Телевизор работал в комнате на полную громкость. Спартак Кириллович, сидя на краешке дивана, обложенного мягкими игрушками, весь погрузился в просмотр последних новостей, и если кто-нибудь вдруг сейчас решил встать между ним и экраном, то он наверняка получил бы свою порцию желчных комментариев.
Очнулся старик от того, что внучка Катя, милое дитя и утешение родителям в старости, дергала его за рукав.
- Деда, деда, в дверь звонят, - почти прокричала девочка.
Убавив звук, Спартак Кириллович прислушался.
- Ты смотрела, кто там? – спросил он вполголоса. – Те, которые были утром?
Внучка кивнула. Ее личико выглядело по-взрослому сосредоточенно.
В дверь снова позвонили. Настойчиво, почти требовательно. Звук был противный, как если водить гвоздем по стеклу.
Скинув тапки, чтоб не хлопали по полу, Спартак Кириллович, прошел к входной двери и с изрядной долей опаски заглянул в «глазок». На лестничной площадке стояли двое – мужчина и женщина. Сильно выгнутая линза трансформировала их в жутких чудовищ, похожих на людей лишь внешне. Мошонка у старика стремительно поджалась к самому пупку, а в животе возникло чувство, будто бабочки устроили танец спаривания посреди зимы. Но стоило моргнуть, как страх ослабел, и уже можно было соображать.
- Ах ты ж боже мой, - прошептал Спартак Кириллович. – Проклятый «ящик». Вот это я дал маху. Теперь ведь не уйдут.
Он поманил к себе внучку.
- Скажи, что взрослых нет дома. Все на работе. Ну, давай.
- Никого нет дома, - послушно прокричала Катя в дверь.
Спартак Кириллович увидел, что женщина пытается с той стороны заглянуть в «глазок».
- Девочка, открой, пожалуйста, - послышалось снаружи. – Мы тебе ничего не сделаем. Нам нужно только кое о чем спросить.
- О чем? – поинтересовалась Катя, но увидев отмашку деда, тут же поправилась: - Мне мама не разрешает разговаривать с незнакомцами.
- А мы ей не скажем. Давай это будет наш с тобой секрет.
- Меня из-за вас выпорют, - принялась фантазировать Катя. Она обладала очень живым воображением. – Как сидорову козу.
На той стороне посовещались.
- Девочка, скажи родителям, что мы придем завтра. В шесть часов. Чтобы обязательно были дома. Нам нужно их сосчитать. И тебя тоже. Иначе ты не сможешь ходить в школу, получать пятерки и есть вкусные школьные завтраки. А твои родители не смогут нормально трудиться и жить в нашем чудесном обществе. Понимаешь? Для нас важен каждый человек. Так что скажи, чтобы были обязательно. Слышишь?
- Слышу, - отозвалась покладистая девочка.
- Вот и славно, - донеслось издали. Незнакомцы, видимо удовлетворенные ответом, принялись звонить в соседнюю дверь.
Кажется, на этот раз пронесло. Спартак Кириллович, с трудом оторвавшись от «глазка», осторожно ступая, прошел на кухню.
- Как нехорошо получилось, - бормотал он под нос, ища нужную таблетку в вазочке с лекарствами. - Все телевизор, будь он неладен. Знал ведь что могут снова прийти. Сиди себе тихо – нет, новости давай. Ведь сколько раз невестка говорила, сделайте папа потише. Ну, ничего, - решил он, - раз ушли, значит все в порядке, - девочка телевизор смотрела. Мультики. С ребенка какой спрос? Катя, - обратился он к внучке, - ты двери-то никому не открывай. Ты сперва в «глазок» погляди, а потом сразу ко мне беги.
- Я так и делаю, - ответила смышленая не по годам девочка. Ей было немного обидно, - ведь кое в чем она соображала больше самого деда. К кому он первым делом обратится, если вдруг нажмет не ту кнопку на «ноуте»? То-то.
- Это не хорошие люди, Катенька, - продолжал поучать дед. – Дурные. От них один вред.
- Деда, но ведь их президент послал?
- Президент, - неохотно подтвердил Спартак Кириллович. – Но и президент может владеть не всей информацией. От него многое скрывают.
- Разве в правительстве не знают, что случиться, если всех пересчитать?
- Знают. Но понимаешь, какое дело, знание последствий редко когда останавливает действие. Вот сколько тебе говорили, что мороженое вредно - а ты все равно каждый раз просишь его купить.
- Деда, но ведь ты сам говорил, что если это не остановить, то скоро мы все окажемся в жопе, из которой уже не будет выхода.
- Говорил, - смущено согласился дед. – Поэтому мы и саботируем, как можем, – прячемся, словно крысы в чулане. Надеясь, что статистическая погрешность нас спасет. Наивность, ну да что поделаешь.
Только было «успокоившийся», дверной звонок снова зазвонил.
- Что за день-то сегодня,.. - проворчал Спартак Кириллович.
Это было уже не хорошо. Если переписчики вернулись, то теперь они сделают все, чтобы попасть в квартиру. Заподозрив, что жильцы не хотят сотрудничать, они действовали уже совместно с полицией. А те особо не церемонились, просто выламывали дверь.
Спартак Кириллович на этот раз, глянув в «глазок», сразу поспешил открыть дверь. Это вернулась с работы мать Кати.
- Ты почему трезвонишь на весь дом? – сердито спросил Спартак Кириллович. - Почему сама не открываешь? О чем мы договаривались?
Женщина виновато посмотрела на свекра.
- Сумки тяжелые, руки были заняты.
- Тут не руки, а - голова, - отрезал старик и, указывая на стоящую тут же внучку, сказал: – Катька вон, на что дите неразумное, и то лучше соображает.
- У меня по математике пятерка, - похвасталась Катя. – И по географии я лучше всех показала, где находится Австралия.
Раздражение Спартака Кирилловича было попыткой скрыть смущение от собственного промаха с телевизором.
- Ты никого в подъезде не встретила? – спросил он уже спокойнее.
- Никого. А что?
- Пришел видать и наш черед. Переписчики вот только-только здесь были. Сейчас, наверное, где-то наверху. Если тебя услышали, то могут вернуться.
- Господи, да что же это. Нигде от них не скроешься, - сказала женщина, проходя на кухню. - Не здесь, так на работе достанут. Скоро уже на улице ловить начнут.
- Да, хитро они придумали - ставить печать на запястье. Сразу видно кто посчитан, а кто нет.
- Без этой печати не сегодня-завтра молока нельзя будет купить, - пожаловалась невестка, выставляя на стол пакет молока. - Теперь все будет осуществляться по системе учета и планирования. А запланировано будет только на тех, кто учтен. Как хочешь, так и поворачивайся.
- Ты же знаешь, что произойдет, если они осуществят задуманное.
- Знаю. «Если все сущее и не сущее будет сочтено и учтено, сосчитано и подсчитано, придет конец мира и наступит точка». Только не верю я этому предсказанию.
- Не веришь? Не веришь, после всего, что я вам рассказывал? Не веришь, что после окончания исчисления ничего нет, кроме ничего? А как же предзнаменования? Десять казней. Клонирование овец, великое вымирание рыжих тараканов, рождение детей из чрева мужчины. Это, по-твоему, не доказательства?
- Папа, меня убеждать не надо. У вас свои причины поступать так, у нас с вашим сыном свои. Чуть более прозаические. Не нравится нам, когда нас за баранов держат. Только им, когда их клеймят, да по головам считают все равно, а нам это вроде как обидно.
- Молодец, девка. Не зря Сашка на тебе женился. Да ведь ты повторяешь мои слова, только по-своему. На что меня истинный бог сподвиг, тебя - твои демоны. К сожалению, невозможно живя в миру, уберечься от него.
- Как же быть? Уйти в леса? Перейти на нелегальное положение? – спросила женщина.
- Похоже, что больше и в самом деле ничего не остается.
- Плохо, что Миша сейчас в командировке…
В дверь кто-то деликатно постучал. Затем позвонил. Затем принялись трезвонить, долбить кулаками, пинать сапогами. И кричать. Страшными криками.
Время замерло. Безумный день. Плач Ярославны. Манная каша в детском саду.
- Откройте, мы знаем, что вы есть цу хаузе, - слышалось из-за двери. - Откройте шнелле или мы будем вынуждены сломат эта двер. Мы есть беспокойтся о вас.
В дверь ударили чем-то тяжелым.
- Это конец, - обреченно сказала женщина, опускаясь на стул. Катя встала с ней рядышком, притиснувшись как можно ближе.
- Поздно раздумывать, - сказал Спартак Кириллович. – Я им так просто не сдамся.
- Но что мы можем сделать? – спросила женщина.
- Думаешь, зачем у меня на балконе две канистры с бензином приготовлено?
Но женщину еще мучили какие-то сомнения.
- Но ведь так мы ничего не изменим. И никого не спасем. Наша смерть не повлияет на статистическую погрешность.
- Тебя это останавливает?
- Я дам Кате ваших таблеток. Чтобы она ничего не почувствовала.
- Нет, мама, я не боюсь, - запротестовала храбрая девочка. – Ведь мы делаем это не ради себя.
Пока Спартак Кириллович возился в коридоре, разливая бензин, мать с дочерью тихонечко уселись в комнате на диван, прямо напротив телевизора. Когда Спартак Кириллович присоединился к родным, сквозь стену огня уже невозможно было пробиться, даже если бы они передумали. В горящую дверь продолжали колотить изо всех сил. Стук и крики снаружи постепенно сливались со стуком их пылающих сердец. Скорость ударов достигла такой бешеной скорости, что взрыва стало не избежать.
