Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")

Мегакомпозитор, поставщик шедевров для шоу-постановок в личном визиотеатре императора Росса Ия Мсти-Слава IV. Лауреат тотальных аудио-конкурсов, профессор кафедры Виртпространства консерватории Cочинительского мастерства...

… И прочее, и прочее, и прочее...

Ихан Кровинеев бодро ступил в покои монарха и склонился в приветствии.

— Проходи, Ихан. Располагайся, — сказал Мсти-Слав – крепкий, черноволосый мужчина в расцвете сил.

Композитор присел на краешек антикварного кресла.

— Вчера я принимал министра. Департамент Внешних культурных связей. Не так давно, по приглашению департамента, на Земле выступал национальный чумп-оркестр с Анидраса, из системы проксима Козореза. Теперь нужен ответный жест. Так вот, министр слёзно просил меня, отпустить тебя с визиотеатром на Анидрас, дабы вы там отработали несколько шоу.

— Как пожелаете Ваше Величество.

— Давай. И не посрами меня!

— Как можно Ваше Величество!

Мсти-Слав IV устало глянул на Кровинеева.

— Да ладно ты! Заладил — ваше величество, ваше величество. Я ведь прекрасно наслышан о твоей эксцентричности.

Кровинеев изобразил на лице невинность и скромно развел руками.

* * *

Огромный бронированный космодром планеты Анидрас встречал и провожал целые стаи пассажирских и грузовых звездолётов, космических яхт и военных судов.

Корабль стандартного класса П3, зафрахтованный земным департаментом Внешних культурных связей, медленно опускался в соответствующий классу звездолёта ангар.

Администратор Грэг Мочкин под белы рученьки вывел из корабля неугомонного Кровинеева, который, как всегда во время полёта, не пропустил мимо ни одного стюарда с горячительными напитками.

— Я закачу такое шоу! Век не забудут! – вопил Кровинеев, крутя во все стороны словно укрепленной на шарнирах головой. Его хмельные птичьи глазки и крючковатый, как клюв, нос настырно ощупывали пространство в поисках приключений.

Душа художника требовала вдохновения и… продолжения «банкета»...

Привыкшие к выкрутасам Кровинеева техники, актёры и музыканты визиотеатра молча плелись следом...

Наказ Мсти-Слава «не посрами меня!» Кровинеев исполнял непогрешимо — на концертах.

Однако, в свободное от исполнения наказа время он с особым рвением подтверждал мнение того же Мсти-Слава о своей эксцентричности.

Заключительное шоу гостей с Земли проходило на величественной арене Некромансер-холла.

Почему такое странное название? Легенды гласят, что несколько веков назад здесь дал свой последний хрестоматийный концерт один из величайших классиков жанра. Он умер прямо на арене, едва успев родить финальную ноту...

Кровинеев, наслышанный об этой легенде от Мочкина, даже сделал перед финальным аккордом незапланированную паузу.

Визиотеатр под управлением маэстро послушно остолбенел. Повисла многозначительная тишина.

Наконец, после паузы, показавшейся вечностью, Кровинеев опустил ладони на сенсоры дирижёрского пульта. Последние ноты победоносно взвились к бесчисленным зрительским ярусам и анфиладам.

Контрольная пауза – «а вдруг ещё не конец?» – и на Некромансер-холл обрушились цунами громких и продолжительных оваций...

После 6-ти дней, заполненных то беспрестанной беготнёй, то усиленной работой желудка и печени, Грэг Мочкин подсчитывал дивиденды от тура (ещё два «дивиденда» — запор и головную боль, он третьи сутки глушил препаратами).

Мелодичный сигнал отвлёк его от сладких финансовых грёз.

На пороге номера стоял запыхавшийся человек – тощий и длинный.

— Добрый вечер, господин администратор. Я – Бром Казус, советник по развлечениям императора Баклука Х.

— Так, и что Вам от меня нужно? Вообще-то завтра утром мы уже улетаем.

— Всего лишь одно шоу для императора, во дворце! Можно по усечённой программе! Зал для вас уже подготовлен!

— Да Вы что? У нас всё распланировано до минуты, – схитрил Мочкин.

— Проблемы! У вас будут проблемы с отлётом! И у меня будут проблемы! Умоляю вас! – балаболил советник Баклука. – У нас замечательный император, но он не выносит подобных отказов! Вам ведь не трудно? А?

— Что?! Какие ещё проблемы?! Мы жители Земли и подданные Его Величества Мсти-Слава IV! – выпалил Мочкин.

Советник изменился в лице:

— А кроме того, хочу Вам напомнить кое-что – оторванная голова у скульптуры национального героя Анидраса в холле гостиницы...

— Да с такой птичьей шеей она уже давно должна была сама отвалиться!

— Разбитая витрина из метзянского хрусталя в ресторане, — словно в суде продолжал вещать Казус. – Бутылка вина, разбитая о голову… О, прошу прощения! – о стену в баре! Фривольное поведение маэстро на мосту Куэло в полночный час...

— Хватит, хватит! Мы же за всё заплатили! И ваш Глава культуры вежливо сказал: «нет проблем!»

Бром Казус состроил проказливую мину:

— Глава культуры иногда берёт свои слова обратно.

Мочкин задумался и уже спокойно, по-деловому спросил:

— Так Вы сказали – можно по усечённой?..

Баклук Х остался доволен выступлением!

Тонущий в мягком аквамарине трон анидрасского монарха украшали фантастические обитатели моря, потусторонние рыбы, нанизанные на вьющиеся водоросли, странные кораллы и полурастения-полуживотные – всё это искусно выполненная резьба изумрудных, каштановых и молочных оттенков.

Старый, 80-летний император Анидраса поднялся с величием рукотворного бога и церемонно сошёл к маэстро Кровинееву. Композитор замер в почтительном поклоне. Слуга, похоже — ровесник Баклука, но юркий, словно чёртик, возник перед императором, держа в вытянутых, слегка дрожащих руках какой-то сосуд.

Кровинеев повел носом. Пахнуло рыбным рассолом.

Восхитительный аромат!

Император с благоговением извлёк из сосуда увесистую рыбину, едва не выскользнувшую из его старческих рук, и начал произносить, судя по интонациям, не то заклинания, не то молитвы, по очереди прикладывая рыбную тушку к щекам застывшего в ступоре Кровинеева.

Это была селёдка! Знаменитая анидрасская сельдь! Гораздо более знаменитая, нежели сам композитор Кровинеев. Эту уникальную деликатесную сельдь вкушали сильные мира сего — от правителей, магнатов и наркобаронов до «серых» кардиналов и просто миллиардеров-бездельников — по всей галактике.

Баклук Х, рывками, с оттягом, тыкал рыбиной в лицо Кровинеева.

Кровинеев нервно скривил рот и нелепо вращал прищуренными глазами, внимательно и с опаской отслеживая полёт рыбины.

«Художника обидеть легко!»

Да тут любой бы обиделся, а не только художник!

Через весь зал, к месту событий, со всех ног мчался Грэг Мочкин – излишне полноватый, но грациозный и шустрый, как скачущий мячик. Исхитрившись за секунду, с частотой взмахов крыльев у колибри, отвесить множество поклонов, он скромно пристроился позади композитора и с жаром принялся что-то нашёптывать в самое ухо Кровинеева.

Буквально пара фраз, словно спицы лор-врача, кольнули его барабанные перепонки.

Кровинееву казалось, что его лицо стало краснеть, зеленеть, синеть, белеть, желтеть и чернеть – и всё это разом. Богатейшая цветовая гамма! Краснеть – от стыда и неловкости, зеленеть и чернеть – от злости, белеть и синеть – от слабости и дурноты, желтеть – от обиды и досады.

Композитор по-прежнему бешено вращал глазами.

«Ах ты старый хряк!» — мысленный выпад Кровинеева метался в мозгу в поисках выхода.

Кого он имел ввиду? То ли самого монарха — за его идиотские манипуляции с селёдкой, то ли администратора — за то, что тот заранее не предупредил Кровинеева об особенностях «местного колорита».

А вслух композитор елейно, дрожащим голосом, вымолвил:

— Д-доб-б-брого ул-лова и-и… щ-щед-д-рого пос-сола…

Император радостно закивал. В ту же секунду грянула развеселая музыка, а император с ближайшей свитой направился в кабинет на «аперитив».

Музыканты наяривали заводную танцевальную мелодию.

Кровинееву стало совсем худо. Поначалу он хотел пуститься впляс, словно безумец, и в диком причудливом танце выплеснуть накопившийся негатив.

Он почувствовал, что словно издалека, из темноты, его кто-то тянет за локоть.

Кровинеев выплыл из тумана забытья.

Это был Грэг Мочкин. Сейчас он уже не шептал, а буквально орал:

— Ихан! Ихан! Нам пора в гостиницу!

Тот же слуга, который подавал Баклуку посудину с ненавистной селёдкой, шустро подскочил к Кровинееву, на этот раз держа в руках серебряный тазик, в котором колыхалась подозрительная желеобразная субстанция.

После инцидента с селёдкой Кровинеев был готов ко всему. Он напрягся, сгруппировался и молнией отскочил от слуги, изобразив на лице ту же многослойную гамму эмоций, но теперь готовый хорошенько вмазать новому потенциальному обидчику.

Слуга никак не отреагировал на «защиту», а заулыбался и почтительно произнёс:

— Нейтрализатор, господин. Для душистого омовения.

Кровинеев в нерешительности уставился на Мочкина, мол – «что делать?». Тот молча кивнул, давая добро.

Композитор тщательно умыл лицо и сразу почувствовал, что запах рыбы улетучился, словно его и не было, жир испарился, а кожа заблагоухала цветочным ароматом.

Тур по Анидрасу наконец-то завершился оглушительным хэдлайном во дворце Баклука Х. Пресса ликовала — «Да здравствуют тесные узы братства и культурного взаимопроникновения народов Анидраса и Земли!»…

Кровинеев и Мочкин сидели в гостиничном ресторане и заливали усталость красным анидрасским урожая 7010 года.

— Ты где раньше был?! – прорычал Кровинеев, закинул в рот кусок глимского тунца и принялся яростно его жевать.

— Я сам, уже после выступления, только узнал, что у Баклука такой ритуал! И сразу — бегом в тронный зал! Скажи спасибо, что я успел вовремя, и ты со своим невыдержанным характером не успел наделать делов!

— Да уж – вовремя… Твою бы морду вывозить в селёдке… – пробурчал Кровинеев.

— А то припаяли бы тебе срок на Анидрасе! За кипеж, устроенный в монаршей резиденции. За оскорбление Светлейшего. За глумление над святынями...

— Да тише ты! А то и вправду припаяют. Только и ты со мной сядешь – за шпионаж и публичную критику режима.

Кровинеев сдавленно загоготал.

Мочкин помолчал, с сочувствием посмотрел на композитора, затем наклонился в его сторону и почти  шёпотом, торопливо заговорил:

— Согласен, глупейший ритуал. Но в каждом мире свои традиции. А в экономике Анидраса слишком уж важную нишу занимает местная сельдь. Как-никак – один из основных источников дохода для планетарной казны. И личной казны Баклука… Самое интересное, что он тыкал бы в тебя этой селёдкой до тех пор, пока ты не произнёс бы ответную ритуальную фразу «доброго улова и щедрого посола!»… Или пока сам престарелый Баклук не устал бы в тебя тыкать… По местным понятиям тебе была оказана особая честь!

Кровинеев скривился и чертыхнулся. Его лицо приобрело оттенок красного анидрасского урожая 7010 года.

— Я напишу оперу и назову её «Скудного улова и скверного посола!». Это будет трагическая история! Величайшая психологическая драма всех времён и народов!

Композитор решительно хлопнул ладонями по краю стола.

— Ну вот видишь? — радостно воскликнул Мочкин, — какой ты получил заряд вдохновения! Нет худа без добра! Сочинишь новую оперу и – снова по линии культурного обмена честь Земли защищать! Только не на Анидрасе. Здесь тебя за такое четвертуют и засолят в туковой бочке вместе с анидрасской селёдкой.

Кровинеев сверкнул глазами, но на этот раз промолчал.

Похожие статьи:

Рассказы → Лизетта

Рассказы → В каждой шутке

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Как открыть звезду?

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах