Фабрика. Глава 8

Они втроем вошли в гостиную. Миссис Рид, кажется, включила свет, но Тони этого не заметила. В комнате висела плотная серая дымка.

Девушка медленно пошла вдоль стен. Странно, но в гостиной ничего не изменилось с тех пор, как Тони была здесь последний раз.

Вот тут, возле камина, сидела Розалин. Здесь – за столом – папа, мама и Дон. На диване – погибшие мужчина и женщина: изуродованные, жуткие. В зеркале по-прежнему отражалось искаженное ужасом и болью лицо мистера Ласкомба, его полуобнаженный череп.

Что-то звякнуло. По полу покатился ржавый гвоздь, оставляя на светлом ковре рыжие и бурые пятна.

Тони охнула, пробежала через гостиную, выскочила в коридорчик, распахнула дверь во двор. За дверью была тьма. Не ночная, привычная – теплая, подсвеченная звездами, уличными фонарями и лампами в окнах домов, - но непроницаемо-черная, неестественная. И из этой тьмы к девушке тянулись тонкие светящиеся нити паутины – черные на черном, - жирные, липкие, - чернее этой самой невозможной темноты.

Тони вздохнула и шагнула вперед. Под ноги услужливо легла тропинка, озаренная мертвенно-бледным светом ядовитых грибов.

Девушка замерла на пороге. Идти в невидимый, но от того еще более страшный лес не хотелось. Кто-то коснулся ее руки.

- Я с тобой.

- Спасибо, Лео.

Взявшись за руки («Как Ганзель и Гретель! Знать бы, какой пряничный домик ждет в конце пути»), они пошли по тропе.

Света грибов едва хватало, чтобы не потерять дорогу в темноте. Деревьев по сторонам было уже не видно, но Тони как-то догадалась, что их и нет. Ничего не было в этом странном, мертвом лесу, кроме обломков ветвей, старых корявых пней, гнилых листьев по обеим сторонам тропы, ядовитых грибов и далеких огней где-то впереди. Эти огни были ярче блестящей паутины, но и их свет казался неестественным, ненастоящим, словно свеча на могиле, не гаснущая под ветром.

Кто-то (что-то?) шелестело в скользкой траве, копошилось в опавших листьях, дергало жирные нити паутины на низких кустах. Черные блестящие капли срывались на землю, с громким «шлеп» падали на траву, удлинялись, ползли к тропе, но замирали, ослепленные светом грибов, шипели, таяли.

Тони не могла понять, как ей удается разглядеть всё это в кромешном мраке, но она видела и паутину, и кусты, и похожие на нефтяные лужи капли так отчетливо, словно вокруг был ясный летний день и ярко светило солнце.

Тропа извивалась, ускользала, ныряла в гниющие, вонючие заросли, снова выпрямлялась, исчезала и появлялась, но не кончалась. Только вдалеке – бог весть, как далеко, - по-прежнему маячили огоньки.

Тропа закончилась внезапно: только что была, и вот – нет ее, - и девушка очутилась на большой поляне, окруженной высокими деревьями. В кронах прошелестел ветер, взметнул полупрозрачный полог паутины, ледяным крылом коснулся лица Тони, раздвинул черную завесу облаков. В свете звезд и полной луны из ниоткуда возникло здание: стекла выбиты, в дверном проеме наискось висит почти сорванная с петель дверь, на крыше - чахлые березки и кусты, стены исписаны непристойными граффити.

- Фабрика?! Но откуда она здесь?

Тони обернулась. Рядом никого не было, но от двери к ней медленно шли двое детей – мальчик и девочка – со свечами в руках.

«Господи! Дети! Неужели еще кого-то убили?»

Но дети выглядели вполне живыми – ни ран, ни кровоподтеков, ни переломанных рук и ног. Только глаза стеклянные. Не остекленевшие, с «остановившимся взглядом», а именно стеклянные – искусственные.

- Привет тебе, - ровным («Как у робота. Или у Сири») голосом произнесла девочка. – Ты пришла вовремя. Пойдем. Мы покажем тебе.

И она холодной, жесткой ладошкой схватила Тони за руку.

- Куда пойдем? Что покажем? – Тони попыталась вырваться, но малышка держала крепко – буквально мертвой хваткой.

- Пойдем, - мальчик взял Тони за другую руку, и дети удивительно быстро и легко повлекли девушку к двери.

Та, словно почувствовав их приближение, громко скрипнула, качнулась и грохнулась на землю, подняв тучи пыли.

Они втроем спустились в подвал. Там, у стены, разрисованной пентаграммами, стояла Кларисса Клэр. В призрачном свете голубых и зеленых свечей, черт знает как укрепленных на гладких стенах, ее лицо казалось таким же неживым, как лица детей.

- Вы?! Слава богу! – Кларисса сделала шаг вперед, покачнулась, схватилась за влажную стену, с трудом удержавшись на ногах, опустила руку – с пальцев медленно потекли черные капли – жирные, даже на взгляд липкие.

- И чего это ему слава? – поинтересовалась Тони, останавливаясь на нижней ступеньке.

Мальчик и девочка, как часовые, встали по бокам.

- Вытащите меня отсюда, прошу вас!

- Дверь не заперта. Выходите сами, - фыркнула клинер. – Я отойду.

- Вы не понимаете… - Кларисса обхватила себя за шею («Удушиться, что ли, удумала? Давно пора») – на коже остались черные пятна и тонкие нити паутины. – Я не могу… Я пыталась… Оно… Они… – она слабо махнула рукой на детей, - не пускают. Сил нет… Дайте мне руку, прошу вас.

Писательница протянула обе руки к Тони, но та не шевельнулась.

- Нет уж. Сначала вы мне расскажете, за каким хреном вы сюда приперлись. И за каким хреном вы или что-то, черт знает, что, но оно точно связано с вами, притащило сюда меня. И куда делся Лео?

- Лео? Кто это? – по тону мисс Клэр Тони поняла, что та правда не знает. – И зачем вы здесь… откуда же мне знать. Это Силы. Высшие Силы… Это они…

- Хватит херню молоть! – разозлилась Тони. – Выкладывай, овца, как ты связана со всем этим пиздецом! А я потом подумаю, стоит ли тебя отсюда вытаскивать или лучше запереть нахер и дверь завалить тяжелым!

- Нет, нет! Пожалуйста, помогите мне! Я умру, если останусь здесь! – Кларисса разрыдалась.

Всхлипывая и поминутно сморкаясь в рукав пижамы, писательница понесла полный бред, из которого Тони с трудом удавалось вычленять более-менее связные фразы и предложения, которые, сложившись, превращались в бред еще больший.

Мальчик и девочка со стеклянными глазами и свечками были персонажами последнего романа Клариссы. Нет, не куклами, те в полиции. Это настоящие, понимаете, настоящие дети! Те, что в книжке. Как-как?! Да откуда ж ей знать, почему они живые и ходят… Но они пришли ночью, она уже спать ложилась, вот, пижаму надела, собиралась маску сделать и лечь, а тут они. Взяли и повели. И привели сюда. Она тапочек потеряла, палец на ноге сбила до крови, а на руках – вон – синячищи какие. Как-будто не дети хватали, а монстры. Как тот, который всех этих людей убил. Ну да, ну да, она думала, что это Тони. Или этот жуткий огромный негр, который тоже уборщик… ну то есть клинер… Ах, это и есть Лео! Да откуда ж ей знать! Она именами обслуги не интересуется. Да, а в полиции говорят, что у всех-превсех алиби. И у нее самой алиби, но ее подозревали, она и подумала, а потом эти дети. И они говорили ужасное. Что это она виновата. Она напридумывала всякого, чего на самом деле не бывает, и дала это им – и этим (Кларисса мотнула головой в сторону детей, неподвижно, как деревянные солдатики, стоявших возле дверного проема), и тем, которые раньше были. Ну, из других книжек. А они все особенные, но не такие. Они говорят, что не такие, но я же точно знаю (голос мисс Клэр сорвался на визг), да, я читала в литературе, что они такие и могут делать такое! И я написала, а они говорят, что нет, что я все выдумала, и они пришли, потому что открылся портал… Да откуда мне знать, какой портал, не иначе с того света. Кто-то его открыл, но они говорят, это не я, а другой. А они пришли. И стали делать все эти ужасы. А виновата я, потому что я придумала про них всякое. И меня нужно больше всех наказать. И я не могу отсюда выйти – ноги подкашиваются, я уж и ползти пробовала, но паралич нападает, мышцы как вода. Страшно, что если через силу ползти, то вся развалишься, как раскисший покойник. Она уж и кричать пробовала, но тут же не ходит никто, только паутина эта воет – да, воет, как оглашенная! – и силы отнимает еще больше. а Тони пришла, и теперь все будет хорошо, она ее спасет, и выведет отсюда. Ладно, ладно, пусть хоть волоком вытащит, пусть синяки, царапины, только вытащите меня! Вы-та-щи-те меня! ВЫ-ТА-ЩАААА…АААА

Тони развернулась к девочке: та казалась поживее брата.

- Значит, это вы убили тех мужчину, женщину и маленького Рида?

- Мы.

- И мистера Ласкомба, и Розалин?.. И… моих родных тоже убили вы?

- Нет. Девушка Розалин была первой. Но это не мы, это Ильса. Она вышла в этот мир раньше нас.

- Кто это – Ильса?

- Это женщина. Из моего предпоследнего романа, - пискнула Кларисса. – Особенная. Но она была доброй, она бы никогда…

- Заткнись, срань творческая! – рявкнула Тони. – Вот же нашел господь, кого талантом наградить. Насочиняла всякой херни – а я всегда говорила, что ты херню пишешь, - насоздавала големов, а они выбрались и начали людей мочить.

- Мы не хотели, - вмешался мальчик. – Мы другие. Она сделала нас такими. Мы должны остановить ее. Она может наделать новых, еще хуже.

- А я вам зачем?

- Ты можешь видеть нас. Ты спаслась от паутины. Она рядом с тобой, может напугать, но не может причинить зла. А у этой, - мальчик махнул ручкой на мисс Клэр, - паутина в голове. Мы очистим ее и вернемся туда, откуда пришли. Мы хотим покоя.

- И вы больше никого не будете убивать?

- Нет, - хором ответили брат с сестрой.

И Тони как-то сразу им поверила.

- Но портал? Он же останется открытым.

- Закрой его.

- Но как, черт побери?! Я вам что, сраный маг или гребаный экстрасенс?

- Его открыл тот, кто убил твою семью. Найди его. Иди и найди.

Холодные руки развернули Тони лицом к лестнице, жесткие кулачки с недетской силой принялись пихать девушку в спину, задницу, подталкивать вверх по ступенькам. На последней Тони оглянулась («Эвридика, бля, выискалась!»). Мальчик с девочкой подтаскивали к стоящей у стены Клариссы стопки бумаги, обкладывали ее этими стопками, как ведьму – дровами.

«Купину выкладывают! Эстеты чертовы!»

Происходящее выглядело жутко, но Тони почему-то была уверена, что очищать мисс Клэр будут не огнем животворящим.

Писательница протянула к девушке руки, заскулила что-то жалобное, но Тони резко развернулась и выскочила наружу.

Входная дверь, снова косо висевшая на одной петле, громко хлопнула, отсекая клинера от всего случившегося и еще могущего случиться на фабрике кошмаров.

Возле дома было тихо и пусто. Даже байк Лео куда-то подевался.

Тони открыла дверь, прошла в гостиную и включила свет. На диване снова скалилось бурое пятно, но теперь оно уже не пугало. Тони подумала, что так, наверное, выглядела бы улыбка мальчика или девочки из романа Клариссы Клэр.

Бедные дети! Ни спокойной жизни в выдуманном мире, ни собственного «я», искореженного дурищей-писательницей, ни даже нормальной улыбки. Только застывшая гримаса смерти.

Интересно, что персонажи сделают с создательницей? Как очистят мозг от паутины и идиотских вымыслов об «особенных»? Да и возможно ли это: прочистить настолько засранные мозги? Значит, это все-таки она! И пусть Кларисса никого не убила своими руками, она создала существ, способных пересекать границу миров и совершающих убийства, пусть и помимо желания.

И теперь ей предстоит жить с этим грузом, с этой тяжестью в душе. Никому не расскажешь – в психушку запрут, без долгих разговоров, - ни с кем не поделишься, - нет такого друга, который бы поверил, да и вряд ли у такой есть настоящие друзья, - настоящих убийц не поймаешь.

Может, оно и к лучшему. Выбить из Клариссы всю дурь – ладно, ладно, пусть не всю, но хотя бы часть, - могло только такое – невероятное, невозможное происшествие… Ну хоть что-то! Ей полезно. Вдруг поумнеет.

Странно, но самой Тони случившееся не казалось ни невероятным, ни невозможным. Видимо, сказался опыт общения с покойным мистером Ласкомбом, встреча с безумным кабриолетом и мертвой женщиной за рулем. Да еще эти странные сны.

Тони, рассеянно ходившая туда-сюда по гостиной, внезапно остановилась. Что-то было не так. Какая-то мелочь. Обыденная, бытовая. Но. Не. Так.

Вот же оно! Когда они с Лео уходили из дома, оставили пустые чашки на журнальном столике. Они и сейчас там стоят. Две. Но одна – синяя, с нарисованным белым смайликом, та, из которой пил Лео, - полна.

Тони осторожно взяла чашку, поднесла к губам. Кофе. Обычный черный кофе. Чертовски горький, перестоявший – на внутренней стороне чашки осталась темная полоса.

Но полная. Из нее никто не пил.

И куда делся мотоцикл? И Лео? Там, в мертвом лесу.

А что из случившегося случилось на самом деле? Может, Тони это приснилось или приглючилось?

Она сходит с ума. Или спит.

Спит?

Тони вбежала на кухню, схватила нож, ткнула себя в палец и заскакала по кухне, тряся рукой и разбрызгивая капли крови.

Спит, бля! Как же!

Подвывая и посасывая палец, девушка добралась до аптечного шкафчика в ванной и залила ранку клеем. Стало еще больнее, но кровь течь прекратила.

Возле дома затормозила машина: Тони увидела в зеркале красные и синие отсветы. Полиция? К ней? Но зачем?

В дверь позвонили.

Похожие статьи:

Рассказы → День Бабочкина

Рассказы → Княжна Маркулова

Рассказы → Демоны ночи

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]