…Как и в большинстве случаев, письмо Гекаты явилось для меня шокирующим откровением. Я всегда утверждал, что её любовь к одиночным путешествиям ни к чему хорошему не приведёт, хотя никогда не думал, что мои слова окажутся пророческими до такой степени. Буквально на днях, ни с кем не посоветовавшись, одна, безо всякого сопровождения, она вдруг надумала совершить вояж в далёкие Багровые Нарциссы с тем, чтобы навестить там своего деда, почтенного Фиабараса, давно покинувшего свет и ведущего уединённый образ жизни. Правда, поездка её была навеяна не одной лишь нежной привязанностью к деду-отшельнику. На склоне лет старый Фиабарас, бывший почётный член Ложи Чёрных Астрономов, всерьёз увлёкся живописью и теперь все порывы угасающих творческих сил отдавал этому последнему своему увлечению.
Именно с этой любопытной особенностью была в первую очередь связана поездка Гекаты, вознамерившейся забрать у деда-художника один из его недавно написанных акварельных этюдов. Дело в том, что, создавая его, Фиабарас находился в состоянии космогонического транса, / как он сам это называл/, в который нередко впадал, работая над своими полотнами. По ряду характерных примет и знамений можно было предположить, что в данной акварели содержится разгадка мучившей нас тайны.
В самих Нарциссах Геката пробыла недолго. Торопясь поскорее вернуться домой, она отказалась переночевать у деда и с присущим ей легкомыслием тем же вечером надумала повернуть обратно. Более того, чтобы успеть воротиться засветло, она избрала наиболее короткий путь и направилась в город прямиком через Селенитовые холмы. Узнав о том, я был неприятно поражён её решением - те места издавна считались недобрыми и «нечистыми» - но мне и в голову не могло прийти, что, миновав холмы, Геката сделает остановку в придорожном трактире «Троянский Конь». Это уже являлось верхом всех совершённых ею на тот момент безрассудств…
«.. И вот, когда я выступила из темноты в освещённую залу, - писала в своём письме Геката, - глаза мои застлал едкий табачный туман, густые клубы которого заполняли всё свободное пространство. Народу в трактире было не очень много, но, несмотря на это, здесь царила атмосфера чрезмерной суеты и шумливости. Все, казалось, пребывали в состоянии какого-то нездорового возбуждения, вызванного, как я поняла, похоронами богача Вертумния и той фантастической аурой, что была раздута в связи с предстоящей церемонией погребения.
Немного поодаль, в глубине, на небольшом возвышении, стоял огромный, сколоченный из досок, макет Троянского Коня. Нет слов, чтобы передать всё неистовство вульгарного, чванливого самодовольства приданной ему позы. Именно таким изображён он в «Илиаде» Гомера. Было в этом Коне что-то от тёмного божества, какая-то дремлющая свирепость, затаённое коварство, что заставляло взирать на деревянную куклу с некоторой опаской.
Я ни за что не зашла бы в этот трактир, пользующийся в округе, как ты сам знаешь, не лучшей репутаций, но моему Гименею требовался срочный отдых: он весь день пробыл под седлом, да и сама я устала от долгой езды и очень проголодалась.
Заказав ужин, я поспешила занять столик, стоявший в самом дальнем, затемнённом углу зала, чтобы поменьше привлекать к себе внимание. Хотя перед выездом я для безопасности переоделась специально в мужское платье, а волосы убрала под шляпу, чтобы выглядеть как обычный путешественник, но всё равно чувствовала себя не очень комфортно. Злобный, уродливый нищий-калека, привязавшийся ко мне на Селенитовых холмах, не шёл у меня из головы. Странный попрошайка, совсем не похожий на других сирых и убогих, просящих милостыню на обочине дороги, нагнал на меня немалого страху. Видел бы ты, с какой подозрительной настойчивостью вымаливал он именно мой пояс, в который была зашита дедушкина акварель, игнорируя при этом остальные подачки в виде еды и денег! Но главное, было совершенно непонятно, как ему, безногому калеке, удавалось ползти такими стремительными темпами, что мне от него никак было не оторваться?! Он как-то умудрялся обходить меня на запутанных лесных тропах и всякий раз чудесным образом оказывался рядом, несмотря на то, что я гнала Гименея во весь опор, не давая бедняге и минутной передышки.
Во время последнего нашего «свидания» попрошайка обнаглел до такой степени, что уцепился за длинную полу моего плаща и так и волочился по пыльной дороге следом, явно не желая расставаться со мной. Тут уж я перепугалась не на шутку и со страху пришпорила Гименея так, что он рванул с места, точно метеор. В итоге мне всё же удалось оставить наглеца позади себя, но, уже отъехав на приличное расстояние, я вдруг с ужасом заметила, что на краях плаща, в том самом месте, за которое он хватался, остались его пальцы… Да-да, именно пальцы! Грязные, заскорузлые, они продолжали цепляться острыми, кривыми ногтями за полу плаща, да ещё шевелились при этом, как земляные черви!.. У меня не хватило духу отцеплять их. Я просто отстегнула пряжку и швырнула плащ вместе с прицепившимися пальцами на дорогу. Ты, наверное, сочтёшь это расточительством, но иначе я поступить не могла.
Это происшествие подействовало на меня соответствующим образом. Я была здорово напугана и весь остаток пути дрожала как осиновый лист. Только здесь, в придорожном трактире, окунувшись в разгульную, винно-табачную атмосферу, стала понемногу приходить в себя. Поглощая поданный ужин, я сидела тихонечко в углу, исподтишка разглядывая людей за соседними столиками, и прислушивалась к тому, о чём они говорят. Разговоры посетителей вертелись преимущественно вокруг последних городских новостей. Говорили о предстоящем затмении Плутона, об апрельском метеоритном дожде, который на этот раз обещал быть обильнее предыдущего, обсуждали желтоглазого жеребца-мутанта Слейпнира, появившегося на муниципальных конюшнях, наперебой спорили о предполагаемом воплощении Дракона. Большинство присутствующих, конечно, сходилось во мнении, что вороной жеребец с глазами рептилии — это тот самый ожидаемый Дракон и есть.
Окончательно освоившись с обстановкой, я обратила внимание на то, что в центре зала наблюдается особое оживление. Там бойко и весьма непринуждённо ораторствовал чей-то звучный баритон, обладавший, по-видимому, недюжинной способностью собирать вокруг себя слушателей. К нему было приковано внимание многих, однако самого оратора сразу разглядеть не удалось: он был закрыт от меня чужими спинами.
Поначалу этот факт показался мне благоприятным. По крайней мере у меня появилась возможность отужинать в спокойной обстановке, минуя те назойливые приставания, которым порой в довольно грубой форме подвергаются новички со стороны завсегдатаев. Но вскоре одна особенность заставила меня насторожиться: голос невидимого оратора вдруг показался мне знакомым. Это было более чем странно: казалось бы, откуда в таком злачном месте у меня могут быть знакомые?! Однако, по мере того как я ела и слушала, подозрения мои не рассеивались, а только росли. Наконец, поняв, кто это говорит, и, убедившись, что уши меня не обманывают, я от неожиданности едва не уронила тарелку на пол…
Это был Секретарь Ложи Белых Астрологов, тот самый, кто совсем недавно приезжал в Багровые Нарциссы с тем, чтобы в закрытой обстановке, строго конфиденциально, обсудить с моим дедушкой кое-какие проблемы Ложи, а также забрать импрессионистские акварели, написанные дедом за последние месяцы. «Многоуважаемый Артофилакс», — так почтительно обращался к гостю мой дед во время беседы. Но как мог очутиться здесь Многоуважаемый Артофилакс, человек такого высокого ранга?! Каким недобрым ветром занесло сюда Секретаря Ложи Белых Астрологов?! Уж ему-то совсем тут было не место!..
Похожие статьи:
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки Глава 3
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки Глава 1
Рассказы → Пленник похоронной упряжки Глава 2
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки Глава 4
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки /Пролог/
