Магазин Склизнера

От Автора:

"Хочу впервую очередь горячо поблагодарить моего любимого редактора, которая любезно согласилась помочь мне сделать этот рассказ лучше, страшнее и эзотеричнее) исправить стилистические и грамматические ошибки, огромное тебе спасибо Анастасия, за твою выдержку и терпение к тем ошибкам и недочетам, которые ты помогла мне исправить)  Я дал ей обещание не раскрывать ее настоящего имени и фамилии, но открую один маленький секрет, она есть на нашем портале+)"

С уважением Джей Арс 

Мне иногда кажется, что, когда я выхожу из квартиры на пустую лестничную клетку, поднимаюсь по ступеням в небольшой, но уютный проем между седьмым и восьмым этажами, и смотрю в окно, то обнаруживаю внутри себя странные идеи. Например, как повлиять на судьбы и движения прохожих. Особенно хорошо это получается в дождливые и слякотные дни, которых так много в начале ноября. Порой вся эта слякоть и серость, царящая на улице, поселяется и воцаряется и у меня внутри. Я как будто становлюсь частью неизвестной, совершенно бессмысленной игры, в которой я не играю абсолютно никакой роли, мне не знакомы правила, не знаком соперник, против которого я играю. Но при этом хочется продолжать, потому что тот безупречный хаос, от которого я временами реально прусь и загоняюсь, заводит меня в тупик нарисованными воображением чудовищных образов и жутковатых линий, способных заставить меня поверить в существование параллельного мира, из которого и приходят осенние чудовища. Иногда, когда бывало подходящее настроение, я пытался их запечатлеть на бумаге: художник из меня плохой, рисунки получались аляповатые, уродливые, как те очертания кривых и искаженных линий, которые периодически возникали перед моими глазами, обрисовывая нечто странное и жуткое, что творилось у меня в голове. Но бывали и светлые пятна.

Когда я не грезил тьмой, и тьма не приходила ко мне, я поднимался по лестнице между этажами, ставил бутылку пива на высокий бетонный подоконник и ждал появления прохожих. Иногда бывало, что никто не выходил на улицу в такую слякотную и дождливую погоду, бывало, что я выпивал содержимое бутылки, и, слегка захмелев, уходил домой, так и не получив даже малую толику нужной мне «подзарядки». А, бывало, что кто-то появлялся, торопливо проходил под окнами многоэтажки и исчезал из вида. Но иногда мне везло. Я видел, как случайно появившийся под окнами прохожий выбирает другую дорогу. Проходит мимо пустой детской площадки, вдоль черного решетчатого забора, огораживающего старое здание детского садика. Именно в такие моменты я мог сосредоточиться на его (или ее) удаляющейся спине и попытаться пробуравить в ней взглядом черную дырку, из которой ко мне тянулись невидимые нити, позволяющие управлять людьми, как марионетками. И импровизировал, шевеля пальцами и двигая руками так, словно я действительно умею это делать; и, надо сказать, просветы в голове вызывали бешеные взрывы восторга, когда я, дергая прохожего за невидимые нити, командовал ему пойти туда-то и туда-то. Но получалось это не всегда: иногда я всерьез расстраивался, когда жертва выбирала свой собственный, удобный ей путь. Приходилось искать новую, и тренировать свой взгляд на другой чужой спине или голове.

Когда-то, пару лет назад, я очень интересовался всякого рода литературой о воздействии на людей. Зачитывался ночами. Выбирал особое время и особые места для своих «тренировок». Возможно, я понимал написанное слишком буквально, так что все, что со мной происходит теперь, лишь бессистемная куча вычитанного в книгах, которая вдохновляет меня на новые, еще более извращенные опыты типа тех, которые я провожу прямо сейчас или которыми я займусь чуть позже – но они будут уже другими. Какая-то часть меня все-таки понимает, что то, чем я занимаюсь — это бессмысленное и крайне бредовое взращивание безумия, которое не принесет мне ничего хорошего, разве что только новый, еще более сумасшедший прыжок вниз, к истокам темной бездны без уступов и впадин. И только поэтому я с ней соглашался и шел на свою ночную работу другим человеком, если и не добрым, то спокойным и выдержанным, умеющим дежурно улыбаться, как и полагается продавцу в гастрономическом магазине мистера Склизнера. Однако это не помогало мне избавиться от ощущения, что некое нечто обязательно должно произойти. Нет-нет, это не вопрос веры, а горького опыта, которого я накопил достаточно, чтобы распознавать «особые» дни и ночи, когда вполне вероятно появление неких субъектов.

Я пришел на работу как обычно — в половине девятого, чтобы сменить моего дневного напарника. Как ни странно, традиционного ритуала быстрого дежурного рукопожатия и взаимного пожелания удачи сегодня не было. Коллега сослался на спешку, и, сунув мне ключи от магазина, убежал. Бойкой торговли я не ждал, однако до одиннадцати часов в магазин заглянуло несколько покупателей, взявших что-то из готовых закусок, сладости и содовую. В начале двенадцатого всегда наступал штиль; магазин, в котором я работал, был не очень большим и располагался на трассе, по которой ночами мало кто ездил. Сам мистер Склизнер жил в дешевом мотеле в десяти километрах от лавочки. Как частенько говаривал босс, жил совершенно бесплатно. А свою квартиру сдавал какой-то семье, переехавшей в наш городок из Чикаго. Временами мне казалось, что этот человек единственный, кто действительно понимает мое болезненное состояние, и даже позволяет мне иногда отвлекаться от ночных обязанностей, негромко включать музыку и просто прогуливаться вдоль стройного ряда стеллажей, подолгу стоять у окна, выходящего на пустынную ночную трассу, и смотреть на то, как медленно перетекают песчинки ночи в песочных часах мироздания. Можно сказать, что именно так я спасался от всепоглощающего безумия, фантазий и бдений, и за это я был искренне признателен мистеру Склизнеру. Он действительно понимал меня, как никто другой.

Я вам, кажется, уже сказал, что магазин, в котором я работал, выходил на ночную трассу, но я совершенно упустил из вида и забыл упомянуть о той заправочной станции, что стояла через дорогу, правда, чтобы увидеть ее, мне нужно было пройти вдоль всей витрины. Когда ровное течение ночи не получалось заполнить ни музыкой, ни разглядыванием упаковок, я шел до конца стеллажа и подолгу разглядывал неоновую вывеску заправочной станции «Бензин и прочее горючее». Заполнял голову тайными смыслами и содержаниями названия, плавно переходящими в какой-то совершенно несуразный бред, основанный на эзотерическом взаимодействии автомобилей и питающего их топлива. Чертовски похоже на известную теорию о взаимодействии человекоробота и потоков крови, которые, как и бензин, можно найти на обыкновенных заправочных станциях. Если бы эти фантазии всплывали на поверхность моего рассудка, вполне вероятно, с ними можно было как-то бороться. Но нет. Одна идея порождала другую, первая безумная теория влекла за собой все новые и новые. Даже говорить о них не хочу! Когда бред о заправке доходил до пика и выходил из-под контроля, я возвращался к прилавку. Включал музыку погромче и пытался рисовать: во время этого процесса у меня получалось переключиться от плохого к хорошему, но даже так я не мог долго удержаться на волне, от надоедливых картинок и жутких образов, лезущих в голову. В такие моменты я бежал в уборную и умывался холодной водой, потом выключал свет и какое-то время стоял в полном мраке, прежде чем снова выйти в торговый зал и, уже в обновленном состоянии духа вернуться к работе.

Какое-то время у меня действительно получалось удерживать разумный баланс между рассудком и распадом, но через пару часов чаша распада на весах моего духа перевешивала. Как ни странно, так было всегда. Именно в такие моменты я начинал сильно и всерьез беспокоиться о грядущем, крайне волнительном для меня стечении обстоятельств, мистическим образом сплетенных вокруг моей кармы, и моим нахождением здесь. Эти странные обстоятельства окутывали меня постоянно, они не оставляли меня в покое, куда бы я ни пошел и на какую бы новую работу ни устроился: ничто не могло спасти от грядущего наваждения, после которого обязательно проливалась кровь. Последние три события моей жизни всего лишь в очередной раз подтверждали эту зловещую закономерность. Причина мне неведома. Могу лишь предполагать, что виной случившемуся были ранее прочитанные книги и поистине зловещее стремление изучить обе стороны медали, а еще, возможно, чрезмерная гиперчувствительность тех невидимых пронизывающих потоков темных энергий, которыми я всегда был окружен.

Все началось как-то странно, непривычно. Я стоял возле стеклянной витрины, выходящей на заправку «Бензин и прочее горючее». Подсветка заправочных автоматов неожиданно начало мерцать: в тот момент я не мог понять, с чем это могло быть связано, ведь все шло совсем не так, как я раньше предполагал. Была, конечно, малюсенькая вероятность, что мое наваждение переключилось на другого, и я был бы искренне рад, что на сей раз не меня, но кого-то другого будут мучить эти неизвестно откуда появляющиеся субъекты. Однако это была лишь малая часть быстро растущей декорации, часть большого, хорошо разыгранного представления, пожалуй, самого лучшего, действительно уникального в своем роде. Фонари еще мерцали, когда на пустой ночной трассе появилась неизвестная машина: я бы никогда не подумал, что можно вот так запросто ехать ночью с выключенными фарами. Желто-красный кабриолет 1965 года выпуска неспешно припарковался возле одного из автоматов. Водителя я не видел — только темный силуэт. Мне почему-то захотелось обернуться и посмотреть, не происходит ли чего-то странного за спиной. Оказалось, что чутье меня обмануло: светильники под потолком горели исправно, привычная музыка звучала ровным фоном – в общем, все было в порядке. Разве что внезапно возникшее чувство не уютности и какой-то безысходности. Впрочем, этот так странно появившийся автомобиль мог быть самым обычным явлением, которое довольно часто можно увидеть на одиноких трассах с одинокими заправочными станциями и такими же одиноко стоящими магазинами напротив заправок. Однако в тот момент мне так не показалось. Интуиция подсказывала, что с этим автомобилем что-то не так, и это чувство прокралось в самые глубины души, поселилось там. Возможно, поэтому я и пожелал исправить свое состояние своим обыкновенным странным фокусом: попытался «включить» свое умение и заставить неизвестного водителя уехать отсюда, скрыться туда, откуда он появился, или еще дальше. Выставив вперед руку, я изменил дистанцию и фокусировку, постаравшись «передвинуть» машину подальше: если эта затея удастся, я могу быть уверен, что все полученные знания применены во благо, но я не мог знать, какой силой обладает хозяин машины. У меня складывалось чувство, будто он догадывается, что именно я пытаюсь сделать, поэтому сопротивляется. Не хочет заводить мотор и нажать на газ. Автомобиль так и стоял на месте, а темный нечеткий силуэт по-прежнему сидел в водительском кресле, положив руки на руль. В таких случаях процесс необратим, его не остановить одним лишь усилием воли или каким-то магическим действом, в которое я лично верю все меньше. Все, что, на мой взгляд, мне удалось, так это изменить мерцание фонарей на станции заправки, больше ничего не изменилось. В том числе и красно-желтая машина с ее странным водителем. Могла ли моя «магия» повлиять на это, как обычно, — со случайными прохожими, одиноко бредущими по мокрой и слякотной улице под окнами моего дома? Я точно не знаю. Может быть, стоит приложить побольше сил для того, чтобы этот автомобиль, наконец, исчез?

Как можно ярче я попытался представить, как тонкие невидимые нити возникают в руках, как я изменяю окружающие обстоятельства, точнее, одно, конкретное, связанное с заправкой «Бензин и прочее горючее». Знаете, когда я прекратил думать об этом, и решил оставить попытки повлиять на эту ситуацию? В тот самый момент, когда таинственный водитель вышел из машины. Любопытно было бы посмотреть со стороны, какое у меня в тот момент было выражение лица, когда я в очередной раз почувствовал, что его появление здесь не случайно (как, впрочем, и в других местах, в которых мне доводилось бывать). Я узнал в нем того жутковатого типа, похожего на гротескно-архаичного монаха из мрачных фильмов о средневековье, и описываю я его именно таким, каким видел его в тот самый момент. Каждый раз, когда он возникал на моем пути, мне было невыносимо тяжело смотреть в его несуществующее лицо. Черное, постоянно меняющееся, как какой-то чудовищный калейдоскоп, содержащий в себе бесконечную коллекцию самых разнообразных уродств и феноменальных образов, — словно в этом лице я наблюдал внутреннюю жизнь всех обитателей адовых глубин. А, возможно, он и использовал их все разом. Рук его я не видел: они были скрыты длинными рукавами черного савана. Передвигался он тоже не так, как обычный люди, а словно парил над асфальтом подобно призраку.

Вот и сейчас он резко подлетел к багажнику, открыл его. Примерно с минуту я наблюдал, как неподвижно, сгорбившись, сморит он под открытый капот, словно что-то ищет или, точнее, чего-то ждет. Наконец, я увидел, как чья-то бледная, в жутких желтоватых язвах рука тянется из багажника, слабые пальцы едва касаются высокого борта, а потом нечто неживое пытается выползти оттуда, выбирается и неуклюже шлепается на асфальт. Голое и абсолютно бледное тело. Черный саван теряет первоначальную форму. Тряпкой падает вниз. Накрывает выползшего. Все. Больше ничего не происходит.

Я видел это, и мне совсем не хотелось выходить из магазина, чтобы получше разглядеть то, что может быть столь опасно. Кармически опасно. Я верю в карму и во все, что она несет человеку.

Отхожу от витрины. Мне срочно нужно холодное умывание.

В уборной я почти до упора открыл кран: холодная струя забарабанила по комку бумажных салфеток, которые я затолкал в отверстие слива. Это холодное и живительное спасение – всего на несколько минут покоя и трезвости разума. Я почти уверен, что все случившееся — лишь плод моего разыгравшегося воображения. На самом деле темные силы, которые в последнее время преследуют меня, никогда не устраивают подобные спектакли.

Возвращаюсь. Торговый зал в норме, свет горит там, где надо, ничего не происходит. Как всегда — ничего. Мне нужно немного выпить: совсем немного, просто чтобы привести себя в форму, убедить, что все тяжелое и страшное осталось позади. Иду к холодильному шкафу, двух бутылок более чем достаточно. Возвращаюсь к прилавку. Осторожно смотрю туда, где все  началось. Яркая неоновая вывеска «Бензин и прочее горючее» по-прежнему радует глаз, с ней не так скучно и не так страшно. Но самое главное – нет ничего, что мерещилось мне, и я искренне этому рад! Разваливаюсь в крутящемся кресле: теперь, когда у меня есть «лекарство», время течет иначе. Когда алкоголь оказывает свое расслабляющее действие и начинает хотеться «добавки», мой слух, кажется, становится острее: теперь я замечаю еле слышные нечеткости звуков, откуда-то от входа. Надо сделать потише музыку, чтобы не мешала. Почти неуловимые колебания. Кажется, что тишина магазина играет со мной, как, впрочем, и моя квартира, когда я выключаю свет. Иногда я действительно слышу такие звуки, улавливаю нечто не до конца ясное, что-то, что меня больше всего и пугает. Смотрю налево, в сторону витрины…

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Вывеска «Бензин и прочее горючее» меняет цвет. Из ярко-желтого становится темно-бордовым, иным становится освещение платформы, на которой стоят бензиновые автоматы. Некогда обычная заправка выглядит так, словно ее рисовал безумный, но очень талантливый художник, способный передать в жуткой палитре всю интонацию грядущего события. Ночь превращается в абстрактную иллюзию, ничего не значащую формальность, вымученный пейзаж по ту сторону прозрачного стекла. Свет в торговом зале начинает мерцать: то, что происходит на улице, хочет пробраться сюда. Но ведь раньше оно меня не трогало! Не касалось настолько близко, чтобы испугать или причинить вред. Да, оно происходило у меня на глазах, но всегда далеко, на относительно безопасном расстоянии: я давно в этом убедился, и в последнее время это даже перестало смущать. Но сейчас я понимаю: оно обращает на меня внимание. И я вижу подтверждение этому – прямо сейчас. Между стеллажами в отделе бакалеи что-то происходит. Там, где меньше всего света, сидит в углу нечто бесформенное какая-то тень – а ведь еще пару секунд назад ее здесь не было! Ее присутствие гнетёт, ужасает, и я не знаю, как бороться с этим. Поднимаю с пола пустую бутылку. Прекрасно понимаю, чем мне грозит дальнейшее, но лучше уж так: разбитые стекла всегда смести в совок и выбросить в урну. Прицелившись в то самое черное нечто, швыряю бутылку: стекла рассыпаются внутри него, но ему, похоже, все равно.

— Эй ты, там! – неуверенно кричу. Хочется сказать что-то еще, но горло сдавливает, обжигает, и наступает немота. Возможно, моя выходка рассердила сидящего: оно на меня влияет, душит, не сходя со своего места.

Решаю больше его не сердить: лучше позвонить мистеру Склизнеру, чтобы тот приехал и во всем разобрался; а я пока посижу под прилавком — все лучше, чем видеть то сидящее нечто в углу. Плевать на правила хорошего тона: набираю номер, слышу гудки в трубке — мистер Склизнер не выключает мобильный даже ночью. Наконец раздается сонный голос:

— Алло…

— Мистер Склизнер, тут, в вашем магазине, происходит такое! Лучше бы вам самому на это посмотреть, приезжайте, пока оно не исчезло.

— Не исчезло что? – теперь голос звучит так, словно его владелец и не спал минуту назад.

— Приезжайте, мистер Склизнер прошу вас!

— Еду!

Прячу мобильный обратно в карман. Осторожно выглядываю из-под прилавка: оно все еще там.

Совсем скоро я слышу негромкое шуршание шин в тишине ночной трассы. Приподнимаюсь с пола, смотрю через стекло витрины: машина мистера Склизнера — большой черный Гелендваген,- паркуется на небольшой стоянке. Вскоре я вижу и его, выходящего из машины. Через несколько секунд он вбегает в магазин. Его внимательные, слишком внимательные, чуть запавшие глаза пристально вглядываются меня.

— Что здесь происходит? – спрашивает он меня взволнованно и резко. В мерцании ламп его облик кажется мне иным, чужим, совсем не таким, каким я его привык видеть в обычные дни, за приятной беседой. Я молча обвожу пальцем полукруг, очерчивая ту сторону витрины, за которой странное бордовое сияние странным образом обволакивает заправочную станцию. Кажется, мистер Склизер видит то же, что и я: это заметно по его взволнованному лицу и растерянному взгляду.

Босс смотрит на меня, хочет что-то спросить, но я тычу пальцем ему за спину. Мне безумно страшно от того, что я вижу.

Кажется, я даже надул в штаны в тот момент, когда нечто черное, обретшее форму человеческой тени, хватает мистера Склизнера за горло и тащит через зал на выход. Владелец магазинчика сдавленно хрипит и пытается сопротивляться, но перед самым входом затихает. Черная тень скрывается вместе с трупом. Громко хлопает дверь.

Кажется, я еще посидел немного на полу. А потом… Потом я убежал. Так и не дождавшись конца смены. Да и какая разница! Ведь мистер Склизнер уже мертв, а я всего лишь наемный работник, ночной смотритель, и не более того.

Сейчас, по прошествии времени, я уже не сомневаюсь: то, что произошло с мистером Склизнером, — лишь намек на то, что то же самое случится и со мной. Позже. Но это будет совсем другое событие, в другом месте и в другое время. 

Похожие статьи:

Рассказы → Тетрадь в левой руке

Рассказы → Наваждение

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Бытие

Рассказы → Укротители драконов