Солнце шпарило прямо в открытое нараспашку окно, слепило, мешало. Были бы шторы — задернул. А так — щурясь, обломком линейки и карандашом я кропотливо прокладывал на карте свой сегодняшний маршрут. Плохо-то как без интернета, с ним в три секунды бы управился.
Через два часа встреча, выгрузка оборудования. Заминировать и уничтожить складские корпуса – большая работа, не для одиночки. Значит, как и я, сидят по уши в расчетах, в разных уголках города подрывники из моего звена.
Пить хотелось страшно. Я по привычке подошел к раковине, покрутил краны – только крошки ржавые посыпались. А потекла бы вода – всё равно её пить бы не стал, мало ли что там, в этой воде. Когда война началась, много народу из водопровода потравилось.
А во фляге вода затхлая, теплая (забыл я, дурень, рюкзак с солнцепёка убрать), да и пусть – главное пить можно без опаски.
Жажду как бы утолил, убрал в рюкзак карту, флягу, присел на стул, по традиции перед дорогой, и в путь.
Ну и пекло! Короткими перебежками, сквозь клочья тополиного пуха; по пампасам небритых газонов; от тени до тени, чтоб не вскипеть... Наконец, к положенному времени добрался до заданной точки.
— Ты что пропотел-то так, Леха? – Димка уже был на месте и рылся в своей сумке. — По проспекту что ли бежал?
— Нет, блин, в трамвае с кондиционером ехал, — я достал из рюкзака старое драное полотенце и начал вытирать потную шею и лицо, — А ты какими путями такой бодрый?
— А я по метро, через туннели пробежался, там хорошо, прохладно.
— Ну и дурак! Взяли бы тебя патрульные и расстреляли как диверсанта, или диверсанты те же взорвали вместе с туннелем.
— Так я, может, этого и хотел, да вот повезло. — Димка сразу как-то посерьёзнел, приуныл. — Надоело всё.
Я давно Димку знаю, еще со школы. Жили рядом, и в колледж вместе поступали, короче – друзья с детства. Он женился быстро, занялся бизнесом. А я как-то так, то на одной работе, то на другой. Всё решить не мог, чем заняться, на чем остановиться. Тут — бац! И война! Вру, «бац» не случилось. Война тихонечко началась, можно сказать с праздника по поводу подписания всемирного соглашения об отказе от оружия массового уничтожения. Разоружиться то все разоружились, только вот отношения мирные между странами всё никак не складывались. Вот и начали сначала потихоньку, на словах друг другу гадить: эмбарго всякие объявлять, обиды старые вспоминать. И пошло-поехало. Нам-то, мирным жителям, вроде как и все равно: ругаются политики между собой, ну и пусть ругаются — новости по телеку зато интересные стали. Так и не заметил никто из нас, как из балабольства привычного переросла эта ругань в мелкие пакости. Началась диверсионная война – жуткая штука. И виновных не найти, и невинных не уберечь.
Как новости не включишь – то газопровод неизвестными взорван, то авария страшная железнодорожная, и с каждым днем всё хуже и хуже. А диверсантом может оказаться любой человек, рядом стоящий в тесном салоне автобуса, или дворник ЖКХ из соседнего двора или девушка любимая. После серии жутких авиакатастроф закрылись аэропорты. В один день, благодаря чьим–то очумелым ручкам накрылась спутниковая связь, потом интеренет, следом СМИ. Димка всё шутил, мол, захлебнулись в негативных новостях и пошли камнем на информационное дно. Пока с топливом перебои не начались, начал народ из городов драпать, кто куда, поближе к природе. А что оставаться, если воду пить страшно и электричество то есть, то нет, и транспорт общественный больше не действует? Только вот не все успели удрать, а кто не успел, тот опоздал и расхлебывает теперь эту кашу...
— Лех, о чем замечтался? Нас ждут. — Димон хлопнул меня по плечу и порысил к складам, где, обливаясь потом, собрались остальные подрывники.
Туда же, с раскаленного шоссе подкатила «Газелька», вся битая, гремучая, оборудование привезла.
— Ну, привет, добры молодцы! – опираясь на палку, из кабины выбрался Евгений Сергеевич, «главный дирижер», как мы между собой его называем, — Давайте-ка в тень. Расскажу что к чему.
Расселись прямо на асфальте, под широким складским козырьком. Я оглядел нашу компанию. Вот Миха, например, бывший пожарник, отец троих детей. Не успел он свою семью в деревню к родне отправить. В итоге эвакуировали его жену с детьми в принудительном порядке, а Михаила не выпустили из города, отрабатывает теперь благополучие семейное. Если сбежит или откажется от работы, что-нибудь плохое с родными случится. У Кирюхи и Макса такая же песня, только насчет количества детей я не в курсе. А вот «дирижёр» наш – идейный, из патриотических соображений город родной не бросил. Всё, говорит, взорву к чертям, что успею, чтобы ни нашим, ни вашим. Придерживается, то есть, нынешней государственной политики. Еще про троих подрывников ничего толком не знаю. А больше к складам сегодня никто и не явился, семеро из двенадцати пришли. А раз не явились – значит нет в живых.
— Итак, друзья, — Евгений Сергеевич одну за другой вынул из портфеля схемы, — вижу, наше войско в очередной раз уменьшилось, но! Работы–то меньше не стало. То, что делали раньше в парах, теперь выполняем индивидуально, так сказать, эксклюзивно. Исключение – минус первый ярус, потому что там темно и страшно. Шучу! Там площадь больше плюс вентиляционные шахты. Алексей, Дмитрий, возьметесь?
Я глянул быстро на Димку, тот коротко кивнул.
— Подвал так подвал, по крайней мере там не жарко, — я подхватил из рук Дирижера схему и присвистнул.
Площадь минус первого яруса оказалась раза в два больше наземной части здания. Вся в росчерках толстых внутренних перекрытий, судя по толщине линий, отнюдь не картонных. Красными точками были размечены места крепления зарядов, о-го-го сколько!
— И это всё мы вдвоем должны сделать? – у Димона окончательно испортилось настроение.
— Ну а куда деваться? Дефицит рабочей силы. Поэтому заседание наше объявляю закрытым. — Евгений Сергеевич достал из кармана часы. — Время пошло. Тридцать минут вам на разгрузку и три часа на установку зарядов.
Все поднялись с асфальта, дошли до машины. Дирижер распахнул кузов и, сверяясь со своими записями, начал раздачу. Каждый из нас получил большую спортивную сумку с зарядами, мотки шнура, перчатки, фонари, респираторы.
— А помнит кто-нибудь, как в детском фильме каком-то поётся, — Михаил распахнул двери склада, — «Мы длинной вереницей идем за синей птицей» и чего-то там парам-пам-пам?
— «Идем за синей птицей, с дороги не свернем», как-то так! Нам вниз, — Димка шагнул в сторону подвальной лестницы, — А ваша синяя птица, Миха, ждет вас на крыше.
Посмеялись и разбежались по складу.
Весь минус первый от пола до потолка был заставлен коробками.
— Ты смотри-ка, это же тушенка! – Димон вскрыл наугад одну из них, — И зачем её взрывать? Проще съесть.
Я лишь пожал плечами. Может, отравлена эта тушенка? Кто знает? Вот и в расход назначена. Да и какая разница, что взрывать. Задание есть задание.
— Давай-ка, Димка, лучше делом займемся.
— Скучный ты, Леха! Никакого авантюризма в тебе нет. Ладно. Погнали. Давай схему.
Начали с дальних углов. Ну и скучная же работа. Закрепил заряд, отмотал шнур, сверился со схемой, закрепил, отмотал, сверился, закрепил...
— Лех, ты как там? – донесся до меня Димкин голос, — Может, привал пятиминутный учиним?
— Привал? – я посмотрел на часы, потом на схему. — Да без проблем.
Встретились в центре яруса. Димон оперативно сдвинул несколько коробок и уселся с комфортом.
— Прям король!
— Ага. Крысиный! Вон сколько тут свиты твоей серой шныряет, — я тоже подвинул пару коробок, спугнув парочку очумевших крыс, — Не желаете, Ваше Высочество, тушенкой говяжьей отобедать?
— И не стыдно вам, граф Алексей, отвлекаться на урчание в животе в такую трудную для державы минуту? – луч от фонарика скользнул по широкой Димкиной улыбке.
— Вот смотрю я на тебя, Димон, и никак не пойму нафига ты в подрывники подался. Мог же с женой уехать, жил бы сейчас где-нибудь на деревне, растил детей, пас свиней.
— Да я, понимаешь, хотел. И не успел. Увезли Наташку принудительно. А теперь – поздняк метаться.
— Почему поздняк? Беги. Я в одиночку ярус доминирую, навру, что в вытяжке тебя завалило насмерть. Проверять-то никто не будет. Пару часов форы тебе гарантирую. Вот смотри, на схеме видно, что шахта вентиляционная тянется со складов далеко, к шоссейке. Уйдешь через нее. Ты же парень рисковый – фартовый, сможешь за ночь из города ноги унести, найдешь Натаху, и в леса сибирские, на свежий воздух.
— Красиво, конечно, излагаешь. Только Наташку мне не найти. Куда эвакуированных увезли, знаешь? Так вот, никто не знает, информационный вакуум. Да и вообще, может нет никаких больше деревней и поселений. Только город брошенный и остался, а дальше пустота. — Димон рывком поднялся с коробок, от «королевского» веселья не осталось и следа. — Давай трудиться. Затянулся наш привал.
Мы молча разошлись по своим рабочим местам.
Не смотря на подвальную прохладу, лоб покрылся испариной. Руки работали на автомате, а я всё думал над Димкиными словами.
Судя по брошенным квартирам, в которых мне приходилось ночевать, уходя, люди надеялись вернуться. Это было заметно по закрытой чехлами и пакетами мебели, отключенным электросчетчикам, перекрытым водяным стоякам, ровным стопкам книг и аккуратно упакованным коробкам и сумкам с бытовым имуществом и детскими игрушками. Теперь, после этого короткого разговора, я отчетливо понял, что пути назад к прежней размеренной жизни больше нет. Мирное счастье хрущевок, лоск новостроек, карьера и учеба также запакованы в дорожные чемоданы и брошены растерянными пассажирами в зале ожидания навсегда. Город умер, превратился из живого организма в пронумерованные стратегические объекты, которые надо либо уничтожить, либо уберечь любой ценой. Только для кого? Для крыс и голубей? Они и так не пропадут.
Потянувшись за очередным зарядом, я обнаружил в сумке пустоту: так крепко задумался, что не заметил, как закончил работу. Хотел еще раз Димке намекнуть, чтоб ноги уносил, но передумал. Что он, маленький что ли? Хотел бы, давно придумал, как из города убраться.
— Димка, как успехи?
— Последний заряд ставлю. Встречаемся у выхода.
Я зашвырнул ненужную теперь сумку в темноту склада, и, разматывая шнур, двинулся к лестнице.
Евгений Сергеевич колдовал над пультом, в последний раз проверяя систему.
— Вот и всё, друзья. Задача почти выполнена. — Он, наконец, оторвался от оборудования, подошел к нашей компании, по очереди пожимая нам руки. Только Мишке руку жать не стал, а лишь уважительно кивнул, потому что Миха с ног до головы был перепачкан в птичьем помете и перьях. Глядя на него, я от души порадовался, что нам с Димкой достался минус первый, а не чердак. – Желаю спокойной ночевки. Встречаемся завтра на улице…
На лбу дирижёра внезапно вспыхнула красная точка и прыснула фонтаном кровавых брызг.
— Всем стоять! Руки! – со всех сторон защелкали затворы, плотным черным кольцом вокруг нас выросла стена патрульных, — Встать в строй, ноги на ширину плеч!
Молча, мы послушно выстроились шеренгой. А куда деваться? Один из военных, с офицерскими лычками на форме шагнул вперед.
— Вы взяты с поличным при попытке диверсионной деятельности на стратегическом объекте. По закону военного времени расстрел на месте, — офицер втянулся обратно в безликое вооруженное кольцо, — Пли!
Треск выстрелов рикошетом отскочил от складских стен и сухим эхом покатился по пустым улицам, поднимая с крыш перепуганные птичьи стаи.
— Алексей Горюнов! Временный военный комитет по борьбе с диверсионными формированиями выражает вам благодарность за сотрудничество в нейтрализации преступной группы. Вы получаете отпуск на пять суток с допуском к свободному перемещению по городу. Отдыхайте. — Офицер отдал мне документ и отправился отдавать патрульным прочие распоряжения.
Тела расстрелянных подрывников раскинулись на раскаленном асфальте грудой поломанных кукол. Я присел на корточки возле Димки, заглянул напоследок в его безжизненные глаза, опустил веки.
Прав ты, Димон. Некуда бежать. Некому верить. Не за кого воевать. Наша цивилизация умерла в тот день, когда был взорван в метро в час пик первый заряд. Люди проиграли эту войну сами себе еще до её начала. И какой, к черту, отпуск!
Поднявшись, я сделал несколько быстрых шагов к пульту и...
Похожие статьи:
Рассказы → Ханни
Рассказы → Молчун и Океан
Рассказы → Ржавые ленты (Ржавые ленты 1)
Рассказы → Смертельное оружие
Рассказы → Колыбельная
