Колыбельная

Катерина склонилась над сыном. Она положила руки на ободок его кроватки, и дерево отозвалось скрипом. Сынишка ожидал очередную увлекательную сказку и помалкивал, его глаза пытливо оглядывали лицо матери.

— Итак. Давным-давно, — начала Катерина и тут же лукаво поправилась. — Ой, нет! Какая ужасная неточность! Ровно триста двадцать три года назад, когда путешествовать по Земле ещё можно было свободно, посещая разные страны и города, решили люди возвести одно грандиозное сооружение. Назвали его Большой Адронный Коллайдер…

В это время, немного странно одетый – меховая шапка-ушанка, валенки и современный синтетический комбинезон, расчитанный на крепкие морозы, на крыльце стоял старший Олежик. Будто дозорный — всё-таки старший мужчина в доме, пусть и временно.

Зимнее небо едва подсвечивалось лучами уже скользнувшего за шиворот горизонта солнца.

Вдруг мимо Олежика пролетело нечто явно увесистое. Загадочным силуэтом оно очертило в прогалине леса неспешную, величавую траекторию и скрылось за разлапистыми деревьями.

«Может, филин?»

Прозрачная синева небес быстро чернела и выпускала на прогулку льдинки звёзд. Одну за другой. Они вспыхивали и рассыпались от горизонта до горизонта, чтобы вольготно попастись на угодьях мироздания. Статные, фигуристые ели, будто неколебимая стража, облаченная в униформу пушистого снега, стояли на морозе. Стволы головокружительно вздымались. Деревья несли свою службу.

Таким же стражем себя ощущал и Олежик.

Где-то в районе горизонта, а может и намного дальше, чакроиды устраивали, как обычно по ночам, эффектные световые шоу. Прямые искристые столбы, уходившие в глубину стратосферы, а с земли казалось – к самим звёздам, качали псиэнергию. Чакроиды, пожалуй — самые безобидные побочные «продукты» адронной катастрофы. Они проникли в «чистые» зоны и живут среди людей.

Слышались тревожные, заунывные голоса адропитеков. Но этих созданий также не стоило опасаться —  Олежик это прекрасно знал. Сингапур и Бустер им такого леща зададут! Сингапур (или Синга) и Бустер (или Бустя) – это собаки, породы сибирская лайка… А на крайний случай можно активировать вокруг дома силовые барьеры… Или вызвать патрульных...

Олежик ещё раз по-хозяйски оглядел окрестности и вошёл в дом. Раздевшись, Олежик устроился на скамье у окна.

В лесу что-то громко затрещало.

Олежик принялся увлеченно дышать на стекло, щедро разрисованное морозом, и тереть его теплыми пальцами, добиваясь хоть какой-то видимости. В образовавшийся окуляр большими опасливыми глазами он с напряжением стал всматриваться в уличную темень.

«Синга и Бустя не замерзнут. У них тёплые хромопластовые конуры.»

Катерина, как обычно, суетилась по хозяйству. А Олежик в это время увлечённо рисовал на планшете. Персонажами его зарисовок были охотники и дикие звери, и вообще – природа, во всех её проявлениях.

— А где папа? – вдруг заголосил «мелкий», 3-летний Пашуля.

— Папа на работе, — ответила мать.

— А когда он придёт?

— Когда сделает свою работу. Ложись давай!

— А когда он сделает свою работу? – не унимался ребёнок.

Вместо ответа Катерина запела колыбельную:

Месяц над нашею кpышею светит,
Вечеp стоит у двоpа,
Маленьким птичкам и маленьким детям
Спать наступила поpа…

Олежик зевнул и вновь стал тереть оконное стекло.

Голос матери мягко стелился по помещению. Он обволакивал Олежика, нагонял сладкую дрёму, а затем, сквозь крошечное пятнышко прозрачности, отвоёванное у узоров мороза-живописца, медленно, на ходу замерзая, уплывал на улицу.

 «Мелкий» уже посапывал в своей кроватке, его мордаха лучилась ангельским умиротворением...

* * *

Игнат сверился с картой. Та весело светилась перед глазами, на внутренней поверхности шлема. Пальцы Игната ловко бегали по сенсору управления квазидисплеем, передвигая и вращая карту, изменяя масштаб и выводя справки по объектам.

— Ясно, — вслух сказал Игнат.

Карта исчезла, словно под натиском унылых безжизненных пейзажей.

По традиции Игнат вспомнил про свой манёвренный, юркий «шифтер», что остался дожидаться хозяина у границы Московской Адронной Зоны.

— Эх, если бы здесь можно было передвигаться на «шифтере», — посетовал Игнат, – я бы управился за считанные часы…

На работе Игнат, будучи в одиночестве, всегда мыслил вслух. Среди окружающего сюрреализма иначе нельзя. Твой голос – как напарник, как собеседник. Ты думаешь, а он говорит. Ты спрашиваешь, а он отвечает. Ты боишься, а он успокаивает. И в этом нет никакой шизофрении. Обычная предосторожность, перестраховка, чтоб не свихнуться от «красот» гибнущего мира. Гибнущего – по человеческим понятиям…

Каждому человеку в своей жизни приходилось видеть руины. Но здесь — не просто руины, а руины, окутанные потусторонними вибрациями. Руины, окрашенные в потусторонние цвета. Цвета – словно порождения иного спектра...

Генетически Игнат принадлежал к той редкой, загадочно возникшей касте людей, которые могли существовать в адронных зонах. Необъяснимо, но факт. Игнат точно не помнил вердикты учёных. Что-то связанное с ритмами головного мозга и особенностями циркуляции крови. Однако, для посещения «зон», таким уникумам, как он, обязательно требовались специальные скафандры и снаряжение. А вот «простых смертных» не спасали даже скафандры… Игнат без стеснения пользовался своими врождёнными данными. Он был охотником за многочисленными ценностями – произведениями искусства; утерянными, но до сих пор актуальными технологиями; любой значимой информацией и многим другим, что бесхозными грудами тлело во мраке адронных зон...

— Так, улица Тверская… далее — площадь Тверская, — твердил Игнат. – Направо, на Столешников переулок, к дому номер 6… Хотя, какие тут номера. Чистой воды – ориентирование на местности...

Выйдя к Тверской площади, Игнат решил немного передохнуть.

— Странно, а воздух здесь вполне пригоден для дыхания, хотя и имеется недостаток кислорода. Специально тащить с собой не требуется — достаточно фильтров… Вот только воздух здесь не пахнет, вообще. Не мудрено: вся привычная органика исчезла… Зато появились эти чёртовы крэнги и псиноты! И бог знает ещё какая нежить… И похоже, аналоги растений, только со знаком «минус»...

Игнат с грустью взглянул на памятник Юрию Долгорукому – основателю Москвы. Лицо – словно припечалали сапогом с кованой подошвой. Вытянутая указующая рука основателя раскрошилась и виднелся металлический каркас. Конь под Долгоруким застыл на трёх ногах, четвертая — исчезла. В это время на голове изваяния восседал псинот — прямо как раньше вороны или голуби, которые вечно гадили на памятники!

— Где они теперь? — эти вороны и голуби...

Бахрома псинота тревожно колыхалась, будто водоросли на дне океана, терзаемые сильным течением.

Памятник Долгорукому был каким-то белёсым. Вообще внутри адронных зон всё выглядело оборотным, как если бы трёхмерную картинку открыли в компьютерной программе и одним махом выполнили команду «реверс цвета, насыщенности и яркости.» Вместо дождя здесь лилась с небес грязно-жёлтая слизь, а вместо снега сыпала тёмно-синяя пухлая рвань.

Игнат взял наизготовку «лобстер» и нацелился на псинота. Тот моментально запульсировал, словно разбухая и собираясь лопнуть, а затем, по сложной траектории, метнулся вниз и исчез в подземном переходе, едва обозначенном разбитыми парапетами.

— Живи пока...

Целью Игната являлся бывший банк «Селестия», точнее — содержимое его индивидуальных ячеек, которые люди арендовали для хранения драгоценных безделушек. Последние годы перед катастрофой «Селестия» был самым востребованным в этом смысле банком. Но одно дело — общая информация, и совсем другое, когда с Игнатом связался клиент, который раздобыл, по его словам, достоверные сведения о содержимом конкретных сейфов. Якобы в них хранились крупнейшие на Земле алмазы, находившиеся в частном владении.

Ныне все идентификационные барьеры, системы безопасности и наблюдения приказали долго жить. Осталась, как говорится, голая механика. А с ней Игнат должен справиться без особых проблем.

В узком переулке соседствовали старинные здания псевдорусской архитектуры, типа ГУМа, и ультрасовременные (на момент катастрофы) балансирные строения. Но сейчас и те, и другие сравняла судьба, выведя нечто среднеарифметическое.

Новый стиль — архитектура небытия...

Игнат услышал грохот и обернулся на звук: на крыше одного из старых домов разрушилась часть кирпичного дымохода. Крошево плотной кучей посыпалось с края кровли. В туманное пятнистое небо тут же взметнулись два потревоженных псинота.

«Трусливые твари! Их спасают зачатки ментальных способностей...»

Здание банка «Селестия» по своим очертаниям, даже в деталях, почти не изменилось — сказалось применение новейших технологий и материалов.

Игнат вывел на дисплей 2-мерный план 1-го этажа – приходится работать с тем, что есть. Найти 3-мерную схему здания, увы, не удалось.

— Вестибюль, направо, одна дверь, вторая… ага, вот – лестница!

Игнат приготовил резак, закрепил его на «лобстере» и проверил капсулы с эксплозивом.

Дверь открылась свободно – наконец-то дождалась за долгие годы прикосновения человеческой руки. Вот только человек теперь может предъявить свои права на всё, что пожелает.

Дверь этого не оспаривала...

А вот один крэнг, тут же вынырнувший из-за стойки ресепшна, похоже собирался...

Импульсный выстрел «лобстера» уложил его в прыжке.

Игнат пнул убитого крэнга носком ботинка: «Мелкая особь».

Искомая лестница в одном месте оказалась завалена кучей компьютеров. Ржавые и пыльные, разбросанные невпопад, они казались полупереваренными остатками чьей-то наспех устроенной трапезы.

«Неужели крэнг развлекался? — организовал загашничек с лакомством. Они обажают всё металлическое, разную аппаратуру...»

Охотник за сокровищами без приключений добрался до ячеек. Пришлось серьёзно повозиться с двумя дверьми подземного хранилища, а вот индивидуальные ячейки выщёлкивались как обоймы из старинного оружия. В трети из них оказались пластиковые документы – оформление сделок, наследство, недвижимость и прочее.

Алмазы действительно преспокойненько хранились в одном из сейфов, неподвластные времени, в прозрачных ажурных капсулах, и теперь игриво переливались в ярком свете направленного на них фонаря.

Игнат удивленно присвистнул: один из алмазов оказался объёмом с разрезанное пополам куриное яйцо!

Охотник упаковал ценности в небольшой контейнер и посмотрел на индикатор времени.

— Вечереет. Пожалуй, не стоит рисковать. Бродить здесь по ночам – верная смерть!

Игнат поужинал питательной пастой из герметичной капсулы, пристёгнутой к скафандру. Затем составил вместе несколько мягких стульев и стал располагаться на ночлег.

— Дверь надёжная, броня толстая, можно не переживать.

На всякий случай Игнат подошёл к массивной двери и ещё раз проверил запорное колесо – до конца ли выкручено.

— Порядок!

Тут взгляд Игната мимолётом скользнул по опустошённым банковским ячейкам. Одна из них, крайняя в нижнем ряду, осталась нетронутой.

— Упущение. А-я-яй, — пожурил себя Игнат.

Он устало взялся за инструменты и без особого энтузиазма вскрыл ячейку.

Внутри неё Игнат обнаружил металлический контейнер.

Игнат повертел его в руках. По периметру контейнер пересекали несколько едва заметных нитей, сходившихся в одной точке. Игнат интуитивно нажал на эту точку и от неожиданности резко бросил предмет на пол — будто противное насекомое, коснувшееся своими жёсткими, шустрыми лапками человеческой кожи. Контейнер подёрнулся волной ряби и автоматически раскрылся, как цветочный бутон.

Подсознательно Игнат ожидал чего-то подобного, но, тем не менее, был удивлён. Он присел на корточки и вновь, только теперь гораздо аккуратней, опасливо взял контейнер в руки.

В ёмкости хранился некий артефакт, назначения которого Игнат не мог вообразить даже приблизительно. Это была прозрачная сфера, в центре которой, словно погруженный в вязкую жидкость, размещался предмет кристаллической формы.

«Механизм» — возникла в голове у озадаченного Игната единственная связная догадка.

С утра, навьюченный Игнат вышел из банка «Селестия».

Прямо напротив входа, на другой стороне переулка, его поджидали два крэнга.

«Странно. Никогда не видел вот так — вместе, двух крэнгов. А если и видел, то они, либо собирались вступить меж собой в схватку, либо уже дрались. Обычно они избегают друг друга...»

Игнат вскинул оружие и сделал пару шагов вперёд. Эти шаги оказались его ошибкой.

Откуда-то сверху в него с разгона врезались две упругие туши! Игнат еле устоял на ногах. Он интуитивно активировал резак и вслепую полоснул им над головой. Что-то фиолетовое шмякнулось на замусоренную плитку. Затем Игнат пальнул из «лобстера» в тех двух, что уже рванули к нему. Тут он почувствовал, как его гулко долбанули по шлему. В нем появилась дырочка и кривая нитка трещины. Сквозь дырку, с едва слышимым шипением просочились какие-то капли! Они тут же испарились, превратившись в призрачное облачко, которое расползлось и стало равномерно оседать на внутренней поверхности шлема.

У Игната от омерзения всё тело покрылось мурашками. Он повторно взмахнул резаком и только тут увидел безвольно сползшее разрезанное существо, виновника появления дырки в его шлеме — взрослый, крупный и сильный крэнг. Такие встречаются редко.

— Фу, вроде легко отделался! Вот только эти капли, будь они не ладны!

Игнат весь взмок и раскраснелся. Он достал гермет и принялся залеплять им повреждение шлема. Руки Игната тряслись мелкой дрожью. Закончив и немного отдышавшись, нетвёрдой и торопливой походкой, охотник направился в сторону северной окраины Московской Адронной Зоны, где его ждал верный «шифтер»...

«Уходи, уходи, чужак. Это уже не твой мир. Тут всё принадлежит нам», — будто шептали гулким хором здешние обитатели.

«Уходи, уходи», — как эхо вторили шёпоту понурые строения...

Через полчаса состояние Игната улучшилось, и он размеренной рысцой совершил марш-бросок, благополучно окончившийся у заветного транспорта.

За несколько сотен метров до тщательно замаскированного «шифтера» детектор известил о резком падении адронного напряжения. Начиналась «чистая» зона...

Игнат с удовлетворением посмотрел на детектор, снял шлем и сделал глубокий-глубокий вдох. Потом зачерпнул целую пригоршню снега и энергично растёр лицо – простое, не особо запоминающееся, производящее обманчивое впечатление скромности и незатейливости натуры — узкий рот, плотно сжатые в уголках губы, «костлявый» нос, невыразительные глаза с лёгким прищуром.

Ублажив лицо снеговыми процедурами, Игнат погрузил снаряжение в «шифтер», натянул меховую шапку и активировал двигатель.

* * *

Когда старинный адронный коллайдер, расположенный близ Женевы, «накрылся медным тазом», специалисты как-то особо не обеспокоились.

Весь мир, жуя утренний омлет и попивая кофе, беспечно ждал новостей — как ждут прогноз погоды или котировки валют...

А то, что началось после, толком никто объяснить не мог.

Протекающие процессы напоминали сюжеты фантастических книг, где пробивались бреши в иные измерения, возникали столкновения с антиматерией, неумолимо затягивали в пугающие бездны чёрные дыры, неожиданно проявлялись паравселенные и прочее. В общем, нечто чужеродное, грозящее пожрать нашу привычную, родную реальность восстало из мрака иного, неведомого бытия, где действуют отличные от наших физические законы.

Только в жизни всё происходило более прозаично и вкрадчиво. Те, кто оказался внутри, погибли быстро и не смогли передать исчерпывающую информацию. В коротких хаотичных передачах прорывались лишь обрывки бурных эмоций и туманные намёки. Немного позднее стало абсолютно ясно одно: там погибла вся органическая материя...

А со стороны трагедия воспринималась вполне безобидно.

Из космоса Земля выглядит практически так же, как и шестьдесят лет назад, когда произошла глобальная катастрофа. Но невидимые пятна, словно небрежно раздрызганная краска с кисти безумного художника-абстракциониста, покрыли всю поверхность планеты. Гигантские амёбы немыслимых форм и размеров расползлись по континентам и осели на  крупнейших городах мира, отдельно накрыв объекты с наиболее мощным электромагнитным излучением. Нетрудно догадаться, что таковыми оказались зоны повышенного скопления функционирующей техники: крупные производства, электростанции, научно-практические центры, электротранспортная инфраструктура. Сыграла роль даже плотность населения. Как выяснилось позже, люди оставляют в пространстве особые энергетические отпечатки. Такие суммарные энергетические поля также повлияли на расползающуюся опасность. Причём, активизация адронных зон происходила, когда те уже окончательно располагались над тем или иным районом, а во время движения никак себя не проявляя.  

В течение недели адронные зоны застыли и оформились.

Человечество было поставлено в жёсткие условия и было вынуждено выживать, приспосабливаться.

Постепенно, когда шок прошёл, после периода хаоса и неразберихи, были совершены прорывы в науке. Они обеспечили людей, пусть и небольшим количеством, но принципиально новых технологий. А перспективные, но до того дремавшие, либо вяло развивавшиеся сферы, получили в новых условиях мощный импульс для совершенствования. Появились иные направления в транспорте и связи. Что не вписывалось в обновлённые критерии безопасности — электрика и электроника в традиционном понимании, связь в виде теле, радио, мобильной — всё ушло в прошлое. Вместо них стали применяться лазерные технологии – коммуникации, передача и хранение информации. Оборудование — на основе, так называемого, конгруэнтного моделирования. Транспорт и энергетика – на принципах искажения изогравов.

Но смертельно опасные зоны по-прежнему окутывали часть планеты, а внутри «тёмных» зон спали, медленно разрушаясь, когда-то кипевшие жизнью, наполненные энергией и людьми города...

Шестьдесят лет назад в городах почти никто не выжил. Лишь немногие тысячи из сотен миллионов обитателей мегаполисов предположили, что враждебные зоны расползутся по всей Земле.

«Ну что-то стряслось на дряхлом ускорителе частиц…» Привычная реакция: «Это где-то там – «за горизонтом», и нас никогда не коснется!»

На тот момент ускоритель почти не использовали. Вернее, использовали, но не совсем по назначению...

Расстояние для наступающих пятен не играло роли. Были важны характеристики «целей», которые словно мощные электромагниты намертво захватывали расползающуюся заразу.

Никчемное, «стальное» соитие чуждых миров, и далее – вызывающее чувство отвращения, греховное сожительство...

Каждый здравомыслящий современный человек знает, что при любом типе природной или техногенной катастрофы самыми уязвимыми становятся крупные города и сложные инженерные сооружения. Если, конечно, не были предусмотрены специальные меры защиты. Но это когда знаешь, от чего следует защищаться! А если – нет?

Выжили лишь люди, каким-то звериным чутьем смекнувшие, что пора «рвать когти» — на «природу»! Дальновидные. А вот подиж-ты, в нужный момент такими дальновидными оказались не все. Многие цепко и упрямо держались за насиженные, тёплые места. И, в конце концов, поплатились за скупость и за не такие уж, по большому счёту, важные привязанности.

А некоторые люди, на всякий случай, собрали вещички и дали дёру!

Например, из Нью-Йорка в Арканзас, на старую ферму к дядюшке Хэнку...

Или из Москвы в богом забытую деревушку под Вышний Волочёк, к бабушке Рае...

* * *

— Вот я и дома. Как же тут хорошо! – воскликнул охотник, щурясь от ослепительного, до боли в глазах, снега, омываемого радужным сиянием солнца.

Игнат выгрузил из «шифтера» снаряжение и контейнер с драгоценностями. На долю секунды он почувствовал себя кляклым мороженым, быстро тающим в знойный день под палящим солнцем. Игнат резко встряхнул головой, как человек, прогоняющий наваждение, и быстро зашагал к крыльцу...

Ужин при свечах был в самом разгаре.

Навевая сказочную атмосферу, жарко пылал камин. Деревянные лакированные стены комнаты в огненных сполохах разрумянились, как поджаренная корочка пшеничного хлеба.

Пашуля уже спал сном праведника, а Игнат, Катерина и Олежик, насытившись рыбными блюдами, курицей, сырами и печёным картофелем, решили устроить перерыв – до чая с пирогами и конфетами.

Игнат, с бокалом вина в руке, задумчиво уставился на танцующий в камине огонь. Олежик сидел у отца на коленях. Катерина пристроилась рядом, положив голову на плечо мужа.

Внешне Олежик очень напоминал Игната, с той разницей, что глаза Олежика были большими, пытливыми и озорными, как у Катерины, облик которой вообще контрастировал с Игнатом — антрацитово-чёрные волосы, приметные карие глаза, крупные яркие губы, невысокий рост, хрупкая фигура.

— Пап, а я, когда вырасту, тоже буду охотником! – ошарашил родителей Олежик. Он вертел в руках футляр с алмазом — единственным, который Игнат решил оставить себе, точнее – жене.

— Что-что? – встрепенулась Катерина. – Я тебе дам!

— Да? А ты хорошо подумал? – спросил Игнат.

— А то!

— Оно тебе надо, сынок?

— Надо! Охотником быть престижно!

— Забудь про престиж, сынок! Надо просто заниматься любимым делом! Но на самом деле в этих зонах нет ничего хорошего. Меня туда влечёт дух исследователя, словно ты археолог и раскапываешь культурные ценности, изучаешь прошлое. А ещё – дух кладоискателя! То, что брошено людьми, влечёт особенно сильно — ведь эти ценности уже никому не принадлежат, только истории. А сами зоны – противные, мерзкие!

— Всё равно, ты в них ходишь!

— Хожу! Но я не хочу, чтобы в них ходил ты! Понимаешь?

— Давайте пить чай! – перебила Игната Катерина, видимо, больше не желавшая слушать про адронные зоны.

* * *

Клиент прибыл вовремя. Неплохой «малый», деловой и порядочный.

С беспечным видом Игнат поднял стоявший на полу контейнер и водрузил его на стол.

— Вот мой улов.

Глаза клиента загорелись, но не алчностью, а скорее простым человеческим любопытством. Он собственноручно достал футляры с алмазами, рассортировал их по величине и удовлетворенно хмыкнул.

— Отлично! Даже лучше, чем я ожидал!

Клиент потёр руки и достал карманный сканер. Затем извлёк самый крупный алмаз из футляра и поместил его в сканер. Недоверчиво (профессиональная привычка) покосился на результаты тестирования. И вновь удовлетворенно потёр руки.

Подобную процедуру он проделал с каждым драгоценным камнем. Результаты тестов оказались положительными.

Сцепив за спиной руки, Игнат всё это время стоял у окна, и, улыбаясь, наблюдал за происходящим на улице. Во дворе Катерина с Олежиком играли в снежки. Раскрасневшиеся, они носились из стороны в сторону, загребали белые пушистые охапки, торопливо лепили комки и, почти не целясь, бросали друг в дружку. И смеялись, смеялись, смеялись...

— Средства на Ваш счёт переведены...

— А? Что? – спохватился заворожённый семейной идиллией Игнат.

— Я говорю: средства на Ваш счёт переведены! — нарочито громко, словно глухому, повторил клиент.

— Хорошо. Благодарю.

Довольный клиент вновь нагрузил контейнер, любовно похлопал по матовому металлу, сказал «Удачи!» и направился к выходу.

— Постойте! – остановил его Игнат.

Слово прозвучало столь резко, что клиент застыл как вкопанный и перестал улыбаться.

— У меня есть ещё… Кое-что...

Из распахнутого сейфа Игнат вытащил контейнер поменьше.

Всё ещё стоявший у двери клиент увидел, как охотник извлёк из него, будто из старинной матрёшки, очередной (сколько их ещё будет?) контейнер – совсем небольшой, поместившийся на ладони.

Игнат активировал «распаковку»: ёмкость раскрылась, и обнажилась прозрачная сфера с непонятными элементами внутри.

Заинтересованный клиент подошёл ближе. Его глаза округлились. В них читалось искреннее удивление и даже восторг!

Игнат заметил это и спросил:

— Что-то не так? Вы знаете, что это за предмет?

— Пока только предположения. Я должен убедиться наверняка. Если позволите, я сниму с артефакта вирт-копию.

— Не проблема. Снимайте.

С помощью того же сканера, которым он обследовал алмазы, клиент сделал несколько снимков.

Игнат, наблюдавший за манипуляциями клиента, не мог отделаться от навязчивой мысли, что сейчас решается судьба всей планеты! И судьба его, Игната, в том числе!

«Ох уж эти предчувствия…»

* * *

Окружной врач, Григорий Никитич, забавно пошлёпал губами и недовольно покачал головой. Пожилой, низенький и юркий, с блестящей загорелой лысиной и торчащими, словно у сказочного гоблина, ушами.

— Да, батенька, не могу сказать, что я беспокоюсь за Ваше здоровье. В обычных условиях оно, как минимум, не хуже, чем у среднестатистического здорового мужика. Но… Стоит ли Вам продолжать похождения по адронным зонам? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь. Квазииммунитет к адронному напряжению снизился, нейроскан также внушает опасения. Риск значительно возрос. Я, как специалист, буду настоятельно рекомендовать Вам забыть про ремесло охотника!

— Как-нибудь переживу. Если честно, лицезреть всю эту мерзость мне порядком поднадоело. Хотя моя работа и очень хорошо оплачивается… Буду писать мемуары, тренировать начинающих охотников… Или наконец-то займусь приручением и разведением адропитеков! Говорят, перспективное направление!

— Ну, учитывая Ваш возраст и состояние здоровья, мумуары Вам писать вообще-то рановато. А вот инструкции и рекомендации для молодых охотников – это да!

— Доктор, никогда не знаешь, что случится с тобой завтра. И потом – а вдруг во мне скромно живёт и зазря пропадает великий певец адронных зон?! Ведь для тех, кто там никогда не был, этот скрытый параллельный мир — романтика. Несмотря на ужасные, душераздирающие подробности, люди обажают слушать о нём истории. А с другой стороны, люди привыкли к зонам – вот в чём дело! Бесчисленные маяки и навигаторы свели риск вляпаться куда не следует к минимуму. Хорошо ещё, что мир адронных зон невозможно зафиксировать визуально. А то какие-нибудь делопуты уже давно бы состряпали целую развлекательную индустрию! Реалити-шоу. Мне на лоб камеру, а весь мир – зрители, сидящие у альтовизоров, расположились в мягких креслах, жуют что-нибудь вкусненькое и, раскрыв рты, внимают происходящему. А я – бегай, спотыкайся на раздолбанных тротуарах и молоти крэнгов! И при этом – улыбайся, как кинозвезда...

Григорий Никитич широко заулыбался, оценив саркастический юмор Игната.

— Да, батенька, Вы, пожалуй, правы. Вот, например, я к адронным зонам также эмоционально не восприимчив, будто к каким-нибудь невообразимо далёким чёрным дырам! Для меня потенциальная опасность, что одних, что других, весьма расплывчата и неубедительна. Вы абсолютно правильно выразились — люди привыкли к адронным зонам! Для нас они превратились в некую таинственную,  мифологическую составляющую нашей жизни.

— Люди ко всему привыкают. Психика адаптируется. Жить-то надо!

— Вопрос в том, какой ценой мы адаптируемся! Помню, ещё до катастрофы, в детстве, я смотрел не раз переконвертированную из формата в формат копию старинного фильма «Кинг-Конг». Фильму тогда было, наверное, более двухсот лет! Точно не помню. Так вот, там, по сюжету, с некоего острова в районе Индонезии насильно увезли гигантскую гориллу, обнаруженную совершенно случайно. И один из персонажей фильма сказал о дикарях, живших на том острове: « Мы отняли у них воплощение тайны и ужаса! Теперь, через несколько лет они просто сопьются!»

— Доктор, уж не хотите ли Вы этим сказать, что адронные зоны нам нужны?! А если они исчезнут – мы сопьёмся! – расхохотался Игнат.

— Кто знает, кто знает, Игнат… Может и сопьёмся… Просто, отношение дикарей к той обезьяне мне очень напомнило наше отношение к адронным зонам – вроде бы люди их до оцепенения боятся, и в то же время — почитают и уважают за силу и таинственность. Да, создателям фильма очень удалась эта необычайная, пронзительная атмосфера. На меня, тогда еще ребенка, она произвела сильное впечатление...

Несмотря на отрицательные диагнозы, касающиеся его работы, Игнат вышел от врача с лёгким сердцем.

«А что, может действительно заделаться тренером?!»  

«Крэнги, трепещите! К вам идут выпускники школы Игната Торсуева!»

* * *

Игнат занимался колкой дров для камина и бани. Сейчас он выглядел как прапрадеды на старинных фото – в грубом свитере с воротом, чёрных мешковатых штанах и валенках. Словно таёжный лесоруб. Взмокшие волосы торчат в разные стороны, по багровому лицу струится пот.

 На поляну перед домом бесшумно вплыл флаербот. Из него вылезли двое. Один – высокий, дылда, второй – мелкий. Оба в тёмно-синих ячеистых комбинезонах и с какими-то одинаковыми лицами, будто братья. Но их лица роднили не столько общие черты, сколько исходящие от них энергетика и манеры.

«Странные типы», — подумал Игнат, сильным махом воткнул топор в чурбак и застыл, недоверчиво поглядывая на пришельцев.

Синга и Бустя бросились в сторону чужаков, заняли позицию метрах в пяти от них и принялись немилосердно их облаивать.

— Это Вы – Игнат?! – пытаясь перекричать собачий лай, обратился к хозяину низенький.

— Да — Игнат! А в чём, собственно, дело?! – также громко ответил Игнат.

— Нас к Вам направил Борис Малакин, Ваш клиент! Мы по поводу артефакта, найденного Вами в адронной зоне! В банке «Селестия», кажется?!

— Именно там! – подтвердил Игнат. – Синга, Бустя – на место!

Собаки, мгновенно смолкли и покорно засеменили каждая в свою конуру.

— У нас в доме сейчас – генеральная уборка. Давайте, пройдем в баню и там поговорим.

Своими заостренными орлиными носами гости с упоением вдыхали банные ароматы – берёзовых веников и дров, сушёных душистых трав и хлебной настойки, шампуней и мыла. И всё это слегка приправлено запахом дыма.

Когда гости сняли головные уборы, то оказалось, что оба – бритые наголо.

Игнат улыбался, как улыбаются, глядя на детей малых. Внешняя похожесть этих людей, но одновременно броская разница в их росте производили юморной эффект и словно снимали психологическое напряжение.

Заговорил «мелкий»:

— Мы изучили вирт-копию артефакта. Несомненно, это — кристалл атлантов. Есть предания, что кристаллы, всего их шесть, спасли предыдущую цивилизацию от катастрофы, произошедшей на техническом сооружении, напоминавшем наши ускорители частиц. Кристаллы атлантов – сложные механизмы. Мы не знаем ни принципов их работы, ни устройства, но догадываемся о назначении. И на то у нас есть основания. В особой «спайке» кристаллы способны активизировать некую до сих пор неизвестную нам планетарную энергию, которая обладает очистительными и защитными свойствами глобального уровня. Так что, — оба гостя многозначительно посмотрели друг на друга, а затем на Игната, — есть шансы, что эта энергия сможет нейтрализовать адронные зоны!

— Серьёзно? Реальные шансы?

— Мы очень надеемся, что реальные. Хотя прямых доказательств у нас, к сожалению, нет.

— А если всё произойдет с точностью до «наоборот»? И мы, люди, вообще лишимся того жизненного пространства, что у нас ещё осталось?

— Риск есть всегда и во всём. Но в данном случае, он минимален.

— Понятно. Ну а вы сами-то – кто такие?

— Считайте нас представителями древнего тайного ордена, — серьёзно, несмотря на насмешливый тон Игната, ответил «мелкий». – Без крайней необходимости мы себя никогда не проявляем, а также не афишируем наши действия и намерения.

Затем улыбнулся и уже в шутку добавил:

— Удостоверений личности, подтверждающих нашу принадлежность к ордену, у нас, конечно, нет!

«Длинный» сказал:

— Но мы владеем кое-какими способностями и некоторые из них мы можем Вам продемонстрировать.

— Уж будьте так любезны!

Тут Игнат почувствовал, будто кто-то невидимый хлопнул его по плечу!

Дылда, широко улыбаясь, хитро спросил:

— Вы сейчас что-то почувствовали, не правда ли? Это сделал я!

«Откуда он узнал про это ощущение?!»

— Не удивляйтесь! Всё строго по науке! Обычная работа тонких тел человеческого организма. В часности, ментального – тела мыслей, и эфирного – коммуникационного тела. Вы, при сильном желании, упорном труде и регулярных тренировках, можете научиться аналогичным «трюкам». Смотрите!

«Длинный», не делая видимых движений, пристально уставился на флакон с шампунем, стоявший на одной из стенных полочек. Через пару секунд тот ковырнулся навзничь и глухо ударился о деревянный пол!

— Потрясающе! — восхитился Игнат. — Хорошо. Предположим, я дам вам кристалл...

— Хм, — замялся низенький, — есть одно «но». Кристалл, как мы уже сказали, должен быть установлен в «спайку». Это означает, что каждому из кристаллов предназначено индивидуальное место на карте Земли. Пять кристаллов уже давно установлены. «Ваш» — последний. Но дело в том, что его место находится внутри адронного образования. Совсем небольшого. На Среднем Урале.

— Мы хотим предложить эту работу Вам. Насчёт оплаты – не волнуйтесь. Это не проблема.

Игнат усмехнулся:

— Словно в апокалиптичной опере. Стандартный сюжет. Мир планомерно катится в тартарары. В робкой цепочке событий, призванных спасти мир от окончательного уничтожения, не хватает лишь последнего звена. Избранный герой, пройдя страшные испытания, устанавливает финальный кусочек мозаики на законное место. Мгновенно тьма сменяется светом, а мир смерти начинает агонизировать, испуская жуткие миазмы!

— Зря Вы ёрничаете.

— Простите. Немного наивно, литературно, нереально как-то...

— А адронные зоны – реально? Если вдуматься. Представить их до катастрофы! Фантастика, да и только!

— А почему именно я должен активировать кристалл? Почему вы не обратились к другим охотникам?

— Обращались! Уже к четырём! Двоих не устроила оплата. Всё-таки мы не всемогущие толстосумы без стыда и совести. Но все четверо просто не захотели с нами связываться. Их смутил этот «подозрительный механизм, который ещё чего доброго взорвётся». Опасались, что вляпаются в какую-нибудь авантюру...

Игнат с грустью вспомнил о рекомендациях окружного врача, Григория Никитича, о своём пониженном иммунитете и о близких к отрицательным показаниях нейроскана.

— Ладно, согласен. Я попробую. Кстати, вы даже не представились! А я совсем забыл спросить.

— Наверное, это наша склонность к скрытности, – сказал «мелкий». – Я – Владислав.

— А я – Сергей, – представился дылда.

А вечером того же дня Катерина устроила Игнату разгон: «Как он мог, после приёма у доктора, согласиться на такой риск?! И для себя и, в конце концов, не подумав о жене и детях! Ведь доктор фактически запретил ему заниматься ремеслом охотника до тех пор, пока не нормализуется состояние его организма!»

— Вот о детях-то я как раз и подумал, — спокойно возразил Игнат. – И вообще – о будущем. Всех людей...

— Значит, «все» тебе дороже, чем «мы»?

— Не начинай. Прошу тебя.

«Опять этот бабий максимализм. Или – или. Если думаешь о других, следовательно – не думаешь о своей семье!» — мысленно обозлился Игнат, а вслух воскликнул:

— Как ты не понимаешь? Я должен рискнуть! Есть вероятность, что адронные зоны начнут рассеиваться! Такой шанс упускать нельзя! Зоны существуют уже 60 лет! Шесть-де-сят! Это целая человеческая жизнь! Я знаю, что такое «адронная зона» непонаслышке! И кому, как не мне, желать полного очищения Земли от этой гадости!

Катерина моментально разревелась.

Игнат так страстно это выкрикнул, что через мгновение дверь детской распахнулась: на пороге стояли Олежик и Пашуля. Оба ничего не понимали, но всё чувствовали. Две пары широко распахнутых глаз, трогательно-наивных и испуганных, воззрились на родителей.

Игнат заметил детей и виновато поджал губы.

* * *

Лениво падали редкие снежинки.

Прямо на глазах небо помрачнело. Лёгкую облачность стали пожирать мглистые, снежные тучи.

Флаербот приближался к адронной зоне. Детектор известил об этом, и летательный аппарат стал снижаться.

Владислав давал Игнату последние указания и советы:

— Игнат, кристалл сам будет вести тебя к нужной точке. Ты будешь чувствовать его, как магнит, нацелившийся на скопление металла — чем ближе, тем сильнее притяжение. Кристалл, словно пазл, самостоятельно впишется в «картинку». Очень важно, чтобы это сделали человеческие руки! Например, робот не смог бы его активировать. Не спрашивай – почему? Предположение одно: кристалл реагирует на биополе человека. Технология этого реагирования нам не известна.

Снегоступы Игната смачно булькали в аудиофонах скафандра.

Сквозь ещё не очень плотную пелену нечто лишь отдалённо напоминающего здесь снег, Игнат всматривался в окрестности.

Когда-то в этой зоне активно добывали медь. Игнат миновал гигантский, будто метеоритный кратер, рудниковый котлован.

Кристалл «вел» охотника в сторону небольшой горы, у основания которой уныло торчали погружённые в «снеговые» наносы бетонные руины.

— Похоже на погрузочную площадку. Наверное, под «снегом» здесь проходит железнодорожная ветка.

По центру сооружения, под длинным и высоким, примерно с 3-х этажный дом, бетонным козырьком, чернел и робко фосфорисцировал широкий проём, уводящий вглубь горы. Кристалл указывал примерно в том направлении.

Игнат включил фонарь.

Тускло осветился огромный пустой зал, потолок которого поддерживали многочисленные бетонные опоры – щербатые, словно обглоданные чудовищами.

Притяжение кристалла нарастало в прогрессии. Наконец он своевольно выскользнул из рук хозяина!

Игнат напрягся – нервная система безотчётно реагировала на предубеждения и суеверия. Хотя Владислав и Сергей приблизительно описали, что именно должно случиться. А Игнату всё казалось, что вот-вот завоет сирена, потолок начнёт рушиться, а пространство озарится волшебным светом — что-то в этом духе. Но ничего такого не произошло. Вместо этого, вокруг кристалла, на глазок — в радиусе 5 метров,  возникло упругое силовое поле. Оно мягко, но непреклонно, словно ребёнка, отодвинуло Игната от активированного кристалла. На миг Игнату почудилось, что это — взрывная волна. Но для взрывной волны — слишком медленно, бесшумно и безболезненно.

Послышался звук, напомнивший низкое утробное бульканье сливной трубы. Или как если бы резиновый раструб, присосавшийся ко дну пустой металлической бочки, взять и резко отодрать от дна.

Вскоре Игнат заметил, что участок поверхности вместе со сферой, будто помещённый на площадку минилифта, стал мерно опускаться вглубь земли. Игнат быстро забрался на высокий бетонный блок и убедился, что на месте активированного кристалла образовалось нечто вроде узкого колодца, диаметр которого едва привышал габариты самой сферы.

«И насколько же глубок этот колодец?!»

— Ладно, надо уходить. «Мавр» своё дело сделал.

Игнат, помятуя о рекомендациях врача, помчался прочь из адронной зоны.

Хотя, какие к чёрту рекомендации!

Да, собственно говоря, и рекомендация-то была лишь одна: не проникать в адронные зоны!

И её он уже нарушил...

Сквозь не на шутку разыгравшуюся пургу, Игнат бежал и на ходу снимал шлем. Охотника мутило. Плотная масса снежных хлопьев бесконечными, настырными вихрями тут же закружилась вокруг его головы.

«Настоящий снег!»

Владислав и Сергей с комфортом расположились внутри флаербота. Они с нетерпением ждали Игната.

«Хорошо устроились!»

Снаружи творилось что-то несусветное: природа неистово изрыгала с небес тонны снега.

Датчик показывал, что Игнат уже рядом, но за плотной снежной завесой его не было видно. Наконец замаячило что-то тёмное, и прямо перед обзорным стеклом вдруг возникло лицо Игната – усталое и облепленное белой крупой.

— Всё в порядке, — сказал он, усаживаясь в мягкое кресло. – После активации образовалось силовое поле, и кристалл ушёл под землю, как вы и предсказывали!

— Отлично!

Оба представителя тайного ордена стали хлопать по плечам Игната и сердечно пожимать друг другу руки.

Флаербот летел на полной скорости, соблюдая минимально безопасную высоту. Это не шифтер, и здесь не требуется постоянно быть начеку, лавируя между адронными маяками и зонами отчуждения.

Игната бил озноб. Ему казалось, что всё его нутро, от мышц и нервов до костей, вот-вот вывернется наизнанку.

— Вас надо срочно к врачу! – обеспокоенно сказал Владислав, сидевший на месте штурмана.

— Нет! Домой! Я чувствую, врач мне уже не поможет!

В сенях Игнат услышал милый сердцу детский взвизг: «Папа, папа пришёл!»

Игнат распахнул дверь. Сделал шаг. Другой. И… повалился на дощатый пол.

Казалось, произошёл подземный толчок, и сотрясся весь дом.

В одно мгновение облик Игната стал похож на тело астронавта, пережившего разгерметизацию корабля.

— До-тя… нул… — только и успел вымолвить Игнат.

В его глазах загорелось болезненное удивление: они лихорадочно задвигались, словно искали поддержки и того, кто толком объяснит, что же всё-таки с ним творится. Глаза Игната впились в лицо Олежика, затем Катерины, и… застыли.

В дом вбежали Владислав и Сергей и замерли на пороге, заметив лежащего с широко раскинутыми руками Игната.

Катерина одарила чужих таким взглядом, что те моментально опустили глаза и ретировались. Они всё прекрасно понимали и не осуждали женщину — ведь это они, пусть и косвенно, были виновны в смерти Игната.

* * *

— Папа, папа пришёл!

Олежик бежал к двери и на ходу продирал заспанные глаза.

За дверью послышались гулкие шаги. Кто-то, сразу чувствовалось сильный, с внешней стороны резко рванул дверь на себя, и в проёме показалась внушительная фигура, облаченная в спецамуницию и с висящим наперевес «лобстером»...

Олег проснулся как от резкого, громкого звука.

Сознание выдернули из сна, будто штопором пробку из бутылки.

Ему часто снился сон, где он, ещё мальчишка, со всех ног бежал встречать отца. И вот, уже готовый броситься в его могучие объятия, Олег, досадно, не по своей воле, взмывал в пустоту, грубо отдираемый от деревянного пола кем-то, кто пишет сценарии сновидений, и брошенный в низкогудящую воронку, которая, опять же не спрашивая разрешения, засасывала его одинокое сознание, со всеми иллюзиями и фантазиями...

И всякий раз на одном и том же эпизоде Олег просыпался.

Пора на работу.

Ту же работу, на которую ходил и его отец — Игнат...

Солнце уже начинало припекать, и утренней росы как не бывало. Еловый аромат бодрил — хотелось дышать глубже и глубже.

Несколько минут Олег вожделенно впитывал окружающий живой мир, закрыв глаза и не шевелясь, как во время медитации. Затем встрепенулся, расправив плечи, и ввёл в навигатор «ньюшифтера» текущий маршрут.

В этот момент, сквозь громкие птичьи свирели и трескотню, Олег услышал переданную по Л-связи важную новость: «На среднеевропейской станции слежения за адронными зонами впервые со дня начала наблюдений отмечено сужение обширных кластеров и полное рассеивание сразу нескольких миниобразований!»

— Спасибо отцу! Когда он установил эту штуку? Лет пятнадцать назад? А результаты появились только что! – удивился Олег.

Мать, которая вышла проводить Олега, назидательно сказала:

— Это подтверждает истину: только разрушать можно быстро и легко, а строить и восстанавливать надо долго и мучительно. Хорошо ещё, что результаты вообще появились.

Глаза Катерины как-то сразу потухли, и она задумчиво, будто доверяя мысли вселенской пустоте, произнесла:

— А ведь тогда, после катастрофы, люди словно проснулись от спячки. Я помню это по рассказам своих родителей. Люди наконец-то широко раскрытыми глазами посмотрели на то, как они жили и что в своей жизни считали приоритетным. Сейчас жизнь, как ни крути, на порядок безопасней, чем до катастрофы – почти нет аварий, серьезных преступлений. Будто близкое присутствие чужеродного и постоянно таящаяся рядом угроза отрезвляют умы, очищают сердца и объединяют людей. И лишь адронные зоны иногда продолжают собирать, пусть и редко, урожай преждевременных смертей… Но вот и зоны начали потихоньку таять… Надеюсь, когда-нибудь они исчезнут все. Лишь бы мы, люди, не забыли и сохранили те уроки, которые извлекли из трагедии...

На краткий миг жизнерадостный Олег посерьёзнел и удивленно посмотрел на мать. Затем его лицо вновь посветлело, мол: «Не бери в голову! Сейчас хорошо, а будет ещё лучше! А с проблемами — разберёмся!»

Обострившиеся морщинки на лице матери — у уголков рта и на лбу, немного разгладились; лицо сразу засияло. Она нежно потрепала сына за волосы и вручила ему упаковку с пирогами, которые испекла ещё с вечера.

— Неужели придётся менять профессию? – прищёлкнув языком, усмехнулся Олег и закрепил на амуниции фамильный «лобстер». — Надежная вещь! Что ж, буду тогда с ним охотиться на адропитеков!

Олег махнул матери рукой и с удобством устроился на «ньюшифтере». Тот стал плавно набирать скорость и всё дальше разносить по окрестностям лихую олегову песню:

Никто мне на ночь не споёт

Так мной любимый lullaby*!

И только в гости вечно ждёт

Чужой, зверино-дикий край!

* В переводе с английского – колыбельная (читается как «лалобай»).

Похожие статьи:

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Пограничник

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Доктор Пауз