Часовня у трех тополей

Китти была зла. Очень зла. На этот сраный поезд, на тупой телефон (ну вот, опять промахнулась мимо нужной карты!), на маму, на тетку, на то, что место возле прохода, на стюарда, у которого не оказалось каких нужно печений. Но больше всего на себя.

В конце концов, можно злиться на весь белый свет, но в том, что ты сейчас едешь в этом сраном поезде, который трясется так, что пальцы не попадают по экрану, где вежливый стюард одаривает тебя дежурной улыбочкой вместо печенья, - ты виновата сама.

Китти захлопнула чехол-книжку и с тоской посмотрела в окно. За стеклом мелькали зеленые купы деревьев, высаженных вдоль насыпи, за ними – поля с анорексичными злаками, совсем вдали виднелись теряющиеся в предзакатной дымке холмы. Родной, скучный, привычный пейзаж с детских фотографий.

- В детстве ты любила бывать в Роустоне, - еле слышно напомнил внутренний голос.

В детстве. Сколько времени с тех пор прошло, сколько дождей пролилось. За протекшие годы все клетки в теле Китти успели обновиться хрениллион раз. И Роустон наверняка совсем не такой, каким он остался в памяти и на фотографиях. Да и дом они давно продали – вскоре после того, как тетя Мэган перебралась в Лондон. А это значит, придется останавливаться в гостинице. Наверняка, какой-нибудь захудалый трактир. А что еще может быть в такой дыре?

В детстве. Эх, мало ли, что тогда было. Главное, что есть сейчас. И сейчас Китти – 3Д-художник-фрилансер – вместо того, чтобы обсуждать с ребятами новый проект, едет в сраном поезде в сраный Роустон. А зачем? А затем, что дражайшая Мэган завещала после смерти сжечь тело и развеять прах с холма, на котором стоит часовня Девы Марии у Трех Тополей.

На самом деле, часовня рухнула еще в позапрошлом веке. Восстанавливать ее жители Роустона почему-то не стали, построили новую – на единственной площади городка. В развалинах гнездились совушки и летучие мыши.

Китти с друзьями частенько играли в прятки на холме. Но только днем – ночью было страшновато из-за качающихся камней и летучих тварей, которые и напугать могли до полусмерти, и глаза ненароком выцарапать. Старухи говорили, что совы и летучие мыши – души проклятых, но в это ребята, разумеется, не верили.

В общем, нет никакой часовни Девы Марии. Зато тополя целы. Вернее, были целы еще лет пятнадцать назад. А что там сейчас – только совам ведомо.

Короче, Кэтрин Милфорд, пора признаться, что ты сама дурочка, и никто не виноват, что ты вызвалась ехать развеивать этот чертов прах (Китти покосилась на спортивную сумку на верхней полке) вместо мамы. Да, пожалела маму – бедную, вымотанную долгой болезнью сестры, измученную двумя работами. А вот теперь можешь пожалеть и себя. Все равно пути назад нет.

Хорошо, правда, что дел в Роустоне у Китти немного. Развеять прах, да заглянуть к трем школьным подружкам Мэган – передать памятные подарки и выслушать все полагающиеся соболезнования и охи-вздохи. А потом – сразу домой. Бегом, лётом, сраным поездом.

Да, пары дней на всё про всё хватит. Так что успокойся, мисс Милфорд, и воспринимай происходящее как выезд на уик-энд в сельскую местность.

- Мисс, вы, кажется, просили печенье «Орео»? Вот, прошу, - возле кресла стоял улыбающийся стюард.

- Но вы же сказали, у вас нет.

- Да, наша компания предпочитает закупать для пассажиров «Джемми», «Бурбон», «Мэриленд». То, что подороже, понимаете? Ну и «Орео» не так часто спрашивают.

- Откуда же вы его взяли?

- Вышел на остановке и купил… Простите, мисс, но мне показалось, вы… не очень в настроении… а тут еще и любимых бисквитов нет. Когда ты и так расстроен, любая мелочь может огорчить до невозможности.

- Спасибо вам большущее! Сколько я…

- Считайте это дружеским подарком. Кофе будете?

- Да, капучино. И еще раз спасибо вам.

- Не за что. Не знаю, о чем вы вздыхаете, но надеюсь, все у вас наладится.

- Я тоже надеюсь. А Роустон скоро?

- Через двадцать шесть минут. Всего доброго, мисс.

- До свидания.

Роустон практически не изменился в той далекой поры, когда Китти видела его в последний раз. За одноэтажным вокзалом из серого камня начиналась грунтовая дорога, что вела к городку, в низину. Вокруг – поля и луга, за окраиной – узенькая речка, обегавшая холм, на котором и стояла когда-то часовня Девы Марии у Трех Тополей.

Грунтовка переходила в широкую улицу, вдоль которой выстроились двух-трехэтажные дома с белыми, серыми и красными стенами; окна и крылечки увиты плющом, крыши крыты черепицей. Перед крошечными садиками, где бродили пыльные куры и индюки, прямо на проезжей части стояли машины, по возрасту сравнимые с почтенными старцами, что сидели на вытащенных из дома плетеных стульях – между прочим, тоже на проезжей части.

Стайка мальчишек на роликах пронеслась мимо девушки. Та едва успела отскочить к заборчику.

«Хорошо, хоть дети с роликами привычные! – подумала Китти. – А то я было уж совсем решила, что совершила путешествие во времени».

Она вытащила из кармана мобильник – посмотреть по навигатору, на этой или на соседней улице находится гостиница. Иконка сети показывала одну полоску из пяти, а интернета не было и в помине.

- Тебе чего надо-то, дочка? – окликнула Китти краснощекая женщина, подрезавшая кусты перед домом.

- Гостиницу.

- Так и иди себе прямо. Как раз на центральную площадь и придешь. А на противной стороне будет гостиница. Тут заблудиться негде. Ты, я чай, не местная?

- Из Лондона. Бывала здесь в детстве, но все забыла. А что ж у вас сеть-то так плохо ловит?

- Так мы ж в лощине, на самом донышке, холмы вокруг. Вот и не видно нас со спутников, - женщина улыбнулась – как-то очень по-доброму, по-настоящему, не просто из вежливости.

Китти улыбнулась в ответ.

- Да нам эти ваши игрушки без надобности. И телефоны в домах стоят, так что доктора вызвать – если не дай бог, занадобится, - не проблема. А иногда быстрее вон парнишку чи девчонку послать – мигом слетают, перескажут соседу, чего надобно.

- Надо же, - рассмеялась Китти. – Я ж сама так когда-то бегала, когда Мэган просила.

- Мэган? Это которая – Симмонс, Дэвидсон?

- Дэвидсон.

- Так ты, я чай, племянница ее будешь, Кэтрин?

- Точно. А вы…

- Да ты малая была, не помнишь меня. Я – Лиззи, раньше Уайт, теперь Бэррил. Мэган доброй души женщина была. Мы скучали за ней сильно, когда она переехала. Как она?

- Тетя… Она… болела долго, а на той неделе умерла.

- Ох ты ж Дева Мария! И ведь совсем не старая еще. Прости, прости, деточка, что спросила невпопад!

- Да ничего. Вы ж не знали.

- Так ты в память ее приехала?

- Да.

- Ну ладно, иди, иди, милая. Устала, небось, с дороги. Я вечером-то загляну в гостиницу, может, скажешь чего про тетку. Подружкам-то ее говорить аль нет?

- Не надо. Я сама. Пожалуйста. За тем и приехала.

- Ну хорошо. До встречи, Кэтрин.

- До свидания, Элизабет.

Китти опасалась, что мадам Лиззи Уайт-Бэррил все-таки не удержится и разболтает всем о смерти Мэган, но, как ни странно, этого не случилось. Во всяком случае, никто из подружек тетки не прибежал в гостиницу со стенаниями и соболезнованиями.

Зато их хватило на следующий день, когда Китти отправилась по указанным в завещании адресам – раздавать памятные подарки, из раза в раз повторять один и те же подробности и выслушивать одни и те же наставления о развеивании праха возле часовни.

Китти удивило, что все – буквально все, включая хозяйку гостиницы, почтенную миссис Броди, - хором принялись отговаривать девушку от исполнения воли умершей. Девушка недоумевала: что плохого в несколько эксцентричном, но вполне безобидном желании мисс Дэвидсон обрести после смерти покой там, где она выросла и была счастлива?

Более-менее связный ответ удалось получить только от мистера Броди. Косясь на супругу, суетившуюся за барной стойкой, и понизив голос до шепота, владелец гостиницы рассказал, что холм – место нехорошее, проклятое.

- Тою часовню-то на месте древнего алтаря поставили. На нем, сказывают, в давние времена жертвы человеческие приносили, кровавые и страшные. А потом католические попы друидов выгнали, но те не померли, а спрятались в трех тополях. И ихние души там по сию пору живут и мстят.

- Да ну, - отмахнулась Китти, - сказки это все, суеверия. Я же помню, сама там с мальчишками и девчонками в детстве сколько раз лазила – и ничего с нами не случалось.

- Ох, детки! Нет на вас страха! Нынешние-то тоже все норовят там поиграться. А мы – родители – что поделать можем? Не уследишь же. А вот в запрошлом годе там камнями двух мальчонок придавило, да так, что и до больницы довезти не успели. Померли оба.

Мистер Броди перекрестился.

- Ужас какой! Жалко ребят, - девушка покачала головой. – Что ж вы эти развалины не разберете или не взорвете к чертям собачьим? Они же опасны. Вдруг еще кого придавит.

- Так, милая моя, все, что можно было, еще тогда разобрали, когда в часовню молния ударила, и она сгорела. А случилось это как бы не полтораста лет назад, а то и поболе.

- Как сгорела? Она же каменная была.

- Вот и я говорю – не простая это была молния, а древнее проклятие. Потому и сгорела. И прабабка моя также думала, и прочие старики. Говорят, те жрецы, что в капище правили, умели с тучами, деревьями и самой землей разговаривать. Им, конечно, не по нраву пришлось, что из ихнего алтаря часовню сделали. Вот они и насылали сов да летучих мышей – а те, как известно, племя нечистое, - и пакостили по-всякому. А когда поняли, что католики уходить не собираются – наслали грозу с молниём и громами.

- Потому часовню после пожара и не стали восстанавливать?

- Потому. Только перетащили всё, что уцелело – алтарь там, статуи всякие, камни, какие новые – вниз, в Роустон. А самый фундамент так и бросили. Потому как там даже камни проклятые.

«Как же все-таки живучи эти идиотские суеверия! – подумала Китти. – Ведь, вроде, двадцать первый век на дворе, а гляди ты!», - но вслух сказала другое:

- Так что же вы не избавитесь от проклятых камней и «нехороших» деревьев?

- Так пробовали же, сколько разов. Только все бульдозеры и экскаваторы еще на подходе к холму глохнут, да так, что не заведешь. Оттащишь эвакуатором – опять работают как новенькие. Только снова тронутся – в девяти-десяти футах от начала подъема – хррр – и тишина! А деревья там какие, помнишь, небось?

- Большие. Старые.

- Да они ж в десяток обхватов будут, если не боле. Нигде таких огромадных тополей нет, кроме как в Роустоне. Не по-правильному они выросли, одно слово. Так на них никакой пилы не хватит – только корчевать да выволакивать. А про технику я сказал уже… И еще скажу, дорогая мисс: не надо бы вам так с тетушкиным прахом… Вот поверьте моему слову, не надо. Может, она это в помутнении рассудка написала или не подумавши. Давайте попросим нашего кюре: он на церковном дворе урну и захоронит. Все по-людски да по-Божески будет.

- Что ты девочку пугаешь на ночь глядя! Иди лучше Джону помоги дров натаскать. Скоро народ начнет подходить – у камина посидеть, эля выпить. Так растапливать пора – подошедшая миссис Броди ткнула супруга в бок. Тот скривился, но послушно встал и пошел на задний двор.

- Вы, мисс Кэтрин, не слушайте Рика моего. Он человек-то хороший, добра вам желает по-своему. Только уж больно верит во всякие сказки, которыми его бабка в детстве запугала.

- Да я, по правде сказать, и не поверила.

- Вот и хорошо, вот и ладно. Только я вам вот что скажу: не надо бы и впрямь ходить ночью к развалинам да тополям. Нет, нет, я ни в какую друидскую чертовщину не верю, глупости все это. Но вокруг темень, хоть глаз выколи. Фонарей там нет, зато камней накидано тут и там, совы летают, мыши. Вот какая-нибудь из них вас напугает, угукнет или крылом заденет, вы обдёрнетесь, рухнете, все косточки переломаете.

- У меня в мобильнике фонарик хороший. И я буду очень аккуратна. Не беспокойтесь, миссис Броди, ничего со мной не случится.

- Так вы точно решились? Вот прям-прям в полночь?

- Да. Мэган просила. Она была добрая, мы любили друг друга. И это все, что я могу сейчас сделать для нее.

- Ну как знаете, милая.

Миссис Броди неодобрительно покачала головой и отошла от столика.

Китти медленно шла – вперед и вверх, - подсвечивая фонариком и внимательно глядя, куда ставит ногу. К обломкам часовни Девы Марии у Трех Тополей вела узенькая тропка, заросшая травой и усыпанная острыми камушками, царапавшими подошву даже сквозь подметки кроссовок. В колючих кустах что-то шуршало, посверкивало (летучие мыши? светлячки?), в лицо девушке дул холодный ветер.

«Надо же! А в городке было тихо и тепло».

Китти поежилась, подтянула повыше ворот водолазки и застегнула ветровку.

Добравшись до верха, девушка посветила фонариком и огляделась. Вот каменные развалины: огромные глыбы навалены на землю, друг на друга, - кажется, только тронь пальцем – и обрушишь всю пирамиду вниз. Или себе на голову. За полуразрушенной аркой, когда-то бывшей вратами часовни, виднелись три дерева. Китти уже забыла, какие они огромные. И больше похожи на вековые дубы или реликтовые вязы. Тополям, вроде, полагается быть стройными, высокими. А это какие-то баобабы корявые, с сухими ветками-растопырками, с корнями, что лезут наружу, подкапываются под друидские камни – то ли порушить норовят, то ли, наоборот, восстановить оскверненный алтарь.

Китти аккуратно, стараясь не задеть, прошла мимо обломков, через арку выбралась к трем тополям. Что-то пронеслось мимо, зацепило волосы, чиркнуло по лицу острым крылом (крылом ли?). Девушка инстинктивно отмахнулась, покачнулась и чуть не рухнула с откоса.

«Черт, надо повнимательнее с этими сово-мышами! А то и впрямь, как миссис Броди говорила – костей не соберу».

Китти сняла рюкзак, достала урну, одной рукой отвинтила тяжелую крышку. Фонарик мигнул и погас. Кэтрин наугад потыкала в кнопки, повозила пальцем по экрану. Ничего.

«Я же в обед зарядила телефон. И в сети не лазила. Нет ее тут. Вот незадача. Ну ладно, справимся и так».

Девушка сделала два осторожных шажка к краю, открыла крышку, наклонила. Поднявшийся ветер взметнул в воздух мелкие веточки, засохшие травинки, ударил в лицо, в грудь, чуть не сбил с ног. Темные тени замелькали в воздухе, закричали странными голосами, но Китти было не до них.

Выронив урну, откашливаясь, она терла руками запорошенные прахом глаза.

- Ох, тетя… Мэган, я, тебя, конечно, очень любила, но… вот дерьмо… Как некстати этот сраный ветер, козлом его через колено!

Было сильно за полночь, когда девушка спустилась с холма. Из-за облаков проглянула луна, и камни на тропинке светились бледным серебром, указывая путь. Внизу горели одинокие фонари Роустона. Окна были темны – в провинции рано ложатся спать.

- Вот же приключение! – бормотала под нос девушка, на ходу вытряхивая из волос серую пыль. – Ох и напугалась я! Совы эти чертовы, ветер, летучие мыши, камни проклятые… Наслушалась ерунды от местных – и привиделось невесть что. Хорошо, что всё закончилось. Сейчас приду, душ приму и спать. А утром – домой, в Лондон. Хотела ты, Мэган, всего лишь покоя, а оно, видишь, как беспокойно получилось. Главное, чтобы никто ни о чем не догадался. Хотя – с чего бы? Вот только в этих компьютерных графиках я не понимаю ни чёрта, ну да ладно – как-нибудь образуется. Выучусь, времени впереди много.

Похожие статьи:

Рассказы → Проклятая 2 часть

Рассказы → Клуб Одиноких Призраков

Рассказы → Необычная история о призраках

Рассказы → 07. Призраки заброшенного борделя

Рассказы → Магазин Склизнера