Соло Богини Луны Фрагмент 1 Часть 2
в выпуске 2018/04/02Оставшись один, я попытался взбодрить себя мыслью о разумной целесообразности проводимой акции. Поддаваться пораженческим настроениям в такую минуту совсем не хотелось.
Высоко подняв над головой факел из омелы, я отважно двинулся к воротам склепа, но в последний момент моя храбрость значительно поколебалась. Не успев подыскать оправдания своему дезертирству, я свернул в сторону и тоже начал наружный обход вдоль стены, только в направлении противоположном тому, что выбрал мой товарищ.
Встретившись с ним за склепом, я собирался предложить ему совместно заглянуть внутрь сооружения.
Но с задней стороны склепа, у места нашей предполагаемой встречи, часовщика не оказалось. Навстречу мне он почему-то не вышел. Ускорив шаг, я быстро преодолел оставшуюся часть пути и был немало изумлён, когда, обойдя всё сооружение по периметру и вновь очутившись у главного входа, никого нигде не обнаружил.
Мой несчастный товарищ, перетрусивший нытик-толстячок, бесследно исчез, словно испарился!..
Не зная, чем объяснить его исчезновение, я в растерянности огляделся по сторонам, но не увидел ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь прояснить ситуацию. «Послушайте, где вы там? Эй! Отзовитесь! С вами всё в порядке? Вам плохо? Эй?!» - негромко позвал я, обращаясь к тёмным кустам и деревьям, окружавшим поляну. Принимая во внимание совершенно разбитое состояние часовщика, я был вправе предположить, что с ним могла приключиться любая неприятность физического порядка, вплоть до потери сознания.
Полное молчание было мне ответом.
Зато, потревоженные моими призывами, из провала в апсиде вылетело несколько ворон, огромных и уродливых, как птеродактили. Глухо и раздражённо каркая, они покружили над поляной, после чего, рассевшись на ветвях близлежащих деревьев, уставились на меня с откровенной неприязнью.
Не переставая оглашать сумерки несмелыми криками «Эй, где вы там? Эй, отзовитесь!», /ведь даже имени своего спутника мне узнать не удалось/ я снова огляделся по сторонам и вдруг заметил одно интересное новшество.
Я увидел, что ворота склепа плотно закрыты.
Обе створки так основательно и прочно сидели на своих местах, занимая весь входной проём, что если б я не видел их десять минут тому назад раскрытыми настежь, то ни за что не поверил бы, что они могут легко и беспрепятственно раскачиваться на ржавых петлях, издавая невыносимый, душевыматывающий скрип.
Естественно, первым делом я подумал, что таким образом «развлекается» мой славный толстячок, потерявший от страха не только остатки здравого смысла, но и совесть. Я разозлился, и злость сделала меня храбрее. Будучи на сто процентов уверенным, что ворота заперты им в порыве панической истерики, я подошёл и уже поднял было руку, чтобы толкнуть одну из створок, как вдруг услышал…
Да-да, по ту сторону ворот раздавались звуки, заставившие меня отступить назад с поднятой рукой. Мёртвой тишины, царившей до того в склепе, больше не было. Теперь в тёмных глубинах его что-то глухо урчало и ухало, слышался какой-то странный звон и скрежет, как будто там залязгали суставы невиданного огромного существа, сотканного из громоздких, металлических составляющих. Гул просачивался наружу приглушённый и нарочито «засурдинённый», будто бы виновник его появления хотел скрыть свою тайную деятельность от внешнего мира.
Весь обратившись в слух, я недвижимо стоял у дверей, а гул постепенно нарастал, набирая силу, заставляя меня обмирать от невыносимых догадок и предположений.
В загадочном урчании просыпающейся могучей силы чудилась какая-то странная последовательность. Это было нечто похожее на пульс и биение гигантского сердца, точно соразмеряющего свои удары с дыханием вселенной. В грубой мешанине неопределённостей, в хаосе нагромождённых звуков слышался раз и навсегда заданный темп, чёткий и размеренный, сообразующий всю эту невероятную, грохочущую какофонию в рамки строго очерченной ритмической схемы…
Нельзя сказать, чтобы я очень долго торчал у запертых ворот, вслушиваясь в аккорды загадочной катакомбной увертюры. Что это были за звуки? Кто мог их издавать? Какое они имели отношение к исчезновению моего приятеля и его жены? На эти вопросы я уже не пытался найти ответа.
Мои чувства были слишком обострены, а нервы истончены до предела, чтобы от меня можно было требовать поступков героического характера.
Мне не вспомнить, с чего именно началось моё постыдное отступление, но уже через минуту я, не разбирая дороги, ожесточённо продирался сквозь густой терновник, то и дело спотыкаясь о невидимые в высокой траве плиты, падая, вновь поднимаясь, прилагая все силы к тому, чтобы как можно дальше уйти от погребального сооружения, заговорившего вдруг на таком непонятном, механическом языке. Унося ноги, я пытался заткнуть себе уши пальцами, но глухое урчание и скрежет, завязанные между собой жёстким ритмом, не сразу отпустили меня. Они ещё долго ухали мне вслед и, словно подталкивая в спину, заставляли бежать без оглядки…
Оглушённый случившимся, я думал тогда о немногом, пытаясь в первую очередь определиться со временем.
Мне казалось, что с тех пор, как мы с часовщиком отделились от группы, прошло уже несколько часов. Разумеется, наше исчезновение не могло оставаться незамеченным слишком долго и наверняка встревожило многих. Вместе с тем я был почти уверен в том, что синьор Камполонги ловко сумел уладить это недоразумение. Объяснив наш уход какими-нибудь незначительными, надуманными причинами, он без особого труда успокоил экскурсантов и давно уже увёл с территории Некрополя всю группу вместе с Аделиной, которую, надо думать, меньше всего огорчило моё отсутствие.
Не могу сказать, чтобы я уже тогда хорошо понимал все козни и хитросплетения этого непостижимого человека, но, в том, что к исчезновению часовщика и его жены он имеет самое непосредственное отношение, я почти не сомневался…
Неожиданно поднялся сильный ветер. Зашелестела трава, зарокотала густая листва, затрещали сучья - всё вокруг словно ожило, наполнившись смутным, глухим, беспорядочно-нарастающим движением. Прервав суматошный свой бег, я остановился и растерянный стал напряжённо вслушиваться в пробуждающуюся тьму…
Акустические свойства наэлектризованной воздушной среды таят в себе великое множество способов обмана человеческого уха.
Мне вдруг почудилось, что где-то неподалёку зазвучали, перекликаясь, два голоса, мужской и женский. Женский явно принадлежал Аделине, а в мужском я с большим неприятием признал синьора Камполонги. Оживлённо переговариваясь, голоса сообщали о себе какими-то странными наплывами, то приближаясь, то удаляясь со стремительностью проносящихся над головой облаков. Смысл разговора был непонятен, но создавалось впечатление какого-то сумбурного спора или попытки договориться о чём-то. Поначалу голос Аделины звучал в тональности непримиримого возражения. Она активно от чего-то отказывалась, чему-то выражала своё несогласие, но с каждым разом её категоричное «Нет!» произносилось всё менее убедительно и более мягко…
Вздрагивая и шатаясь, я сделал ещё несколько неверных шагов и вдруг… в узком просвете среди зелени увидел самого синьора Камполонги…
Он был один.
Как обычно царственно спокойный и невозмутимый, наш гид стоял, небрежно опершись на свою обсидиановую трость, в тени развесистой мадроньи и словно поджидал кого-то.
Он как всегда был неотразим.
Пиджачная пара цвета выбеленной бирюзы сидела на нём всё также безупречно: внешний вид роскошного костюма ничуть почему-то не пострадал ни от мелкой мороси, ни от острых сучьев и колючек, сквозь которые приходилось вести группу. В сгустившихся сумерках, на общем тёмно-зелёном фоне его наряд смотрелся наиболее выигрышно. Создавалось впечатление, будто синьор Камполонги весь с головы до ног залит лунным светом…
Обрывки теней пробегали по холёному лицу нашего гида, отчего оно, обычно бесстрастное, казалось загадочным и лукавым, как маска сатира.
Что он здесь делал? Кого ждал? Как-то не очень верилось в то, что уведя из Некрополя экскурсионную группу, он вернулся назад именно с тем, чтобы заняться поисками пропавших. Застывшая полуулыбка на цикламеновых губах, да и весь бледно-бирюзовый облик синьора Камполонги говорили о могучей силе двуличия.
Впрочем, как раз перед ним страха у меня не было никакого, невзирая на всю необычность обстановки. Скорее даже наоборот.
Я уже хотел подойти к нему и спросить напрямую, что здесь происходит, а заодно потребовать ответа за исчезнувших экскурсантов, но был остановлен вполне естественной мыслью. Мне вдруг подумалось, что, быть может, передо мной всего лишь обман зрения, такой же бесплотный и бесполезный, как мираж в пустыне.
Пока я медлил, пытаясь определиться с точностью зрительного восприятия, за деревьями мелькнул яркий плащ из парашютного шёлка, и на поляну вышла Аделина…
В руке девушка держала ветку цветущего померанца, а на голове её красовался удивительной красоты венок из трилистника и барбариса - когда только она успела его сплести?! Я сразу заметил, что шла она с полузакрытыми глазами, двигаясь, как лунатик, и, вообще, её вид и поведение создавали впечатление полной отрешённости…
Ни слова не говоря, девушка приблизилась к синьору Камполонги и, склонив перед ним голову, замерла, словно ожидая приговора.
Когда она оказалась рядом с ним, бледно-бирюзовый костюм нашего гида, казалось, засиял ещё ярче.
Произнеся что-то вполголоса, он поднял свою обсидиановую трость вверх и острым концом её быстро начертил в воздухе какие-то загадочные знаки, которые так и остались висеть над их головами в виде огненных начертаний.
После этого он властно взял притихшую девушку под руку и куда-то её повёл, выставив перед собой, словно шпагу, обсидиановую трость…
Видение /а я уже почти не сомневался в том, что это было именно оно/ длилось всего лишь минуту - не больше, а может, одну секунду.
Потом всё как-то странно исказилось, смешалось, задрожало, стало налезать одно на другое. Опомнившись, я хотел было шагнуть следом за уходящими, но деревья сомкнулись передо мной так плотно, что я сразу потерял из виду не только саму пару, но и направление, заданное ею.
Роскошный костюм синьора Камполонги рассыпался на бирюзовые всплески, которые расплылись затем в совсем уже бледные, едва различимые среди ветвей пятна.
Вскоре пропали и они.
Забыв, что нахожусь во власти мнимых образов, я попытался громко позвать Аделину, но не смог этого сделать. Связки, севшие от сырости и нервного напряжения, отказались повиноваться. Окрик сорвался. Вместо него из моей глотки вырвался натужный, свистяще-шипящий хрип, заставивший меня испуганно зажать рот себе самому обеими руками.
Кричать здесь было не принято.
Всё окончательно запуталось и перемешалось как в моей голове, так и вокруг.
Поднявшийся ветер гневно трепал высокую траву, в девственных зарослях которой было не отыскать уже ни единого человеческого следа. Стало совсем темно. Деревья сомкнулись ещё более тесным кругом. Кроны их шумели глухо и надрывно.
Смертельная усталость охватила меня!
Хватая ртом холодный воздух, насквозь пропитанный ужасом, я прислонился к стволу дерева, обхватил его обеими руками и закрыл глаза. Всё во мне содрогалось и трепетало - и в тоже время всё было мертво. Я ещё продолжал чувствовать под ногами твёрдую почву, но в то же время будто падал куда-то с невероятным ускорением. Вновь зазвучали сумрачные голоса в отдалении - но у меня уже не было сил внимать им. Поглощённый созерцанием бирюзового зияющего провала, образовавшегося внутри меня и непрестанно растущего, я всеми силами пытался предотвратить своё с ним сближение - но безуспешно…
Похожие статьи:
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки Глава 1
Рассказы → Пленник похоронной упряжки Глава 2
Рассказы → Пленник Похоронной Упряжки /Пролог/
Добавить комментарий | RSS-лента комментариев |