Рита (1 часть)

— Привет!

Я оторвался от созерцания полки с фантастикой в магазине «Дом книги» и обернулся на голос. Да так и застыл...

— Ого! Как ты вырос-то! Возмужал! — продолжал голос. — Ну чего молчишь? Не узнал, что ли?

Конечно, я сразу узнал эти огромные голубые глаза. Но сама их обладательница очень сильно изменилась. Вместо густой копны совсем тёмных, почти чёрных волос на голове теперь торчал ярко-рыжий, до красноты, нелепый и асимметричный ёжик, похожий на подъеденный молью клоунский парик. В носу и губе появились серёжки-гвоздики, само лицо стало скуластее и бледнее того, сохранившегося в памяти образа, разве что веснушки, играющие в пятнашки на носу и щеках, остались прежними, да глаза всё так же брызгали озорными искорками. Или не так же?.. Что-то неуловимо изменилось во взгляде, исчезло нечто нежное и ранимое, уступив место обычному и усталому.

— Привет... — выдавил я наконец после нескольких бесконечно долгих ударов сердца. — Рита! Вот так сюрприз! Ты вернулась?

— Нет... — она пожала плечами и отвела взгляд, словно мой невинный вопрос её смутил.

— А, на каникулы приехала? — ступор убежал с первыми моими словами, и я спешно начал превращаться в того бесшабашного балагура, к которому привыкли все мои друзья.

— Да... на каникулы, — девушка энергично кивнула, — а ты как? Учишься?

— Да грызу помаленьку гранит инженерной науки. Догрызаю, можно сказать.

— Ага. На каком курсе?

— В смысле, на каком? На пятый перешёл...

— А... ну да! — она смущённо, как-то по-детски улыбнулась и на секунду стала прежней Риткой, той, с которой я учился в одном классе целых шесть лет.

Четыре года прошло с того памятного выпускного вечера, когда мы всю ночь до самой зари гуляли, взявшись за руки и забыв про всё на свете, даже про зяблую утреннюю прохладу, поднимающуюся туманом от реки. Тогда я так и не решился сказать главное. Надо же! Болтал обо всём на свете без умолку, но слова, которые хотели сорваться с губ, словно застряли в горле. А через день она уехала в Питер поступать в театральную академию, и мы больше не встречались.

Неудивительно, что в тот момент, когда я вновь увидел перед собой эти бесконечно синие глаза, в моей душе мгновенно всколыхнулось полузабытое чувство, заставившее сердце учащённо биться, а язык ненадолго онеметь.

— Ты почему пропала-то? — я решил скрыть свою неловкость с помощью шутливого нападения. — Ни в одноклассниках тебя нет, ни подруги ничего не знают, только и слышал, что ты поступила, и всё!

— Да... знаешь... сначала некогда как-то было... Сам понимаешь, ритм жизни там совсем другой.

— А потом?

— А потом тоже. Да и просто решила не вспоминать больше прошлое. Стать другой, что ли...

— Да, ты сильно изменилась! Если бы не глаза, ни в жизнь не узнал бы! — мои слова были совершенно искренни, и Рита улыбнулась в ответ.

Как-то само собой за разговором мы оказались на улице и неторопливо пошли вдоль ряда увешанных бородами пуха тополей. Я почувствовал на локте руку девушки и мгновенно забыл о новом томике Клиффорда Саймака, который только что присмотрел в магазине.

Рита была в коротеньких белых шортиках, и её стройные ноги вызывали долгие взгляды идущих навстречу представителей сильной половины человечества. Хорошо в такую жару ходить в шортах! И ей, и другим, и мне, потому что прогуливаясь под ручку с такой красивой девушкой, я испытывал чувство понятной гордости. Странно было, что, несмотря на жару, моя спутница носила блузку с длинным рукавом.

Мы беззаботно болтали, словно расстались только вчера, и не было этих четырёх лет разлуки. Точнее, говорил, в основном я, а моя собеседница лишь заливисто смеялась над моими примитивными шутками и односложно отвечала на вопросы. Зато я успел рассказать всё! И про учёбу в «Политехе», и про работу курьером, и про соревнования по лёгкой атлетике, даже на свою неудачную личную жизнь умудрился посетовать.

Но вдруг, когда мы уже сидели в кафе «Мороженое» и лакомились спасительным пломбиром, поведение Риты странным образом изменилось. Она стала рассеянной, слушала меня вполуха, помрачнела и словно думала о чём-то своём. Глаза её из голубых стали тёмно-синими.

— Андрей! — прервала она меня вдруг на полуслове. — А забери меня отсюда... Увези куда-нибудь подальше, где нет людей и можно забыть на время о человечестве.

Я молчал, не спеша высказывать своё предложение. Предложение родилось сразу, но я не был уверен ещё, говорит ли девушка серьёзно. В глубине этих удивительных васильковых глаз я уловил какую-то скрытую боль. Через томительные четырнадцать ударов сердца мои губы открылись:

— Хорошо... У тебя есть спортивная одежда и крепкая обувь?

Рано утром я был у Риты дома. Пришёл, как и договорились, но совсем не был уверен в твёрдости Ритиного слова. И был приятно удивлён царящей в доме предпоездочной суетой.

На диване кучами были навалены вещи, от каких-то девчачьих платьев, до вязаных «бабушкиных» свитеров. С моей помощью мы выбрали несколько подходящих вариантов и уложили их в рюкзак, который я принёс с собой.

Мама Риты была дома. Она ужасно располнела за эти четыре года и стала похожей на борца сумо. Особенно меня поразили ноги с такими объёмистыми икрами, что совершенно не представляю, как на них можно натянуть зимние сапоги. Я предполагал, что её придётся уговаривать или, по крайней мере, объяснять цель нашей поездки, но она странным образом оказалась равнодушной к сборам своей дочери и даже не спросила куда и надолго ли мы собираемся.

Через час мы были готовы. Мой рюкзак — верный «станок» уже лежал в багажнике старенькой тойоты. В девять он обрёл попутчика, и машина довольно-таки резво для своего возраста побежала по хорошо знакомой мне дороге.

Почему-то разговор не клеился. Рита мрачно смотрела в окно, и её не радовали даже живописные виды. Я гнетился грядущей неизвестностью: куда мы едем, я представлял вполне ясно, но как будут развиваться наши отношения, было совершенно туманно.

Мы проехали через три города, и дорога углубилась в настоящую глухую тайгу, серпантинной лентой петляя на подъёмах мимо кряжистых разлапистых кедров и высоченных тёмнохвойных елей. В открытые окна проник пьянящий запах рододендрона, в изобилии заполонившего таёжный подлесок. Я жадно втягивал ноздрями воздух — для меня этот запах ассоциировался со свободой и приключениями.

Через час деревья вдруг расступились и перед нашими глазами открылся во всём своём великолепии старик-Байкал. Тут уж просто нельзя было не остановиться на смотровой площадке, чтобы насладиться великолепным видом. Мы вышли из машины и, взявшись за руки, встали над крутым обрывом, не замечая прохладного ветра, пахнувшего рыбой и водорослями. Я чувствовал своей рукой, своим плечом рядом такой же точно благоговейный восторг, как и в себе, и был уверен, даже не заглядывая Рите в глаза, что сейчас они стали цвета Байкала и в них снова замелькали искорки неподдельного интереса.

Но дорога наша лежала в другую строну. На развилке я решительно свернул направо и погнал свою тойоту прочь от жемчужины Восточной Сибири. Очень скоро невысокие лесистые сопки расступились в стороны и перед нами раскрылась широкая сказочная долина, обрамлённая с правой стороны зубчатой линией скалистых гор. Солнце сияло во всю свою ослепительную мощь, на широких лугах паслись громадные тучные стада коров и овец, блестела среди изумрудных трав извилистая лента уже вполне полноводного в этих местах Иркута.

Эта пасторальная картина волшебным образом изменила наше настроение. Завязался разговор. Я рассказал бурятскую легенду о несчастном Иркуте, который стремился к Байкалу, чтобы жениться на его дочери красавице-Ангаре, но когда та сбежала к своему суженному Енисею, в отчаянии бросился прямо через горы вдогонку.

Незаметно прошёл час, и дорога повернула в сторону гор. Скоро мы уже въезжали в курортный посёлок Аршан, что вольготно раскинулся у самого подножия хребта Восточный Саян, островерхие неприступные пики которого покрыты почти никогда не тающими снежными шапками. Летом здесь огромное количество туристов и отдыхающих. Как в любом курортном местечке, чуть ли не каждый дом был готов принять на постой гостей. Но нам нужно было только оставить машину, и практически сразу мы нашли свободное место в одном из просторных огороженных дворов.

Оказывается, Рита ещё ни разу здесь не бывала. Мы немного погуляли по аллеям, обрамлённым великолепными елями, посидели в прохладе на берегу стремительной горной речки, попили кислой минеральной водички из скважины и отведали сочных бурятских поз в одном из многочисленных кафе-юрт.

А теперь в путь! Рюкзак привычно оттягивает плечи, ноги бодро шагают по широкой утоптанной тропинке, а глаза успевают не только высматривать лучшую дорогу, но и обозревать живописные окрестности. А вокруг было на что посмотреть!

Почти сразу тропа нырнула в узкое извилистое ущелье, где было сыро и шумно от непоседливой речки Кынгырги, упрямо пробивающей себе дорогу сквозь гранитные скалы. Часто встречались небольшие, но живописные водопады, издалека оповещающие о своём существовании радугой в облаке мелких брызг. Тропа скакала по камням, иногда вплотную прижимаясь к воде, а иногда обходя прижимы далеко поверху или перепрыгивая на другую сторону по шаткому мостику из поваленного дерева. Навстречу нередко попадались праздношатающиеся отдыхающие, которые отличались от подобных нам туристов городской одеждой, отсутствием поклажи и внятной мысли в глазах. Их редко хватает более чем на два километра прогулки, а жизнь подчинена примитивному ритму — успеть вернуться в пансионат до ужина.

Не скажу, что идти с тяжеленным рюкзаком за спиной было легко, особенно с непривычки. Уже через полчаса ноги ныли, спина просила пощады, а пот щипал глаза. Всего чуть более пяти километров протяжённость этого каньона, но редко когда успеешь пройти его быстрее трёх часов. Мы останавливались на каждой переправе, я переносил оба рюкзака, а потом медленно переводил за руку Риту. Она сначала не жаловалась, только всё больше мрачнела и начинала злиться. И лишь через час впервые спросила:

— Долго ещё?

— Нет, не долго. Минут двадцать. — я и сам порядком запыхался, и великолепие окружающего ландшафта уже не вызывало особого энтузиазма.

— А сейчас сколько? — спросила Рита на очередном привале спустя полчаса.

— Немного... Минут десять... — я всматривался вдаль, пытаясь угадать, сколько ещё извилистых поворотов каньона окажется за ближайшей скалой.

Дорога была мне знакома. Я ходил здесь несколько лет назад в составе туристической группы и помнил основные точки пути, как будто это было только лишь вчера. Поэтому я лукавил, надеясь смягчить гнев моей спутницы.

— Ну? — на следующей остановке Рита грозно глянула на меня из-под насупленных бровей.

— Уже скоро... — я беспомощно оглядывал высокие отвесные стены, тисками охватывающие русло реки. Где-то там, наверху, росли кедры, голубело над ними небо, а здесь не было даже площадки, чтобы поставить палатку, одни скользкие валуны да каменистые осыпи.

Прошло ещё полчаса.

— Да ты что, гадёныш, издеваешься?! — Марго с остервенением швырнула рюкзак оземь. — Смерти моей желаешь?

— Успокойся, Рита! — я ещё ни разу не видел её в таком состоянии — глаза сверкают, лицо покрылось какими-то пятнами. — Ещё немного...

— Немного?! Опять врёшь?! Нет уж, с меня хватит! Я иду обратно!

— Ну подожди... — залепетал я, — куда ты пойдёшь? Ну немного осталось, правда... Смотри, уже скоро стемнеет, мы не успеем до темноты вернуться. Сейчас ещё немного пройдём, и будет полянка. Переночуем и утром обратно...

— Ну смотри! — она с сомнением покачала головой, но, похоже, доводы мои показались ей убедительными. Напоследок одарив меня зловещим взглядом, Рита кивнула на свой рюкзак, и я с готовностью накинул лямки ей на плечи.

К счастью, идти на самом деле оставалось недалеко. Скоро неприступные стены расступились и мы с облегчением скинули проклятую поклажу на мягкую траву небольшой ровной площадки в нескольких метрах от тропы.

Я немедля занялся костром и палаткой, а Рита куда-то отлучилась и появилась только, когда над огнём уже вовсю булькало содержимое котелка. Ужинали мы в сумерках, а потом попивали ароматный чай с веточкой чёрной смородины, которую я сорвал по дороге, и наблюдали, как на темнеющем небе зажигаются одна за другой неимоверно яркие звёзды.

Настроение Марго явно улучшилось.

— Андрюша, прости, что накричала на тебя... — сказала она, прижимаясь ко мне покрепче.

— Ладно, ничего... — я готов был что угодно простить ей за это «Андрюша». До этого меня так называла только мама...

Дневная жара махом улетучивалась в космос. Уже почти в темноте мы пошли ополоснуться на речку. Рита сняла рубашку с длинным рукавом, которую носила расстёгнутой, завязав узлом на поясе, и осталась в черном купальнике. Когда фонарик блеснул в её сторону, она стыдливо прикрылась руками. Я заметил, что запястья её были обвязаны множеством разноцветных фенечек из бисера и ниток, а на локтевых сгибах надето что-то вроде обрезков колготок или эластичного бинта. «Наверное, что-то с суставами», — подумал я.

Вдоволь повизжав от захватывающих дыхание ледяных струй, мы бегом поднялись в лагерь и, не сговариваясь, дружно нырнули в палатку. Вот представьте: нам по двадцать с небольшим, мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться, в тесной палатке, а вокруг великолепная звёздная ночь и ни одной живой души в радиусе нескольких километров. Представили? Теперь понимаете, что дальнейшее было неизбежно, как Первая Мировая Война. И всё произошло совершенно естественно, словно и не в первый раз между нами. Наверное, каждый из нас был к этому готов, хотя... не знаю. Я не был готов. Надеялся, мечтал, но до последнего момента не верил. А потом узнал, что мечты сбываются.

Похожие статьи:

Рассказы → Приключения на турбазе "Олений рог" - 2

Рассказы → Южный полюс (Амунсену)

Рассказы → Эксперимент

Рассказы → Кому путеводитель? (Продолжение)

Рассказы → Люди корабля. Часть 1