Игрок. Главы 24 и 25

Глава 24

 

Чёрная тень накрывает лагерь. Вместе с ней приходит ветер. Он завывает между скал, его ледяные пальцы дёргают палатки, пытаются сорвать трещащие полотнища флажков. Один из мулов, отчаянно взбрыкнув, падает с уступа и, колотясь о камни, летит в пропасть.

Летящие клином твари уже близко. Теперь уже никто не спутал бы их с птицами. Я застываю с задранной кверху головой, не в силах отвести взгляда от пикирующих сверху драконов.

Первый, на острие клина, виден отчётливо, как на ладони. Золотистое брюхо – или это свет солнца так блестит на чешуйчатой коже? Полупрозрачные перепончатые крылья туго натянуты на распяленных косточках пальцев. Каждый палец с мою руку длиной и заканчивается изогнутым когтем. Рогатая голова в короне костевидных выростов, щель огромной пасти, выпуклые глаза с немигающим взором. Поджатые под брюхо лапы и длинный, змеевидный хвост с устрашающим шипом на конце.

Зрелище пикирующей твари устрашает. Кажется, она падает прямо на меня с неотвратимостью снежной лавины. Следом наплывает весь клин. Парящие в потоках воздуха драконы ровно, как один, взмахивают острыми крыльями.

Жрец Фракассий делает ещё один быстрый поворот вокруг себя. Его защитный кокон надувается, как огромный пузырь, образуя диковинный полосатый шатёр. Под его защиту кидаются все, кто не успел скрыться в расщелинах скал и среди нагромождения камней.  Жрец выставляет перед собой жезл, его лицо искажено, губы шевелятся, но ничего не слышно. Несколько мулов мечутся кругами, отчаянно крича. Только один, тот, что с человеком на спине, стоит неподвижно. Фракассий осторожно переступает, и кокон передвигается вместе с ним, но не к скалам, а в сторону всадника. Видно, как тяжело даётся жрецу каждый шаг, словно тот несёт на себе огромную тяжесть. Край защитной плёнки закрывает загадочную фигуру, и жрец на мгновение застывает на месте, едва дыша, весь красный от натуги, с мокрым от пота лицом. Потом он вновь трогается с места, и кокон ползёт вместе с людьми к спасительной тени ущелья.

Наш отрядный маг Кривозуб выкрикивает короткое, гортанное слово. Перстень на его руке вспыхивает, сияет жемчужным светом треугольник амулета на его шее. Наши люди, все, как один, вдруг превращаются в снежных призраков. Я смотрю на них, и не верю своим глазам: к скалам, легко перебирая ногами, несутся белые, в разводах инея, льдистые фигуры людей. Посверкивают ледяные подковки сапог, шапкой искрится на головах густой иней. 

Вот первый дракон разинул пасть. Красная бездонная глотка, меж изогнутых лезвий клыков хищно трепещет раздвоённый язык. Оглушительный свист и шипение вырывается из глубины драконьего горла. Прозрачная в свете солнца, лиловая струя огня вспыхивает и мгновенно превращается в испепеляющий вал. Горящая волна воздуха прокатывается по земле, накрывает лагерь.

«Беги! – командует голос в моей голове. – Беги!» Вижу, как начинает дымиться и таять густой иней на моей кольчуге – такой же, как у всех наших. Жуткий жар ещё не добрался до меня.

Защитный пузырь, сотворённый Фракассием, колышется и гнётся под невидимым кулаком. В полупрозрачном куполе образуются прорехи, раскалённый воздух запускает внутрь свои длинные пальцы, плавит камни под ногами сгрудившихся там людей. Двое, не успевшие увернуться, вспыхивают и мгновенно сгорают на месте. Фракассий выкрикивает скороговорку, с его жезла срываются один за другим белые кристаллы. Это куски льда. Один попадает дракону в брюхо, и тот взмывает выше, дёргая чешуйчатой кожей, как от щекотки.

На миг мне становится виден силуэт странного всадника на сонном муле, что стоит под защитой жреца. Ветер облепил ноги мула, плотную одежду седока. Тонкая, узкая в плечах фигура, склонённая голова, руки на луке седла сложены вместе… это женщина!

Больше я уже ничего не вижу. Жар драконьего дыхания добирается сквозь кольчугу. До скал бежать совсем близко, но это расстояние кажется бесконечным. Кожа горит огнём, от металлических колечек моей защиты шибает раскалённым паром. Ещё пара шагов… Моя блондинка отчаянно тараторит что–то, перед глазами выскакивает кроваво–красное предупреждение. Свет внезапно гаснет, чёрный колпак тени падает сверху, прихлопывает глупую бабочку по имени Эрнест. В ушах стоит гул, будто я окунулся в воду с головой.

В следующее мгновение меня хватают за гриву волос на затылке. Проволакивают остаток пути и швыряют в спасительную тень.

 —Проклятый кретин! – искажённое лицо Гая, оскаленные белые зубы, пальцы в кольчужной перчатке яростно тычут в мою прожжённую зельем кольчугу. – Я не разрешал тебе сдохнуть раньше времени!

***

Мы лежим за выступом скалы, в узкой расщелине. Кроме нас с Гаем здесь втиснулись ещё трое. Остальные укрылись дальше, в укромной пещерке с низким сводом, насквозь проросшей корнями травы и кустарника.

 —Кривозуб… – выдыхает за моей спиной кудрявый блондинчик в блестящем доспехе, сейчас изрядно вывалянном в пыли. С его гладкого личика капает пот, дрожит в ухе серьга–амулет.

Выглядываю наружу.

Над площадкой у водопада кружат крылатые тени. Они плавно поднимаются вверх, всё выше, тихо шевеля кончиками крыльев в потоках восходящего воздуха. Один, самый яркий, весь в блеске золотой чешуи, описывает спиральные круги, и остальные послушно повторяют его движения. Выпуклые, с кошачьим зрачком, глаза золотой твари не отрывают взгляда от земли. Мы для них мыши, что спрятались в норки, и боятся высунуть нос наружу.

Остатки кокона Фракассия лопнули, мыльным пузырём развеялись по ветру, едва оставшиеся в живых достигли укрытия. Со своей позиции я вижу край красного балахона жреца, торчащий из укрытия под скалой. Там камни образуют навес, похожий на шляпку гриба, под которым есть место для одного мула. А вот и он, стоит там, всё так же меланхолично повесив голову. И силуэт всадника, нет – всадницы, неподвижен на его спине. Что такого ценного в этом пленнике, что жрец готов рисковать ради него? Я уже не сомневаюсь, что женщина – пленница. Кто добровольно согласиться на такое?

Где же наш отрядный маг? Гай с шипением выдыхает, глядя на что–то посреди площадки. На лице его отражается горькая досада. Проследив за его взглядом, замечаю на гладкой, вылизанной горячим дыханием драконов земле кучку серого пепла. В пепле что–то посверкивает – треугольный амулет. Кривозуб! Вернее, всё, что от него осталось…

Наш командир оборачивается ко мне:

 —Твой выход, сизарь. Иди и принеси сюда Кривозуба. Одна нога здесь, другая там.

Смотрю на него. А ведь он не шутит.

 —Он же мёртвый.

Гай молча протягивает мне кожаный мешочек. Мешок потёртый, с завязками сверху, на боку аккуратно залатанная прореха. Наверно, хочет достойно похоронить останки.

Беру мешочек, высовываюсь из–за скалы. Это чистое безумие, ползти туда сейчас.

«Иди, не бойся, – опять этот голос. – Он не тронет тебя»

"Заткнись. Где ты был раньше?"

Вылезаю из расселины. Чувствую себя букашкой, ползущей по столу. Сейчас эта тварь, что порхает там, наверху, заметит меня и поджарит себе на обед.

Бум–м–м! Лиловый цветок расцветает в небе, рассыпает яркие искры. Из жезла Фракассия вылетает ледяная стрела, и лопается с гулким треском посреди драконьей карусели. Разлетается тучей игольчатых брызг. Бум–м–м!

Строй тварей распадается, небо превращается в мозаику золотисто–лиловых пятен. Вжимаю голову в плечи, и бегу к останкам Кривозуба. Одним прыжком оказываюсь возле горстки пепла. Раскрываю мешок, и ладонью сметаю туда прах вампира вместе с амулетом. Затягиваю шнурки и со всех ног бегу обратно.

«Атлетика – навык повышен. Наблюдательность – навык повышен. Вы выполнили задание…» Да замолчи ты, дурёха. Сейчас меня поджарят и сожрут вместе с костями и всеми навыками.

В третий раз лопается ледяной бутон. С неба сыплется золотое конфетти пополам со снегом. Истошный визг, невыносимый для слуха, внезапно пронзает воздух, многократно отражается между скал.

С разбега прыгаю в расщелину, и меня подхватывают на лету. Гай выхватывает у меня из рук мешок с пеплом, а я смотрю наверх. В синем небе закручивается золотая спираль. Она взвивается к солнцу, истончается до тонкой нити и уносится вдаль, за зубчатые вершины гор.

    

Глава 25

     

Ущелье между скал похоже на перевёрнутое небо. Наверху – чернота, внизу – россыпь костров, которые могут сойти за звёзды.

Потрёпанный отряд капитана Фроста расположился вдоль ручья. Узкая полоска воды журчит между камней. На вкус она чуть солоноватая и холодная, как лёд.

На весь отряд у капитана осталось две палатки и мул. Остальные имущество сгорело в драконьем пламени или рухнуло с утёса в бездну. Фрост сидит у центрального костра мрачнее тучи.

Жрец Фракассий, после неприятного разговора с капитаном, отсел подальше, к самому крайнему огоньку, и теперь штопает свой красный балахон. Вернее, это за него делает иголка – здоровая такая игла в мизинец длиной. Жрец стянул балахон с тощих плеч, напялил его на колышки. Потом достал откуда–то из кармашка коробочку, пошептал над ней. Открыл коробочку, вытащил иглу с ниткой и воткнул в красную ткань.

Теперь он сидит, вытянув худые бледные ноги к самому огню, и листает толстую книгу. Тень от его всклокоченной бороды мотается над костром, похожая на уродливый клюв.

Наш отряд уцелел весь. Кроме Кривозуба, все живы. Мы даже сохранили половину своего добра: парочка мулов с поклажей спаслись под прикрытием скал. «Кто забывает устав, долго не живёт» – сказал Гай. Едва показались драконы, отрядный казначей с помощником ухватили мулов под уздцы, и потащили в укрытие. Маг Кривозуб обеспечил отступление, оттянув внимание противника на себя.

Наши костры горят по другую сторону ручья. Узкая преграда, шириной в один шаг, хрупкий символ нашей независимости.

На огне булькают котелки, в них кипит жидкая похлёбка. Пар стелется над камнями и утекает вслед за ручьём в расщелину между скалистых вертикальных стен. Большая часть провизии – да что там, почти вся – пропала вместе с мулами. «Никогда они не залетали так далеко, – сорванным голосом выговаривал жрец Фракассий разъярённому капитану. – Никогда!»

Дымок костра приятно щекочет обоняние, тепло от огня согревает подошвы новеньких сапог. Блестящая кольчуга расстелена на камнях, поверх неё сложены наручи и кожаные штаны.

На коленях лежит раскрытая книга, рядом с костром пристроен объёмистый мешок – вещи сгоревшего Кривозуба. Я сижу у костра, совсем как жрец Фракассий, помощник и правая рука верховного мага. Только вид у меня совсем не как у книжника. Нет у меня солидной бороды и воспалённого взгляда книжного червя. После лечебного зелья из бутылки, выпитого недавно, я выгляжу здоровее некуда. Здоровенный дикий эльф с сизой гривой волос и острыми звериными ушами перекидывает страницы старинного фолианта синими пальцами, а когти его царапают дорогой пергамент.

Вещи мне отдал командир. Когда мы спешно покинули сожжённый лагерь, наши отряды углубились в ущелье между скал, стены которого почти смыкались над головой. Темнота и холод, под ногами хлюпает вода. Зато ни одна летучая тварь не подберётся к нам сверху.

Трупы погибших, похожие на головешки, зашили в мешки и понесли с собой. Жрец не решился проводить обряд на месте. Мы свернули с основной дороги и углубились в ущелье. Тропой контрабандистов и охотников.

Позже, когда мы разводили костры, Гай подошёл ко мне, ворочавшему валуны для уютного очага, и протянул увесистый мешок.

«Займись делом, эльф. Твоего учителя с нами нет. Теперь наш маг – это ты». В глазах его можно было прочесть, что он думает о такой замене. Но наши парни не заметили скептицизм командира. Кто–то даже сказал, что у диких эльфов магия в крови.

Так что я уселся у сложенного мною очага, и стал изучать наследство Кривозуба. Но тут ко мне потянулись обожжённые и поцарапанные. Болячки были пустяковые – парни просто хотели посмотреть, каков в деле новый лекарь. А я помянул добрым словом сгоревшего вампира. Не зря он заставлял меня смешивать всякую дрянь в ступке. Не зря заставлял корчиться от боли в обожженных зельями пальцах и от колик в животе. Не зря я зубрил наизусть рецепты.

Больные разошлись к своим кострам, бормоча благодарности, и мне, наконец, удалось добраться до вещей покойного мага.

В мешке оказалось множество самых разных предметов. Свёрток одежды, совсем новой. Перчатки тонкой кожи с вышитыми защитными рунами. Запасной балахон. Разнообразные свёртки и пузырьки. Аккуратно перевязанные свитки. Несколько побрякушек неизвестного назначения. И книги. 

Книги были плотно завёрнуты в кожу и уложены в отдельный мешочек. Я развязал шнурок, развернул мягкую кожу и вытащил на свет книгу, что лежала сверху. За ней вторую, третью.

Первые две, почти новые, были исписаны ровным, изящным почерком и украшены цветными картинками. Зато третья оказалась старой, потрёпанной, вся в каких–то подозрительных пятнах. Пожелтевший пергамент крошился по краям и шуршал от ветхости. Но это были пустяки. Потому что, когда я открыл наугад эту книгу, первые же строчки бросились мне в глаза и приковали к месту.

«Внемлите мне все твари разумные, птицы небесные и звери лесные. Истинно говорю вам…»

Я впился глазами в страницу, исписанную выцветшими коричневыми буквами.

«С тех пор, как явился в мир соблазн, не стало мира на земле. Поднимитесь все, кто жив и тот, кто выбрал небытие. Поднимитесь и скажите слово. Пусть слово это будет услышано на земле и под небесами».

Торопливо хватаю предыдущий том. Вдруг я теперь могу читать? Нет, всё осталось, как есть. Текст, выписанный красивым, угловатым почерком, уснащённый картинками, по–прежнему непонятен.

Возвращаюсь к драгоценной рукописи. Всё–таки я грамотный. Просто здесь для письма используют какой–то другой язык. Осторожно переворачиваю ветхие страницы. Что это?

Картинка. Извилистые линии образуют нечто вроде лоскутного одеяла, небрежно скреплённого из крупных кусков. На каждом лоскуте торчат маленькие фигурки – силуэты ёлок, будто вышедшие из–под руки ребенка. Домики – где–то из одного квадратика с треугольником наверху, где–то побольше, с высокой крышей. Вот рыба плещется в луже, вот кучка неровных треугольников, а сверху – дракон…

Это карта. Дом – город или деревня. Деревья – лес. Рыба в кружочке – озеро. Извилистая ветка, отходящая из кружка с рыбой – река. А треугольники… Красные скалы. Вот где мы сейчас. Прямо здесь, под значком дракона.

Подожди–ка, Эрнест. Ты же видел такую картинку. Только что, в другой книге.

Торопливо перелистываю страницы. Вот она. Такая же карта, только гораздо красивее. Цветная, в изящных виньетках по краям. Дома, деревья, животные – как игрушки.

В старой книге под треугольниками скал два слова: «Вершина мира». Название? Смотрю новую карту. Там тоже два слова. Но что они значат? Вершина мира или Красные скалы? Подожди, Эрнест, не торопись. Вот озеро, возле озера – треугольник с высокой крышей и ещё один, возле хвостика реки. Над высоким домом значок – щит, перечёркнутый мечом.

Медленно выдыхаю, глядя на открытые страницы. Деревня. Таверна «Холодная плюшка». Дом со знаком щита – тюрьма. Это мой мир. Моя единственная реальность.

Да. Вот тоненькая извилистая черта – дорога, что идёт от озера вверх, по склону холма. За деревней, где поворот – кружок в обрамлении зубцов. Крепость. Название крепости на новой и старой карте совпадают. «Форт Мизеркордия» – на старой карте. И на новой – два слова, в которых смутно угадываются очертания тех же букв. Они похожи, эти два языка. Как дворняжка, родившаяся в чертополохе и выросшая в уличных драках, походит на породистого пса. Чистенького, огромного и упитанного кобеля с длиннющей родословной.

Если я буду читать обе книги разом, я смогу сравнить два текста. Тогда я выучу этот чёртов благородный язык, без которого здесь ни шагу. Ни заклинание прочесть, ни указатель у дороги разобрать. Как вовремя бедняга Кривозуб помер. С неприятным холодком внутри признаю, что смерть вампира – удача для меня. Сам он не дал бы мне это прочесть.

Значок нового уровня давно маячит перед глазами. Тепло от костра тянет в сон. Надо поспать хоть немного. Закрываю глаза. Карта. Треугольники гор, крыша дома со знаком щита и ещё одна – с кружком солнца наверху. Город, храм? Фигурка дракона с открытой пастью, крылья сложены за спиной. Вершина мира. Живой птиц Золтан сидит на насесте, смотрит в упор. Огненные слова вырываются из клюва: «Внемлите мне, твари разумные…»

Я вздрагиваю и открываю глаза. Костёр догорает. Передо мной на камне стоит котелок с похлёбкой. Похлёбка покрылась кружками застывающего жира.

Перед глазами маячит уже знакомый столбик слов и цифр. И что–то новое: вверху круглится нулями трёхзначное число. Блондинка лепетала накануне о выполнении задания. Твоя награда, Эрнест. Видно, принести прах вампира было стоящим делом. Задумываюсь. Как будем делить, поровну или по справедливости?

 —Гляди, какой синий. Интересно, он везде такой? – звонкий голосок, будто тронули струну гитары.

–   Сейчас посмотрим, – этот голос ниже, с лёгкой хрипотцой.

Оборачиваюсь. Прямо напротив, на мокрых камнях у ручья, стоят две женщины. Блондинка и брюнетка. Из отряда капитана, конечно. Я видел, знаю, что там есть женщины. 

Ручей узкий, и красотки разглядывают меня в упор. А я в одних трусах. Весь синий…

Поднимаюсь с остывшего камня, натягиваю кожаные штаны, добротную рубаху. Кольчуга шуршит мелкими блестящими колечками. Это тебе не старый хлам из крепостного подземелья. Застёгиваю наручи. Никто теперь не скажет, что я новичок.

 —Ты новый маг Гая? – спрашивает блондинка. Это её звонкий голосок.

 —Он лекарь, – брюнетка улыбается. Хрипотца усиливается, а у меня по телу ползут мурашки.

В свою очередь, разглядываю их в упор. Блондинка худощавая, тонкая в талии, стройные длинные ноги в изящных сапожках. Сквозь разрез рубашки видна светлая кожа. Голубые глаза, невинный взгляд.

Брюнетка тоже высокая, ей под стать. Крепкие руки, на маленькой груди под кожаным нагрудником – ремни крест–накрест. Округлые бёдра, упругие ноги такие аппетитные, что я отвожу глаза. Карий взгляд тут же ловит мой, розовые губы изгибаются в усмешке.

«Уходи. Они применяют магию. Опасность!»

 —Отвали!

Блондинка изумлённо отшатывается. Брюнетка обиженно кривит губы. Чёрт, я опять сказал это вслух.

Да чтоб тебе. Внутренний голос. Как не вовремя. Когда жрец хотел поджарить нас с Кривозубом, ты помалкивал.

«Тебе нужна помощь, – говорит внутренний голос. Тоже проснулся, видать. – Я помогу тебе».

«Хватит болтать, невидимка. Какой с тебя прок?»

«Без меня нет тебя. Я – единственный. Ты – один. Слушай меня и ты выиграешь»

«Меня убивали сто раз подряд. Где ты был?»

«Я был всегда. Я хранил тебя»

«Хочешь сказать, что я единственный помню все свои жизни, потому что ты сохранил меня для себя? Так, невидимка?»

«Я всегда хранил тебя» – упрямо повторяет голос.

«Ты – бог?»

Голос в моей голове замолкает. Потом издаёт странный звук, вроде смущённого смешка, и пропадает окончательно.

В оцепенении смотрю на девушек. Те ещё не ушли. Разглядывают меня, как диковинное животное, которое может укусить.

Вот так штука. Никто из игроков ничего не помнит. Гай думает, что новички – копии тех, кто был до них. Но это не так. Каждый, приходящий в этот мир, чист, как новорожденный младенец, потому что лишён памяти. Я помню. Просто потому, что кто–то невидимый решил залезть мне  в голову.

С силой тру уши. Что–то здесь не так. Цифры нового уровня назойливо висят перед глазами. Две красотки застыли напротив, будто весь мир замер и чего–то ждёт.

Решение приходит внезапно. Я бросаю все призовые очки на одну, короткую строчку из списка. Знакомое слово. Оно вылезает каждый раз, когда мне везёт. Удача тебе понадобится, Эрнест. Теперь я знаю, чего хочу.

 

Похожие статьи:

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 1)