Расщепление (отрывки)

Звёзды превратились в светлячков и разлетелись в разные стороны, оставляя двойное лицо луны одиноким. 
— Не помню, чтобы я кого-то уколола, — молвила девушка. Она окинула взглядом больничный двор. На асфальте перед психушкой, поблёскивая призрачным светом и отражая его колючими лучами в ночное небо, улеглись мириады стеклянных осколков. Некоторые кусочки прозрачности переползали с одного места лунной подсветки на другое.
Кот, гармонично матеря себя за необутость, провёл Химену через «застеклённый» двор к зданию. Больница шла вверх уступами, как плоская с фасадов пирамида, наспех вырезанная из картона. Первый этаж по длине был номер первый. Второй – поменьше, зато окна налеплены плечо к плечу. Выполненный, казалось, по всем правилам золотого сечения, прямоугольник третьего этажа удерживал чердак, на котором еле виднелась тёмная треуголка крыши. 
Шизняк в шляпе, пытаясь переварить пациентов в своих палатах, намучивших его за день собственным присутствием, как бы присел отдохнуть на скамейку. 
— Одно здание: два корпуса: труп А и тело Б: три этажа, подвал, чердак. За задним фасадом сад, пищу тащат через двор, костры на крыше не жгут. Некоторые двери с одной стороны обычно без ручек, — пояснил Кот тоном экскурсовода по загробному миру. – Зайти сейчас самое время.
Обитые туманом двери входа были заперты. Над ними подмигивала неоновая вывеска «ВЫХОД», приглашая попытаться войти.
— Здесь невидимый замок, — промявкал Кот. – У тебя случайно нет невидимого ключа?
У неё был мел, который не намок при помощи чуда. Химена очертила контур ключа на асфальте.
— Не вижу, куда тут тыкать, — пожаловался Кот, пытаясь попасть в замочную пасть. Невидимая щель скважины неожиданно вскрикнула, почувствовав внутри себя ребристый кончик ключа. Кот не успел сделать им и пол-оборота, как двери с рёвом завелись и разъехались в стороны.
— Свободно, — указал чёрно-жёлтый спутник на полумрак внутренностей больницы. Ночь с ними попрощалась, они вошли.
Как только «выходные» двери, протяжно заорав, захлопнулись, их сразу охватила тьма, с которой Кот начал отважно сражаться, то и дело поскальзываясь, падая, натыкаясь на стены. В пылком неистовстве битвы он призывал темноту капитулировать, угрожал кровавой расправой, запугивал вечной враждой, разводом, разрывом всех деловых отношений. Потом Кот уверенно сказал «Тихо!», после чего раздался оглушительный грохот – этот «ночной боец» что-то уронил. 
Дальше слышались недовольные окрики, видимо, поломанных растений, а затем посыпалось бряканье разбитого окна регистратуры. 
Химена наконец-то клацнула выключателем. Свет озарил поле битвы.
Кот сидел на полу, глаза его сверкали торжеством ярости. Он улыбался улыбкой победителя.
Он, как оказалось, содрал со стены единственный кусок обоев в трогательную зелёную полоску; опрокинул с газовой плиты, мирно стоявшей в центре коридора, кастрюлю пельменей, которые тут же разбежались; расколол надвое коврик для ног; раскритиковал в пух и прах учебник по демонологии; раскрошил плитку шоколада, заначенную в учебнике; потоптал зелёные насаждения на подоконниках; разжёг вспышку недовольства персоналом у насекомых обитателей больницы (пауков, тараканов и мух); сильно нагрел пластилин, доведя его до жидчайшего состояния; буквами нарисовал автопортрет; разрушил чей-то воздушный замок; разбил стекло в карточном домике регистратуры; снёс башенку из домино, возведённую на деньги налогоплательщиков; допил оставленные медсёстрами лекарства; заработал несколько монет пением и умелой игрой на гитаре; потратил все эти средства на существование, купив смешную пару бутербродов; сыграл сам с собой партию в покер; с пользой провёл время; и невероятно рассмешил Химену своими чёткими, своевременными действиями.
— Сейчас я осознаю, что я сделал… 
Казалось, его чуткой растерянности не будет предела, но Химена попросила «себя не винить». Довольный дух Кота воспрянул.
— Я и не думал тебя винить, — произнёс он, поднимаясь с пола. 
Вдвоём они пошли по коридора в глубь больницы. Тот знаменитый аромат порченных препаратов, варёных экскрементов, пурпурного хлеба и водных свеч почти не ощущался. Было тихо. 
Круглые часы, прицепившись к стене, стрекотали стрелками. Наблюдая за повадками времени, ночные посетители внимательно их изучили.
— Скоро обед, — подметил чёрно-жёлтый. Девушка глянула коротко на Кота  и сказала:
— Мне бы чаю.
— И обсохнуть, — добавил тот броском через плечо, направляясь в одну из комнат. Шестая палата шепнула дверью. Внутри горел камин, кружил приятный полумрак, кремовый абажур тёплым светом указывал на закипающий чайник. 
Кот снял бурлящий кипяток с электроплитки. На твидовом столе (перешит из старого пальто доктора Бена) ждут две треугольные чашки с заваркой.
Ведомая Котом горячая вода наполовину наполняет их.
Шерсть на кошачьей башке взъерошена. 
— Я как айсберг в океане – очень плохо управляем… — напевает Кот во время процесса. Чай будет крепким. 
— Сахар?
— Две.
Он смотрит на Химену хитрым взглядом, словно пьяный хирург на опухоль. Одежда девушки всё ещё мокрая. Сапожки в грязи, джинсы измяты. Футболка сидит в обтяжку. Равные края оборванной ткани вместо рукавов. Чёрный крест спереди на красном цвете.
— Переоденешься?
Кот дергаёт за подсвечник старинного стиля – это ручка встроенного в стену шкафа, который медленно распахивает пасть. 
Из шкафа, оттолкнувшись от ржавой пружины, выпрыгивает смирительная рубашка, пару раз бьётся о противоположную стену и с нежным шуршаньем стелется у ног девушки.
Химена снимает свою одежду. Кот, загадочно улыбаясь, любуется её гладким телом, отхлёбывает чай.
— Странная у тебя красота, — мурлыкает он, когда девушка облачается в смирительную рубашку. Длинные рукава она закатала, не решившись их оборвать, уселась за стол из пальто.

…Внезапно коридор ожил. Появились другие пациенты, лениво бредущие то ли за лекарствами, то ли в столовую, то ли на Страшный Суд…
От вечера к полудню растворилась темнота.
«Здесь есть парень – Космический Казак… Так если ему нужно выключить свет в комнате, туалете или коридоре (не говоря уже про кладовку или саркофаг старшей медсестры), он просто разбивает все горящие в помещении лампочки.» Космический Казак называет такой приём «обесцвечивание», хотя в справочнике «Устрой свой Апокалипсис: Удиви себя и других» он упомянут под названием «изменить источник света». 
Почему-то только сейчас Жиль почувствовал удовлетворённое пять (идущих вспять) минут [вперёд-назад] желание умыться. Скоро будет обед. Для всех, кто помнит – как есть. Оставшиеся яства уходят на ночной обед для бессонных (пару прямоходящих во сне пациентов из корпуса Б такой подход к приёму пищи не тревожит). 
Один коридорный полудурок под видом сутенёра-сменщика трагично семенит к торговцу семечками. Тот сидит на сеточном стуле, а перед ним табурет из рыбьих костей и чешуи, на котором установлен стеклянный таз. По всей глубине ёмкости страшно шевелится чёрный товар. 
— Если не покажешь мне шумовые документы… — с грозным доверием говорит первый идиот второму. – Отчаянно запнусь и переверну твой тазик. 
В следующую назад секунду лицензия на торговлю живыми жареными семечками {в любом районе рая} со скоростью пули пролетает у него перед глазами. 
Жиль уже видел всё это (сценка с угрозой проверки документов разыгрывается каждый день и заканчивается совместным принятием препаратов обоими «актёрами»). А дальше – как в забытом сне про странный фильм: 
Какой-то мрачный пациент в «костюме из грязи» вынул свой глаз и промыл физраствором. Три улыбчивых галлюцинации курят в туалете [одна – с обратной стороны окна]. Дон Кидок терзает градусник, наполненный китовой кровью. Сплошная медсестра с мозговой клизмой. Чихающий доктор Кашля с кодеином в баночке для анализов. Серый дым, нежданно ожив, жгёт мусор прямо на вахте (под ним дым представляет телефон, журнал дежурной, ваксу, клей, капельницу, два шприца и лампу). Какой-то псих пытается проехаться в коляске по стене, но падает и мелко матерится. Вопрос раскрошенного манекена «Сколько время?» Вовремя повесили с обратной стороны доски психокоррекции рассказ забытого скользящего ублюдка под названьем «{С}0{Н}». Налипшие на стены тени. Чужие фотоснимки привидений. И голоса невидимых людей…
Корвус наносит на холст реальности краткий визит в столовый ресторан. 
Пациент Ротпей, попавший в Больницу за необдуманность врачей (пока он здесь – пластические хирурги могут совершать любые ошибки совершенно без последствий) запугивает еду перед употреблением. 
«Смотрю в свою тарелку… Это даже есть не надо. Это уже говно.»
Приготовив пищу для психов, санитары-повара грузят её падшими порциями на многоярусную стол-тележку, после чего выкатывают во двор. 
Несколько аппетитных кругов вокруг Психушки строго против часовой стрелки. Настоящее пищевое ралли, к финишу которого доезжает далеко не вся еда, а шеф-повар доедает все сошедшие с дистанции котлеты. 
И только потом (и только так) изысканные блюда пребывают к обеду.
Взглядом мёртвого патологоанатома Жиль оглядел столовую: Ротпей дерётся с кашей; какой-то длинноволосый мужик в плаще ударил себя ложкой в шею (вероятно пытаясь закончить жизнь таким нелепым способом); старшая девушка-медсестра, вооружённая неоновой короткой юбкой, заглядывая в глаза доктора Вуду, «строит глазки» своему отражению; Микки Хи за крайним столиком у окна проводит операцию по удалению мозга; ну а за столиком в углу отчаянная парочка занимается космически солёным сексом.
Жиль Корвус выносит в мусорный банк реальности свой краткий визит в столовый ресторан. Теперь ему нужно раньше себя попасть к доктору К.
Итак – комната, одетая в тёмное.

Жиль отмахнулся от всего. Он у окна. Перед ним осень.
Взгляд {словно в сон} на след от подноса: «Выжег фазы Луны на подоконнике…»
Синхронно с точкой в конце мысли незапертую дверь палаты остервенело начали пилить, при этом как-то очень чётко следовали своим инструкциям по эксплуатации чучела рыбы-пилы.
Жиль с интересом висельника перед расстрелом наблюдал за моно(томным) формированием идеальной окружности на теле взмокшей двери. Спустя пару секунд {как плод из утробы} на пол выпал кусок дерева, похожий на поднос. В образовавшемся круге черноты появилась улыбающаяся кошачья башка. 
— Ты что-то совсем с ума сошёл, — промурчал ЧёрноЖёлтый Кот Корвусу, пробираясь через дыру. 
Тот только промолчал. 
— Я к тебе давно не заглядывал… Прости, друг! – Кот влез на стол и обнял банку. Цветы обрадовано зашелестели лепестками, стали благоухать ещё сильней.
— Амррр… — двухцветный гость палаты 25 блаженно закатил глаза (и брякнулся на поднос). – Хладная гладь! Приятен твой приём.
Закрыл глаза, как будто бы уснул. 
Прошло назад минуты две. Корвус спросил:
— Почему часы перевернули? 
— Могут в психушке часы спятить? – Кот закрытыми глазами пялился в потолок. – Скоро утро. Доживёшь до ужина? 
ЧёрноЖёлтый, не размыкая век, глянул на Жиля:
— На тебе твоя маска или чья-то? И почему здесь так темно?! Ты родился до того, как умер, или после? Сколько звёзд отражается в океане? Кто разрушил пирамиды? Где находится нофелет? Почему ты такой красивый? Какова скорость беззвучия? Есть ли всё на Марсе? Будет ли Конец Тьмы? Как долго ждать Второго Пришествия? Кто пролил Косте Пепеляеву клей в портфель? Счастлив ли ты? Сколько любимых людей у тебя не будет? Кошки: кто они? На какой фильм похожа твоя любимая книга? Мы когда-нибудь перестанем играть в вопросы? Что такое Матрица? 
Кот открыл глаза.
— Зачем ты здесь? – Корвус смотрел на посетителя сквозь отражение в стекле. Ему показалось, будто сама Смерть изучает его кошачьим взглядом. Уродливая маска Злого Духа на карнавале. И занавес осенней красоты.
— Ты так легко теряешь свою жизнь… — ЧёрноЖёлтый Кот перевернулся на живот, с детсадовским любопытством оглядел палату. – В твоей гробнице так чудесно… Отдашь мне вторую половину «Абсурдника»? Она кое-кому сейчас нужнее, чем тебе. 
Жиль с безразличным чувством открыл топку тумбочки (совершенно забывшую о собственном существовании), пошарил-побродил внутри рукой и выудил одну из равноценных половин.
Кот бережно обнял книжку. 
— Музыку сегодня слышал? – спросил он.
Корвус вспомнил про съёмки клипа в соседней палате.
— Да.
— Это тебе показалось, — Кот двинулся к двери, поднял выпиленный круг и уложил на него книгу. – Индустрия грузоперевозок прижимает к груди Вашу любовь.
— Что показалось? – переспросил Жиль.
— А что тебе показалось, мы тебе потом покажем, — ЧёрноЖёлтый мягко царапнул ручку лапой. Дверь отворилась медленным полумесяцем. Кот замер в тёмном проёме. Его смешливый взгляд перелетел с постояльца палаты 25 на текст: 
«Память – изощрённая болезнь Счастья.»
Прочитав эту строчку, Кот весело улыбнулся и снова поглядел в сторону растерянного Жиля.
— Попросишь что-нибудь взамен?
Корвус неопределённо повёл головой, в которой не зажглась ни одна просьба. Кот согласно кивнул.
— Я могу дать тебе всё, но ничего больше.
Он водрузил импровизированный поднос себе на голову и вышел.

Наверное, он больше не сможет снять маску… 
Рви руками её, царапай, цепляя пальцами, жги нежной кислотой, пытаясь договориться по-адски, кромсай её скальпелем, в вине топи, молчи с ней о страхах хоть тысячи лет, вдави её в соль на могильном камне против часовой стрелки, мысленно отправь в космическую бесконечность, пробуй расщепить её корпускулы в своём лице на холостом ходу, узнай о ней всё и пойми, что вам обоим не будет любви – результат один: она это ты. Неужели?
Корвус отравлено припал спиной к скелету приоконной батареи. В палату входит Кот. 
— Опять ты здесь, — шутливый взгляд зверушки «завихрений мозга».
Жиль забывает о своей печали удивлённой маской. Чёрно-жёлтым «чудовищем» Кот хватает его под руку и тащит из палаты прочь.
В коридоре меж ними происходит диалог, достойный Данте и Рембо:
— Ты собираешься маску снимать?
— Не вижу смысла в ней…
— Отличный ты такой!.. Как сны? Ты их не беспокоишь?
— Вроде, нет.
— Вечером к завтраку я тебя жду, столовая в твоём распоряжении…
— Воспользуюсь, спасибо.
— О чём грустим?
— Про будущее думать не хочу.
— Не гляди в него – не будешь знать, что будет. 
— Тогда вся польза пропадёт…
— Зато всё время будешь удивляться.          
— Для чего ты взял вторую половину моей книжки?
— Прежде всего — для кого.
— И всё же…
— Для девушки, которую ты никогда не встретишь. 
— Но ведь она же где-то здесь?
— Ещё бы! Она всенепременно здесь. Но вот когда?
— Что это значит? Ты просто шутишь, что ли? 
— Шучу не слишком сильно, и вовсе не стараясь сделать это… А для тебя – увы и ах!.. Какой вы были бы, конечно, парой! Жаль…
— Рискну тебе поверить. Скажи, куда идём.
— В Симанский сад. 
— Ты упросил главврача, чтобы меня отпустили пройтись?
— Открою тебе маленький секретик: я никогда не видел главврача.
— Может, потому что его нет?
— Скорей всего – именно потому, что он есть. 
— Так как я выйду в сад?
— Почти легко. Я отвлеку самого себя каким-нибудь новомодным бредом, а ты в это время, оставаясь незамеченным для санитаров, охраны, пациентов, докторов – вылезешь через окно наружу. Всего и делов-то…
— Красивый план.
— Это не план. Это – безумие…
Кот улыбается всей мордой, без остатка. Жиль видит в стекле отражение своей маски, многоструктурно наслоённое проекцией в Симанский сад, который всячески «увит»: полёты желтокрылых листьев.
Жиль Корвус открывает раму. Кот хитроумно отвлекает ВСЕХ: 
Он выкуривает четыре шоколадных сигареты разом; притворяется мечтами в жизнь раскованных людей; переключает без пульта каналы телефона в гостиной воображаемого чиновника; тайно провозит из одного конца коридора в другой рисовые фигурки нелегалов в максимальной миниатюре; травит гладко выбритые анекдоты во фритюрнице из полиэстера; вынуждает себя кричать не по нотам; оригинально имитирует работу мозга, сопрягая этот процесс с таким тяжёлым плевком, что упади он с 30ти метров – мог бы убить; переигрывает, просто переигрывает; смеётся тихим щелчком; падает на простыни истерики (они похожи на линолеум сегодня), катает тут же снежный ком из слов; вызывает внимание огня на себя, чем хитроумно отвлекает всех…
Жиль уже «вышел» из здания. Симанский сад покорно ждёт.
Кот поворачивается к нему и [закрывая наглухо створку окна] успевает сказать: если ты встретишь (как тебе кажется) «ту самую» девушку, это ещё не означает, что она будет твоей.
Мягкий аромат жёлтого цвета. Вечное небо осени. Синий простор.
Уродливая маска срывается с лица, точно сумасшедший лист клёна. Жиль даже не успел удержать её мыслью. Жуткий разрыв железной (словно желе) логики реального мира в осеннем саду – и маска исчезла. 

Похожие статьи:

Рассказы → Лизетта

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")

Рассказы → Как открыть звезду?