижно. Будто застыло. И движения какие–то деревянные. Я знаю, каким он может быть быстрым. Он давно уже убил бы меня. То ли я стал слишком шустрым, то ли что–то здесь не то.

 —Остановите их! – кричит капитан Фрост. – Именем герцога, дуэли запрещены!

К нам бросаются сразу несколько человек. Рослый мечник пытается схватить Гая за руку, тот легко увёртывается, тычет мне в грудь остриём меча.

Ухожу вбок, отбиваю лезвие наручем. Меч отлетает в сторону. По металлу наручей пробегает волна зелёного огня. Непростые у покойного Кривозуба были доспехи. Заговорённые.

Пользуясь, что Гай отвлёкся на меня, здоровый вояка по–медвежьи обхватывает его сзади. Другой подскакивает ближе, взмахивает дубинкой.

Мир будто застывает. Я вижу, как дубинка – скорее булава – взлетает вверх. Блестит чёрное дерево рукояти, отливает зеленью металлическая головка. Сейчас шипастый металл врежется командиру в висок – я откуда–то знаю, что так и будет. Конец отряду, конец моему положению лекаря. Без поддержки Гая жрец Фракассий сожрёт меня с потрохами.

 —Стой, мать твою! Замёрзни!

Кричу, не слыша своего голоса. Вдогонку навешиваю на гада с булавой и того, что держит командира, многоэтажную фразу из кратких, но ёмких слов. Чёрт знает, откуда они взялись, видно, из подсознания.

Эффект превосходит все ожидания. Здоровый мечник застывает, сжимая Гая в кольце рук. Глаза его выкатываются, рот искажён в немом усилии. Тот, что с дубинкой, тоже замер в замахе.

Встаю на ноги. Смотрю в изумлении, как фигура воина, начиная с макушки, покрывается белым налётом. Словно волна изморози прокатывается по человеку сверху вниз. Покрывается ледяными иглами короткая кольчуга. Лицо мечника белеет, сосульками торчат пряди волос. Из разинутого рта вываливается комок снега – остаток дыхания. С тихим треском лопаются ледяные виноградинки глаз.

 —О боги, – шёпот капитана кажется оглушительным среди наступившей тишины. – О боги.

Брюнетка – всё это время она стояла возле палатки в чём мать родила – издаёт ещё один душераздирающий визг. Бросается ко мне в ноги, обхватывает за коленки, задыхаясь в рыданиях.

Мои и без того ослабевшие от изумления конечности подгибаются. Пытаюсь шагнуть, высвободиться, но обе ноги плотно сжимают девичьи руки.

Я теряю равновесие, и в попытке удержаться на ногах хватаюсь за застывшего в замахе человека с дубинкой. Мы все вместе падаем, задеваем Гая с мечником. Те двое тоже шатаются, и мы с девушкой валимся на них сверху. Кажется, от удара о землю вздрагивает земля. Что–то разбивается с оглушительным треском.

Выбираюсь из кучи–малы, стряхиваю с себя девушку. С хрустальным звоном на камни сыплется дождь кристаллического льда. Какой–то странный лёд, разноцветный. Вон, красные кусочки, вот синие…

 Ах ты, чёрт. Я стою и с жутким чувством безвозвратной потери смотрю себе под ноги. На земле лежит груда осколков. Вытянутые кучки заледеневшей, разбившейся на множество кусков плоти. Всё, что осталось от насмерть замороженных тел убитых мной людей.

 — 

Глава 27

 

Все трое мертвы. Разлетелись на кусочки. Ничто не поможет собрать людей из этого крошева, ни одна магия.    

 —Вы видели это?! – жрец приближается большими шагами, его красная мантия развевается, горят воспалённые глаза. – Видели? Этот эльф опасен!

 —Трое моих людей погибли, – хрипит капитан. – Трое сильных бойцов!

Молча смотрю на останки. Среди цветных, блестящих на сколах, обломков лежит мой командир. Единственный, кто стоял между мной и Фракассием. Брюнетка всхлипывает, вытирает слёзы ладошкой. Даже заплаканная, она чертовски хороша.

 —Осквернение обряда упокоения, изнасилование, коварное убийство – что дальше? – голос жреца возвышается, он взмахивает руками, как крыльями. – Запретная магия вошла в наш круг, братья! Этот эльф опасен! Мы должны избавиться от него любой ценой!

 —Придержи коней, жрец.

Смотрю, и не верю своим глазам. Среди круга людей, сбежавшихся на драку, стоит Гай. Живёхонький. За командиром толпятся все наши, таращатся на обломки погибших. Кто же тогда лежит здесь, разбитый на куски?

 —Ты собираешься обвинить моего человека без суда?

 —Он эльф, – шипит сквозь зубы Фракассий. Взгляд его скользит по мне с непередаваемым отвращением. – Порождение тёмного леса. Убийца.

 —Он полноправный игрок. Никто не может наказать его без вынесения приговора.

 —Какой он игрок… – начинает жрец и внезапно замолкает. Губы его расползаются в широкой ухмылке.

 —Трое моих людей убиты, – чеканит капитан Фрост. – Закон говорит – убийца должен быть наказан. Око за око, зуб за зуб.

 —Я думал, они хотят убить командира, – мой голос хрипит, слова звучат неубедительно. Вот он, Гай, стоит рядом, живёхонек. – Скажи им, Нона! Ты видела – это был он!

Брюнетка качает головой. Чёрные пряди волос тоже покачиваются, щекочут маленькую грудь. Чёрт, если она не оденется, здесь будут ещё трупы.

 —Эльф пришёл ко мне, сказал, что полечит мою ногу. Я не видела никакого Гая. Это был Франк. Мой друг. Приревновал меня, – голосок девушки срывается, она снова всхлипывает. – Забрался в палатку, глупый… А теперь он мёртвый, мёртвый!

 —Мы накажем эльфа, – новый, ласковый Фракассий нравится мне ещё меньше. – Я надену на него колье Чёрной богини.

Толпа игроков вокруг отшатывается. Некоторые ахают.

Фракассий копается в кошеле на поясе. Вынимает нечто, похожее на свернувшуюся змею, поднимает на всеобщее обозрение. В ладонях его лежит ошейник. Полоска кованого металла поверх полосы из кожи, по всей длине переливаются глаза драгоценных камней. И застёжка – висячий замок на петлях.

 —Ты не можешь, – яростно начинает Гай, но капитан Фрост обрывает его:

 —Ты хочешь, чтобы я судил его на месте? По закону военного времени?

 Командир не отвечает. Наши парни стоят рядом, но их слишком мало по сравнению с отрядом Фроста. Силы слишком неравны.

 —Я требую суда перед лицом герцога, – наконец говорит Гай.

 —Конечно, – ласково произносит жрец. Глаза его блестят, словно он только что получил крупный куш. – Я сам отведу его в столицу. Под своим личным присмотром.

Оглядываюсь вокруг. Что за невезение. Будто я не бросил столько очков на свою удачу. Стены ущелья, узкого как нож, смыкаются над головой. Кругом враждебные лица. Наши парни – их так мало. Вояки Фроста сильнее, и лучше вооружены. Гай ничего не сможет сделать. Нона сказала, что я сам к ней пришёл. Лживая тварь.

Мне дают одеться. Будто со стороны, вижу, как на моей шее защёлкивается драгоценный ошейник. Как звенит ключ в висячем замке. Словно сквозь вату, слышу голосок Розалинды – блондинки, подруги Ноны: «Ты не можешь запретить ему читать книги, Фракассий. Имущество игрока неприкосновенно, пока он жив».

Холодный голос жреца: «Он колдун. Это чародейские книги. Воплощение зла».

«Он маг. Гильдия не одобрит твоих действий,  Фракассий. Ты хочешь, чтобы я вынесла вопрос на совет?»

И, как плевок, ответ жреца: «Делай, как хочешь. Я предупредил!»

Всё будто в тумане. Ошейник плотно охватывает шею, его прикосновение похоже на холодные объятия змеи. Мои движения неуверенны, я как младенец, едва научившийся ходить. Маячит перед глазами странный значок – кружок синего цвета, похожий на кляксу. Столбик нулей. Шепчет на ухо моя невидимая спутница–блондинка: «Ваши навыки понижены. Характеристики обнулены»… Проклятый ошейник, его магия украла у меня всё, чего я достиг.

Капитан Фрост приказывает сворачивать лагерь. Покачиваясь, стою у потухшего очага, пока убирают палатки, нагружают мулов. Суета доходит до меня, как сквозь мутную пелену.

Безучастно слушаю яростный спор капитана со жрецом. «Ты не можешь покинуть отряд сейчас, Фракассий!» «Я должен отвести преступника к алтарю Верховного мага» «Ты должен защищать людей!» «Правосудие – прежде всего» «Ты будешь с нами до конца, или, клянусь, я отрублю твою учёную голову, жрец» «Хорошо. Я покоряюсь силе. Ты пожалеешь об этом, капитан».

Отряд уходит вдоль ручья. Меня ведут вслед за мулом, на котором всё так же безучастно сидит загадочная всадница. Теперь я понимаю, что с ней случилось. На ней такой же ошейник, как у меня. Чёртов жрец. Наверняка в детстве отрывал бабочкам крылья и выдёргивал им ножки.

Мы идём по ущелью, прыгаем по скользким камням. Всё это время меня поддерживает и не даёт упасть красотка Розалинда. С другой стороны вьётся лучник, тот, что с татуировками на спине. Они флиртуют через мою многострадальную голову, а я не могу даже послать их подальше.

Вертикальные стены ущелья расходятся в стороны, солнце сияет с небес. Мы выходим в узкую речную долину, зажатую между скал. На таком расстоянии их каменные уступы кажутся покрытыми багровой дымкой. Россыпь круглых чёрных оспин пятнает вертикальные стены.

 —Вот они, драконьи скалы, – говорит кто–то за моей спиной. – Видите, это норы там, наверху.

Вяло думаю, что драконы сейчас наблюдают за нами сверху. Кто защитит наш отряд, если хоть одна тварь захочет закусить жареным мясом?

Жрец не растягивает над отрядом защитной плёнки, но при свете дня я замечаю, что многих игроков окутывает странное марево, будто дрожит нагретый воздух. От этого их фигуры кажутся размытыми, и будто плывут над землёй. У других по доспехам пробегают волны голубоватого свечения, синим огнём горят камни перстней и амулетов.

Наши командиры останавливаются, капитан разворачивает карту. По их лицам видно, что карта никуда не годится. Гай усмехается, капитан свирепо жуёт кончик уса. К ним выходит маленький, похожий на гоблина лучник. В руке его появляется блестящий камень на цепочке.

Цепочка покачивается, сверкает в лучах солнца прозрачный камень. Замирает над картой. Наш командир качает головой, капитан щерит зубы. Подходит Фракассий, с явной неохотой поводит ладонями над картой. Кротко улыбается, тычет пальцем куда–то в сторону скал, где чернеют отверстия драконьих нор.

 —Как жаль, что Гай ушёл из игры, – внезапно говорит Розалинда. Даже сквозь ватную тяжесть в голове я слышу тревогу в её словах. – Он был бы в сто раз лучше, чем этот дубоголовый Фрост.

Не могу повернуться, чтобы взглянуть на неё, но она будто отвечает на мой молчаливый вопрос:

 —Ты знал, что когда–то твой командир одним из лучших? Он был капитаном личной охраны герцога Урбино. Никто не мог победить его на мечах. Никто не мог одолеть его в борьбе.

Девушка улыбается, изгибает розовые губы:

 —Он жил тогда с Ноной. Вот была парочка! Что ни день, новый скандал, потом примирение. Она та ещё тварь, эта Нона. Однажды Гай застал её в постели с другим, и ушёл. Женился на местной. Это позор для наших. Будто живёшь с деревяшкой. А он жил, и радовался. Говорил всем, что наконец–то обрёл семью. А потом его жена умерла.

Розалинда вздохнула. Я ждал продолжения, но она молчала. Я с трудом поднял голову, чтобы увидеть, куда она смотрит.

 —Ну вот. Они летят. – Лучник рядом с ней, всё это время слушавший наш разговор, обречённо скалит зубы.

 —Стой спокойно, и они не заметят тебя, – тихо, напряжённо говорит Розалинда.

Мне это можно не говорить. Я и так похож на памятник самому себе. Мне даже нисколько не страшно.

Нет, это не те птицы–драконы, похожие на журавлей. Ничего общего. Странный, низкий гул надвигается со стороны гор. Вытянутое, правильных очертаний облачко летит против ветра. Низкое гудение нарастает, теперь в нём явственно слышно биение множества тонких крыльев.

 —Стой. Не шевелись, – повторяет Розалинда.

Облако всё ближе, оно уже прямо над нами. Нет, это не драконы. До сих пор я думал, что этот мир прекрасен. А бабочки и пчёлки здесь, только чтобы цветочки опылять. И вот теперь над нами с гудением, от которого ноют зубы и дребезжат кольца кольчуги, вьются осы размером с хорошую собаку. Болтаются в воздухе мохнатые ножки с крючками на концах, трепещут прозрачные крылья. Блестят острые, как иглы, и длинные, как ножи, жала. Выпуклые глаза с тупым упорством глядят вниз. Они смотрят прямо на нас, но нас не видят. Видно, магия, которой тут все окутаны, укрывает от чужих взглядов.

Хорошо, что на мне этот чёртов ошейник. Я могу спокойно смотреть, как полосатая тварь подлетает к самому лицу и покачивается в воздухе, едва не царапая кольчугу кончиками лап. Вихри потревоженного воздуха щекочут мне шею. Выпуклые фасетки глаз маячат напротив, и нет в них ни единой мысли.

Внезапный вопль пронзает уши. Пальчики Розалинды вцепляются мне в локоть. У кого–то не выдержали нервы.

Мы видим, как по камням у воды, спотыкаясь, бежит кто–то из воинов, бестолково размахивая руками. Молодой парнишка в дешёвом доспехе и круглом шлеме. Вот насекомое, что до этого лениво покачивалось над головами застывших людей, разворачивается, и видит добычу. Большая полосатая тварь ускоряется с места, так быстро, что размывается в жёлто–чёрное пятно.

Парень оборачивается, истошно кричит. Розалинда вздыхает, отворачивается. Оса нависает над жертвой, вытягивает жало.

Лучник рядом с нами выхватывает стрелу из колчана. Я даже не успеваю заметить, как он натягивает лук. Удар тетивы, короткий свист. Стрела пробивает осу насквозь. Видно, как вылетают внутренности из полосатого тела. Оно вспыхивает, и падет на землю обугленным, дымящимся комком.

Потом гудение живого облака над нами меняет тональность. Все твари, как по команде, поворачиваются в нашу сторону.

 —Кретин, – произносит Розалинда, и её розовые губы белеют, как смерть. – Кретин.

 

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 2)