Сантехника вызывали?

  - Ну, что, гражданин Ванин, поведаете нам, как дело было, или, простите за тавтологию, и дальше Ваньку валять станем? - прокуренный голос достучался наконец до сознания, заставив приоткрыть левый глаз. Максим с трудом пришел в себя и огляделся. В тусклом отсвете лампы сквозь клубы беломора угадывалось лицо капитана полиции.
   Острая крысиная мордочка следователя белесо щурилась через заваленный фотографиями стол. Максим пошевелил скованными за спиной руками, пытаясь оценить безжизненную сосисочность пальцев, но суровые наручники щелкнули, глубже врезаясь в горящую кожу.
   Капитан понятливо кивнул.
   - Бо-бо? - с издевкой спросил он. - Ефремов, сними-ка с гражданина браслеты.
   Сержант не заставил себя упрашивать. Заскрежетавшего зубами от боли в вывернутых к потолку руках, Максима впечатало фейсом об тэйбл. Лязгнув, наручники освободили запястье, и Ванин едва не взвыл, когда в затекшие пальцы брызнула горячая кровь. Из прокушенной губы закапало красным, делая фотографии еще более реалистичными.
   - Животное, - брезгливо процедил следователь, швыряя ему одноразовую салфетку.
   Максим с ненавистью, какую только мог нарисовать избитым лицом, уставился на капитана.
   - Я - его - не - убивал! - по словам раздельно выговорил Максим. Он старался придать словам твердость, но те вырывались почему-то с шипением. Молодой, три года, как с дерева, вчерашний старлей прижал основательно, накрепко пригвоздив и испачканным в крови буром, и показаниями свидетелей, и заключением медэкспертизы, обнаружившей амфетамин в моче. С цветных фотографий на Максима с укором смотрел закатившимися белками глаз Илья Хотеев. Он стоял, обнажив зубы в зверином оскале. Стоял, привалившись затылком к стене, и не падал лишь потому, что был насажен на водопроводную трубу, проткнувшую ржавый щит... Изображения убитого рвали Максима застывшим оскалом со всех возможных ракурсов, медленно сводя его с ума.
   - Так будем разговаривать? - зевнув, повторил крысомордый. - Не сознаешься, отдам майору Кравцову, а он у нас сам знаешь кто. И кем ему Хотеев приходился.
   - Я-его-не-убивал, - упрямо прошепелявил Максим.
   - Я ведь знаю откуда и 'как' ты здесь, - признался следователь. - Как родители девушки за сексуальные домогательства претензию выставили, и как ты родителю за это челюсть сломал. И как тебя из МЧС выгнали, потому как родитель тот - высоких полетов птиц оказался. Ты имбецил, Ванин. Имбецил-рецидивист. Насильник, урод, убийца. Но если в прошлый раз тебя отмазало МЧС, то теперь ты никто и звать тебя никак. У меня нет других подозреваемых с таким прицепом улик. А у тебя, Ванин, прицеп есть. И в прицепе тонна улик, подтверждающих, что ты в состоянии наркотического опьянения просверлил электрошкаф с живым человеком внутри, а до кучи проложил сквозь потерпевшего водную магистраль. Вот честно, будь моя воля, я бы тебя прямо здесь закопал. Живьем. Будешь говорить?
   Голоса смешались в Максимовой голове. Перед глазами завертелся следователь, лампа, оскал Хотеева, и прочий Беломорканал.
   - Я - его - не - убивал, - прошептал Максим. Из носа хлынула кровь, он дернулся и повалился грудью на стол.
   - Твою мать! - выругался капитан. - Ефремов, вызывай санчасть!
   - Слышь, падла, - склонился он над затихшим телом. - Только откинуться не вздумай! Ты мне живой пока нужен!
   Да. В прошлый раз начальство отвоевало спасателя, нанесшего удар по самолюбию ретивого папаши и расколовшего челюсть последнего.
   Обычная молодежная вечеринка, фейерверк, вызов пожарной части, голая девица с хахалем, которые, когда экстази сам распахивает лифчики и срывает трусики, решили сделать "это" на сиденье папиного драндулета в папином же гараже. Ребяткам невероятно повезло, что мерседесовские уплотнения выдержали натиск угарного газа. Когда Ванин сумел наконец отыскать их, то выглядел, как загнанный в корягу верблюд. В прожженой амуниции и кислородом чуть выше нуля. После акта спасения мальчик из хорошей семьи быстренько смылся, а девочка из хорошей семьи, чтобы не быть убитой на месте приехавшим тятенькой, начала заливать про домогательства со стороны жлоба-спасателя. В качестве вещдоков красна девица охотно демонстрировала отсутствие другой одежды кроме кислородной маски и огнеупорного одеяла. И этого хватило, чтобы перевести стрелки. Максим не стал ничего объяснять хватающемуся за травмат родителю. А просто влепил здоровенную пощечину. Чтоб в себя пришел. Кто ж знал, что у не старого еще мужика бабушкины зубные протезы? Нижняя челюсть выпала и раскололась вместе со службой. Последовал грандиозный скандал и Максиму пришлось переехать в Бирюлевскую глухомань и поступить в жилконтору сантехником. "Перекантуйся годик, другой, пока само не рассосется, и возвращайся", утешил его на прощанье командир.
   "Не рассосется", подумал Максим. Он лежал в чем взяли, прикованный к поручню больничной койки и отказывающейся от диалога головой. Максим не знал, какой дрянью его накачали, но чем бы та ни была, отходняк был чудовищен.
  
   Голова ныла, путая мысль и если не промыть организм от синтетики, то в себя он придет уже за решеткой. Максим вспомнил майора Кравцова. Нет. Не успеет в себя он прийти. Закопают живьем и скажут, что так и было.
   За окном палаты царит непроглядная ночь. За дверью беспробудным сном труженика храпит полицейский. За щекой припрятана канцелярская скрепка, которую удалось слизнуть, когда его впечатало в стол. МЧС хорошая школа. Объема практических знаний, полученных за годы службы, хватит чтобы устроиться в секретную службу Ее Величества. Максим выплюнул скрепку в свободную ладонь, быстренько соорудил из мягкой проволоки замысловатый крючок, на автомате засунул под скобу, зацепил собачку, отжал и через секунду освободил запястье. Делов то. С трудом приподнявшись, попытался встать и его тотчас же повело в сторону. Скупо подсвеченная Луной палата крутанулась перед глазами, навалилась, сжала приступом клаустрофобии. Капельница. Срочно требуется капельница. Максим взглянул на диск застывшей в окне Луны. Плюс-минус полпервого ночи, а надо еще отыскать медикаменты, составить коктейль и полежать под капельницей часика два. Тяжело опустившись на койку, он прошелся сильными пальцами по точкам акупунктуры от шао-цзэ, до су-ляо. Максим нажимал хорошо, со знанием дела, стискивая зубы, чтобы не заорать в голос от боли и через минуту воздействия муть рассеялась, головокружение отступило. Максим знал, что эффект крайне непродолжителен, четверть часа не более и синтетика вновь отправит его в хоровод. Он встал, подошел к незапертой согласно инструкции двери, беззвучно приоткрыл и проскользнул в образовавшуюся щель. Замеченным быть Максим не опасался, ему еще ни разу не попадался человек, способный храпеть с открытыми глазами. Сержант Ефремов беззаботно дрых на диванчике, устремив в потолок необъятное пузо. Подозреваемый под наркотой, пристегнут наручниками, можно и вздремнуть часик другой-пятый.
   Дежурная же сестра за стойкой пребывала в твердой уверенности, что в коридоре присутствует страж правопорядка. И эта уверенность давала неограниченные полномочия давить лицом журнал регистрации. Убаюканная храпом полиции девица спала таким сном праведницы, что Максим не осмелился будить и спрашивать, как пройти в библиотеку полпервого ночи. Тем более он и сам знал устройство всех стандартных больниц. Прокравшись мимо поста дежурной, Максим уверенно свернул в закуток и оказался перед запертой дверью. Боже храни стандартизацию, мысленно попросил Максим, набирая секретный код на панели электронного замка. Предназначенный для использования спасательными службами, код легко открывал большинство служебных дверей. Максим провел среди полок склада минимум времени. Наборы для инвазивных процедур и дьявольски мощные коктейли для ультрабыстрой детоксикации - обязательны для городских больниц.
   Уже через пять минут, прикованный к койке, с иглой в вене и капельницей в изголовье, Максим спал мертвым сном убитого наповал человека.
   Очнуться ему удалось лишь четыре часа спустя, и то лишь благодаря мочевому пузырю, заполнившему тело, палату и кусок регистратуры этажом ниже. Одно мгновение ушло на отпирание скобы наручников, и еще одно, на изъятие иглы и прыжок в туалет. И еще две минуты на Ниагарский водопад в миниатюре. Покинув санузел, Максим ощутил себя, как бы заново родившимся. Продетоксицированный, завитамизированный, отстимулированный, он проскользнул мимо дрыхнущих на боевых постах Ефремова с безымянной медсестрой и, накинув чей-то белый халат, ринулся по лестнице вниз. Когда утром забьют тревогу, больничный морг станет последним местом где станут искать. А там, среди бездыханных тел он хорошенько обдумает свою дальнейшую жизнь.
   Последним человеком, которого Ванин мечтал увидеть стал бы Илья Хотеев, занеси его нелегкая в мертвецкую районной больницы. И занесла. Именно его долговязое тело было первым, что увидел Максим. Сердце слиплось и покрылось пупырышками, едва он понял, кто лежит на мраморе стола прозектора. Приподнятое настроение мгновенно замерзло и выпало кристалликами льда. Он вспомнил. Он все вспомнил. Весь тот день, когда бригаду послали на замену сгнившей трубы.
   Трудности начались сразу, едва увидели с чем придется иметь дело. Замена была бы плевым делом, не проходи старая труба сквозь монолит стены. Монолит оказался знатным. Почти два метра бетона. В подвале брежневки. Следов разгильдяйства, когда "все кругом народное, все вокруг мое", за свою жизнь Максим повидал немало. Ничего сверхъестественного в появлении бетонной глыбы под домом конечно же не было. Чтобы не лишиться премии за неперевыполнение плана, строители прошлого тысячелетия нередко запрашивали лишний бетон. "Зато века простоит!" - успокаивали они себя потом, забычковав окурок о шершавый бок свежего параллелепипеда. И хорошо еще параллелепипеда, а не могилы неизвестного бетона. В большинстве случаев великий народ не заморачивался с опалубкой, а просто сливал невостребованный раствор в общий отвал.
   С обеих сторон к бетонному борову примыкал огороженный сеткой склад разномастного компьютерного железа. "Сервер нашего микрорайона!" - гордо проинформировал Максима, спустившийся в подвал Хотеев. Слева-направо злополучное место выглядело так: стена фундамента, доходящий до потолка шкаф с тонкой кирпичной перегородкой за ним, монолитный блок, с двух сторон окруженный компьютерным хламом, и узкий проход вдоль противоположной стены. Полдня, под бдительным оком Хотеева, подбадриваемый сантехническими прибаутками со стороны бригады, Максим сексуально удовлетворял бетонную глыбу, прилаживая трубопровод на старое место. Бетон оказался однолюбом и не желал расставаться с трухлявыми останками старой трубы. Высверлить их не представлялось возможным, так как перфоратор можно было завести лишь с одной стороны, а складных буров, если такие и существуют в природе, в их захолустье забыли поставить. Единственным местом, где магистраль отделалась бы малой кровью, был ржавый электрошкаф, живые электроны в котором последний раз бегали еще в прошлом тысячелетии. О чем потерявший терпение Макс и заявил Хотееву. Вести через шкаф? В непосредственной близости от серверов? Илья оказался настоящим психом, когда дело коснулось его любимых железок. Он тыкал в лицо сантехникам бумагами. Он орал на них матом. Он даже попытался потрясти Ванина за грудки, хотя Ванин был здоровенным жлобом и не терпел истеричек. Однако бригаде не пришлось отскребать Хотеева со стены. Где-то случился прорыв, и группа поддержки ушла добывать медали на кусок хлеба.
   "Фигачь сквозь шкаф!" - заключил бригадир, оставив Максима разбираться с трубой и Хотеевской истерикой самостоятельно. Разборка стоила Ванину кучи здоровья, ушедшей на дипломатию. Пообещав компьютерщику-параноику высочайшее качество работ, и упросив подождать, Максим сбегал в мастерскую, где раздобыл ступенчатое сверло для работ по листовому металлу. Когда он вернулся, то с удивлением обнаружил подвал без признаков Хотеева. Мысль о том, что Илья мог доверить работы сантехнику, казалась невероятной. Максим заглянул в каждую секцию серверной, он заглянул даже в шкаф, но нигде не обнаружил никаких следов. "Ушел и черт с ним. Если что, позвоню бригадиру, пришлют кого в помощь", думал Ванин, старательно размечая центра на ржавом железе.
  
   Звонить бригадиру не пришлось. Помощь явилась сама в лице Сашки Краснова. Веселый бугай, не дурак выпить, Краснов был единственным в бригаде, кто сошелся с угрюмым Ваниным. И чего не сходиться? Максим в этом деле дураком себя не считал. Недели три, как выперли из МЧС. До этого - месяцами капли в рот не брал. Дикая боль от несовершенства долбанного мира, рвала его сердце. И глушил он боль эту. Крепко глушил. Потому, как знал - никто и никогда не возьмет Максима Ванина обратно, чтобы там не обещал Георгий Андреевич.
   Краснов явился, как всегда. С увлажненными глазами, румяным лицом и валкой походкой уверенного в себе сантехника. Сашка не был законченным алкашом, но его алкогольное кунг-фу не знало себе равных во всем Бирюлево по самое Чертаново включительно. Он перепивал каждого встречного и поперечного и поутру обходился лишь полупустым стаканчиком водки, которую зажевывал таблеткой цитрамона. На в хлам лежащих такой "натощак' оказывал неизгладимое впечатление. Некоторые даже завязывали навсегда. Максим выгодно отличался неутихающей душевной болью, крепким здоровьем и тем, что никогда не отказывался раздавить. Он и тогда не отказался. Благо всего делов и осталось, как протащить трубу сквозь отверстие.
   "Чего там на очистной?" - спросил Максим, морщась и занюхивая мануфактурой.
   "Клапан насоса полетел. Савич побежал за уплотнителем, а я сюда. Все равно делать нечего, лучше тебе помогу" - благостно выдохнул Сашка.
   Покурили. Потрепались.
   "Ты Ильюху часом не в шкафу схоронил?" - заржал Краснов, традиционно не закусывая после третьей. - "Я-то уверен был, заставит через проход тащить!"
   Хотеев действительно предлагал вести магистраль в обход блока, через и без того узкий проход, но Максим красноречиво помахал у него перед носом внушительного вида аргументом, чем и закончил прения. Хотеев сразу признал, что крутить фитинги жутких размеров шведками не вышло бы и у Гудини. Там и тощим шведкам не повернуться, чего уж говорить про разводной ключ?
   "Мы с ним по-хорошему договорились", - икнул Ванин, закусив хрустким, Сашкина жена умеет, огурчиком, с прилипшим к нему смородиновым листом. "Шпарь на ту сторону, принимай, я трубень заведу", - попросил он, стряхивая крошки с колен.
   И завел. Со всей дури. Труба, чвакнув, прошила шкаф, скрежеща одолела кирпич перегородки и замерла. "Во, мля, я снайпер" - удивился Максим своей меткости.
   Он уже наматывал пеньку на резьбу, когда из-за блока вывернулся Сашка. Ванину хватило одного взгляда на напарника, чтобы протрезветь в мгновение ока. "Что это? Что?" - хватал ртом воздух Краснов, таращась на руки. Максим одним прыжком очутился возле угасающего, по локоть в крови Сашки. Бережно подхватил падающее тело, аккуратно пристроил на холодном полу. Все было ясно с первой секунды. Не рассчитав бычьей силы, он пробил трубой Сашкину грудь и жить тому оставалось минуту-другую.
   "Все будет хорошо", - уговаривал он Краснова, придавливая его руки к груди, чтобы остановить кровь.
   "Я ее схватил, а она липкая!" - сдавленно пожаловался Краснов. "Ничего не говори, я вот помощь сейчас...", - взмолился Максим, отчаянно понимая, что никакая помощь не успеет вытащить Сашку. "Я, говорю, трубу схватил, а она липкая!" - продолжал неугомонный Краснов. "Да слезь ты с меня!" - возмутился он наконец. Максим быстро откинул руки в стороны, ощупал грудь и облегченно перевел дыхание. Привидится же такое - трубой живого человека проткнуть. Надо завязывать с водкой. И побыстрее. Сказал он себе и очнулся, поняв, что кровь на Сашкиных руках все еще с ними. Он вяло поднялся, протиснулся сквозь узкий проход на обратную сторону бетонного привета от строителей коммунизма и увидел, как течет по стене густая вязкая кровь. Вернувшись к напарнику, он уже знал, что увидит в шкафу. Медленно растворилась ржавая дверь. Должно быть так скрипит наст под песцовыми лапами, когда тот приходит к вам навсегда... За створкой, оскалившись израильской металлокерамикой, насаженный печенью на трубу, тихо стоял пропавший Хотеев.
   На этом месте воспоминания Максима обрывались. Что-то мягко тюкнуло его в голову, и он повалился опустевшим мешком. Таким его и нашла, вызванная Красновым полиция. Со следами наркотиков в крови, не в состоянии не только членораздельно говорить, но и членораздельно мыслить. Он не опротестовывал обвинения, не требовал адвоката. Его просто подобрали чуть тепленьким на месте преступления.
   Максим стоял над телом Хотеева и задыхался от гнева. Трех недель спокойно не протянул и снова вляпался. Сашка Краснов - первым во всем признался. И как Хотеева на месте не обнаружил, и как трубу пропихивали. Сантехники поведали, как прыгал Хотеев на Ванина, и какой там мат-перемат стоял. Бригадир даже видео на телефоне предъявил. "Будни сантехников". Четыре тысячи просмотров за первые десять минут на Ютубе. И не видел Максима никто в мастерской, когда за сверлом ходил - бригада на прорыв уехала. На очистной станции чего-то разладилось. Что еще? Пакетик амфетаминовых вкусняшек в комнате Ванина. Ах, ему, видите ли, подбросили? Хорошо, так и запишем, прямо на фотографиях вен обеих рук. Как, говоришь, Хотеев в шкафу стоял, пока ты его сверлил и трубу пропихивал? Перестань, Ванин. Перестань. Ты четыре года в Китае акупунктуре обучался, тебе человека обездвижить, что пописать сходить. Вот и эксперт подтверждает, что есть такие точки, нажми и овечкой стоять будешь, покуда заживо волки едят. Попробуй опровергнуть.
   В кратчайшие сроки раскопали жизнь целиком. От рождения и, считай уже до могилы. А вены, да. Со следами. Неудивительно - почетный донор. Странно, что не озвучили.
   Максим еще раз взглянул на Хотеева. Вскрытие делали совсем недавно, заключение патологоанатома в папке, вместе с медицинской картой. Ну, да, регистратура ночью во сне. Максим быстро пробежал заключение. Смерть от поражения электрическим током?! Вот так. Не от разрывов печенки, не от истечения кровью, а от электричества. Он вторично пробежал корявые буквы. Как такое возможно? Если в шкафу и резвились электроны, то давно разбежались. Или не разбежались? Вы правда считаете, что человеческое тело под воздействием напряжения простоит столько времени, сколько потребуется на его сверление, неспешные три стаканчика под огурчики мадам Красновой, и прокладку трубы? Мда, господин следователь, шить вам придется белыми нитками. По живому. Если вызванный откуда-то гуру и может дать заключение по акупунктуре, то любой судмедэксперт пошлет вдоль забора надписи читать, если заикнетесь про возможности человеческого тела под напряжением.
   Максим вытащил медкарту Хотеева, полистал, в надежде узнать домашний адрес. И узнал. Вот это коленкор. Да вы, батенька, оказывается у нас... шизофреник? Опекун - двоюродный дядя, господин Кравцов Федор Петрович. Телефон, адрес.
   Под прицелом камер охраны, одетый во врачебный халат, Максим отыскал в регистратуре ксерокс, снял копии заключения.
   Затем отправился к сержанту Ефремову добывать сотовый телефон. Добывать пришлось с боем. Полицейский успел проснуться и зайти в гости к капельнице. Табельное оружие он выхватил в тот самый момент, когда бритый затылок ощутил сквознячок из-за открытой двери. Максиму пришлось доставать здоровяка в жестком подкате. Сходу. Позже об этой короткой схватке напишут так. У колоса оказались глиняные ноги. Они подломились, и он рухнул. Максим едва успел рвануть его руку, уводя сержантский висок, от столкновения с тумбочкой. Еще одного убитого он бы не пережил.
   - Потом верну, - сказал он бесчувственному Ефремову, забирая мобильник.
   - Не будите его, - вручил он "макаров" дежурной, прибежавший на грохот землетрясения. - Пусть отдыхает.
   Вводить номер майора Кравцова ему не пришлось, тот уже был на горячем наборе.
   - Ты совсем охренел, Ефремов, который час знаешь? - хрипло со сна проговорила трубка.
   - Доброе утро, Федор Петрович. Это не Ефремов. - проинформировал Ванин Кравцова.
   - А кто это? - все еще не проснулась трубка.
   - Максим Ванин.
   Вот теперь трубка проснулась. Проснулась и замолчала. Максим чутьем ощущал, как набирают силу мурашки и подымаются волосы его собеседника.
   - Я не убивал вашего племянника, Федор Петрович. - нарушил молчание Ванин. - И могу доказать свою невиновность. Мы можем встретится или мне отправляться в бега? Да, мне известен ваш адрес. Через четверть часа. Хорошо. Я знаю, что вы будете вооружены. Пистолет Ефремова я отдал на хранение медсестре. Когда придет в себя - заберет. Нет. Ничего с ним не случилось. Поспит и проснется с уже загипсованной ногой. До встречи.
  
   Они сидели на кухне стандартной двушки. Майор Кравцов и Максим Ванин. Нетронутый кофе давно остыл в кружках, а они все говорили и говорили. Устало, опустошенно, скупо.
   - Ильюха был хорошим программистом. Лучшим в своем выпуске. Первые симптомы болезни обнаружили после защиты диплома. Почти сразу лишился работы, а лишившись, впал... Врачи посоветовали какое-нибудь занятие, так появилась серверная в подвале. Сайт, конечно, неофициальный, но неплохой.
   - Федор Петрович, а почему в подвале?
   - Что?
   - Почему компьютеры в подвале? Там же сырость и вообще...
   - С деньгами у меня не густо. А подвал - единственное помещение, что можно было взять в аренду бесплатно. Да и Савич говорил, что сухо там.
   - Савич? Мой бригадир?
   - Он. Если бы не кредит за зубы Ильюхины, купил бы племяшу отдельную студию. Мне вон, тоже бюгель менять скоро.
   - Я смотрю тут прямо эпидемия с зубами.
   - Это от воды, говорят. Едва не каждый десятый на зубы работает. Станцию семь лет, как отстроили, а кариес никуда не делся. Ладно. Пора тебя на волю оформлять. До вечера в отделе перекантуешься, следственный эксперимент проведем и свободен. Под расписку о невыезде.
   Они пожали друг другу руки.
   - И осторожнее смотри...
   К вечеру его отпустили. Следственный эксперимент показал, что шансов проткнуть трубой человеческое тело и одновременно попасть в дыру нет никаких. Следователи извели ящик пакетов с баллистическим гелем, изображавших тело в районе печени, но никто без посторонней помощи не сумел попасть во второе отверстие. А вот с помощью - другое дело. Фальшивую стенку ящика обнаружили, как только поняли, что ни Ванин, ни Краснов со своими габаритами не втиснулись бы в закуток, держа тело Хотеева со стороны распахнутой дверцы. Если Краснов держал тело, и дверь была нараспашку, то не помещался с трубой Ванин. А если Ванин заводил трубу, то Краснов уже не мог никого держать. Разгадка была в самом ящике. Он буквой 'Г' вдавался в параллелепипед, и был гораздо больших размеров, чем можно было представить. Лист гофрированного железа делил его на две неравные части и за ним скрывалась камера, способная вместить двоих взрослых. Ванина с Красновым опять выручили их габариты. Ни один из них не смог выбраться из шкафа, при наличии трубы с насаженным манекеном. В целом картина нарисовалась такая: Некто заманивает Хотеева в камеру, где умерщвляет электротоком неизвестного происхождения и скрывается с телом за гофролистом. Ванин проводит отверстия в железных стенках шкафа, устанавливает бур, протыкает кирпичную перегородку, затем Краснов-выпивка-закуска. В это время стенка убирается, тело Хотеева переносится в переднюю часть шкафа. Тот закрыт - иначе не помещается Ванин с трубой. Когда вводится труба, тело подставляется под него и проткнутым же телом направляется во второе отверстие, за которым начинается дыра в кирпиче. Могучий Максим, будучи хорошо нетрезв, не осознает, что продырявил чьи-то остывающие внутренности. После созерцания открытого шкафа, у Ванина сносит крышу, и он теряет сознание. Очухивается он в полиции с дозой синтетического наркотика в крови. Все верно? Да, распишитесь, пожалуйста здесь. И вот здесь. Вы свободны, гражданин Ванин. Никуда не уезжайте, вы еще потребуетесь следствию. Сержант Ефремов? Нет, заявлять ничего не стал. Карьера дороже, знаете ли. Всего хорошего, Максим Леонидович, поправляйте здоровье.
   Поправить не получилось
   Утром следующего дня его пыталась угробить злая Газель. На полном скаку вылетела на тротуар и загнала Максима на крышу чьей-то машины. Железяке конкретно не повезло, а Ванин отделался скрученными в жгут нервными окончаниями. Газель, прихрамывая на разбитые фары и оторванное зеркало, умчалась убивать кого-нибудь еще, а Максим долго смотрел ей вслед, разглядывая заляпанный номер.
   Вечером того же дня группа горластых детей аулов, решила сыграть с ним в 'Твоя здесь не стояла'. А когда дело не выгорело, в дело пошли травматы. И вот тогда Максим озверел. По-настоящему. Бил в полную силу, не задумываясь о последствиях. Горластые дети, кто как сумел, заползли в черный джип и через больницу укатили обратно в кишлак. Максим отделался черным в половину груди синяком и раскрученной спиралью нервов. Вот и отдохнул, называется. Поправил здоровье. С него живого не слезут. Будут другие Газели, другие дети свободных гор, будут подброшенные наркотики, падающие с крыш кирпичи. Не слишком ли жирно за единственную пощечину и жалкие обвинения упоротой юности? Упечь в тюрьму и грохнуть, это ведь не одно и тоже? Или одно? И Хотеева из-за него убили? Единственного племяша майора Кравцова под это дело пустили, лишь бы Ванина упечь? За оплеуху? Совсем идиоты? Нет, дело еще не закончено. Дело будет закончено, когда он, Ванин его закончит.
   На следующий день, мучимый терзаниями Максим, решил позвонить Кравцову.
   - Слушаю, Максим.
   - Федор Петрович, вы говорили, Илья сайт какой-то создал?
   - Информационный по нашему району. Посетить хочешь?
   - Есть такое желание. Не сходится что-то у меня. Я к вам подъеду?
   - Лады, подъезжай. Расскажешь, чего там не сошлось.
   В гостях у Кравцова Максим провел три часа. Два из которых - перед монитором компьютера. Когда он закончил, ему было известно практически все. Интересы, мотивы, заказчики. Здесь же, на стареньком принтере были распечатан фактический приговор заинтересованным лицам. В рамках подготовки к "Миссии невыполнима" Федор Петрович отправился за покупками по составленному Максимом списку. Отправился не возражая, а вернувшись, застал Ванина разбирающим хозяйский компьютер. Еще два часа ушло на отладку покупок и в полночь Максим объявил боевую готовность номер один.
   - Только не опоздайте, - попросил он, набирая номер Краснова, зная, что время для того детское.
   - Сашка, здорово! Твоя уехала? Уехала? Отлично. Денег срубить хочешь? По-быстрому! Как каких? Ильюха помер, а дело его живет... Серверная в подвале.... Да кому она теперь нужна? Ну и что, что опечатано? Кто там компы считать станет? Не? Не хочешь? Ну и дурак! Без тебя справлюсь. Отбой!
   - Думаешь, клюнут? - спросил Петрович.
   - А куда им деваться с подводной лодки? Не опоздайте!
   - Смотри, осторожнее там!
  
   Максим успел и вдоволь покопаться в утробе компьютеров серверной и выломать свежекупленной фомкой третью стенку шкафа, и очутившись внутри самого куба, внимательно рассмотреть идущие вниз ступеньки, прежде чем его наконец-то премировали мощным ударом в затылок. Нельзя сказать, что он был не готов к такому повороту событий. Тело послушно сложилось и замерло. Отсчитывая затылком ступени, его приволокли в преисподнюю и оставили на холодном полу. Максим сделал все возможное, чтобы прийти в себя прежде, чем ребра сведут знакомство с чужим сапогом, но не успел.
   Поморщившись, он приоткрыл глаза и понял, что находится там, где и рассчитывал находиться. Небольшое, мест на сто пятьдесят бомбоубежище - дитя холодной войны. Лишний бетон? Привет от строителей коммунизма? Ну-ну. Сверкая никелем в углу гудела электричеством невнятная установка, напротив светился монитором компьютер, а прямо над Ваниным возвышался Савич. Геннадий Павлович. Невысок ростом, крепкий, жилистый, подвижный. Божьей милостью бригадир всея сантехническая часть. В руках, кроме размашистого газового ключа, тот держал пистолет. Хороший такой электрический инструмент, где-то на девяносто гвоздей в минуту.
   - Краснов? - коротко спросил Ванин.
   В ответ Геннадий Павлович засадил ему в предплечье гвоздь. Стопятидесятку.
   Боль была адской, но Максим, пересилив, спросил еще раз.
   - Краснов сдал?
   Савич хотел засадить еще один гвоздь, но сдержался и улыбнулся.
   - Крепкий орешек. Ты не торопись с вопросами, береги силы, шеф прибудет, там самое веселье наступит! А на Сашку ты зря обиду держишь. Хороший мужик. Веселый.
   - Что же он, веселый, на друзей то стучит?
   - А потому, что честный! Не хочет, чтобы гнида, вроде тебя, воровством промышляла!
   - Понятно. Дозу амфетамина с транквилизатором этот честный мне вкалывал?
   - Обижаешь, начальник! Я сам. Лично. Этими самыми руками. Когда Сашка на улицу выбежал. Но только амфетамин. Транквилизаторов ты, парень сам наглотался. Нельзя столько огурцов сразу.
   - Огурцов? - опешип Максим вспомниная, что Краснов традиционно до пятой не закусывает, - А я думал, так одна Сашкина жена делает...
   - Делает. По рецепту Катюхи моей. Все знают, какой ты у нас любитель соленых огурцов. Вот и пришлось заменить. Хотеева, конечно, никто убивать не планировал, Боже упаси. Тебя с наркотой подставить и только. Дозу вколоть, в комнате марафет навести. А дело то вон куда зашло. Жаль парня. Видно судьба такая.
   - Умереть от шокера твоего? - напрягся Максим. Плечо ужасно саднило от торчащего едва не в половину гвоздя, но Ванин не спешил его вытаскивать.
   - Почему моего? - обиделся Савич. - Сам сюда пришел, никто не звал. Расстроился за железки свои, вот и решил место будущих работ обследовать. Спустился, принялся ручонками в темноте шарить, а тут у нас высокое напряжение. Куда тело девать? Грех был тебя и с убийством не подставить.
   - Это ты потому со станции прибежал, что вспомнил, как третью дверь не запер? Иначе, как бы Илья сюда добрался? Я ее фомкой пять минут уговаривал.
   Бригадир не успел ничего ответить, как над головой зашаркало по ступеням. Так итальянская обувь брезгливо оттирает советский бетон.
   - А вот и шеф, - обрадовался Савич.
   Да. Это был он. Три недели не виделись. Депутат Заксобрания, родной брат владелицы сети стоматологических клиник, Лев Алексеевич Пронин. Савич покосился на ствол в руке своего босса и отложил гвоздезабивной пистолет в сторону.
   - Вот мы и встретились, гаденыш! - вместо приветствия расставил точки над "и" Лев Алексеевич. - В Бога веруешь?
   - Господин депутат, - оборвал его Ванин. - Прежде чем вы начнете меня убивать, ознакомьтесь пожалуйста с этими документами.
   Под нервно подергивающемся дулом, он вытащил из кармана сложенные вчетверо листы.
   - Что это? - отрывисто спросил Пронин.
   - Ознакомьтесь.
   Лев Алексеевич взял распечатки, и начал знакомиться. По мере прочтения его загривок наливался нехорошей краснотой. Депутат с ненавистью посмотрел на Максима.
   - Липа, - кашлем вырвалось у него. - Ты не мог этого знать.
   - За что же вы тогда хотели меня убить, Лев Алексеевич? Неужели за оплеуху?
   - Идиот. Никто не хотел тебя убивать. Наказать, что поднял на меня руку, да. Посадить не получилось, так хоть припугнуть. Чтоб в бега подался. Чтобы сам себе жизнь испортил.
   - Вот как? - изумленно приподнял брови Максим. - То есть вы не предполагали меня убивать из подозрения, что я мог с Хотеевым насчет станции фторирования воды пообщаться?
   - С шизом этим? Да он и знать то ничего не мог!
   - Там все написано, Лев Алексеевич. Статистика обращения населения в стоматологические клиники до и после вашего появления в этих краях, данные по расширению сети клиник вашей сестры, данные по забору воды на контрольных точках, и наконец, данные электросчетчика серверной. Вам она понадобилась лишь для того, чтобы скрыть потребление этого замечательного электрокоагулятора?
   Максим кивнул на гудящую аппаратуру.
   Лицо Пронина светилось багрянцем приближающегося апоплексического удара.
   - К сожалению, вы ошиблись в Хотееве. Психологические заболевания - очень тонкая штука. В Илье, например, выявился, если можно так выразиться, параноидальный педантизм. Он до микроампера знал характеристики своего железа и, несмотря на то, что коагуляционному обесфториванию воды, которым вы тут занимаетесь, требуется не так уж и много энергии, перерасход ее был на лицо.
   - Говори, что еще знаешь! - прорычал депутат, белея пальцем на спусковом крючке.
   - Что станцию никак не могут наладить. Уж седьмой год, как. Сколько фтора в воду не вбухивают, все бестолку. Что дом этот стоит над центральной магистралью. Ровно посередине района. Одна часть населения страдает от недостатка фтора, вторая - от переизбытка. Вы преступник, Лев Алексеевич. Вы размахиваете на комиссиях своей вставной челюстью, как потерпевшая сторона, но именно вы гробите здоровье вверенного вам населения и зарабатываете на этом миллиарды!
   - Никто тебе не поверит! - выпалил Пронин. - Никто! Твои кости найдут через пару лет обглоданными бродячими собаками!
   - Не надо, чтобы верили мне. Важно, чтобы поверили вам.
   - Ты никому не сумеешь рассказать!
   - Зачем? Вы и сами прекрасный рассказчик.
   Депутат вздрогнул.
   - Что там у тебя? Телефон? Камера? Савич, обыщи его!
   Максим не любил обысков. Он сам вытащил пуговицу объектива из пиджачной петлицы. За ней к остальным потрохам экшн камеры тянулся самодельный, полтора часа пайки, шлейф.
   - Вай, какой фай камера! - улыбнулся Максим. - Вы в прямом эфире, господин депутат. Есть что сказать народу в свое оправдание?
   Вздох облегчения вырвался из груди Пронина.
   - Уф! Я-то думал, милицейская свистелка-перделка...Дебил ты, Ванин. Мы в бункере, а выход из него окружен металлической сеткой с компьютерным хламом. Здесь сигнал наружу не проходит!
   - И не надо, - согласился Максим. - Достаточно, чтобы дошел до этого хлама. Да и не назвал бы я хламом, работающий сервер.
   - Он не работает, - отмахнулся Пронин. - Проверяли. Никакого ресурса у Хотеева не было.
   - Ой ли? - прищурился Ванин. - Уверены? А если он создавался для личных нужд, в зашифрованном виде? Не угодно взглянуть?
   Максим продиктовал адрес.
   - Савич, проверь! - приказал депутат бригадиру сантехников.
   Тот довольно ловко ввел названное и через несколько секунд лицо его побледнело.
   - Нас показывают, Алексеич, - дрожаще пролепетал бригадир.
   Их и вправду показывали. Трансляция полным ходом шла прямо в эфир. Счет просмотров шел уже на сотни тысяч. Народ вопил и требовал четвертования через сожжение на колесе.
   Где-то поблизости уже истошно надрывались сирены.
   - Будь ты проклят! - зарычал депутат, прицеливаясь в лежащего, но его опередил бригадир.
   - Алексеич, хватит, не бери греха на душу! - крикнул он, бросаясь вперед.
   Прозвучавший в прямом эфире выстрел, отбросил Савича, как тряпичную куклу.
   В то же мгновение, выдернутый из предплечья гвоздь просвистел в воздухе, вонзаясь в холеную щеку. Лев Алексеевич, депутат Заксобрания выронил пистолет, со стоном закрыл лицо руками и сел. Прямо в эфире.
   Потом, на свежем воздухе, когда забрали убитого Савича, и проколотого гвоздем депутата, а на Максиме залатали дыру, майор Кравцов тихонько спросил:
   - Ну чего ты не видел в своем МЧС? Может передумаешь? По тебе уголовный розыск плачет! - Нет уж, - испугался Максим. - Уж лучше вы к нам.

Похожие статьи:

Рассказы → Чёрный товар

Рассказы → Вспышки на Солнце [18+]

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Проблема вселенского масштаба