Надгробная плита, как уже упоминалось, была «не первой свежести». Пополам и немного наискось её рассекала глубокая ломаная трещина - последствие неравномерной просадки почвы. Таких треснутых надгробий вокруг было сколько угодно, но эта как-то по-особому бросалась в глаза. Да и вид самой трещины казался несколько странным. Местами она раскрывалась настолько широко, что в неё запросто можно было засунуть палец и даже руку…
В первую очередь, конечно, наше внимание привлекла надгробная надпись, немало, кстати сказать, нас озадачившая. INCIDIS IN SCYLLAM CUPIENS VITARE CHARYBDIM /?!/ Что имела в виду госпожа Бубастис, уверяя, что плита послужит хорошим указателем? - недоумевали мы. Намёк на какую составляющую таился во фразе, построенной столь витиевато?..
«Какие удивительные слова, - задумчиво произнёс Нильфомил, знавший латынь лучше, чем я. - Мне лично встречались эпитафии более мудрёные, но такого читать ещё не приходилось. Истина, как говорили древние, лежит на дне глубокого колодца, шахта которого озарена яркими огнями заблуждений».
Я не знал, что ему ответить, но пока пытался докопаться до истины самостоятельно, по лицу моего товарища пробежала странная тень. Неожиданно встрепенувшись, он указал на трещину, что-то воскликнув при этом. Я не разобрал его слов и опомнился лишь тогда, когда Нильфомил потянулся к трещине рукой, словно намереваясь что-то достать из неё… Ему почудилось, что в глубине раскола блеснули крохотные зелёные огоньки, и оградник сдуру решил, что там лежит нефритовое колье, давно уже утерянное нами…
Я хотел крикнуть, чтоб он не прикасался к надгробию, но горло моё перехватила спазма! В тот момент я заметил одну деталь, заставившую меня буквально задохнуться от ужаса! По краям мраморной плиты вдруг начали вздуваться, расползаясь во все стороны, огромные чёрные пузыри, похожие на гнойные нарывы прокажённого. Ледяное омерзение пронзило меня насквозь! Уж кто-кто, а я-то хорошо знал, что означает эта страшная примета! Эти взбухшие, готовые вот-вот лопнуть, пузыри-нарывы указывали на несомненную и смертельно опасную близость Белой Улитки. Мерзкая тварь находилась где-то совсем рядом; она, быть может, затаилась в густом папоротнике, но, скорее всего, залегла под этой самой плитой, ожидая нас… На все догадки- измышления у меня ушло не более трёх секунд, но и этого оказалось слишком много. Почти тут же прозвучал истошный душераздирающий вопль, и я увидел, как Нильфомил забился у надгробия, словно птица, попавшая в силки. Коварная расщелина, едва он сунул в неё руку, тотчас сомкнулась на его запястье!..
Если б не гнойные нарывы на мраморных гранях, я мог бы подумать, что кисть руки неудачно застряла в зазубринах излома, и приятель орёт скорее от боли, чем от ужаса. Теперь же не оставалось сомнений в том, что нам выставлена ловушка - адский капкан, с необычайной лёгкостью захвативший первую свою жертву. Дьявольское хитроумие неодолимо премудростью человека!
За доли секунды всё поменялось непостижимым образом! Не имея возможности освободиться сам, Нильфомил, рыдая, умолял меня помочь ему - но что я мог сделать?! Браться раздвигать голыми руками мраморные тиски было глупо - количество жертв сразу удвоилось бы. Необходимо было срочно найти рычаг, длинный и жёсткий, с помощью которого удалось бы разжать каменные челюсти. Однако где его возьмёшь, этот рычаг?!
Неподалёку, в кустах дикого шиповника, виднелись секции поваленной ограды с торчащими в разные стороны железными прутьями. Это было как раз то, что нужно! Без колебаний бросился я в самую гущу шиповника, невзирая на уколы острых колючек, схватился за первый попавшийся стержень, тащил и дёргал его в разные стороны до тех пор, пока тот не вывалился из гнезда. Это была несомненная удача, сулящая спасение! Но когда я, минут пять спустя, с рычагом в руках вернулся назад, мне открылась невероятная картина!..
Ни Нильфомила, ни могильной плиты, защемившей его руку, больше не существовало! На этом месте зияла глубокая яма, из глубин которой поднимались смрадные горячие испарения. Словно целый участок земли разом вдруг бесшумно просел, уйдя в таинственные недра, в бездонный провал, в гиблое подземное озеро, куда впадают чёрные воды Стикса. И более - ничего, что могло хоть как-то прояснить ситуацию…
Потрясение моё не передать никакими словами. Первую минуту, не отдавая себе отчёта, я вознамерился было спрыгнуть в яму, чтобы помочь другу, но в последний момент спохватился. Стало ясно, что, оказавшись там, назад я уже не выберусь. Дно провала было затянуто непроницаемым, каким-то клокочущим туманом, в котором, видимо, растворился без остатка мой бедный друг. Ни единого звука не выходило наружу из бурлящей котловины, ни стона, ни вздоха не доносилось до моих ушей. И как ни напрягал я зрение, мне ничего не удалось различить в чернильных разводах…
Испарения, поднимавшиеся из неведомых глубин, были тяжелы и удушливы. Они вызывали расслабленно-сонное состояние, притупляя разум, ослабляя волю. Я стоял почти на самом краю, и слабость, охватившая меня, едва не сыграла со мной злую шутку. Ноги начали подкашиваться, голова закружилась, а сил отступить назад не было. Бездонная дымящаяся каверна, как магнит, притягивала к себе. Одно неверное движение - и я мог запросто свалился вниз и разделить судьбу несчастного Нильфомила…
Не иначе как ангел-хранитель вовремя оттолкнул меня от мерзкой клоаки и, протащив за шиворот через все препоны погребальных развалин, выбросил обратно на центральную аллею. Каким образом меня опять туда занесло - объяснить невозможно, но едва передо мной вновь открылся путь к спасению, я почувствовал небывалый прилив сил…
Усталости как ни бывало. Словно заяц, нёсся я по залитой лунным светом аллее по направлению к выходу, а в голове беспрестанно стучало: «Для чего госпожа Бубастис направила нас туда? Зачем? Почему?» Ведь, посылая к плите как к верному ориентиру, она обрекала нас на верную смерть! Неужели это было сделано преднамеренно?! Но с какой целью? Для чего?.. О некоей мистической связи госпожи Бубастис с Белой Улиткой мне приходилось слышать не раз, но раньше всё это представлялось маловероятным и надуманным. Такие слухи вполне могли распустить недоброжелатели господина директора кладбища, коих было великое множество. Теперь многое подлежало переосмыслению… Впрочем, сейчас думать не хотелось ни о чём. Только одна мысль владела мной - поскорее бы добраться до выхода…
И вдруг бег мой прервался. Я замер на месте так, словно наткнулся лбом на невидимую стену…
Шагах в двадцати впереди меня стояла знакомая инвалидная коляска, отороченная чёрным плюмажем. Машинально я сразу отметил, что наша добрая советчица успела отъехать сравнительно недалеко от того места, где мы повстречались; теперь она стояла так, словно специально ожидала нашего возвращения. Ей будто бы интересно было знать, чем окончился наш поход.
«Послушайте, сударыня, ваш совет сослужил нам дурную службу, - задыхаясь скорее от волнения, чем от быстрого бега, крикнул я. - Только что мой друг провалился под землю вместе с вашей плитой-указателем, будь она трижды проклята! Я не хочу ни в чём обвинять вас голословно, но, невзирая даже на то высокое положение, которое занимает ваш внук, вправе призвать вас к ответу…»
Ответом мне было полное молчание. Я сделал шаг вперёд, но сразу остановился. Неподвижность коляски казалась более чем подозрительной. Она стояла так, словно преграждала мне путь. Да и слуг, толкавших экипаж, почему-то видно не было. Неужели Бубастис отпустила их? Куда и зачем? Коляска была повёрнута ко мне задней своей частью, и я не имел возможности разглядеть, что происходит в её глубине…
Страшна, друзья мои, инвалидная коляска, стоящая посреди заброшенных могил в ночь полнолуния! Она подобна причудливому надгробному монументу, установленному по странной прихоти архитектора на центральной аллее. Она полна скрытых намёков и тайных угроз, высказанных полушёпотом. В её мнимой неподвижности кроется сгусток чудовищных красок, готовых в любой миг выплеснуться наружу и заиграть дьявольскими переливами, заполнив пространство субстанциями, не имеющими материального происхождения. Клубок зловещих символов, каждый из которых сулит вам страшную участь. Её безжизненность исполнена грозного величия; своей неподвижностью она внушает страх больший, нежели вы видели бы её мчавшейся с агрессией боевой колесницы.
Но тут же я заметил, что коляска не так уж неподвижна, какой казалась вначале. Время от времени она подрагивала, как если бы сидящая в ней сдерживала приступы одолевающего её кашля или же совершала одиночные и безуспешные попытки подняться с места…
Как ни страшила меня коляска безмолвно-дрожащей своей неподвижностью, как ни сопротивлялся трезвый рассудок ненасытности алчного любопытства, последнее всё же взяло верх. В конце концов, что значат соображения здравого смысла, когда преодолён и оставлен далеко позади барьер разумной осторожности?!..
Короче говоря, прячась за ветвями придорожного ольховника, я забежал немного вперёд и, обогнув коляску, заглянул под тент…
Боже правый, зачем я это сделал?! Увиденное не успело помутить мой рассудок потому лишь, что в тот же миг яркий диск Луны спрятался под большой косматой тучей, и всё вокруг покрылось спасительной тьмой. Пара лишних секунд наблюдения наверняка превратили бы меня в слабоумного идиота! В памяти сохранился лишь мельком сделанный оттиск, поверхностный набросок, смутный эскиз - однако и этого было вполне достаточно… Принято считать, что в зрачках жертвы запечатлевается лик убийцы. Но какой и чей образ, скажите на милость, разглядели бы в моих глазах, если б моё сердце тогда не выдержало, и я бы упал, бездыханный, прямо там, на месте своего несчастливого наблюдения?! Какое название подобрали бы фантазму, отразившемуся в моих глазах: Оскал Бездны? Анатомия Чёрной Воронки? Не знаю, не знаю… Могу добавить одно: тогда мне довелось увидеть то, что замораживает в жилах самую горячую и пылкую кровь, и от чего волосы на голове вмиг покрываются светлым серебром. И ваш покорный слуга вполне мог бы сделаться седоподобным, но к тому времени на моей голове и так не оставалось уже ни одного тёмного волоса…
- Господи! Да к чему же все эти лирические отступления про волосы и про кровь?! Какая в них польза?! - услышал я взволнованный голос Гекаты и невольно поразился горячности своей невесты: от выдержки и самообладания, которыми она всегда так гордилась, не осталось и следа. - Как вам не стыдно, уважаемый Эмпедокл?! Не мучьте меня! Из-за чего сотрясалась коляска, немедленно скажите. Если вы связаны каким-то тайным заклятием, дьявольским условием - можете смело их нарушить! Я уверена, нет таких границ и пределов, которые не стоило бы преступить ради истины!
Было слышно, как довольно запыхтел в ответ Гробовщик. Ему явно импонировала такая порывистость девушки.
- Поверьте, госпожа Геката, - добродушно закашлялся он. - Все пределы и границы, положенные мне свыше, давно уже преодолены. И если бы я по-настоящему дорожил хоть одним обстоятельством, связывающим мой язык, вы не услышали бы от меня ни единого слова. Но многое меняется, и книга чудесных открытий обрастает зачастую форзацами диких противоречий… При всех мыслимых и немыслимых сочетаниях живого-неживого, при всех допустимых комбинациях разумного-неразумного никто не в силах даже приблизительно набросать картину того, что скрывалось в глубине инвалидной коляски. Это как раз тот случай, когда следствие намного опережает причину…
Из-за чего вздрагивала коляска? Предположение, сделанное вскользь. Образ, растаявший в тумане. Любой чёткий ответ рассыпается здесь на мелкие осколки, как вдребезги разбитое зеркало…Прежде, госпожа Геката, я хотел бы указать на одно обстоятельство, которым нельзя пренебречь и которое собираюсь открыть вам тотчас же, после чего перейду к изложению. Ибо гармоничная непрерывность повествования - вот суть необходимой и полезной доступности любого восприятия…
Но рассказ всё же был прерван. Гробовщику так и не удалось раскрыть своё таинственное обстоятельство. Внизу, в партере главного зала, снова возникло всеобщее оживление, сопровождаемое на этот раз усиленной иллюминацией и эффектными пиротехническими трюками. Так всколыхнуть сообщество могла лишь какая-нибудь из ряда вон выходящая новость. Потом до нас донеслись громкие, возбуждённые голоса, обсуждавшие прибытие какой-то очень важной персоны. Шум продолжал нарастать, и вскоре торжественный гул фанфар действительно возвестил о появлении последнего гостя, почётного и долгожданного, истинного виновника бесконечной задержки концерта.
Дождавшись, когда в зале станет тише, церемониймейстер взошёл на пьедестал, предназначавшийся победителям конкурсов, и хорошо поставленным голосом объявил, что на бал прибыла бабушка уважаемого юбиляра, почтенная госпожа Бубастис, пожелавшая лично поздравить внука со знаменательной датой…
Похожие статьи:
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки Глава 3
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки Глава 1
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки Глава 4
Рассказы → Пленник похоронной упряжки Глава 2
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки /Пролог/
Всё не так плохо, как кажется 
!!!)))
