Хроника второй Великой Октябрьской революции

Пролог

Итак, я собираюсь рассказать о событиях, приведших ко второй Великой Октябрьской революции.  Начались эти события, как ни странно, с выигрыша в лотерею мною, колонистом Марса экскурсии на Землю. 

Это сейчас Марс — зеленая планета, покрытая непроходимыми джунглями двадцати метровых яблонь, банановых пальм, вековыми грушевыми гигантами, зарослями ежевики, черники и полями гигантской пшеницы. Это сейчас в рекламных проспектах Марс называют "Великой Житницей Земли", "Закромами Давида", "Землей обетованной", "Эдемом господним". А всего немногим более ста пятидесяти лет тому назад Марс, представлял собой пустыню, выжженную радиацией и песчаными ветрами. Несколько колоний героически сражались с его негостеприимной природой. 

Я был тогда молод, волосы на моей голове еще невозможно было сосчитать, и девушки волновали кровь значительно более, нежели теперь, когда я смотрю на них с тихой улыбкой, лишь созерцательно любуясь их красотой.

Так как с времен тех событий прошло слишком много времени, да и память подводит меня так же часто, как вставная челюсть, то я буду частенько прибегать к новомодному изобретению — ментоскопу, который вылавливает из головы события столетней давности с хронологической точностью.

Глава 1 — Лотерея

— Дик, встаешь? — Ник легонько турнул локтем, лежащего на соседней койке друга.

Но тот лишь замычал и, повернувшись к стене, продолжил спать. 

— Вставай уже! Опоздаем в школу! 

На этот раз тычок кулаком в бок вышел довольно ощутимым. Дик приподнялся и, протирая глаза, взглянул на настенные часы. Времени в обрез, только и хватало на то, чтобы привести себя в порядок, одеться и бежать. Стенли подхватился с койки, и выскочил в коридор. 

В свои семнадцать Дик Стенли был невысокого роста, в отличии от товарищей рожденных и выросших на Марсе. Мать объясняла этот факт тем, что зачала и родила в космосе, на орбитальной станции, где одно время работала по контракту. Тяготение там было земное, вот почему он и вышел таким неказистым: руки-ноги коротковатые, с развитыми мышцами; грудь не широкая; даже лицом Дик отличался от прочих колонистов — круглолицый, с большими серыми глазами, курносым носом и самое главное, то что было его гордостью — роскошная огненная шевелюра. Впрочем наличие большого количества волос на голове не мешало прочим колонистам поглядывать на мальчишку свысока, и даже дразнить его короткопалым карликом.

В душевых было не протолкнутся. Дик, кое-как пробрался к стоякам, на ходу скидывая с себя одежду, и встал под струю дезинсектора. Тело обдала струя чистящего порошка, специальная щетка прошлась по коже, счищая пену, песчаных блох и клещей, потом струя воздуха сбила остатки, и на этом гигиенические процедуры были окончены. Мыться при помощи воды — на Марсе было непозволительной роскошью. Воды на планете было достаточно, но почти вся непригодная к использованию — радиоактивная, да при том еще в связанном виде. Почти все уходило на полив. Остальное, после тщательнейшей очистки, использовалось для питья. 

Вымывшись, Дик закинул свой старый комбинезон в утилизатор и тут же получил новый. Так выходило куда дешевле, нежели чистить вещи от паразитов, и уж тем более отстирывать от грязи. Переодевшись, Дик вернулся в общую спальню, где его уже ждал Ник, одетый и даже расчесавший три свои волосинки на пробор.

— Куда это ты так вырядился? — хмыкнул Дик, разглядывая аксельбанд из витых шнурков, который Ник привесил на свой парадный комбинезон.

— Сегодня лотерея, забыл?

— Точно! А я то думаю, чего весь блок провонял "Шипром". 

— Тебе бы тоже не помешало приятно пахнуть, — заметил Ник, протянув другу маленький флакончик одеколона.

— Отвали, я что, баба, чтобы духами душиться? — Дик с ухмылкой глянул на витиеватое украшение Ника и, подцепив ногтем белоснежный кусок пеньковой веревки, поинтересовался. — Это чего? Думаешь, навесил побрякушки и сразу генералом станешь?

— У нас выпускной, все ребята такие себе соорудили. И это, между прочим, настоящая пенька, а не пластик! Знаешь сколько кредитов я выложил за нее?

— Дурак, лучше бы самогонки купил.

Ник только рукой махнул. Ну что этому недомерку объяснять про настоящий крутой прикид? Не понимает этот рыжий карлик нихрена. Ему даже девочки местные не нравятся. Хранит под подушкой рекламный проспект какого-то борделя с Земли. А там же… посмотреть не на что! Девки коротконогие. Груди, как шары. И волосы… жуть просто какие волосы у девок, длиннющие, аж до жо...

— Ты так и будешь пялиться на меня? — толкнув друга, поинтересовался Дик. — Идем.

Парни вышли из барака и сухой, режущий глаза ветер, тут же разрезал лица сотней невидимых глазу песчинок. 

— Маску забыл, — буркнул Дик, закрывая лицо рукой.

Ник вытащил из кармана две маски и протянул одну другу. Дик поспешил натянуть на лицо пластиковую защитку с прозрачными вставками для глаз. Только теперь можно было спокойно оглядеться, не рискуя тем, что твои глаза выест песок.

Безжизненная, унылая, марсианская равнина с чахлыми кустиками возле барачных блоков. Серый песок, россыпи голубых камней. И бесконечное, бело-голубое небо над головами, затянутое красноватыми облаками, которые вечный ветер гнал куда-то на север.

— Так и будешь любоваться? Идем уже, — поторопил Ник.

***

Актовый зал был переполнен. Сегодня сюда пришли не только выпускники, но и ученики младших классов. Все хотели присутствовать на знаменательном событии. Нет, окончание учебы было делом обыденным, тем более, что учились дети всего пять лет, шли в первый класс в двенадцать, и в семнадцать уже получали удостоверение полноправного члена рабочей общины. Раньше двенадцати учить не имело смысла. Детская смертность была очень велика и тратить скудные ресурсы в пустую было равносильно смертному приговору.

Сегодня был особенный выпускной, потому что в их школе сегодня разыграют одну-единственную путевку, дающую право посетить Землю. Такая путевка разыгрывалась раз в двадцать лет, и если учесть, что большинство колонистов едва доживало до тридцати пяти, получить шанс вырваться из рабского труда и хотя бы одним глазком увидеть метрополию, взбудоражил всю округу. Пришли даже родители, не занятые на полевых работах. 

Вступительная часть прошла незамеченной, толпы учеников переговаривались между собой, толкались, и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу ожидали вручения карточек и обещанного розыгрыша. Директор, то и дело смахивая со лба капельки пота, вещал в старенький микрофон о важности их труда для блага всего человечества.

— Ты только послушай, что плетет этот старый маразматик, — ткнув друга в бок, сказал Ник, — Скоро он договориться до того, что жить на этой богом проклятой планетенке — высшее счастье. О! Он еще про репродуктивный долг забыл сказать.

— Ваш тяжелый труд никогда не будет позабыт! — продолжал тем временем вещать директор, — Ваш трудовой подвиг… наш трудовой подвиг, будет увековечен в истории. Еще каких-то пятьсот лет назад Марс представлял собой безжизненную планету, разрываемую песчаными бурями и ледяными ураганами. Но стоило человеку ступить на его поверхность и природа подчинилась его воле. Да, еще не окончательно, но мы уже живем на поверхности, без защитных скафандров. Природа подчинилась нам, но мы вынуждены в свою очередь подчиняться ей. Да, дорогие девушки, ваш святой, репродуктивный долг, родить нашей общине как можно больше жизнеспособных сыновей и особенно дочерей...

— А, вот и про долг, — Ник улыбнулся, щербатым ртом и перестал прислушиваться к директору, обратив свой взгляд на одноклассниц, — Телки-то все смурные какие сегодня.

— Еще бы, — хмыкнул Дик, — Им скоро рожать, и никакой даже надежды поучаствовать в розыгрыше. 

— Да, тут им не повезло. Эй, Долорес, не хочешь слетать на Землю? Я тебе уступлю, если выиграю, — подколол Ник довольно глупенькую девушку с небольшой грудью, нетерпеливо переминавшуюся с ноги на ногу.

— Ой, пра-а-авда? Уступишь? — заулыбалась Долорес, не подозревая, что над нею прикалываются.

— Аха-ха, нет конечно, тупица, — рассмеялся во весь голос Ник, — Даже если я отдам тебе билет, кто тебя выпустит с Марса?

На ребят зашикали. От стены, отлепив свою огромную задницу оторвался Джоб — школьный охранник, и поигрывая дубинкой грозно оглядел толпу. Парни затихли, искоса поглядывая на Долорес и посмеиваясь над ее опечаленным видом.

Что и говорить, жизнь девушек на Марсе была незавидна. Окончив школу в семнадцать лет, они направлялись в колонии по распределению, без всякого права выбора и там, должны были родить минимум шестерых детей и только потом они могли сделать выбор — либо продолжать рожать дальше, до полного физического истощения, либо работать, как остальные по десять-двенадцать часов в день под палящими лучами солнца в атмосфере, за пять лет выжигающией легкие. Условия жизни и труда были очень тяжелые, смертность высока, поэтому каждая женщина ценилась на вес золота, так что об участии в розыгрыше путевки на Землю и речи никакой не могло быть.

Директор, тем временем закончив речь, стал раздавать рабочие карточки. Он громко выкрикивал имя и фамилию выпускника, дождавшись пока очередной трудовой муравей выберется из толпы, вставал, называл его номер, выдавал карточку и жал руку. Торжественная процедура длилась долго, выпускников в этом году было человек восемьдесят, так что к концу, директор уже бубнил фамилию в микрофон и без всяких рукопожатий, улыбок и пожеланий, совал пластиковый прямоугольник в руку очередному юноше. 

Девушкам карточки выдавали только в двадцать пять, после исполнения репродуктивного долга.

Наконец, с формальностями было покончено, и директор приказал внести барабан лотереи. Специальная комиссия, созданная из озабоченных родителей, внимательно проверила каждый жетон, на котором был выгравирован номер того или иного ученика. После проверки, все жетоны ссыпали в барабан и директор подозвал маленького мальчонку — лет пяти, крутившегося у дверей актового зала.

— Иди малыш, крути барабан, — директор подхватил худосочного недомерка подмышки и поставил на трибуну. 

— Эх, если мне повезет, — шепнул Ник, — Я тебе привезу кучу фоток, как я развлекался с телками. Хотя землянки такие страшные, что на них только такой извращенец как ты может западать.

— Привези лучше видеобиблиотеку порнофильмов, — ответил Дик, ни капли не веря в удачу. Удача обычно сопутствует сыновьям охранников, поливальщиков и торговцев. А безродным трудягам удача всегда показывает нижнюю часть спины.

Маленький человечек оглядел зал, и лихо дернул рукоять. Толпа застыла в ожидании. В полнейшей тишине было слышно, как перекатываются пластиковые жетоны внутри непрозрачного бочонка. наконец, вращение прекратилось. Директор открыл крышку и сунул руку, порывшись, вытащил один кругляшок и дрожащим от волнения голосом произнес:

— Семь.

Дик моргнул, не веря своим ушам. Семь… его порядковый номер в классе. Он выиграл! Завтра он летит на Землю!

Глава 2 — Ментоскопические воспоминания

Когда я поднялся на сцену, перед глазами все плыло. Помню только, как директор долго тряс мне руку, улыбаясь во все свои тридцать вставных зубов. Окружающие пялились завидущими взглядами, девки, так те вообще готовы были сожрать меня прямо со всеми потрохами. Я конечно растерялся очень сильно. Не ожидал такого. 

Ребята из класса навалились и стали наперебой советовать чего и как. Называли всякие бордели, магазины, рестораны. Ник даже всунул мне в руку рекламный проспект каких-то достопримечательностей и бюллетень лучших проституток Нью-сити. Но директор быстро просек это дело, рекламу отнял, всех разогнал и объявил о неприкосновенности моей персоны. Мне смешно стало, словно я потомок первой сотни переселенцев на Марс — "Неприкосновенных", облеченных печатью избранности.

Потом было объявлено, что в мою честь состоится торжественно-прощальный ужин. Аж мурашки по спине побежали, когда услышал "прощальный", словно путевка не на Землю, а на Венеру — в адское пекло. Ну да ладно, собрался с духом, отряхнул новый комбинезон, выданный по случаю окончания школы и пошел.

Ужин был не торжественный, и даже не прощальный — это было словами даже не описать… просто какое-то эротическое извращение. Я вообще не представлял, что такое возможно у нас, на Марсе.

На длиннющем общем столе были расставлены тарелки с котлетами и спагетти из обычной синтетически-преобразованной хлореллы, бадяга из местных кактусов и лепешки из тертой вареной кукурузы. Не бог весть какая ежедневная колонистская еда. Помереть от авитаминоза и голода — не помрешь, но и удовольствия от этого не получишь. Но сегодня, ради праздника, эта еда была в таком неимоверном количестве, какого я и за год не видал. И кроме того на стол были выставлены: чечевичная похлебка, вареная картошка, пшеничный самогон и в самом начале, где обычно сидел директор — жаренная курица. Кур я вообще только на картинах видал, так что очень обрадовался, когда директор пригласил меня сесть рядом с ним. Думаю, уж хоть нанюхаюсь вволю, говорят мясо умопомрачительно пахнет.

Ученики и родители расселись по лавкам, наполнили алюминиевые кружки, кто бражкой, а кто и самогоном. Мне директор, как уже взрослому и полноправному обитателю колонии, плеснул пшеничной. Потом он встал и произнес самый короткий и самый прекрасный тост, который я слышал в жизни:

— Ну, счастливого пути, всем!

Я глотнул мутноватую самогонку и онемел. Бражка, которую я пробовал раньше, ни шла ни в какое с этим огненным напалмом, выжегшим моментально мой изъеденный песчаными ветрами пищевод. Я закашлялся, чувствуя, как в животе разогревается ядерный реактор. С утра же ничего не ел, поэтому мозги отключились практически сразу. Остальное помню какими-то смутными рывками.

Я ем курицу — вкус, непередаваемый, от одного только запаха голова кружится. 

Отплясываю под трели доморощенной школьной группы гапака. 

Потом мы с парнями, обнявши друг, друга за плечи, выстраиваемся строем на сцене и суровыми, хриплыми, мужественными голосами орем нашу любимую:

"Если станешь ты розеткой, штепселем я в тебя войду!"

А дальше, выпучив глаза, вытягиваем губы в трубочку, и к бешеному восторгу телок, ревем припев:

"Ду-ду-ду!"

Купаясь в лучах славы, я спрыгиваю со сцены и целуюсь с девушкой по имени Клер. 

Выпиваю целую кружку самогона. Снова пью, теперь уже брагу. 

Блюю на заднем дворе. 

Мне на голову льют ледяную воду, пытаясь привести в чувство. 

Потом я в своем бараке, валяюсь на кровати, краем глаза наблюдая, как друзья собирают мой заплечник. 

Входит директор и, качая головой вручает мне билет, кредитку, путевку: Марс-Земля (люкс), и визу на 720 часов. 

Меня поднимают, натягивают теплую куртку, ведут под руки до самого грузовика. 

Директор успевает читать нравоучения на тему, как и чем надо заняться на Земле.

Я, кажется, срыгиваю чуть ли не через каждое его слово.

Где-то на полдороге, я окончательно валюсь с ног и сам директор волочет меня до фуры. Наконец мы все на месте. 

Ник, директор, учителя и куча знакомых и незнакомых телок принимаются меня слюнявить прощальными поцелуями. Я пытаюсь вырваться, но напрасно. 

Наконец мне удается скоординировать движения своей руки настолько, что ухитряюсь въехать директору прямо по морде. 

На этом торжественные проводы считаются законченными. Директор, отвесив на прощание отечески-наставительный пинок в копчик, закидывает меня в кабину. Фура, которая доставляет зерно, трогается и я моментально отрубаюсь. 

Глава 3. — На приеме у доктора

— Вставай парень, подъезжаем уже, — принялся расталкивать своего пассажира водитель фуры, — Будешь дрыхнуть — проспишь самое удивительное приключение в своей жизни! Подумать только, семьсот двадцать часов на матушке Земле! Да я бы, ради такого, вшил себе спорамин и не спал бы ни одной минуты из этого времени. 

— Спорамин? — почти ничего не соображая с бодуна, переспросил Ричард.

Шофер понимающе хмыкнул и, порывшись в бардачке вытащил пару таблеток от похмелья, протянув их рыжему пареньку, разъяснил:

— Спорамин, специальный синтетик, который отрубает полушария поочередно каждые десять часов. Получается, что ты как бы не спишь, а мозг в это время поочередно расслабляется, только говорят, от этого глюки косяками, и нервная система садиться. Штука херовая конечно, и запрещенная, но ради того, чтобы оторваться на всю катушку, я бы десять лет жизни не пожалел. 

— А где этот спорамин можно достать? — разжевывая таблетки, заинтересовался Дик, поскольку тратить драгоценные часы или даже минуты на сон стало жалко.

— Ну, есть у меня приятель, врач. За небольшую плату он живо загонит пару миллиграмм под кожу, да так, что ни одна таможенная ищейка не пронюхает.

Поколебавшись пару секунд, Дик решился. Пусть этот спорамин его убьет, но зато он не пропустит ни одной секунды из тех чудес и развлечений, которые может предложить ему Земля.

— Сколько? 

— Договоритесь, — беззаботно пообещал водитель, заворачивая направо.

Минут через пять, когда Дик уже окончательно пришел в себя и даже попытался оттереть следы жира и блевотины со своего комбинезона, фура тормознула у целого лабиринта небольших сарайчиков административного корпуса космодрома.

— Выходи, — скомандовал водитель, выпрыгивая из кабины. 

Дик толкнул облезлую дверь грузовой фуры и спрыгнул вниз. Вдвоем они пошли по бесконечным проулкам. Минут через пять Дик уже застремался, подумав, что водитель хочет завести его в ловушку, ограбить, а может быть даже убить. На всякий случай Дик словно случайно сунул руку в карман и с радостью обнаружил там кастет, который взял на выпускной, надеясь поучаствовать в прощальной драке. Он продел пальцы в свинцовые кольца и сжал кулак, приготовившись к неожиданному нападению.

— Пришли, — вдруг заявил его проводник, останавливаясь у покосившейся ржавой железной будки. 

Они подошли к двери, высотой, как и все двери на Марсе, ровно метр. Водитель ударил кованным ботинком в створку с такой силой, что посыпалась ржавчина.

— Поль глуховат малость, — пояснил он Дику, продолжая вколачивать ботинок в дверь. — Перебрал в свое время упорина какого-то, вот его и разжаловали в ветеринары. Но, как врач, он любой клистирной трубке фору в сто очков даст. Так что не дрожи.

Наконец, за дверью что-то скрипнуло и в приоткрывшуюся щель выглянуло острое лицо с безумными глазами. 

— Поль! — заорал водитель, — Мы к тебе! По делу!

— Одни?

Водитель кивнул и дверь тут же распахнулась.

— Быстрее входите, не отсвечивайте.

Протиснувшись следом за водителем в полутемную хибарку, Дик чуть не задохнулся от запаха перегара и какой-то синтетической наркоты. 

— Что надо? — довольно неприветливо поинтересовался доктор, подбирая со стола самокрутку и тут же затягиваясь. Судя по сладковатому запаху, врач курил на табак, а травку.

— Парнишка хочет зашиться спорамином, — не тратя время на ходьбу вокруг да около, заявил спутник. — Он вчера выиграл путевку на Землю. 720 часов.

— А, — процедил врач, осматривая стекленеющими красными глазами парня. — Так ты тот самый гребанный счастливчик, который отправляется в путешествие в Рай? 

Поторговавшись пару минут, договорились о цене. Дик расплатился имеющими кредитами, карточку не стал афишировать, дабы не вводить во соблазн обитателя этой ржавой халупы.

— Ну харэ, — пересчитав деньги, скомандовал врач. — Садись к столу и вытяни руку.

Дик сел, закатал рукав грубой полотняной рубахи до локтя и положил руку на грязный стол обгаженный какой-то дрянью и тараканьим дерьмом. 

Доктор, порывшись в шкафу, вытащил шприц, которым до этого явно осеменял коров, упаковку спорамина и скальпель. 

— Крови не боишься? — спросил коновал, протирая локтевой сгиб ваткой со спиртом.

— Помню, года два назад, мне оторвало ступню при метеоритном дожде, когда мы были на полевых работах, — на полном серьёзе соврал Дик, и глазом не моргнув. — Так я попросил у девчонок иголку и быстренько пришил ее обратно, потому что надо было успеть собрать урожай зерна до пылевой бури.

— Ишь, как стелет, — одобрительно хмыкнул водитель.

Врач рассмеялся и полоснул скальпелем по руке парня. Ловким движением приподнял кожу, набрал в шприц микрокапсулы спорамина и ввел их прямо в мышцу, минута на заживление лазером, минута на то, чтобы убрать следы крови с одежды и кожи, и вот уже врач объявил о завершении операции.

— Готово, молодец, даже не дернулся, а я даже и поверю тебе, парень, насчет ступни, — похвалил доктор бесстрашного пациента.

Дик усмехнулся, приподнял ногу и закатал штанину. На щиколотке явственно был виден безобразный круговой шрам.

— Ого, — зауважал паренька доктор. — А ну-ка рассказывай теперь, откуда такое украшение?

Тут доктор смахнул со стола медицинские принадлежности и выставил три стакана, бутылку мутной бормотухи, и… сушеную воблу на закусь. Ради такого деликатеса, Дик готов был рассказать сказочку даже про то, как он девственности лишился в семнадцать лет. Хотя, на самом деле это событие произошло тремя годами раньше. 

Водитель — бывалый малый, сразу запер дверь, и усевшись за стол, стал ловко разделывать рыбу, пока доктор с аптекарской точностью разлил выпивку по стаканам.

Выпили.

Выдохнули, занюхали рыбкой, крякнули.

— Ты чего туда добавляешь, клистирная трубка? — просипел шофер, медленно зеленея.

— Немного жидкого азота, спирт-то домашний, собственной перегонки, слабоочищенный, вот, чтобы не охрипнуть, добавляю по малой, — пояснил доктор.

— Давай! — зауважал такое изобретение водила, протягивая пустой стакан.

— Погодь, тебе мальца и груз еще везти. Так что, давай лучше насладимся беседой.

Заметив, что взгляды собеседников устремились на него, Дик откашлялся и стал рассказывать про несчастный случай:

— Год назад, директор решил пристроить новый барак взамен старого, который совсем разваливался. Ну и нас, ребят, не занятых на полевых работах, послали копать фундамент. Копаем, и вдруг я проваливаюсь куда-то ногой. Под тонкой коркой спекшегося песка оказались искусственные помещения. 

— Подожди, подожди, ты же из третьей колонии? — переспросил Дика шофер. — Что-то я не слыхал, чтобы там раньше были какие-то поселения. Может тебе показалось?

— Ноге моей вряд ли показалось, когда всю икру пропороло осколками стекла.

— Стекло? Ты уверен, что это не обсидан, или слюда? — сразу заинтересовался врач.

Дик, порывшись в рюкзаке, вытащил завернутый в лоскут, осколок стекла и молча продемонстрировал его слушателям.

— Это похоже на слюду?

— Дела… — проговорил шофер. — А дальше-то чего было?

— А дальше, меня отволокли в больничку, где ваш коллега залатал ногу. Строительство барака было приостановлено. К вечеру подъехали спецслужбы "Неприкосновенных", и рылись там дня два. После этого, они взорвали стройку. Вот и все.

— Дела… — снова пробормотал шофер и умудрившись выхватить из рук задумавшегося доктора бутылку, плеснул себе в стакан.

Они посидели еще немного, выпили по одной, но время поджимало. Распрощавшись с доктором, вернулись к грузовику и поехали прямо к стартовой площадке. Нужно было спешить, до отлета оставалось всего полчаса.

— Ну вот, краса и гордость Марса. "Инстаграмм 12" — грузо-пасажирский лайнер первого класса для межпланетных перевозок Земля-Марс, — выруливая к разгрузочному отсеку, просветил Дика шофер.

Дик пожал ему руку, открыл дверцу, спрыгнул и застрял в восхищении перед огромной громадой корабля.

Глава 4. Ментоскопические воспоминания

Корабль был просто огромный, что уж там говорить, это всего лишь была часть, один из отсеков для грузов и пассажиров, которые рассылались по колониям, забивались грузом, а потом поднимались на орбиту. Там уже, в космосе шла стыковка всех частей в единый корабль. Но даже вот так, сотой своей частью, знаменитый грузовоз поражал воображение.

Мое воображение уж точно. 

Я посмотрел вверх, чтобы рассмотреть, как на платформу загружают фуры целиком. Зрелище было внушительное. Даже голова закружилась, хотя, может быть, это всего лишь воздействие спорамина.

Шофер нетерпеливо подтолкнул меня в спину и прошипел:

— Долго еще пялится будешь, как отсталая деревенщина? Давай, шевели копытами, двигай к пассажирскому люку.

Я подчинился с большой охотой. Тем более, самому уже было интересно, как же там внутри. У входа предъявил свой билет и путевку и был пропущен внутрь, на палубу первого класса. 

Попытаюсь описать, то что я увидел. 

Длинный коридор, стены которого покрыты ослепительно белым пластиком. Откуда они взяли столько белого пластика? На полу — ковровая дорожка. По обеим сторонам каюты, и приходилось сделать шагов семь, прежде чем я добирался до следующей двери. Стюарт — невысокий парень лет двадцати пяти, проводил меня до восьмого номера. Показал как нужно пользоваться карточкой вместо ключа, открыл дверь, и внес рюкзак.

Войдя следом, осмотрелся, восхищенно свистнув. Такое роскошество я видел только на картинках. Огромная кровать, на которой смогли бы улечься шестеро человек. Стереостена, встроенный бар с целой артилерией разноцветных бутылок. 

— Здесь дверь в ванную комнату, — просветил меня стюарт, открывая неприметную, сливающуюся со стеной створку.

Я заглянул в ванную и обалдел. Огромная, белейшая емкость литров на триста, уж не знаю из чего она была сделана. Страшно было даже представить себе откуда взять такое количество воды. Еще страшнее представить, что эту воду можно потратить на мытье тела.

Показав, как пользоваться стереовизором и объяснив, где находится ресторан, стюарт ушел, оставив специальную метку вызова. Оставшись наконец один, первым делом, я стянул с себя пропахший блевотиной и грязью комбинезон, швырнул его в утилизатор, отправив следом белье и рубаху. Усевшись перед экраном, включил бортовой магазин и принялся выбирать одежду. Не мог же я шляться среди такого великолепия в колонистском комбинезоне с пуговицами на заднице! Золотая кредитная карточка, выданная мне в качестве дополнения к путевке имела неограниченный кредит. И я стал примерять на 3д изображение своей фигуры весь имеющийся ассортимент, стараясь не думать о том, как же стану потом расплачиваться за кредит, и потребуют ли вообще с меня деньги.

Наконец, решил остановится на джинсах и бесшовной майке с короткими рукавами, с принтом какой-то абстракции. Выглядело это довольно прилично, и стоило вроде не дорого. Через пару минут, одежда, упакованная в прозрачный пластик уже лежала на столе моей каюты. Открыв пакеты, я застремался натягивать эту, пахнущую чистотой и чем-то еще красоту. Причем запах был явно не одеколона "Шипр".

Кому интересно, могу описать процесс принятия душа на Марсе. Вы раздеваетесь догола, встаете под пено-озонный душ ровно на три секунды. Задыхаясь от боли, сжимаете кулаки и терпите невыносимо режущие струи сухого порошка. Потом по коже проходят специальные магнитные скребки, после чего вас обдувает свежим ветерком с такой силой, что не удивительно почему у марсиан почти нет волос.

Но сейчас мне предстояло нечто совсем другое. Я набрал в ванную воды, и осторожно поставил ногу внутрь бурлящей прозрачной жидкости.

Сел.

И чувство необычайного блаженства охватило все тело. Да одно это уже стоило семнадцати лет жизни на Марсе. Я провалялся в воде, пуская пузыри и играя с уточкой, почти три часа. Вода уже остыла, а набрать новую порцию не решался, боясь, что потребуют дополнительную плату. Так и сидел дураком, выжимал уточку в воду, и отпуская пальцы с удовольствием чувствовал, как она наполняется водой.

Это райское блаженство прервал стюарт, который позвонил и предупредил, что через десять минут ужин. С большим сожалением вылез из ванны. Если бы не предстоящий "Настоящий земной ужин", — так и остался бы в ванной.

Одевшись, вышел в коридор и стал соображать куда идти. Налево или направо. Тут дверь соседнего номера открылась и оттуда вышла девушка...

Я сразу понял, что она из "Неприкосновенных". Кожа белая, как слоновая кость, не изъеденная песчаными бурями. Большие, широко раскрытые глаза — конечно, ей же не надо щуриться, защищая окуляры от постоянного песка. Гладкая фигурка, с удивительно развитыми пропорциями. У нее даже грудь не бочонком, как у марсианских девчонок, а вполне приемлемыми двумя шарообразными образованиями. Сразу видно — жила под куполом, в искусственной гравитации, и носу не высовывая за пределы. И одета она была, конечно не так как колонистские телочки. Платье из белейшего переливающегося материала (опять белый цвет, у меня же снежная болезнь ужа стала развиваться от белого). Струящиеся складки красиво облегали ее высокую грудь, ловко обтягивали талию и… жаль юбка была слишком длинной — в пол. А то я бы отвесил комплимент ее коленкам. Никогда в жизни мне не стоять рядом с такой фифой, если бы не выигранная поездка.

В общем то, раз уж мы оказались на одном корабле, то я решился поинтересоваться у этой красотки, где же столовка. Очень независимо и вежливо я спросил:

— Детка, где тут пищезаправочная станция? налево или направо? 

— Напустили швали на корабль, теперь они уже и в первом классе толкутся, — презрительно сморщив лицо ответила "Неприкасаемая", и пробурчала себе под нос. — Дышать нечем от их вони.

Я, честно сказать разозлился. Ну вот ни с какой стороны от меня не воняло. Зря она так.

— Если дышать нечем, сходи в каюту и просморкайся, небось, весь нос соплями забит, — интеллигентно ответил я и, вместо того, чтобы выдать ей поджопник, легонько цыкнул, шуганув с дороги.

Пошел по коридору налево, надеясь рано или поздно выйти к ресторану, корабли то по круговой схеме стыкуются.

Глава 5. Ужин

Девушка брезгливо поморщилась, отшатнувшись от наглеца, словно от него и в самом деле воняло. Сделав шаг назад, она распахнула дверь в свою каюту и крикнула:

— Майк, пока ты копаешься, прихорашиваясь у зеркала, твою сестру сейчас едва не изнасиловало какое-то грязное животное!

Дик замер с приподнятой ногой. Как? Эта сикилявка малолетняя осмелилась обвинить его в сексуальном домогательстве? Парень развернулся, оказавшись лицом к лицу с побледневшей от страха девушкой.

— Это кого ты тут животным назвала?

— Ма-а-а-айк! — пропищала она, делая шаг назад, через порог каюты.

— Ну чего? Кто там тебя насилует? — послышался недовольный мужской голос и из-за плеча "Неприкосновенной" выглянул парень лет двадцати пяти.

— Я только спросил, как пройти в столовку, — пояснил Дик. 

— Не переживай, моей озабоченной сестрице всюду насильники мерещатся. Гормоны… Ей уже года три как рожать пора. Да только замуж никто не берет с таким сволочным характером. Вот, везу на Землю, может там кто заинтересуется. Ну, или хотя бы искусственно оп...

Брат не договорил, взбешенная сестрица засадила ему со всего размаха сумочкой по башке.

— Заткнись! Идиот, я отцу все расскажу, как ты наш род позоришь!

Дик взглянул на девушку, та и вправду выглядела лет на двадцать. И тут он ее пожалел. В двадцать лет не завести ребенка, или хотя бы временного муженька — да, телке реально несладко живется. Видать с большими дефектами, раз никому не нужна.

— Неудивительно, что она на людей бросается, — буркнул Стенли и, потеряв к ней всякий интерес, отправился на поиски столовой.

— Майк, ты сволочь! — прошипела девушка, исходя злобой. — Ты даже не поинтересовался, как я! А вдруг он уже успел что-то сделать?

— Детка, — ухмыльнулся брат. — Если бы он хоть что-то успел, выражение твоего лица не было бы таким кислым.

— Иди к капитану, и прикажи ему, чтобы выкинул этого мерзавца в открытый космос! — топнув ногой, приказала сестра. — Они не имеют права находится рядом с нами на одном корабле! Мы — высшая раса! Мы достойны отдельного транспорта!

— Алиса… — Майк постучал согнутым пальцем по ее лбу, — дома есть кто? Приказывать капитану? Да он меня в открытый космос выкинет за такое. Угомонись. И потом, забыла приказ отца? Никто не должен знать, что мы "неприкосновенные".

— Знать ничего не желаю! Быстро иди и разберись!

— Знаешь, а ты права. Для таких как ты, нужны отдельные корабли — для дебилов!

Затолкав девушку в каюту, Майк запер дверь и отправился в игровой зал, предоставив сестрице исходить злобой. Пару минут Алиса злобно кусала губы, а потом решилась, сломала магнитный замок шпилькой и отправилась прямиком к капитану. Алиса шла решительно размахивая сумочкой и представляла, как зайдет к капитану и выскажет ему все об этом грязном недочеловеке, который если и имеет право находится на корабле, то только в подсобных помещениях, вместе с обслугой. Как она, вся такая красивая и грациозная обольстит капитана, гневными речами, прекрасным лицом, как он моментально влюбится в нее и прикажет привести это животное, посмевшего оскорбить ее своим существованием. И она, Алиса, гордо выслушает извинения этого раба, но не позволит даже поцеловать кончик своей туфельки. И тогда капитан, прикажет вышвырнуть эту вонючку из шлюза прямо в открытый космос. А она, молодая, красивая, знатная, будет стоять рука об руку на мостике с капитаном и смотреть на казнь в иллюминатор. А потом… потом капитан, опустившись на одно колено, поцелует ей руку и… Замечтавшись, девушка ткнулась носом в запертую дверь капитанской каюты. Выдохнув, она пару секунд набиралась храбрости, а затем робко постучала.

Дверь отворилась и на пороге возникла женщина в униформе. Скользнув безразличным взглядом по роскошному платью, золотым браслетам девушки, она дежурно-вежливо спросила:

— Мадемуазель, у вас какие-то проблемы?

— Я хочу поговорить с капитаном.

— Цель?

— Что значит цель? — возмутилась Алиса. — Я хочу видеть капитана, у меня важный разговор! Я "Неприкосновенная"! Немедленно доложите капитану!

— Капитан управляет кораблем, — терпеливо стала пояснять женщина, словно такое поведение взбалмошных пассажирок было в порядке вещей. — Вы должны сообщить мне цель вашего визита и если она достаточно веская, чтобы оторвать...

— Мила, — послышался из соседней комнаты голос капитана. — Пусть зайдет.

— Но… вам не желательно… — забормотала было женщина.

— Я сказал, пусть зайдет! — повторил свой приказ капитан не повысив голос.

Женщина вздрогнула и, зло взглянув на наглую пассажирку, кивнула головой:

— Проходите.

Задрав нос, Алиса прошла в капитанскую каюту. Осмотревшись, она слегка разочаровалась. Каюта капитана показалась девушке обставленной слишком бедно. Всего-то — стол со встроенным пультом управления и наблюдения, пара кресел, низкий столик и полки с книгами по всей стене. Ее комнаты были куда роскошнее. Неопытный взгляд глупой девчонки не смог оценить лаконичности, а ряды книг ее не впечатлили. Кому сейчас нужен этот старый бумажный хлам? Сам капитан ее тоже разочаровал. Строгий китель без знаков отличия, застегнутый до самого ворота. Лицо слегка побитое оспой. Большие усы, закрывающие, словно маска, почти пол лица, и трубка в руке. Кого-то капитан ей определенно напоминал, вот только кого? 

Тем временем капитан, приподняв бровь, вопросительно взглянул на гостью. И Алиса поняла, что он ждет, когда она начнет говорить. Капитан, казалось, следовал закону Марса, когда первыми могли начать разговор "Неприкосновенные".

— Господин капитан, — начала она, но была тут же перебита.

— Я нэ господин. Завите меня таварищ Лавров, — возразил тот, с легким неизвестным акцентом.

— Э-э-э-э… товарищ Лавров. Я прошу вышвырнуть мерзавца, который пытался домогаться меня, в открытый космос.

Капитан Лавров не спеша взял трубку, выколотил ее в пепельницу и набил табаком.

— Кто это?

— Этот парень вышел из каюты напротив. Поверить не могу, что недочеловеки могут пользоваться космическими челноками. 

— Как он пытался домогаться? Прошу вас расскажите как было дело?

Алиса растерялась, она не ожидала, что капитан пожелает расследовать этот случай. В мечтах ей представлялось, что Лавров сразу же вышвырнет негодяя.

— Ну… он с наглым видом спросил где находится столовая, а потом стал унижать, оскорблять и делать недвусмысленные намеки.

Закурив трубку, товарищ Лавров покопался в пульте управления и включил настенный экран. Только что описанная Алисой сцена появилась на экране. Девушка оторопела. Она не подозревала, что капитан посмеет без постановления особой комиссии рассматривать хронику с участием "Неприкосновенной". 

— Приставал и домогался? — переспросил капитан, мрачно поглядев на пассажирку.

— Он осмелился первым заговорить с "Неприкосновенной"! Это нарушение 24 закона Марса!

— Закон Марса? Вы находитесь на корабле, здесь закон — это я.

— Что-о-о? — Алиса удивленно приподняла бровь, соображая, что ей делать дальше: арестовать этого наглеца, или позвонить отцу и нажаловаться. Но тут, Лавров поднес трубку ко рту, и девушка заметила у него чуть выше большого пальца маленькую татуировку на запястье — пятиконечную звезду. Позеленев от страха, она попятилась к двери. — Ну, ладно, хорошо, я тогда, наверное, ошиблась. Я пойду. 

Выскочив из каюты капитана, Алиса пару минут пыталась дозвониться до братца, но тот, как всегда, засев за игру, отключил телефон. Чертыхнувшись, Алиса решила вернуться в каюту и связаться с отцом. Если уж брату плевать, то папа наверняка приструнит этого капитана. С этой мыслью девушка набрала номер отца, и когда тот ответил обрушила на него поток жалоб. Однако реакция Берга оказалась прямо противоположной, той, на что рассчитывала Алиса.

Минут пять она стояла, потупив голову и молча сносила поток брани, который обрушивал на нее отец с экрана видеофона.

— Безмозглая курица! — орал Берг, и она была искренне рада, что через стекло не долетают брызги слюны, как обычно, — Все-таки надо было послушать мать и выдать тебя замуж еще год назад. Голова бы сейчас не болела! Ты как вообще посмела идти к капитану?! Забыла мой приказ?! Никто не должен знать, что на Землю летят "Неприкосновенные"! Почему с братом не посоветовалась?

— Ну папа… Майк ничего не захотел сделать. Он сказал, что не желает исполнять мои глупые причуды, и что меня нужно перевозить отдельным транспортом… для дебилов, — пожаловалась Элизабет, надеясь, что гнев отца переключится на брата.

— Вот! — Берг даже поднял вверх палец, — Твой брат прав, в следующий раз я тебя в отдельном крейсере отправлю. Хотя, следующего раза больше не будет. Как его зовут-то?

— Кого? — Алиса презрительно скривила губы, — Этого нищеброда?

— Капитана! Вот же послал бог дуру.

— Точно не помню… смешное такое имя, Товарищ… кажется… Да, Товарищ, у него еще такая звездочка пятиконечная на погонах, а дальше не помню… фамилия у него как-то с травой связанна.

Берг закатил глаза, и тут же включил шифрование данных, переходя в конфиденцианый режим разговора.

— Товарищ? Ты хоть знаешь куда ты вляпалсь? Вот чего тебе в каюте не сиделось? Ты знаешь, что он из гэбистов! Ты хоть понимаешь, что это значит? Запрись в каюте, срочно вызови брата. У него есть оружие, надеюсь до Земли вы доберетесь живыми.

С этими словами Берг отключил видеосвязь.

Алиса в страхе обернулась на дверь, замок в которой был сломан и схватившись за телефон, стала набирать номер Майка. Но ее усилия были четны — телефон брата по прежнему был отключен.

***

Отыскав, наконец, ресторан, Дик приоткрыл дверь и замер на пороге, пораженный увиденным великолепием. Огромное помещение, стены которого обшиты мореным дубом. Деревянные же столы, покрытые натуральными льняными скатертями с вышивкой. Дубовые кресла, обитые бархатом. Хрусталь, фарфор, негромкий перезвон посуды и столовых приборов и тихая музыка, настоящего оркестра, игравшего на небольшой сцене. Проморгавшись, Дик сунул стюарту билет и был препровожден за отдельный столик. Два официанта суетились вокруг него, раскладывая столовые приборы, и сервиз тончайшего пекинского фарфора. Дик, стараясь не выглядеть полной деревенщиной, соорудил невозмутимое выражение лица и огляделся. В ресторане подобралась довольно разношерстная компания. В основном это были вольнонаемники с Земли, возвращавшиеся домой, разбогатевшие золотоискатели и несколько управляющих колоний. 

"Да уж, девчонке нелегко придется, — подумал Дик, припомнив спесивую дуреху, — "Неприкосновенных" тут не видать, а это значит, что она так и будет всю дорогу на говно исходить. Непонятно правда за каким она на Землю собралась, её каста не слишком жалует родную планету".

Тем временем, на стол были выставлены хрустальные корзинки с нарезанным хлебом. Розетки с крошенным льдом, на вершине которого распускались разноцветными розами и орхидеями кусочки сливочного масла — розовые, желтые, голубые. Через пару минут появилась тарелка с огромным куском жаренного мяса. Дик не сдержался, не дожидаясь появления остальных деликатесов, схватил вилку и принялся за еду. Заедая мясо кусками хлеба, он старался не обращать внимания на насмешливые взгляды окружающих. Пусть думают что хотят и смеются. Он бы посмотрел, как они бы ели такое в первый раз в жизни, после семнадцати лет водорослевой диеты.

Заметив краем глаза, что на столе появилась тарелка с распаренными овощами, он ухватил белые шарики капусты, маленькую морковку и закинул в рот. Вкус был необычным — сладковатый, и совсем не такой, как у привычных подделок из хлореллы, которыми обычно кормили в колонии. Десерт — бисквитное печенье с джемом и взбитыми сливками, Дик уже не смог воспринять, оглушенный палитрой ароматов перца и жаренного мяса. Он просто проглотил приторно-сладкое пирожное, запив крепким кофе.

Отужинав, Дик зарулил в игровой зал, где просидел почти весь вечер за игрой в карты. Играли на щелобаны. На кораблях игры на кредиты были строжайше запрещены. Вследствии чего можно было не опасаться за свой кошелек. Единственное чего можно было бояться — получить шишку на лбу, проигравшись в пух и прах. Пусть игра и теряла свою остроту, но зато приобрела свободную пикантность. Игроки не стеснялись в выражениях и не боялись перебрать горячительных напитков.

Заигравшись, Дик выпил явно больше нормы. Покачиваясь, словно матрос на древнем водном корабле, парень возвращался в свою каюту, напевая под нос старую фермерскую песенку про три полена. Добредя до двери в свою каюту, Дик сунул руку в карман, вытащил карточку и попытался вставить ее в щель приемника. Карточка выскользнула и полетела на пол. Дик наклонился, стал шарить по длинному ворсу ковра, бормоча проклятия экономному капитану, который отключал освещение в коридорах после десяти вечера. Въехал пальцами в какую-то лужу, чертыхнулся, наконец нащупал твердый прямоугольник и поднялся. Засунув карточку в щель, Дик вошел в свою каюту, тут же включился яркий свет и заиграл стереовизор, который он забыл выключить перед уходом. Парень махнул рукой, отменяя просмотр и только теперь заметил, что ладонь в крови. Мгновенно протрезвев, Дик отчаянно соображал, где мог испачкаться. Выходило, только в коридоре, когда искал ключ. Он распахнул дверь и увидел возле противоположной каюты большое кровавое пятно.

Дверь напротив была приоткрыта. Осторожно толкнув створку, парень протиснулся внутрь. Сцепив большой и указательный пальцы в круг, небрежным жестом включил свет и почувствовал, как волосы на голове встали дыбом.

На полу лежала та самая девчонка, которая еще несколько часов назад выносила ему мозги. И вот теперь мозги вынесли ей.

Из размозженной черепной коробки, вытекал желтоватый мозг вперемежку с кровью. Дик наклонился пощупать пульс. Это был чисто инстинктивный поступок, потому что даже марсианскому ежу было понятно, что девушка мертва уже пару часов.

— Охрана! — вдруг услышал парень истошный крик за спиной, — Охрана, на помощь! Убийство!

Дик обернулся и увидел перепуганного парня. Кажется, это был младший брат девушки. Дик кинулся к нему, схватил, и попытался зажать рот перепачканной в крови рукой. Но Майк выскользнул и бросился вдоль коридора истошным криком вызывая охрану. Дик понял, что надо уносить ноги. Да куда бежать с космического корабля, где каждый сантиметр под наблюдением сканеров? Спустя минут двадцать беглец был выловлен и доставлен на место преступления.

В каюте убитой уже был сам капитан. Он внимательно оглядел тело, приказал снять ментоскопическую копию с места преступления и унести труп. Затем только, капитан повернулся к Дику.

— Ну? — спросил без всяких протоколов и установленных форм капитан. 

— Она уже была мертва, когда я ее нашел, — твердо заявил Дик, стараясь, чтобы голос не дрожал, — Я хотел вызвать медиков.

— А почему не вызвал?

— Не успел… правда. Вы мне верите?

Товарищ Лавров пожал плечами.

— Я нэ адвокат и не прокурор, чтобы верить или нэ верить. На Зэмле разберутся. А пока посиди в карцере.

Охранники заломили парню руки за спину и поволокли в служебный отсек, где находился карцер. Дик попытался врываться, но старший охранник так дал ему локтем в бок, что в глазах потемнело. Последнее, что запомнил Ричард перед тем как отключиться — толстый палец товарища Лаврова старательно замазывающий пятиконечную звездочку, нарисованную на полу кровью.

Глава 6. Ментоскопические воспоминания

Я лежал на жесткой койке в карцере, пытался дышать и соображал, что же теперь будет дальше. Вместо веселой прогулки по Земле с неограниченным кредитом, теперь меня ждет… черт, а что меня ждет за убийство "Неприкосновенной"? По марсианским законам — казнь. Но лет двести как уже никого не казнят — неоправданный расход человеческих ресурсов — вместо этого отправляют на рудники. Без респираторов там долго не живут, а зекам респираторы не положены. Впрочем, почему меня обязательно должны судить на Марсе? Мы-то летим на землю и, черт побери, если уж выбирать, то я бы хотел посидеть в земной тюряге! Интересно как там? Я как-то смотрел фильм, так там в тюрьмах кормят три раза, у каждого отдельная камера, душевые — хоть по десять раз в день мойся, и никаких рудников — сиди себе, шей тапочки. Не, нафиг этот Марс! Не хочу обратно, и не полечу! Охранника земного замочу, или двух! Тогда по-любому оставят.

Кстати, уже успели на допрос сводить. Ну, допрос, это громко сказано. Лейтенант охраны сунул мне бумагу, на которой уже готовое чистосердечное было накатано, приказал подписать. Я отказался, тогда мне было заявлено, что будет поведено первичное дознание. Били вообще недолго, сразу видно, что не профессионалы, дали пару раз сапогом с печень — вот и все дознание. Я сделал вид, что отключился, ну они и отволокли меня в карцер. Нет, наши ребята на такое не купились бы, да и я бы так легко не отделался — всего-то пара синяков на морде. Вот сейчас лежу, дышу кое-как, скрипя ребрами и проклинаю водителя, который уговорил меня спорамин вшить, сейчас бы покемарил, а сон не идет, думать приходится. 

Эх, даже поваляться на той роскошной кровати толком не удалось. А я планировал телку склеить в полете. На пассажирок замахиваться не стал бы, но пару симпатичных горничных заприметить успел. И вот на тебе — облом какой. Одно хорошо — успел искупаться. Ну и комбинезон колонистский снял, вид приличный более менее на суде будет... 

Интересно, долго еще лететь? Что там в окне?

Ого, мы уже мимо Луны идем. Где-то здесь крутиться на окололунной орбите станция "Колос". Черт… хотел же на экскурсию сходить, когда будем ее пролетать. Это же самая знаменитая орбитальная станция! Легенда космоса. Построили ее лет четыреста назад и запустили на лунную орбиту. Планировали использовать в качестве перевалочного пункта, при колонизации Марса. Собирать корабли, пассажиров грузить и т.д. А эта станция возьми в один день да и исчезни со всем народом. Ученые с лупой от Земли до Марса на карачках проползли, искали станцию. Еще бы вбухано было в нее дохера кредитов. Да так ничего и не нашли. А она раз, и возникла из ниоткуда двести лет спустя. Правда без людей и без дорогущего оборудования. 

Какие только гипотезы не выдвигались. И что станцию похитили инопланетяне, и что она попала во временную червоточину, и что в паралельную вселенную закатилась. В общем гипотез много, а толком никто ничего сказать не может. 

Но я лично думаю, и Нику то же всегда говорил, что нихрена станция никуда не исчезала. И оборудования на ней никакого не было. Просто корпорация решила страховку содрать с государства. "Но-киа" же в полной жопе была на тот момент. Вот и запустили они пустышку, а потом скинули на Луну — шум подняли, дескать инопланетные, червоточины, то да се. Страховку аж три раза по суду получали от государства. Спустя двести лет достали, почистили и айда бабло на экскурсиях зашибать. Эх… вон шатл полетел с корабля.

А я, как всегда, на это со стороны смотрю, а какие планы были! Сколько всего я хотел...

А какие собственно у меня планы были? Я ж даже придумать ничего не успел.

О, рекламный проспект! Интересно, кто додумался в карцер закинуть рекламу лучших туристических маршрутов Земли? Наверное, робот-разносчик. Соображений у них ноль, а пролезть может куда угодно. Мы эти проспекты даже внутри пшеничных стеблей находили.

Так… сейчас глянем. Первая достопримечательность — "Космос" — ресторан, занимающий площадь целого квартала. 

Здесь вы можете заказать все что угодно и вы это получите! От самогона из песка, до с-у-ф-л-е Р-о-й-а-л. 

Не знаю что за суфле, но песочную пробовал. Гадость та еще. Ею обычно вместо кислоты аккумуляторы промывают. В общем, ну этот ресторан, есть и покруче развлечения. Вот! Родео! Черт, всегда мечтал побывать. На Марсе животных пока нет. А тут, в "Большом родео" любой желающий может поучаствовать. Обязательно бы пошел. 

Та-а-а-к, еще что? Казино — это для лохов. Не собираюсь тратить еще незаработанные денежки на игру, уж лучше на баб спустить. 

Бордели! Вот куда обязательно надо. Чтобы потом рассказывать пацанам, сидя длинными зимними вечерами у… какого еще камина, забыл, что я в полной жопе? В лучшем случае эти воспоминания буду рассказывать в тюряге, своим сокамерникам. Ох ё, какие цены на девочек! Но, в принципе, на баб денег не жалко, сколько бы ни потратил, и какое-бы бревно не попалось, главное, что был сам факт!

Можно было бы еще сходить на день ВДВ. История этого праздника давно канула в лету, чего только не рассказывают. Как сейчас помню урок истории в третьем классе, на котором я впервые услышал про этот праздник. Среди всяких основ полеводства, расчетов норм удобрений и правил скрещивания гомозиготных линий пшеницы, непонятно каким боком затесался в школьную программу один-единственный урок истории. Вел этот урок старик Либус, который по совместительству еще и сторожем работал при школьном здании. Старик не просыхал, ну я, во всяком случае, за пять лет учебы ни разу не видел его трезвым. Так вот, урок этот был притчей во языцах и повторялся из года в год в одном и том же виде, с небольшими вариациями. А знаменит он был тем, что Либус вползал в класс на рогах, тряс перед учениками учебником истории, а потом, грозно рыгая, заявлял:

— Знаете это что такое? Это туалетная бумага! Все что написано в учебнике истории — полнейшее дерьмо! Можете смело употребить его в сортире по прямому назначению — подтереть зад!

Затем Либус швырял книгу на пол и, присев на первую попавшуюся парту, дыша перегаром на несчастных учеников, оказавшихся рядом, излагал свою версию истории. Излагал он всегда невнятными кусками, без всякой связи эпох, без начала и логического конца. Но, надо признать, версия эта была не лишена здравого смысла и очень хорошо объясняла сложившееся международное положение не только на Земле, но и на Марсе. По Либусу выходило, что историю человечества безбожно переврали торговые корпорации, захватившие власть во всех земных правительствах, и расписавшие сотни тысяч лет истории эволюции человека из обезьяны в умельца, и от умельца до компьютерного задрота. На самом же деле, человеческой цивилизации, существующей на Земле, от силы едва больше двух с половиной тысяч лет. По Либусу, на Земле раньше жили и процветали разумные человеко-подобные потомки динозавров. Первая ядерная война случилась около трех тысяч лет назад. И случилась она на Марсе между колонистами с Земли и фаэтами — разумными млекопитающими с планеты Фаэтон, которые предъявили свои права на колонию. Тогда Марс напоминал джунгли Амазонки и был плодороднейшей планетой. Даже сейчас тут столько перегноя, что хоть палку воткни, она вырастет и даст плоды, если вода будет, конечно… Так вот, земляне, потомки динозавров, очень удачно пульнули детонирующим нейтринным зарядом прямо в подкорку Фаэтона и тот взорвался. Уцелели только те армейские подразделения фаэтов, которые в тот момент были на Марсе. Но из-за взрыва Фаэтона с Марса сорвало атмосферу, жить там стало очень и очень херово, радиация, и все такое. Потомкам динозавров, повышенная радиация не мешала и они решили продолжить колонизацию, а фаэтов отправили на Землю, в качестве рабов. Долго ли коротко, но стараниями "рабов-фаэтов", на Земле не осталось ни одного потомка ящеров. Вот тогда, примерно, случилась Вторая ядерная война между Марсом и Землей за независимость. Новые земляне разбомбили ящеров и создали свою цивилизацию. Капитаны кораблей и офицеры стали правителями. Помощники капитанов, ученые и политруки — жрецами и военначальниками. Остальные… остальным было велено размножаться как можно активнее. Несколько столетий земная цивилизация только крепчала и набирала свою мощь. А потом одному из властителей захотелось стать самым главным. Потом еще одному… В общем в 1812 году началась третья ядерная война. Воевали все со всеми. Прежняя единая планетарная цивилизация была уничтожена. Пол Африки раскатали в пустыню ковровыми ядерными бомбардировками. Египет, Индию бомбили несколько лет. Америку разутюжили так, что осталась только пара диких племен, живших вместе с мартышками на Юкотане. За трое суток погибла почти вся цивилизация. Сибирь, где находилась столица мира — Смаргард была  испепелена. А вот окраины некогда Великой Империи — Москва, Киев, и какие-то деревеньки в Европе, не пострадали, более того, они решили воспользоваться ситуацией и разграбить подземные сокровищницы Смаргада. Слышали про "Бородинское сражение"? Так вот, три полка ВДВ приняли бой 2 августа на подступах к столице. Своей грудью они прикрыли сердце Великой Империи — Смагард, оттянули на себя главный удар. Выиграли время, за которое Самгардцы вывезли все реликвии в безопастное место, а спецназовцы подвезли к Москве последнюю нейтринную ядерную бомбу, и когда захватчики ворвались в это село — был произведен взрыв, положивший конец этой бойне. Великий подвиг ВДВшников никогда не будет забыт! Вечная память им и слава! Вечная слава тем, кто своей грудью прикрыли сердце нашей родины! Имена ваши неизвестно, но подвиг Ваш бессмертен!

Тут обычно Либус не выдерживал, рвал на себе полосатую тельняшку со зверским криком: "За ВДВ!", вытаскивал из-за пазухи чикушку спирта, выдувал все до капли и разбивал бутылку об лоб. После чего старика немедленно увольняли с должности учителя истории, но через месяц-другой восстанавливали, ибо больше в колонии историков не было. Ну вот как, после разбивания бутылки об лоб, рассказах о купании братвы фонтанах и днях Великого мордобоя — не захотеть побывать на дне ВДВ?

Да только, не видать мне мордобоя и купаний в фонтане с братвой как своих ушей. 

Тут уж я совсем загрустил, тем более, что следующий пункт рекламного проспекта не поднял настроения. Альтамонт — знаменитый рок-фест, где разрешено все. Ежегодно там погибает до сотни человек. Каждый год его закрывают, но каждый раз, толпы фанатов, осаждающих ООН, вынуждают открыть Альтамонт снова. Эх… вот там и коньки не жалко откинуть. Под рев беснующейся толпы, хватая прыгающих девок за груди, заливаясь тормозухой, под жесткий музон. Это я понимаю! Мое имя войдет в историю! Потому что, есть традиция, записывать на бетонной стене, ограждающей стадион, где проводится фест, имена всех погибших. 

Но ни на какой фест я не попаду. И имя мое не выцарапает гвоздем на стене плачущая телка, которую я таки не успею потискать за грудь. 

Откинув рекламу, я уставился в иллюминатор. Шатл уже возвращался. Значит скоро мы полетим и часа через три я буду сидеть в земной тюряге. И даже не поспишь. Сиди тут и думай, кто замочил эту дуру, и главное за что? 

Стюарт мог? Мог! А что? Принес ей ужин, а она закатила истерику: "Улитки вялые!", или "В шампанском пузырьков мало!", — вот парень и не сдержался и я его понимаю. Или хахаль пришил. Может она в залете была,  или изменила, или наоборот, не давала. Или сам капитан ее замочил. Он из гебистов. А гебисты "Неприкосновенных" на дух не переносят. 

Да что бы ни было, одно ясно, что я очень вовремя зашел в каюту, и что другого подозреваемого никто искать не собирается.

А, вот и лампы мигнули. Приземлились.

Ну, Ричард Стенли, поздравляю! Началась твоя экскурсия на Землю. Приятного отдыха!

Глава 7. Разговоры

— Не надо было принимать эту девушку, — озабоченно качая головой, проговорила Мила. — Кто знает, а вдруг это провокация "Неприкосновенных"? Думаешь, они случайно выбрали корабль, которым командуешь ты?

— Ты слишком подозрительна. Мы арестовали убийцу на месте преступления, и это даже не землянин, это их собственный колонист. У меня есть запись их ссоры и свидетель, стюарт, проходивший мимо — отличный мотив. Если это и провокация, то только против самих себя, — ответил Лавров. — Хотя, все слишком легко сходится. А если "Неприкосновенную" убил не он? Этот колонист не похож на человека, который может размозжить голову девушке за то, что та ему нахамила.

— Он это сделал, или нет — какая разница? Все произошло на твоем корабле. Они могут обвинить тебя в чем угодно. Заявят, что ты все подстроил, что это дело рук ГэБэ, или… ты прекрасно знаешь на что они способны. Тем более теперь, когда ГэБэ подала наконец в совет Корпораций прошение о лишении "Неприкосновенных" всех привилегий, как первых поселенцев Марса, — женщина вдруг поднялась со стула и взволнованно заломила руки, — Боже мой! Как же я сразу не подумала...

— Что? — Лавров отключил связь с мостиком.

— Наш груз! Едва ты приземлишься, корабль сразу перейдет в ведомство земного правительства и, как место преступления, будет обыскан. Доказательства, что на Марсе три тысячи лет назад уже была колония, будут изъяты, как улики, или материалы по делу. Кто знает, удастся ли вообще получить их обратно. С артефактами может произойти все что угодно: их могут подменить… или уничтожить, отправить гнить на какой-нибудь богом забытый склад. Нужно срочно что-то делать! Надо перепрятать ящики или передать их на другой корабль!

Лавров задумался, по старой привычке вытащил из кармана трубку. Женщина с тревогой смотрела на него, ожидая решения, но Лавров не спешил, достав коробку с табаком, тщательно набил трубку, потом раскурил, выпуская сизые облачка дыма все раздумывал: необходимо было предугадать все варианты развития событий, если он повернет обратно, или попытается передать имеющиеся доказательства против "Неприкосновенных" другому кораблю, будет безнадежно потеряно время. И кроме того, нет никакой гарантии, что капитан другого корабля не будет работать на "Неприкосновенных". Уничтожить доказательства — идея еще более глупая, чем перепрятать ящики с артефактами. Почему именно сейчас на его корабль попала эта глупая девчонка? Мила права, это не простое совпадение. Как же не вовремя замешались они в важные события...

— Этот колонист, так… мешает, — эхом откликнулась на его мысль Мила.

"Тот кто нам мешает, тот нам и поможет" — промелькнула в голове капитана старая пословица и ему вдруг сразу стало ясно, что надо делать.

— Тот кто нам мешает, тот нам и поможет, — проговорил Лавров вслух.

— Что? — переспросила женщина, не поняв в чем дело.

— Представь себе, что этот мальчишка на самом деле не глупый колонист, а матерый рецидивист, сумевший изготовить отмычку к электронному замку и сбежать.

— Что за ерунда? Он наверняка даже представления никакого не имеет об устройстве таких замков, а даже если ты прав, я не понимаю… как нам это поможет?

— Все бросятся ловить убийцу. А мы тем временем успеем сгрузить ящики с корабля. Сообщи нашим, пусть отправят два отряда к космодрому. Один пусть займется парнем — нельзя, чтобы его нашли. А второй отряд заберет груз.

— Лавров! — женщина восхищенно взглянула на капитана. — Я тебе говорила, что люблю тебя?

— О любви поговорим позже, — Лавров поднялся с кресла и, порывшись в столе, вытащил из ящика небольшую отмычку. — Скоро корабль пойдет на посадку, надо торопиться.

***

Дик кое-как приподнялся с койки, и выкинул яркий рекламный проспект, распечатанный на дешевом оргалите. Скоро за ним придут, и надо привести себя в порядок. Он на Земле, а тут везде журналисты, телевидение, нельзя плохо выглядеть. Кое-как пригладив волосы, Дик натянул старые берцы, зашнуровал, накинул старую куртку от комбинезона.

"Надо бы адвоката сразу потребовать", — подумал Дик, в ожидании охраны.

Ждать пришлось не так уж и долго. Он-то думал, что первым делом выпустят пассажиров, потом займутся отделяемыми грузовыми модулями и только потом вспомнят о заключенном. Но, стоило утихнуть двигателям, как дверь в карцер с легким шипением приоткрылась. К большому удивлению парня, на пороге показался всего один человек, войдя в карцер, он тут же закрыл за собой дверь.

— Приготовился? — спросил товарищ Лавров, разглядывая отчаянно храбрящегося парня.

— А чего готовится? Надел ботинки и вперед, — Дик попытался улыбнуться, но губы растянулись кривовато, помешала подсохшая трещинка на губе.

Капитан не торопился вызывать охрану, и вообще, он прошел через всю каюту и сел рядом с парнем на откидную койку.

— Не дрожишь, это мне нравится, — серьезно и без малейшего акцента заговорил вдруг товарищ.

— Чего бояться? — вопросом на вопрос мрачно ответил Дик, — Можно подумать, что в тюряге на Земле будет хуже, чем в колонии. Тут еда натуральная. Воздух почище чем даже под куполами. Да и я читал, раз в три года в бордель можно наведаться. Не, даже в тюряге тут лучше чем на Марсе. 

— Ты же не в тюрягу собирался, — немного ехидно подколол товарищ Лавров, доставая из кармана старую трубку из слоновьей кости. Набив ее табаком, не спеша закурил, а затем, ткнув ботинком в пестрый лист, валявшийся под ногами, добавил, — Вот, маршрут наверное составлял. И куда собирался? М? На море? Или, может быть, в музей?

Парень хмыкнул. Тратить драгоценные часы, валяясь на пляже, или как баран топать за экскурсоводом? Нет уж, увольте.

— Почти. Большое родео, бордель, день ВДВ, ну и Альтамонт конечно. 

— Узнаю себя в молодости, — одобрительно кивнул головой Лавров, — Даже жалко, что ты так вот глупо попался. Неужели по-тихому нельзя было обстряпать дельце? Из-за чего хоть замочил? Изменила?

Дик отрицательно покачал головой:

— Она же из "Неприкосновенных", она бы и близко меня к себе не подпустила, надутая квочка!

— А, ты ее за это- не дала? Из социального протеста? Стюарт видел, как вы собачились в коридоре. Да телка и сама потом заявилась ко мне с просьбой выкинуть тебя за борт.

Ричард снова замотал головой:

— Она уже без мозгов была, когда я ее нашел.

— Так это не ты, говоришь? — задумчиво переспросил капитан, — А кому же еще могло понадобиться ее мочить? Кроме тебя, ни у кого мотивов не было.

— Это не я, — тяжело вздохнув возразил Дик.

— А знаешь, я тебе верю, — вдруг промолвил капитан и взглянул на растерявшегося от такого неожиданного заявления паренька, — Что думаешь, это я ее приказал замочить?

— Нет… я вообще ничего не думаю, — пролепетал парень, внезапно обретая надежду.

— А вот это плохо. Думать надо. 

— А что я могу? Сбежать? Как?

Капитан вытащил трубку из рта и неторопливо выколотил ее о стол. Сунув широкую ладонь в карман, Лавров, порывшись, вытащил обгоревшую тряпицу, которой стал бережно протирать свою реликвию. Из тряпицы выпала тонкая электронная отмычка. Сделав вид, что ничего не замечает, капитан встал, и подошел к иллюминатору.

Дик схватил со стола отмычку и сунул в карман.

— Надо же, — покачал головой товарищ Лавров, разглядывая пикет, устроенный у летного поля, — Опять эти анархисты протестуют. Нет, ты только посмотри на них! Никакого же порядка. А если они своруют чего, или напьются и пойдут стекла на корабле бить? Или вообще помогут бежать преступнику? От них всего ожидать можно. И куда только власти смотрят, — Лавров неодобрительно покачал головой и, не взглянув на побледневшего парня, вышел из карцера.

Глава 8. Ментоскопические воспоминания

Я нифига не понял, почему собственно кэп подкинул мне отмычку. И почему именно подкинул, а не дал. Но, зато очень быстро смекнул, что эти слова кэпа про анархистов — неспроста. Он явно дал понять, что парни мне помогут. Едва Лавров вышел из камеры, я бросился к окну. Там, у самой кромки поля толклось несколько человек у небольшого фургончика. Две девахи, разукрашенные во все цвета радуги, и четверо парней в коже и заклепках. На анархистов они походили примерно так же, как директор нашей школы на победителя конкурса Мистер Вселенная. Но мне сейчас было глубоко плевать, кто это был, главное выбраться, ибо я не собираюсь сидеть и ждать, когда за мной придут. 

Едва шаги кэпа затихли, я подошел к двери и вытащил отмычку из-за рукава. Уже совсем было вставил ее в щель замка, да вдруг застремался. А ну как кэп фальшивку мне подогнал, и стоит коснуться эти ключом лазерного луча — сработает сигнализация, и меня запросто размажет о каюте разрядом высоковольтного напряжения. Не, а чего? Запросто так может быть, тем более, если эту деваху гэбисты замочили. Уберут подозреваемого еще до суда и все. Кто разбираться станет, убивал я ее или не убивал. Дело закроют и все.

От таких мыслей я совсем завял. Но, потом сообразил, что все же стоит рискнуть. Если получится, то я на белом коне. Ну а если нет, то и жалеть нечего, подумаешь, просру пожизненное заключение. Успокоив себя такими идиотскими рассуждениями, я осторожно приложил отмычку к кодовому замку и слегка качнул шифро-стержень. Услышав щелчок, облегченно выдохнул. Вроде бы никакой сирены. Не вбежала охрана и меня не размазало по стенкам от удара током. Выскользнув из каюты, я прикрыл дверь, активировал замок и двинул по коридору, от души надеясь, что никого не встречу. Ага… как бы не так. По проходам мотались тучи народу в ожидании открытия пассажирского выхода. Оказывается люки-то не открывали. Полиция запретила кому бы то ни было покидать корабль до прибытия следственной группы. 

Народ конечно возмутился. На корабле летели в основном рабочие и всем не терпелось кровно-заработанные кредиты просадить в каком-нибудь роскошном борделе или казино. А тут сиди и жди неизвестно сколько времени, тем более, что еда тут очень даже не бесплатная. В общем люди возмущаются, толкутся в коридорах и интересуются у каждого встречного-поперечного, одетого в униформу когда их выпустят.

Я иду себе тихонько, стараюсь не привлекать внимания. А кругом стюарты бегают из каюты в каюту, пересчитывая халаты и полотенца. Охрана толчется у ресторана, недовольная тем, что пассажиров не сгружают, и им — весь полет промаявшимся без выпивки, не наливают. В общем — дурдом полный и, что хорошо, на меня никто внимания не обращает. Даже если бы я был слоном, на меня все равно бы никто не посмотрел, ну разве что, если бы я застрял в коридоре и загородил проход.

В общем, добрался до грузового люка без особых приключений. Там подцепил чью-то кепку и надвинул покрепче на глаза, чтобы не было видно опухшей рожи с фингалами и выпрыгнул из шлюзового люка. Спрыгнул на землю и чуть не задохнулся от запаха! Как же пахнет Земля! Непередаваемо и головокружительно пахнет и тянет к себе… Ну через пару секунд я сообразил, что тянет к себе меня большая сила тяжести, а запах — от газона травяного, видать его навозом удобряют от души. В общем, с землей понятно все. А вот небо… Поднял голову вверх и аж слезы брызнули из глаз — такое голубое небо было, смотреть невозможно — какое голубое. Огляделся, оценивая обстановку — вроде тихо все. Груз пока еще не шмонают, перетаскивают поближе к ангару. А мне того и надо. Вышел следом за трейлером на грузовую площадку, вместе с тремя рабочими, которые транспортировали невесомый груз, подталкивая его руками в нужном направлении. Хорошая штука это все-таки, антигравитационная площадка. Нам бы в колонию… В общем, дотолкали мы трейлер до места назначения, ребята пошли за новой фурой, а я, типо облегчиться — за забор вильнул, и двинул прямиком к тем ребятам, на которых мне капитан намекнул. Иду и поверить не могу, что так легко удалось слинять. Бывают же такие удачные дни… хотя мне в последнее время что-то слишком везет. 

Обогнул ангар, вышел как-раз к забору, возле которого терлись эти самые анархисты. Подхожу, приглядываюсь осторожно, кто их знает, что за ребята вообще такие. На протестующих демонстрантов они не слишком похожи. Хоть и в коже и в заклепках и волосы всеми цветами радуги переливаются, а сразу видно — никакие это не анархисты, и даже не панки. Слишком уж вялые, да и музон… отстойный, прямо скажем. Стоят они привалившись к фургону, музыка орет, а они даже не слушают. Расставили плакатики у забора, а сами трындят о чем-то, на часы поглядывают. У меня внутри екнуло: 

"Неужто меня дожидаются?" — подумалось вдруг.

И сердце от страха в пятки ушло. Но делать нечего. Надо же выбираться из космопорта. В общем, я подхожу к ним и, стараясь говорить спокойно, спрашиваю:

— Почем свобода для народа? (значит их тайное приветствие, мне про это Ник рассказывал)

— Так свобода же, не продажная девка, — отвечает один из парней и внимательно меня оглядывает. — А ты откуда такой покупатель?

Я пожимаю плечами и равнодушно так говорю:

— Оттуда. — я кивнул в сторону корабля.

— Так пассажиров, вроде не сгружали еще.

— А я особенный может пассажир, — говорю я и решаю предъявить им свой козырь. — У меня свой золотой ключик имеется, кэп лично вручил. Ну что… может подбросите до города?

— Можно, — легко согласился парень и свистнул своим. — Мы как раз уезжать собирались.

Парни тут же собрали плакаты, закинули их в автобус, усадили девчонок и влезли сами. Все быстро так, словно тренировались. Я влез следом, рухнул на обитое дерматином сиденье, чувствую, что попадалово страшное, и даже вдруг дернулся из машины выскочить, но опоздал. Дверь фургончика захлопнулась и мы поехали.

Глава 9. Побег

Небольшой джип на полной скорости завилял между большегрузными фурами по дороге из космопорта. Дик, не привыкший к таким скоростям, судорожно вцепился в стальной поручень и, раскрыв рот, разглядывал проносящиеся мимо огромные здания невиданных на Марсе архитектурных форм, многоярусные корпуса  домов, переплетенных друг с другом воздушными коридорами. В лицо то и дело врезались яркие, кислотных цветов голографические рекламы, впечатывающие в мозг образы товаров, путем воздействия на образы в подсознании. Такие рекламы были запрещены в городах, но на подступах к мегаполису, рекламодатели отрывались вовсю, усердно впаривая невольным жертвам конкуренции шарлатанские "чудо-браслеты от всех болезней", "простыню-массажер", "бижутерия, которая выглядит как настоящие ювелирные украшения", "антипригарные сковородки", "безразмерные бюстгальтеры", и хит сезона — новый музыкальный канал, который вшивался чипом прямо в роговицу глаза, позволяя круглосуточно наслаждаться любимой музыкой.

Парень за рулем вытащил из бардачка самокрутку и, прикурив, сделал глубокую затяжку. Чего там у него было завернуто в тонкую синтетическую смолу Дик не разглядел. То ли гашиш, то ли опий, то ли травка полегче, но первая же затяжка произвела на водителя такой эффект, что тот задергал головой тряся ядовито-зелеными волосами и дико заорав, крутанув руль так, что чуть не врезался в идущую впереди фуру.

— Охренел?! — заорал сидящий рядом с ним друг, вцепляясь в руль, и отчаянно пытаясь вывернуть джип из-под колес. — Ты чего за рулем косячишь?! Жить надоело? Торчок долбанный!

Он двинул водителю локтем по горлу и, кивнув головой назад, приказал:

— Уберите, я поведу.

Парни быстро вытащили бесчувственное тело назад, и он ловко перебрался в кресло водителя. Развернул машину и поехал куда-то в сторону от большой дороги, небрежно пояснив больше Дику, чем товарищам:

— На подъезде к городу пробки.

Дик вдруг разом расслабился, откинулся на спинку сидения, и выдернул из рук соседнего парня жестянку с пивом. 

— Хх-х-х-х, отличное пиво на Земле варят, — едва не поперхнувшись, просипел Стенли. — А чего покрепче нет?

— Вот, наш человек, — тут же обрадовались новые знакомые, и в руках у Дика оказалась уже добровольно отданная жестянка с газированной водкой.

Дик опрокидывал банки, делая вид, что усиленно глотает содержимое, пьянея разом, быстро теряя членораздельную речь. Краем глаза он отмечал, как перемигиваются его новые друзья и как постепенно девки сдвигаются назад, высвобождая пространство парням. Вдруг увидел, как темноволосый нечаянным движением проверил что-то в заднем кармане и понял — его сейчас убьют.

Жить захотелось — патологически. 

Дик откинулся на спинку сидения и захрапел, словно бы совсем отрубился. В машине стало тихо. 

— Что делать с ним? — спросил дерганный малый в кожанке, изукрашенной заклепками.

— Лавров приказал убрать свидетеля. Как думаешь, что надо делать? — ответил ему брюнет.

— Подъезжаем к району рынков. Тут место хорошее, — сказал главный, сидевший за рулем. — Вон там, откос, и свалка мусора. Никто туда лет сто не полезет и с дорого не видно.

— Понял, — кивнул головой брюнет, легко приподнял притворяющимся спящим Дика и потащил к двери. Нашаривая в кармане нож, он ослабил хватку и Дик моментально воспользовался этим. Открыв глаза со всей силы засадил кончиком кованного берца своему убийце в пах, оттолкнул взвывшего парня назад, на сидевших сзади, рванул ручку двери и вывалился наружу хватая ртом мертвенный воздух свалки. 

Машина неслась на полном ходу, но Дик не раздумывая прыгнул вбок, стараясь сразу перелететь дорожную полюсу и покатиться вниз — там где гнили кучи отбросов. Пролетел всего секунды четыре, успев сгруппироваться, прикрыть голову руками. Врезался во что-то мягкое, и сразу покатился к стене, чуть нависающей над свалкой, откуда его не могли достать выстрелы сверху. Затихнув, он попытался сообразить, целы ли руки-ноги. Организм вроде бы находился в полной комплектации, даже голова присутствовала. Сверху послышались голоса, прогремел глухой выстрел. Дик, пошатываясь поднялся и пошел вперед, стараясь не уходить из-под спасительной нависающей кромки. Вскоре голоса и редкие, одиночные выстрелы затихли, но Дик продолжал идти дальше.

Свалке не было конца. Вскоре, Стенли даже стал приглядываться к вещам, валявшимся под ногами. Подобрал несколько просроченных упаковок обезвоженных обедов. Ополовиненную бутылку водки. Кто мог выбросить такую ценность — непонятно. Глотнув из горла, Дик разорвал зубами пластиковую упаковку сухого пайка и плеснул туда водку. Через минуту выудил пальцами разбухший бесформенный кусок и отправил его в рот. Сухие пайки — вещь самая отвратная, из всей существующей еды, но колонисты научились делать из него деликатес с помощью таких вот нехитрых манипуляций.

Проглотив еду, Дик стал оглядываться по сторонам. Наконец заметил что-то вроде указателя для машин и пошел по стрелке. Не прошло и сорока минут, как Дик почувствовал, что вонь становится менее ощутимой, а вскоре, и вовсе в лицо подули потоки санитарного освежителя. 

Выбравшись со свалки, Дик оказался прямо на улочках старых кварталов целиком превращенных в базар. Многоэтажные дома с забитыми верхними этажами — превращенные в склады. Широко распахнутые двери магазинов с вываленными наружу товаром, вертлявые зазывали, предлагающие все на свете. 

— Эй, красавчик! — крикнул, подбегая к Дику какой-то неопределенного пола торговец. — Давай сюда, по глазам вижу — хочешь денег! давай, заходи, за стакан крови — получишь сто кредитов.

Дик поначалу опешил и даже хотел воткнуть с оттяжкой этому извращенцу, но вдруг вспомнил о недавней моде среди землян — пить человеческую кровь для похудения. И вспомнил, что он собирался на день ВДВ, а в карманах ни шиша, кроме палевой кредитки. А чтобы пойти в парк, нужна тельняшка и голубой берет как минимум. Ну еще ящик пива не помешал бы. 

С этой мыслью Дик кивнул торговцу и пошел следом, в подъезд старой пятиэтажки.

***

— Вы что? — переспросил товарищ Лавров, нахмурившись.

— Мы его упустили, — виновато выдохнул брюнет в трубку телефона и зажмурился, ожидая грома и молнии.

— Как? — голос Лаврова был так спокоен, что парня мороз по коже продрал.

— Он выкатился из машины на полном ходу и упал под откос в выгребные ямы старого рынка. Наверняка шею себе сломал.

Лавров поморщился.

— Наверняка? Вы даже не знаете, что с ним произошло? Оцепите рынок, обыщите все, каждый миллиметр свалки, каждый склад. Достаньте этого идиота живым или мертвым. Хотя — мертвым лучше. даю вам три дня. Через три дня открывается заседание Совета и ничто не должно нам помешать.

Глава 10 Ментоскопические воспоминания

Зашел я в комнату, которое мне охарактеризовали как "помещение для забора крови". Осмотрелся. Сказать что там был срач, это ничего не сказать. Ну вот помните, как у врача на Марсе было изгажено? Так вот, по сравнению с этим "помещением" — у марсианыча стерильная атмосфера была просто. У меня ботинки к полу липли, а запах такой там стоял, словно сюда заползли сто скунсов и подохли, лет эдак триста назад. Стены покоцаны настолько, что даже кирпичи облупились. Камин говном забит. Из мебели — трехногий стул, шкаф, дверцы которого изрешечены пулями, и два ящика друг на дружку поставленные — замена столу.

Торговец вытаскивает из шкафа ржавый бюкс, вынимает оттуда здоровенный шприц и кивает мне, мол садись, сейчас кровь будем брать.

Я ж не дурак, заявляю:

— Деньги вперед.

Хмырь помялся пару секунд, но, видимо, добровольцев сдать кровь было не так уж много, чтобы привередничать. Выдал мне кредиты, и тянет руку с ватой — продезинфицировать дескать. А я эти фокусы хорошо знаю, на Марсе у нас так лохов-контрактников дурили, намажут руку нейро-парализатором, или еще какой дрянью и все. Сдерут все, даже одежку, хорошо если еще в живых оставят.

Говорю:

— Нихуя никакой дезинфекции. Мои религиозные взгляды не позволяют соблюдать эти извращения. Давай так. Тем более, как я вижу, шприц не стерлизованный.

Торговец тут же бросил медицинские прибамбасы на стол и стал рвать волосы в подмышках, уверяя, что он лично стерилизует каждый раз все, включая эту комнату. Что его пункт — самый стерильный и чистый во всем квартале. Что даже в городе не найдешь такого удобного, без очереди пункта. И главное, он платит наличными!

В общем, вижу опять с ватой ко мне лезет. Я тогда ему выставил кукиш под нос. Взял иглу и сам воткнул в вену, искренне надеясь, что до меня этой иглой никто не пользовался.

— Давай, у меня еще дел куча, — говорю.

Ну, этот поборник антисептиков, кровь отсосал. А куда деваться? Правда в отместку, выдергивая иглу мне так ткнул вбок, что чуть вену не вспорол. Но главное, денежки у меня в кармане были. Пока он шуровал со шприцем, помещая его в биокапсулу, я ссадил ногой окошко и выпрыгнул на задний двор. Так, на всякий случай, кто знает, кто там меня на выходе ждал. 

Выпрыгнул и ходу, потому что за спиной крик услышал: "Держите его!". Чего-то никакого желания не было проверять обо мне это кто-то соскучился, или нет. Сориентировался быстро, потому что район рынка по старой схеме планировался, почти как наша колония. Так что я знал, где тупик может быть, а где проходные дворы. За мной долго гнаться не стали. Побоялись оставлять свой товар без присмотра. 

Пошел я быстрым шагом и вскоре вышел на проспект. Там товары хоть и подороже, зато торговцы рожами на зэков не смахивают. Иду, приглядываюсь к вещам и вдруг вижу, как по заказу магаз "Военторг". Зашел, прошелся для виду по рядом с космической униформой, а потом киваю продавцу и многозначительно приподнимаю бровь. Продавец, сразу видно не дурак. Понял все с полуслова, кивнул головой в сторону подсобки. Я незаметненько так туда юркнул и через двадцать минут вышел на улицы в полосатом нательнике, камуфляжных штанах. На голове, как и положено — чуть потасканный голубой берет с начищенной до блеска бляхой.

Поймал я за шкирку какого-то шкета и спросил:

— Где парк Има Горького?

Имя у этого Горького конечно странное — Им, но, видать, родители интеллигенты были, а от таких все что угодно можно ожидать. 

Шкет довольно толково пояснил мне, что надо идти туда и туда, потом там и там свернуть, потом дать в морду на входе, дождаться пока выкинут, и уж потом пролезть через ограду. Дескать, все настоящие десантники только так и заходят. Ну я в качестве благодарности дал пацану леща, а сам двинул вперед, туда, где меня ожидала хрустальная мечта детства "День ВДВ".

Глава 11 Ментоскопические воспоминания

В общем двигаю я по улице, приближаюсь к парку. В каждом городе на Земле такой парк имеется, ну это как улица имени батьки Ленина — друга всех детей. В любом поселке на Марсе обязательно главная улица названа в честь этого знаменитого анархиста или, как у нас его ласково называют девчата — товарища Вади. А я еще купил по дороге чинарик, свинтил зубами пробку и потихоньку боевой настрой себе создаю. Хотя, куда еще боевее то? Сегодня с утра меня арестовали, потом чуть не отправили в тюрягу, потом чуть не пришили два раза, и вот теперь...

Иду по улице, а у меня голова сворачивается, такие красоты кругом. Небо синее-синее, на Марсе такого неба нет. На Марсе небо бледное, словно бы выгоревшее. А тут темно-голубое небо и ветерок веет, но никакой пыли. Легки словно маслом смазаны — столько тут кислорода и всяких запахов. Чем пахнет на Марсе? Пылью, пшеничной пыльцой, железом и нежитьем. А на Земле… цветами, зеленью. Девушками пахнет. Красивые девушки на земле. Идут, покачивая грудями и бедрами мимо, улыбаются тебе и… пахнут. Пахнут свежестью, чистотой, духами, возбуждающе в общем пахнут. Дома стоят красивые. Дома высоченные, голова аж кружиться, когда смотришь вверх, пытаясь разглядеть верхние этажи. А в домах события всякие происходят. Это тебе не колонистские казармы, тут жизнь ключом бьет. Прямо на улицах стоят лотки, с которых куча всякой еды продается. От одного только аромата жаренного мяса — голова кружится. 

В общем, шагаю я к парку, и по дороге встречаются братки. Парни, одетые в тельники, кое-кто в полном прикиде. Происходит суровое братание, мы молчаливо киваем друг другу, проводим костяшками пальцев по пряжке ремня, потом жмем руку, и идем дальше, уже втроем, вчетвером, впятнадцатиром.

На парковых воротах висела громадная растяжка с десантным девизом: "Кто кроме нас?!". У входа пара ментов проверяла личности, чтобы среди голубых беретов — голубые не затесались. Ибо были прецеденты. Читал я про то, как лет двадцать назад, эти самые геи решили свой марш-парад в парке провести. И ведь промотивировали же еще суки тем, что дескать у десантуры береты мол тоже голубые. Эх… жаль, что двадцать лет меня тут не было. Нехилое мочилово началось. Говорят, даже войска пришлось ввести в город. Выдали им тогда крепко, но они же мазохисты суки все как на подбор. Нет-нет да и пытаются пролезть в парк — типо равные права у всех должны быть.

В общем, прошли мы проверку на педерастость и благополучно влились в нестройные ряды празднующих. Повсюду рекой лилось пиво с водкой (настоящие десантники никогда не станут пить виски, или, к примеру, спирт) и рассказы "о былом".

Рассказы у каждого знатные были, я даже заслушался.

Вот один из братанов привалился к статуе "Девушка с веслом и грудью шестого размера" и рассказывает:

— … Подняли нас по тревоге. Мы тогда стояли в приграничном Париже. Вышел полкан и толкнул речь в том смысле, что стонут, дескать под игом попсократии братские народы. Тогда вы помните, что даже город целый образовался от передачи "Стань звездой", Евровиденьеград — назывался. Они даже петицию подали в Совет, о признании независимости и полной автономии от государства. Суки, хотели свое поп-государство образовать. В общем, командованию поступил приказ по-тихому это движение прекратить. Высадились мы десантом прямо у телецентра, командование нам в помощь атрподготовку пустило — жахнули на полную катушку Гимн панков. Эх, дело было! Идем, шаг печатаем, под ритм, а кругом, по щелям педики в блестящих штанах расползаются. Мы на них пока ноль внимания, первым делом антенну завалили. Людей от зомбоящика откинуло с ускорением 9 жэ. Пидорасню всю согнали на баржу и в океан. — Десантник ухмыльнулся от сладких воспоминаний. — Так наверное до сих пор там плавают, если конечно дружки не спасли Они же очень взаимопомощь любят, педики эти. Ну а пока суть да дело, я пофотался с девчонками местными. Ничего так телочки оказались. Некоторые даже внятно разговаривать могли без фанеры.

В подтверждение своих слов рассказчик вытащил из нагрудного кармана фотокарточку и показал всем желающим. Я подошел глянуть. Ё-моё, какие у них были груди! Не, на Марсе у девчонок тоже есть что пощупать, но… земное притяжение что-ли виновато, или то, что тут мясом кормят. Мне такие роскошные виды только на картинках видеть приходилось.

В общем, выпил я протянутый кем-то стакан водки и чувствую, что хочу десантником стать — настоящим десантником! Стал даже интересоваться у друга, где записаться можно...

А потом было купание в фонтане. Вот как марсианину объяснить, что такое фонтан? Он не поймет просто, зачем надо драгоценную воду так бездарно и глупо расходовать. Но, когда в тебе три стакана спирта, смешанного с литром пива, и ты лезешь в прохладную воду прямо в одежде, и на лицо летят сверкающие в лучах солнца драгоценные капли — понимаешь, это все вовсе не глупо.

Вылезаю я из фонтана в каком-то расслабленном состоянии. Это потом узнал, что администрация помешивала в воду всякие успокоительные, десантуру гасили — суки. И тут как по заказу зажглись экраны. Начали транслировать какой-то концерт попсовый. Не, когда девчонки сиськами трясли — я смотрел конечно. Земное притяжение — штука все-таки мощная. Но! Когда это вот "красавчики" пошли, тут уж моих сил никаких терпеть не стало. 

И ведь не выключить и даже звук не убавить никак. 

Мы встали и культурно, всей ротой пошли искать место потише. Идем, и видим: подозрительно знакомый мне парень с зелеными волосами — по столбу вверх лезет. Подлез под экран, выдрал провода и давай орать прямо оттуда:

— Братки! Хуле терпеть нам это? — и треск разрываемой тельняшки, и вниз летят ошметки, а парень орет дальше. — Эти вечно голодные псы рвут наши молодые тела, заставляя трудиться за копейки, а сами набивают карманы сверхприбылью! Сажают как на наркоту, на шопинг наших девчонок! Наших детей уже вообще ничего кроме глазфонов не интересует!

И вот смотрю я на эту знакомую рожу и понимаю, что это один из тех самых бандитов, которые меня в машине чуть не замочили, а сделать ничего не могу. Вместе со всеми подрываюсь, рву на себе тельняшку и ору, выпучив глаза:

— Долой! Железным сапогом пройдем по жирным жабам! Давить гадов! Долой!

Глава 12. Ментоскопические воспоминания

И тут, кто-то вдруг закричал, что вода в бассейнах отравлена. Что туда дескать подмешивают транклы, чтобы десантников в узде держать. Что тут началось!

Все кругом орут, морды собираются идти бить администрации. Откуда ни возьмись появились добрые "братки" с пятилитровыми флягами самогона и давай наливать всем желающим — типо противоядие. Ребята как подмахнули это дело, так глаза у всех на лоб полезли. Орут с пеной у рта насчет железного сапога, долбанных политиканов, потом перешли почему-то на эмбарго Венере. А через минуту, я уже сам стою и ору за компанию:

— Долой попсу! Советы сосут у банкиров!

Тут в руки мне кто-то сунул пластиковый стаканчик с мутной жижей, воняющей технической соляркой. Я маханул и… как рукой все сняло. Оглядываюсь и понимаю, что стою я среди беснующейся толпы невменяемых десантников. Потом уже, спустя несколько лет, один медик мне разъяснил, что мне сильно повезло, поскольку я был под дозой спорамина. Так что альфамискалин, подмешанный в самогон, не подействовал. Ребят жаль, многие же не выжили после этой попойки — доза галюциногена была на слона.

В общем оказался я единственным здравомыслящим человеком среди бушующей толпы зомби, которой очень ловко управляли несколько прощелыг. Среди них знакомый мне чувак с зелеными волосами. Рявкнет в толпу что-то вроде: "Долой гопоту!", подождет, пока проорутся, и следом добавляет: "Хватит кормить колонии! Все деньги народу! Даешь власть Совету!"

В общем довели они толпу до состояния кипения, парни уже друг друга задевать начали, я к выходу стал пробираться, опасаясь как бы по морде не схлопотать почем зря, как тут подъехал небольшой броневичок, и из люка вылез знакомый мне товарищ Лавров. Вылез он значит на крышу, лицо суровое, кожанный плащ на ветру полощется, в правой руке смятая кепка, а левой он изо-рта трубку достал и речь толкает.

Все кругом стихли и стоят, дыхнуть лишний раз боятся, слово чтобы не пропустить из той брехни и несвязных изречений, которые Лавров намешал в своей речи, непонятно каким образом связывая земные проблемы с петицией "Неприкосновенных" в Совет об автономии Марса. Впрочем смысл и правдивость никого сейчас не интересовали, важны были только отдельные слова, которые Лавров выкрикивал, и которые зомбировали толпу.

— Товарищи! Не буду вам размазывать про политику, каждому понятно — политика — гавно! Но! Именно сейчас сложилась такая ситуация, что политический вопрос вплотную и напрямую сейчас зависит от нас! Все мы знаем, что сейчас происходит в Совете. Ситуация тяжелая! Торговые корпорации вступили в сговор с "Неприкосновенными" и рвутся к власти — они требуют автономии и признания своего первородства! Мы не можем допустить их альянса! Тогда не будет ни мира, ни Земли, ни свободы! Я знаю, что вы — гордость и элита вооруженных сил, непобедимый десант — единственная сила, которая в состоянии остановить мохнатую лапу кровососов, рвущихся к безграничной власти! Эти упыри, обкрадывавшие и наживавшиеся десятки лет на народе, начали открытую войну! Они хотят уничтожить единственную силу, которая может им противостоять! Независимые войска, которые еще никому не подчинились, и которые еще никто не смог победить — десантуру! Кровососы Земли и Марса хотят отомстить нам за Бородино. Если в Совете пройдет закон об автономии Марса, то прежнему миру, который держался на наших плечах — конец! От Волги, до Лены, от Миссисипи до Рио-негро наши земли будут безжалостно вытоптаны буржуйскими сапогами. Наши жены и девушки будут изнасилованы и станут продаваться за деньги ради куска хлеба. А мы сами своими руками будем продавать наших сестер и детей в рабство, ради лишней монеты. Не допустим этого! Не отдадим на поругание нашу родину-мать, наших сестер, жен, матерей, подруг, наших детей!!! Станем грудью на пути кровопийц! Как в двенадцатом году! Нас не победить! Враг не пройдет! Победа за нами!!!

— Да!!! — зеленоволосый — это подделка под панка, подпрыгнул к Лаврову, сурово обнял его за плечо и заорал. — Наше дело правое! Победа за нами! Долой автономию Марса! Долой "Неприкосновенных"! Даешь свободу! Выжечь всех "Неприкосновенных" напалмом! Вся власть Советам!

А потом… потом вынесли ворота и толпа ничего не соображающих убийц хлынула в город. Я шел рядом с ребятами, с которыми успел побрататься. Сообразил, что в такой буче лучше своих держаться, что бы ни происходило. У Лаврова уже были "пастухи" наготове, которые направляли отряды туда, куда было нужно. Кого командировали громить развлекательные центры и магазины. Кого-то на разборки с кровососами отправили. Наших — прямиком к зданию Совета. Загрузились в джипы, которые очень вовремя к выходу из парка кто-то подогнал и айда!

Едем по городу, кругом уже мародеры хозяйничают вовсю. Населению интересно — развлекуха бесплатная же, среди всей этой тоски телевизионно-болотной. Жизнь настоящая началась же! Адреналин! Тем паче перед шмарой своей можно круто выставиться — сгонять в соседний магаз, расколотить витрину и притащить домой шубку, или цацки с брюликами — благо полиция вся на выезде, пытается сдержать беспорядки до подхода регулярной армии.

Глава 13. У здания Совета

Лавров нервно постукивал пальцами по столу, ожидая доклада своей помощницы. Даже трубку отложил в сторону. Мила запаздывала, а ситуация в городе складывалась такая, что дорога была каждая секунда. Наконец, в кабинет влетела девушка и, поправляя на ходу растрепанные кудри, затараторила:

— Значит так. Первая группа десантников уже добралась до телецентра, сейчас идут столкновения с группами полицейских, охраняющих здание. Но, думаю долго они не продержатся. Вторая группа, как и было задумано добралась до торговых центов и устроила там погром. Особое внимание было уделено ювелирным магазинам и дорогим бутикам. Естественно народу набежало… Ну и отдельные мелкие отряды, рассредоточены по городу и сеют панику. — Мила заискивающе улыбнулась и восхищенно заметила, — потрясающий план, воспользоваться Днем десантника. Эти ребята умеют отвлечь на себя внимание.

— Эти парни здорово нам помогут, сами того не подозревая. — Лавров взялся за телефон, набрал номер и приказал человеку на другом конце провода. — Поднимайте наши отряды. Первый — в Центробанк, второй — в здание центрального интернет-сервера, третий — займется космопортом, четвертый — займется АЭС. Все должны действовать одновременно и молниеносно. Сил у нас недостаточно, и стоит правительству подтянуть войска в город — нам конец. 

— Понятно.

Дав отбой, Лавров встал. 

— Соберите всех, кто сейчас в посольстве, через пять минут чтобы были готовы. Едем в Совет.

Мила кивнула и вышла из кабинета. Лавров поднялся, подошел к шкафу и открыл дверцу. Внутри на плечиках покачивался его светло-серый френч капитана корабля. Сейчас он вряд ли потребуется, житель Марса — не слишком удачная фигура для лидера восстания. Нужен другой имидж — настоящего землянина, простого работяги, своего парня. Сдвинув френч в сторону, Лавров вытащил из шкафа пиджак и белую рубашку. Простенько, но обычно. Рядовой гражданин — неплохой образ. Переодевшись, глянул в зеркало и поморщился — никак не смотрелся он в кургузом пиджачке. Словно лавочник, вырядившийся в выходной, и собирающийся прокутить недельную прибыль за карточным столом. Стянув с себя пиджак Лавров вытащил из гардероба рабочую униформу каменщиков — широкие штаны из брезента, серую холщовую косоворотку и куртку из того же темно-зеленого брезента. Прикинул на себя — получилось в самый раз. Переодевшись, он вышел из кабинета и спустился вниз, где уже собрались все, кто в данный момент был в здании посольства.

— По машинам! — скомандовал Лавров, и когда все заняли места в трех небольших автобусах, добавил, — сегодня великий день. Сегодня мы или станем хозяевами Марса, или исчезнем навечно. 

***

Дик, вместе с тридцатью десантниками уже подходил к зданию Совета. Зеленоголовый хмырь отстал — слава богу — отвлекся на разграбленную аптеку. Оставшись без кукловода, десантники немного пришли в себя, и даже попытались как-то организоваться, правда свернуть с намеченного пути здравого смысла не хватило. Сержант Рощин, как старший по званию, взял на себя командование операцией. Так что к зданию они подошли не неорганизованной, вопящей толпой, а четко разделенные на группы с заданием кому и что делать. Напуганная происходившими в городе беспорядками, служба безопасности усилила посты наблюдения и даже выставила дополнительную охрану. Но что могли сделать десяток лишних охранников, весом за сто килограмм каждый, против тренированных солдат? Через шесть минут, восставшие уже вошли в здание. 

Рощин решительными шагами направился в зал объединенного Верховного Совета Земли. Дорогу ему преградил капитан охраны со скорострельным скотчером наперевес.

— Стоять! — рявкнул он, снимая с предохранителя скотчер. — Еще шаг и вы будете уничтожены! Рекомендую вам сложить оружие и сдаться!

— Какое оружие? — Удивился Рощин. — Это?

Он выбросил руку вперед и ухватив скорчер за ствол, дернул на себя, пытаясь вырвать его из рук капитана. Не учел одного, что капитан и сам бывший штурмовик. Вместо того, чтобы пытаться тянуть оружие на себя, капитан сделал шаг вперед и нажал на спуск.

Что произошло дальше, Дик помнил лишь отдельными рывками. Всполохи выстрелов, крики, разлетающиеся части тела и невыносимый смрад паленых кусков человеческого мяса. Через полчаса с охраной было покончено окончательно. Пока десантники растаскивали тела, освобождая дорогу, откуда ни возьмись появился знакомый персонаж. Зеленоволосый "панк", загрузившийся под завязку ворованной наркотой и транклами, тихо докладывал по телефону кому-то об удачно проведенной операции и "незначительных" потерях. Дик пошел за ним следом, стараясь не попасться на глаза, внимательно прислушиваясь к словам, доносившимся из трубки.

— Мы скоро. Минут десять еще продержитесь?

— Да хоть час! — беззаботно ответил зеленоволосый. — Тут же никого больше не осталось, кроме депутатов. Заперлись в зале.

— Оцепить все входы и выходы. 

— Уже, — тут "панк" не соврал. Здание действительно было оцеплено, правда не по его приказу, а по распоряжению погибшего Рощина.

— Ждите. Я скоро.

Говоривший оглянулся, удостоверяясь, что его никто не услышит. Дик едва успел спрятаться за колонну. "Панк" же между тем, понизив голос прошептал:

— Сэр, десантников осталось еще человек десять. Что прикажете с ними делать?

— Не переживай, всегда нужно иметь в запасе тех, на кого можно свалить вину. Нужно же нам спасти Землю, чтобы получить в награду независимость?

Глава последняя

В общем разговор, который я подслушал, мутный был. Я понял, что надо что-то делать, иначе всем моим недавним дружкам полный и окончательный придет. И делать это надо чем срочнее, тем лучше.

Дождался, пока зеленоволосый упырь куда-то свалил, а сам рванул вниз, к дверям, где ребята рубеж держали. Ну и выложил разом всё, что слышал, с надеждой, что головы у парней хоть немного проветрились. 

— Братва, — говорю я, стараясь чтобы голос не дрожал, уж больно стрёмно было. — Братва, я сейчас слышал, как хмырь, который нас всех подорвал и сюда притащил, с ментурой общался. Сдать нас хочет.

Они, конечно поначалу не поверили.

— Чего? — вылез вперед Харя. сам-то еле на ногах стоит, но водярой вроде не пахнет, успел значить пыхнуть препаратов. — Чего ты там видел и где? Отсиживался в здании, пока мы тут своей грудью прикрывали… Морду ему надо...

Ну, чувствую, мне труба полная. Чувствую, что сейчас морду будут бить, долго и профессионально. Но на моё счастье не все были в невменяемом виде. Вижу, что парень с наколкой дракона на плече сдвинул Харю вбок, и говорит:

— Подожди с мордами. Это всегда успеется. Слишком уж мягко стелет этот зеленоволосый упырь. Был у нас в роте один, такой же любитель поговорить перед ребятами. Все агитировал за то, что еда в столовке невкусная, что травят нас дешевыми концентратами. Наши поверили, пошли к командиру… а потом оказалось, что эта харя на торговую корпорацию работала, конкурентов они так устраняли. Ну и сидели мы потом год до конца службы на куриных потрохах и макаронах. Так вот тот, тоже очень ладно слова в предложения складывал, прям как тот, который к нам в командиры записался. Мне это не нравится. А если парнишка прав? 

— Обоим морды набить и делов! Чего на разборки время тратить? — не долго думая предложил Харя. — Потом, кто прав, тому я лично мировую налью.

И я его, если честно, понимаю. Сам бы тоже так поступил в аналогичной ситуации, да чего там "поступил", поступал я так постоянно, когда к нам в школу приезжали вот такие торговцы и принимались воду мутить. А всем известно, от добра добра не ищут, есть у тебя кусок хлеба, так и жуй его — не возмущайся. Но сейчас морду могли набить мне, поэтому надо было предложить другой вариант. Я сдернул берет, сжал его в кулаке и с отчаянием человека, которому вот-вот придется записываться к стоматологу, заговорил:

— Товарищи, нас использовали. Нашими священными голубыми беретами жирные капиталлистические крысы решили прикрыть свои задницы! Они сейчас подтянут войска, перестреляют нас всех и введут чрезвычайное положение. Не допустим этого! Сколько можно наживаться на простом народе? Мы зачем сюда шли? Чтобы у дверей стоять? Даешь свободу, равенство и братство! Даешь анархию! — ору последнюю фразу, поворачиваюсь к лестнице, ведущей в зал Совета, и медленно выбрасываю вперед руку с зажатым в ней беретом. Прямо как в фильме "Взятие Петрограда большевиками в 17.00".

Все конечно жутко завелись, ломанулись наверх и давай выламывать дверь в зал Совета. Зеленый хмырь попытался их остановить… Хе-хе. Полетел на свиданку с травматологм, прямо из окна второго этажа. В общем, ребята вынесли двери, ввалились в зал, а там...

Стопицот депутатов расселись по креселкам и что-то читают на плашетиках. Один — спикер — стоит за деревянной будкой и что-то бубнит про поправку к закону о накопительной пенсии. Никто его не слушает, все своими делами заняты, кто порнушку смотрит, кто акции покупает, а кто мультики смотрит. Я не стал стоять и дожидаться, пока на меня внимание обратят. Двинул прямиком к этой будке, спихнул спикера в сторону и рявкнул в микрофон:

— Регламент! Побубнил, дай другому! — смотрю, некоторые даже планшетики свои в стороны отложили, но я не для них стараюсь. Глянул на тупые рыла, и вижу, что они даже не сообразили чего тут вообще происходит. Знаю, что эти заседания транслируют круглосуточно в прямом эфире, и поэтому толкаю речь во второй раз. — Товарищи! Наша отчизна в опасности! Враг стоит под стенами города, скаля свои клыки, ждет, когда мы сдадимся ему на милость. Они уже близко, может быть даже сейчас входят в это здание!

Ой как же я вовремя ляпнул эту фразу! Потому что, в парадные двери Совета вдруг ударило нечто с такой силой, что дрогнули стены. Депутаты повскакивали, кто к окну ринулся, кто на меня смотрит, а кто за телефон уцепился и звонит куда надо. А я не торможу и дальше речь толкаю, откуда только красноречие взялось? Видать сильно мне в тот день жить захотелось.

— Их сапоги, не успев стряхнуть марсианскую пыль уже топчат улицы наших площадей! Нет признанию прав первородства "Неприкосновенных"! Марс должен получить полную автономию и независимость от торговых корпораций! Совет, полностью подчинившийся их требованиям — дикредитирован в глазах народа, который вышел на улицы в едином порыве! Именем объединенного союза трудового народа Марса и Земли я объявляю и низвержении альянса планетарного правительства и торговых корпораций и о роспуске Совета.

И едва я произношу последнее предложение, как двери Совета сносятся с петель и в зал врываются передовые отряды ГэБэ под предводительством товарища Лаврова. Он замирает в дверях всего на секунду, переваривая услышанное, затем чуть заметно кивает мне головой подходит к трибуне и объявляет:

— Все депутаты, находящиеся в данный момент в зале Совета, лишаются своей неприкосновенности! Именем объединенного союза, вы арестованы!

А я бочком отползаю в сторону, и смешиваюсь с толпой. Угроза немедленного уничтожения миновала. Лавров теперь занят другими делами. А мне сматываться по ходу пора.

Много еще чего случилось тогда, и не раз мне пришлось в переделках поучаствовать, и на волоске от смерти висел не раз, но этот день мне запомнился на всю оставшуюся и такую долгую жизнь. Еще много можно было рассказывать. И про гражданскую войну. И про войну с корпорациями. И как на Марсе были найдены крупные установки по добычи воды и полезных ископаемых, с помощью которых в десять лет планета превратилась в цветущий оазис. Можно было и рассказать про то, как я встретил Лану, как родились у нас с ней шестеро детей. Много чего можно было бы рассказывать, но не буду. Просто пожелаю вам всем, как там поется в песне моей любимой?

Долгая счастливая жизнь,
Такая долгая счастливая жизнь,
Отныне долгая счастливая жизнь,
Каждомy из нас.

Похожие статьи:

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах

Рассказы → Лизетта

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Как открыть звезду?

Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")