Достопочтенный Армор прожил долгую, полную приключений и событий жизнь. В молодости довелось ему сопровождать хозяина на войну. Судьба оказалась неблагосклонна к обоим: отважный рыцарь пал на поле брани, а мистер Армор вернулся в замок весь израненный, в царапинах и трещинах.
Заботами местного лекаря к достопочтенному вернулось здоровье, но к боевой службе он был более непригоден, потому и занял почетное место в галерее, ведущей к оранжерее. Там, в ряду сотоварищей, достопочтенный гордо возвышался возле стены, держа в деснице копье и строго взирая сквозь прорези шлема на ковровую дорожку и старинные китайские вазы, расставленные в полагающемся порядке в межоконных проемах.
Мирно и покойно текли годы, достопочтенный Армор с достоинством нес свою нелегкую службу, пока в одну несчастную ночь, когда грохотал гром, шел дождь и деревья в саду гнулись под порывами немилосердного ветра, - в галерею не залетело заплутавшее привидение.
Будучи существом юным, склонным к играм и шалостям и не ведающем всех тонкостей приличного обхождения, привидение проскользнуло в щелку шлема и, надев на свое бесплотное тело мистера Армора, принялось прыгать и резвиться, учиняя в галерее шум и грохот. Достопочтенный ветеран поначалу пытался урезонить несмышленыша, но привидение, как то часто бывает с расшалившимися детишками, не слушало уговоров. Потрясая копьем, оно вихрем пронеслось по ковровой дорожке, громким топотом и визгом прервало сон нежных орхидей, почтенных дынь и пожилых пальм, а после схватило китайскую вазу и затеяло игру в крикет, не подумавши, что ваза - плохая замена мячу, а достопочтенный Армор слишком почтенен, чтобы служить спортивной одеждой.
С первыми лучами рассвета – натешившись и нашалившись, - привидение покинуло галерею, разбитый крикетный мяч и бедного мистера Армора, бросив его посреди галереи. Несчастный был так утомлен невольным участием в детских шалостях, не свойственных достопочтенному как по возрасту, так и по состоянию духа, так измучен, что даже не смог вернуться к постаменту. Заржавевшие суставы скрипели, переломанные голени и предплечья пронзала боль от проснувшегося застарелого ревматизма, старые трещины и раны ныли. Несчастный ветеран – изломанный, перекрученный – лежал на полу, пока не явился дворецкий, дабы оказать мистеру Армору помощь.
Увы, то, что было лишь игрой для юного привидения, стало смертельным ударом для достопочтенного: он развалился на части. Несмотря на усилия двух лакеев и самого дворецкого, проникнувшегося состраданием к несчастному, вернуть мистера Армора к жизни не удалось. Он был завернут в старую скатерть и снесен на чердак, где и пребывает по сей день, стеная и поскрипывая о своей печальной участи.
Особенно слышны его жалобы в дождливые ветреные ночи, напоминающие достопочтенному печальные обстоятельства его кончины. Глупышки-вазы шепчутся, будто мистер Армор сожалеет не о потерянном месте в галерее и не об утраченной почетной службе, а о шалостях и веселых играх, в кои был невольно втянут юным привидением. Но это ж вазы. Пустышки – одно слово!
***
Миссис Клю была чудесной няней – доброй, заботливой, внимательной. Она умела варить превкуснейшее вишневое варенье с пенкой, нежной, как облака на рассвете, и белой, как первый снег, пекла настоящие рождественские пудинги и кексы с изюмом, знала бесконечно много сказок - больше, как известная Шахрезада (дама, - не в пример нашей нэнни, - куда более свободного поведения, без всякой нравственной опоры и понятия о приличиях и правилах поведения в детской).
Миссис Клю же, как и подобает настоящей няне, временами была строга, коли того требовало поведение юной леди или джентльмена: могла и пожурить за шалость, и шлепка по мягкому месту дать, - но отличалась бесконечной добротой и любовью ко всем малым сим – от детей до котяток и цыпляток. Целыми днями раскручивала она свою – казалось, бесконечную, нить, - из которой милейшая мисс Ниддл, слушая советов нашей нэнни, вязала пинеточки, шапочки, шарфики, кофточки, нарядных куколок для девочек и игрушечных солдатиков для мальчиков. Никогда миссис Клю не отказывала котенку или крольчонку, вздумавшему поиграть и пихавшему добрейшую даму лапками то под стол, то на кровать, то по полу. А если случалось малышу запутаться в длинной нити, детишки – любящие миссис Клю так же сильно, как и котятки, - старательно скручивали нитку обратно, возвращая няне приличествующую ее должности полноту и аккуратность.
Шло время, малыши повзрослели, разъехались по пансионам и школам, а кто дома остался - перешел под надзор гувернеров, выросли и котята с крольчатами, цыплята превратились в важных куриц и индеек и – в соответствии с новым положением – перебрались из детской во двор, а потом – в бульоны и пироги.
Миссис Клю постарела, усохла, стала столь маленькой и неприметной, что никто и не углядел, как и когда она покинула наш дом. Мы все скучали по добрейшей нэнни, жалели, что не смогли попрощаться с ней как подобает, пока младшая горничная не нашла запылившиеся, затвердевшие останки миссис Клю под старым комодом.
Стыдно мне было за бедную няню, лишившуюся рассудка и спрятавшуюся в доме вместо того, чтобы почтенно доживать свой век среди прочих остатков и огрызков, хотел я сделать ей внушение, но горничная смела миссис Клю в совок и вынесла на кухню.
***
Мистер Коатрэк происходил из почтенного рода. И его отец, и дед, и дядья служили в прихожих самых респектабельных домов и замков. Вот и сам мистер Коатрэк, как вошел в возраст, занял свое место в парадном холле, чуть в стороне от главного входа.
Многим, многим знатным господам и дамам довелось ему услужить, немало военных треуголок, округлых котелков и игривых шапокляков перебывало на его изящно изогнутых руках. Дамы и господа безбоязненно доверяли мистеру Коатрэку изящные манто, ротонды, шубы на меху, клетчатые пледы и пальто; прекрасные леди небрежно скидывали на руки слуге шали и палантины, а тонные джентльмены отдавали плащи – как с пелеринами, так и без оных.
И вот однажды явился в наш дом странный человечек в черном. Он был не джентльмен – мистер Коатрэк сразу это заметил, но как полагается хорошему слуге, не подал виду, лишь про себя удивился, как это сему господину дозволили войти через парадный вход. Человечек звался нотариусом, при нем была ужасная папка из дешевой кожи, а на руки слуге он небрежно сбросил ужасающий каучуковый макинтош, похожий на огромную затвердевшую лакричную резинку, которую жуют невоспитанные американцы.
Мистер Коатрэк оцепенел. И тут ничтожный человечек нанес ему еще большее оскорбление: поставил у подножия – резного, из красного дерева – грязные, мокрые калоши.
Бедный слуга не вынес такого позора, стройный стан его подломился, и мистер Коатрэк рухнул, успев в последний миг отклониться в сторону, дабы не причинить вреда пусть и недостойному, но гостю, допущенному в приличный дом.
В столь трагический момент мистер Коатрэк сумел сохранить свое достоинство и уважение к хозяевам. И да послужит его незапятнанное грязными калошами поведение примером на долгие годы!
***
О нет, о себе мне нечего сказать. Моя жизнь была скучна и неинтересна. Я всего лишь старый шкаф со скелетами. Откуда у меня захватывающие истории!
Похожие статьи:
Рассказы → Бритва Оккама (из ненаписанной схолии)
Рассказы → Успешное строительство и вопрос перенаселения
Рассказы → Красная Королева
Рассказы → Легенда о единороге
Рассказы → День, когда Вселенная схлопнулась [Рифмованная и нерифмованная версии]
