Сказка про хитромудрого царя и удалого богатыря (Работа №19)

Произошла эта история в давние времена в одном малоизвестном царстве-государстве. Правил там бесноватый царь-батюшка по имени Ферапонт. Попервах-то он вроде ничего так правил, хватался за всё: то нечисть местную шугал, то с пьянством боролся, то с бездорожьем, даже по развитию глобальной канализации прожекты имел. Но с годами энтузиазм угас. Может, притомился, а может, осознал всю бесперспективность своих затей? Про то только ему ведомо.

Царство Ферапонта махонькое было, а казна и того меньше. Вот и приходилось самодержцу всю законодательную и исполнительную власть на своих плечах тащить – указы там издавать разные, казни устраивать и помилования подписывать, новые подати придумывать. Хлопотное это дело, что ни говори, а благодарности от людей никакой. Вот царь на всех и обозлился. Но сказать честно: «Я устал, я ухожу» у него язык не поворачивался. Очень уж ему хотелось свой след в истории оставить, да такой, чтобы на века, чтобы последующие поколения его помнили и содрогались. И вот чего удумал сатрап – решил соседнее царство завоевать, а то и целых два (а чё мелочиться), чтобы стать ампиратором. Заодно и казна пополнится, будет на что дороги мостить и каменные сортиры строить. Дальше всё по отработанной схеме – в завоёванных царствах наместников своих поставить, чтобы те тамошний народ гнобили, да ему исправно дань платили, а он как сыр в масле катался бы. Перспективный такой бизнес-план себе придумал и немедля взялся за его осуществление.

С этой самой мечты-идеи царя Ферапонта всё и началось.

Уж откуда самодержцу такая блажь в голову втемяшилась, неведомо. То ли он в книге какой вычитал, что царям таким образом полагается авторитет укреплять, то ли съел что-то не то на ночь и в дурном сне ему это привиделось, а может, от скуки? С развлечениями-то там жуткий напряг был. Верноподданый Ферапонту народ жил бедно, и из развлечений всего одна качеля в царстве имелась да ещё хор свистунов, да артель плясунов. Свистуны, конечно, знатно трели выводили. Как начнут они вечером, бывало, русские народные-то насвистывать, так аж соловьи от зависти с веток падают. Жаль только, репертуар у них скудный был и ограничивался буквально четырьмя композициями. Надоели проклятые хуже горькой редьки, аж ухи от них у царя разболелись. Плясуны тоже в немилость впали. Виданое ли дело, кроме гопака да трепака ничего больше стопать не могут. Был у царя заезжий немчур, обещал дураков новомодному буги-вуги выучить, да только не преуспел: спился и в выгребной яме утоп. Балы в тех краях тоже дюже большой редкостью были, поскольку их не чаще чем раз в три года устраивали, да и то в соседних царствах. К тому же, нашего царя-самодура никто туда не приглашал, дабы чего непотребного не вышло. А уж заморские гости в то царство и вовсе ни ногой, поскольку царь бездетным был и красавица дочь на выданье у него напрочь отсутствовала. Да и жены не было. По молодости как-то хотел жениться, но видя, как невеста на мясцо с хреном налегает да из бурдюка винцо потягивает – передумал жениться, решил, что прокорма много уйдёт. С тех пор о сватовстве не думал, а для монаршего блуда простоволосых девок звал.

Ферапонт никогда покладистым характером не отличался, а с годами этот самый характер только ухудшался. А до чего упрямый государь был, куды там. Ежели чего решил, то фиг его отговоришь. А только ни армии, ни оружия для воплощения своего коварного замысла в жизнь у него не было. Вся оборонная мощь царства того состояла из десяти дружинников да воеводы, вооруженных ржавыми секирами. Но зато барабан был, большой, громогласный. Как по нему колотушкой вдаришь, так грохот аж до соседнего королевства докатывает. Первое дело на войне. Токмо с одним барабаном сражение не выиграть.

Призвал тогда царь к себе Стёпку-балбеса (не было в том царстве ни одного Ивана-дурака). И велел ему собираться в дорогу дальнюю, дабы в неведомых краях отыскал он какой-нибудь меч-кладенец или его аналог, али заменитель какой, но чтобы убойной силой и сокрушительной мощью то оружие обладало, а не то не сносить бедняге головы. Стëпку, ясен день, такое поручение насторожило – голова-то у него всего одна была, и он к ней привык. Без головы не поешь, а главное, не выпьешь, а выпить удалец любил.
Вот тут забавный момент. Никогда не мог понять, почему в подобных ситуациях Иваны-дураки непременно царёву волю беспрекословно выполняли. Нет чтобы свалить в соседнее царство, поселиться там и горя не знать. У них же ни прописки, ни паспорта, ни экстрадиций не было. Так они – дурни, вместо этого жизнями своими рисковали… Я ещё понимаю, если это ради красавицы царевны и половины царства, славы там или почёта, но вот чтобы так – ради прихоти царя-самодура…

Не к чести Стёпки, а к слову, следует заметить, что он ещё немного и поартачился, поскольку лень ему было куда-то ходить да новые лапти дырявить… Но Ферапонт хитрый лис был. Он, значит, как дело представил:
– Война на пороге, – говорит, – а мы не готовы. Выручай, Степан. Ты же парень смекалистый – у тебя получится, я в тебя верю. Вон какой ты аттракцион – качелю в царстве соорудил.
– А с чего ты, царь-батюшка, решил, что нам война угрожает?
– Так мне разведка доложила, что лазутчики из соседнего царства Драгомира к границам нашим подбираются, высматривают, вынюхивают что-то. Чую, каверзу супротив нас готовят.
– Это какие такие лазутчики? Те двое пацанов, что давеча рыбу на другом берегу реки удили?
– Цыц! Это секретная информация.
– Да она половине царства известна. И ничего в этом ни тайного, ни секретного нет.
– Не умничай, Стёпка, ты в политике ничего не смыслишь. Царю виднее. Гордись, что тебе секретное дело государственной важности доверили, и ступай уже – время дорого. Но без оружия не возвращайся, а то башку твою дуную срублю.
Покручинился Стëпка, а делать-то неча. Ежели ослушается царёвой воли, то голову потеряет, а так хоть какой-то шанс выжить. Собрал в котомку сухари, сменное бельишко, чистые портянки, флягу с медовухой присовокупил, взял стрелы и колчан с луком, да и отправился в путь-дорогу.
* * *
Долго он шёл полями да степями, зайцев да куропаток постреливал. Но иной день случалось, что и сусликами питаться приходилось. Как говорится, что подстрелишь, то и сожрёшь. К слову сказать, суслик под медовуху хорошо пошёл, даже отрыжки не было.
И вот дошёл он до тёмного леса. Деревья там высокие – до самого неба, а кроны настолько разлапистые, что аж света белого в том лесу не видно. И вот в чаще дремучей наткнулся Стёпка на избушку. А жила в том лесном дому бабулька по имени Ядвига. Разное про неё люди судачили, одни говорили, будто ведьма зловредная, другие, напротив, хвалили, мол, лекарка каких мало, от любой хвори излечит и в приворотных зельях толк знает.

Ядвига обрадовалась гостю незваному, накормила его, напоила, спать уложила. Стёпа в долгу не остался. Утром он и забор ей починил, и крышу подлатал, и дров наколол. Разговорились они, Степан Ядвиге всё как есть и выложил: кто он такой и откуда, и что привело его в эти края. Бабка выслушала внимательно, да и говорит:
– Соврал тебе твой царь, Стёпка. Я этого Ферапонта хорошо знаю. Не иначе, это он сам и задумал с соседями воевать. А меч-кладенец, милок, ты не добудешь, даже и не надейся. С ним вот какая история приключилась. Пришёл ко мне почитай лет десять тому назад Иван-царевич за этой самой штуковиной. Убивался сердешный, что Змей-Горыныч его Василису спёр. Пожалела я парнишку – сердце-то не каменное, рассказала, где он сумеет этот самый меч отыскать. Он его именно там и нашёл.
– Зарубил Горыныча?
– Скажем так: наставил на путь праведный. Горыныч как тот меч узрел, так сразу и смекнул, что «последний парад наступает». Они с Иваном тогда пакт о ненападении заключили. Иван с тех пор меч в чулане под замком хранит и не размахивает им где попало, а Горыныч больше красных девок не ворует.
– Так может, он мне его того?
– Чего «того»?
– Ну, одолжит на время? – без особой надежды в голосе поинтересовался Стëпа.
– Ага, держи карман шире. Ежели бы на какое праведное дело, то мог бы. А твому царю-полудурку для войны, даже и не надейся. К тому же, сам кладенец не станет безвинный люд рубить. Так что тут без вариантов. Твому царю, Стёпка, со злодеями надо было договариваться, чтобы у него всё срослось, поскольку они того же поля крендели. Но раз он тебе все права и обязанности по доставке вооружения делегировал, то будь дальновиднее.
– Это как это?
– Да так, чтобы и овцы были сыты, и волки друг дружке глотки порвали. Есть у меня на примете три подходящих персонажа, которые тебе в этом деле могут быть полезными. Первым номером в моём топе Соловей Разбойник.
– Не, этот за нашего царя воевать не пойдёт, – возразил Стёпка, – я его как облупленного знаю – из нашего царства парняга. Так талантливо в хоре насвистывал – заслушаешься… Но как вырос, нашёл более практичное применение своему таланту.
– И что, не согласится тебе помочь по старой памяти?
– Да мы с ним никогда друзьями не были. К тому же у нас размолвка получилась и я ему два зуба выбил. Молочные, правда, но всё же… Кто там второй в твоей ступе?
– В топе, Стёпа. Это слово иноземное. Означает вершок всего. Кто не в топе – те корешки.
– Давай уж ещё кого, – буркнул Степан. – У меня пока только одна дорога – головы лишиться, так что выбирать не приходится.
– Тю, да ты и впрямь балбес. Оставайся здесь – живи у меня. Тут свежий воздух, природа девственная, никто тебя здесь искать не станет и ничего с твоей головой не случится.
– Не. А вдруг меня слава или богатство в жизни подстерегает, а я буду от них в дремучей чаще прятаться. Так не пойдёт. Выкладывай своих следующих топарей.
– Вольному воля, – вздохнула Ядвига. – Как вариант, можешь к Горынычу наведаться.
– Намекаешь на более быструю и менее болезненную смерть, чем от усечения головы?
– Да нет, ты не понял. Он сейчас мирный – вегетарианцем заделался – траву жрёт, книжки читает. Короче, пацифистом стал.
– Кем стал?
– Не важно. Слово импортное, сложное. Короче, не озорует больше, дома не жжëт, скотину и девок не ворует.
– И зачем мне с ним встречаться?
– В-о-о-от. Начинаешь задавать правильные вопросы. Никто ведь не знает об этой смене амплуа Змея, а внешне – это всё та же уголовная рожа, вернее – целых три. Соображаешь, что к чему?
– Пока не очень.
– Вот если сумеешь его уговорить, чтобы он помог тебе и слетал в гости к царю Ферапонту, то предъявишь зеленопузого как то самое смертельное оружие. Так ты и вреда никому не принесёшь, и бестолковку свою сохранишь. Видок-то у Змея угрожающий – то, что твоему царьку нужно. Получится, что царёво задание ты выполнишь, а то, что не то пальто, так откуда ты мог знать.
– Какое пальто?
– Ну, что Федот не тот. Так понятнее?
– Какой Федот? Ты о чём?
– Видать, не зря тебя балбесом прозвали, Стёпа. Ладно, про Федота и пальто забыли. Продолжаем разговор за Змея Горыныча. Только должна тебе сказать, касатик, что в этом деле одна закавыка имеется…
– Ну, так и знал, что какая-то подлянка непременно найдётся. Так в чём закавыка-то?
– Горыныч-то уже не тот, что раньше. Начитанный, сволочь, стал, даже я себя рядом с ним неуком чувствую. А о тебе так и говорить нечего. И появилась у него дурацкая привычка – всем подряд загадки загадывать, да не какие-то там детские «висит груша – нельзя скушать», а всё норовит хитрые да с подвохом. Ты как к загадкам относишься?
– Загадки я разгадывать люблю.
– Вот и замечательно. Значит, найдёте общий язык.
– А третий вариант какой? – полюбопытствовал Стёпка.
– Так понимаю, что второй тебе не очень понравился? Ну, так третий ещё хуже. Живёт на болоте чудище жуткое, мерзкое и ненасытное. К тому же, воняет отвратительно. Этот без колебаний людишек пожрать согласится. Но тут две проблемы.
– И какие?
– Если уж начнёт, то не остановится, пока всех не сожрёт. А оно тебе надо?
– А какая вторая проблема?
– Тебе первой мало? Вторая тоже сурьезная. Он тебе вначале ноги откусит, а только потом – пока их жевать будет, станет тебя слушать. Такой вот у него тонкий и дипломатичный подход к гостям.
– Не, этот вариант однозначно не годится. Остановимся на Горыныче. Тот хоть травоядный. Ну, не получится его хитрые загадки разгадать, так хоть цел останусь.
– Только ты, Степан, у Змея на поводу не иди и на его хитрые выверты не поддавайся. Настойчивее с ним будь. Понял?
– Да понял, – отмахнулся тот.
– И имей в виду – придётся тебе проявить смекалку и сообразительность. А ещё сразу договаривайся, что если ты три его загадки разгадаешь, то он твоё желание выполнит, а иначе он целый день и всю ночь тебя загадками мордовать будет. И вот тебе клубок путеводный, – протянула Ядвига Стёпке моток ниток. – Он тебя до самого логова Горыныча доведёт.
* * *
Не обманула бабка. Довёл клубок Стёпку до пункта назначения самой короткой дорогой.
– Ты, что ли, Змей Горыныч будешь?! – поинтересовался Степан, бесцеремонно ввалившись в логово к бывшему злодею.
– Ну, я, – ответил хозяин, несколько опешив от наглости незваного гостя. – А ты кто таков?
– Я Стёпка по прозвищу Балбес. Охотился здесь в лесу, погнался за зайцем, да и заблудился. Не приютишь на ночь?
– Ну, если не врёшь, и правда заблудился, а не явился на битву со мной, то оставайся. Заодно развлечёмся и проверим твой ай кью, Стёпка-балбес, – пробасила средняя голова.
– Чего ты собрался проверять? – насторожился Стёпа.
– Твой интеллект, – пояснила левая голова.
– И каким-таким образом?
– А я тебе загадки стану загадывать, – заискивающе произнесла правая башка. – Тест такой на смекалку и сообразительность.
– Это вроде игры? – продолжал придуриваться Стёпа.
– Типа того.
– А если я выиграю? Мне приз полагается?
– Обязательно.
– Какой?
– А какой бы ты хотел?
– Покатаешь меня, зелёный?
Головы переглянулись и дружно заржали. А затем хором ответили:
– Легко!
– Только чур не шельмовать. Три правильные отгадки – и мы воспарим над землёй, и полетим туда, куда я скажу.
– Договорились. А для начала скажи-ка ты мне, Степка, как далеко в лес, по-твоему, мог забежать заяц, за которым ты гнался?
Почесал Стёпа затылок и отвечает:
– Да тут и думать нечего – аккурат до середины леса.
– А дальше середины никак? Лапы не понесут? – ехидно захихикал Горыныч.
– Дальше он уже будет выбегать из леса, дядя. Понятно?
– Ты знал, ты знал! – обиженно зарычал Горыныч.
– Знал, не знал, отгадал. Какая тебе разница. Договор дороже денег. Загадывай вторую загадку.
– Как думаешь, что не влезет в самую большую кастрюлю?
Стёпка оценивающе оглядел Горыныча, прикидывая, что такой здоровенной кастрюли, которая могла бы уместить в себя Змея, в природе не существует, и ляпнул:
– Ты со своими тремя головами?
Змей рассмеялся:
– Дурень. Крышка от этой кастрюли. Вот и не угадал. Начинаем сначала.
– А такого уговора не было, чтобы я три твои загадки подряд угадал.
– Ну, ладно, – нехотя согласился Горыныч, – продолжим тестирование. А ты знаешь, каких камней нет в реке?
– В реке всякие есть: и большие, и малые, и гладкие, и шершавые. Только все они там мокрые. А вот сухих там точно нет. Правильно?
– Угу, – буркнул Горыныч недовольно. – Может, ты знаешь и то, из какой посуды нельзя ничего поесть?
– Конечно, знаю, – ответил Стёпка, – ни разу не удавалось поесть из пустой кастрюли. – И поинтересовался: – Ну, ты как, к полёту готов?
* * *
Поутру Стëпка забрался Горынычу на спину, верëвкой к средней шее покрепче припнулся, да и полетели они к царю Ферапонту. Змей что-то там поначалу бухтел, что молодец ему на шею давит, но вскоре притих: то ли свыкся, а то ли понял, что ворчать бесполезно. Встречный ветер Степану волосы треплет, он с высоты птичьего полëта красотами любуется. Оттуда всë таким забавным выглядит: дороги на нитки похожи, люди – на муравьëв, а дома и телеги с лошадьми такие махонькие – точно невсамделишные. Мимо голуби, вороны и прочая пернатая живность снуëт. Стëпка даже в одного воробья плевком попасть ухитрился. Надо же было как-то в полëте развлекаться.

Горыныч своë обещание выполнил и доставил молодца по указанному адресу. Стëпка царский терем издали приметил и Змею на него указал. А как летун на посадку пошел, так тут и приключился с ним досадный казус. Никак Горыныч приземлиться не мог – мало ему было места в усадьбе. Вот и стал он круги нарезать над царскими хоромами да примеряться.

Касательно хором – это я, конечно, несколько приукрасил действительность. Царство-то, если помните, малобюджетное было. Терем царя, конечно, среди других домов выделялся. Он и повыше, и побольше остальных был, но такой же обычный деревянный сруб, только не под соломенной, а под камышовой крышей. Хотя, на мой взгляд, солома лучше. Но это я отвлекся.

После того, как Горыныч навернул кругов двадцать, Стëпка почувствовал, что жутко проголодался. К тому же, у него начало складываться впечатление, что до вечера приземления можно не ждать. Вздохнув, молодец собрался перекусить. Разложил скатëрку на шишковатой голове Змея, пристроил между ушей заветную флягу с медовухой, извлëк из котомки куропатку и краюху хлеба, выставил перец и соль. Оглядев импровизированный стол, Степан довольно облизнулся, предвкушая сытный обед. Но тут произошло непредвиденное: Горыныч вдруг зло рыкнул и резко пошëл на посадку. Может, разглядел наконец нужную взлëтно-посадочную полосу, а может, психанул, проклятый. Да только пропал Стёпкин обед, как есть – ветром сдуло. Посыпались на землю харчи. Обиднее всего было, что фляга с медовухой улетела.

Ферапонт, заслышав странный шум в небе и стук свалившихся на крыльцо яств, выглянул в окно, да так и замер в оцепенении. А вы как думали? Не каждый день над твоим двором трëхголовые драконы летают.

И тут серое облако накрыло молодца и Змея с головой, в носы так шибануло, что спасу нет. Расчихались они. Перец-то у Степана ядрёный был, острый, а в горле так драл, что слезы из глаз вышибал. Мужик почихал – не велика беда. А Змея не зря Горынычем прозывали. Так долбанул, что пламя из пасти до земли достало, да прямёхонько в царский терем угодило. Стëпка, ясное дело, офигел от такого поворота событий, поскольку у него и в мыслях не было царские палаты жечь. Дело запахло гарью и революционной ситуацией. Перекрестился молодец, а что толку. Так и глазел с высоты, как самодержавие гибнет.

Пламя мгновенно растеклось по камышовой крыше и деревянным стенам, окутав огненным коконом всю домину. Царь хотел было бежать, да куды там. Пока портки да сапоги натянул, пока казну из подпола достал, понял, что поздно метаться. Так и принял он смертушку лютую в геенне огненной, наблюдая, как рвущиеся в небо языки пламени пожирают его добро заодно с грандиозными планами захвата соседних царств.
– Нехорошо как-то получилось, – сказал Горыныч приземлившись. – Давно не баловался огнем, видать много горючки скопилось. Надо же было так неудачно чихнуть, – посетовал он, виновато глядя на Степку, пока тот оглядывал тлеющие головешки.
Вот такая с царем незадача случилась. Сгорел, можно сказать, на работе, пострадав за идею. Стëпка поворошил ногой пепел и нашëл перемазанную копотью корону. Горячая, зараза. Подул на неë, вытер рукавом, да и нацепил на голову. А чего? Нормально подошла, словно по нему ковали.

Кто-то, конечно, решит, что тут всë дело в случае. Но на самом деле – Бог шельму метит, и ежели ты задумал что-то лихое, то будь готов к тому, что в скором времени к тебе прилетит… что-нибудь малоприятное – навроде Горыныча.