***
Помните историю о несчастном почтенном принце, что был нездоров и цвет лица имел зеленоватый, так что все над ним насмехались, пока император не запретил.
Но один молодой тюдзё не удержался и однажды молвил «зеленолицый», потому и принужден был устроить пир для остальных. Однако и во время пира этот придворный не оставил своей язвительности и вышутил пожилого принца, нарядив слуг в зеленые наряды и приказав подать на стол блюда зеленого цвета на зеленых крышках от шкатулок.
Говорят, даже император так развеселился, что более замечаний шутникам не делал. Бедный же принц, страдая от болезни и непристойных замечаний за спиной, горевал и в конце концов постригся в монахи и удалился в горную келью, где вскоре и скончался.
Молодой тюдзё же, о том услышав, опечалился. Не думал он, что простая шутка доведет старика до смерти, да и опасался гнева императора, коему принц приходился дядей по отцу.
А потому обратился к самым почтенным монахам, каких только мог сыскать, и попросил переписать Лотосовую сутру сто раз в память усопшего. Монахи немедля принялись за дело, сам же придворный шутник отправился в паломничество в горный монастырь, где и скончался принц.
Так, одевшись в простые одежды, взяв лишь малое число спутников, добрался тюдзё до деревянной кельи, что лепилась к краю нависшей над пропастью скалы.
В слезах упал юноша на пороге кельи, умоляя покойного простить ему неуместную шутку.
Скрипнула дверь, зашумел клен, осыпались алые листья. И возник перед тюдзё призрак высотой в десять сяку, в сияющих одеждах, прекрасный обликом.
- За то, что терпел я поношения и не уронил высокого сана своего, отвечая насмешникам, - сказал призрак, - суждено мне было возродиться в Чистой Земле. Не хотел я покидать ее и возвращаться в этот мир, но ты так рыдал и стенал, что в сердце моем родилась жалость. Не мог я оставить тебя в такой беспримерной печали. Потому и спустился к тебе, чтобы сказать: не было и нет в душе моей злобы и обиды на тебя. Возвращайся в столицу, не мучай себя виною. Но впредь остерегись смеяться над больным и старым.
С этими словами призрак принца-монаха исчез.
Тюдзё же, очнувшись, осознал всю глубину своего прегрешения. Не вернулся юноша в столицу, но, сняв дорогие одежды, поднес их настоятелю монастыря, чтобы тот принял у него обет, и остался жить в одинокой келье на краю скалы.
***
Давно это было. Завелся однажды в лесу страшный тигр. Огромный, как демон-они, сильный, как тэнгу. Пожрал всех оленей в лесу, всех коров и быков на пастбищах, а голода так и не утолил. Вот он за людей и принялся.
Крестьяне чего только не делали: и факелами тигра пугали, и с топорами ночами сторожили, и в столицу гонца послали, чтобы прислали к ним самолучших охотников, метких стрелков. Только тигру всё нипочем: сожрал и лучников с луками, и тех, кто с топорами да факелами супротив него выходил.
Горюют крестьяне, каждое утро то женщины, то мужчины не досчитываются. Уж не знают, как детей оберечь.
И вот пришел в те места странствующий монах. Видит: никто рис не собирает, скотину в поля не выгоняет, - только сидят все да плачут горько.
- Что случилось у вас, добрый поселяне? Почему вы все дела забросили, сидите возле домов да рыдаете? – спрашивает монах.
- Завелся в наших лесах страшный тигр. И лесных зверей пожрал, и скотину нашу. Теперь за нас принялся. А мы люди бедные – никуда от своих домов да полей уйти не можем. Вот и ждем смерть каждый день да час.
- Не плачьте. Помогу я вам тигра победить.
- Да как же ты, монах, что оружия в руках держать не умеет, поможешь? Этот тигр уже и столичных лучников-охотников переловил да съел.
- Уж как-нибудь да помогу, - усмехнулся монах. – Вы по домам разойдитесь, заприте двери покрепче, а я тут, на площади, стеречь буду.
Сделали крестьяне, как им было велено.
А монах остался на улице. Расстелил циновку, поставил малую статую Будды да молиться принялся.
Посреди ночи явился огромный в деревню огромный тигр: глаза алым огнем горят, языком землю скребет, а от рыка его все запоры попадали да двери распахнулись.
Крестьяне пуще прежнего заплакали, застонали, под циновки попрятались. Только монах сидит посреди улицы, молится.
Удивился тигр, хвостом стукнул – аж заборы зашатались.
- Разве ты не боишься меня, нищий молитвослов?
- Боюсь, ваше превосходительство, ой как боюсь. Только куда мне, бедному странствующему монаху, от вас спрятаться. Вот и решил я про себя: не самая то страшная смерть – быть съеденный таким прекрасным, могучим тигром. Всё лучше, чем от болезни да от старости помереть.
- Хорошо, ох хорошо говоришь, - облизнулся тигр. – Ну раз сам того желаешь, так и быть, съем тебя. А то эти деревенские – жесткие да костлявые. А у монахов, слыхал я, мясо нежное, травами пахнет.
- Вот и ладно, - соглашается монах. – Только уж дозвольте мне молитву дочитать, в грехах покаяться. Начал-то я еще до вашего прихода, уважаемый тигр. Но негодный я монах, грешил много. Надо бы уж во всех проступках признаться.
- Ну признавайся, я подожду.
И тигр уселся рядом с монахом на циновку.
Страшно тому было, словами не передать, только он молитвы не оставлял, покаяние творил, Будде служил.
Час прошел – молится монах. Рассвет наступил – молится монах. Новый день к закату склонился – молится монах.
Сидят крестьяне по домам, слово вымолвить боятся. И тигр сидит, ждет.
А монах все молится.
День да ночь молился, другой день да ночь в грехах каялся, уж и третьи сутки прошли, а монах все сидит на циновке – молитву творит.
Тигр устал, голову на лапы положил, задремал. Тут-то монах выхватил из-за пояса палочки для еды и ткнул тигру в точку «ци» на горле. Захлестала кровь, захрипел тигр и помер.
Вышли крестьяне из своих домов: хвалят монаха, славят, подарки дарят.
Только не взял он ничего, кроме кувшина чистой воды – после нечистой крови омыться.
А потом пропал, как и не было. Только циновка поношенная лежит, а на ней малая статуя Будды стоит.
В том месте деревенские храм построили. И посейчас стоит. Чтимое место.
***
Один стражник припозднился с выездом из дворца. На коня сел – а уж темно, да и тучи собираются.
Поехал он как мог быстро, но на полдороге к дому начался дождь, да такой сильный, что и под деревом не укроешься.
Видит стражник: стоит домишко ветхий, за шторами светильник горит, рядом вроде женщина сидит.
Неловко было стражнику в поздний час в одинокой женщине стучаться, да что поделаешь: дождь все сильнее и сильнее припускает. Постучал.
Женщина сама дверь отворила, гостя впустила, коня под навес отвела и вернулась.
- Простите меня, господин, бедно я живу. Даже угостить нечем.
- Это вы меня простите, уважаемая. Если б не дождь, не посмел бы к вам зайти так бесцеремонно.
Сел стражник возле огня – хоть одежды просушить. А возле очага лежит огромный валун. Стражник облокотился на него, от нечего делать стал кинжалом ковырять. Глядь – что-то блеснуло!
- Откуда в доме такой огромный камень, уважаемая?
- Плохая здесь земля, господин, вся камнями завалена. Не будь темно да сыро, вы бы сами увидели: во дворе от булыжников не пройти. А этот – самый огромный – тут лежал, когда муж дом строил. Не было у него денег нанять людей вывезти, так и остался.
- Я с радостью помогу вам, уважаемая. Завтра же пришлю слуг и повозку, заберем ваш камень.
- Ах, добрый господин! – обрадовалась женщина. – Уж так я вам признательна. Жаль вот, нечем отблагодарить.
- Ну что вы, что вы, пустяки. Я вижу, вы одна живете, да и небогаты. Вот, возьмите в подарок верхнюю одежду. Подсушится – и носите на здоровье в холода.
Несчастная от такого счастья аж расплакалась. Стражник смотрит, а у нее и веера нет, лицо прикрыть перед посторонним. Подарил ей свой.
Тут и дождь кончился. Они и попрощались.
Наутро стражник, как обещал, прислал людей забрать камень. А женщине еще риса и ваты на одеяло дал. Уж она так радовалась, так радовалась, чуть слугам кланяться не начала.
А стражник забрал тот камень, да и отколупывал от него понемногу. Продавал чистое золото, покупал землю, поместья. Прекрасный дом построил: ширмы в нем лучшими художниками и каллиграфами расписаны, посуда, полог, одежды, шкафчики – изящнее и дороже не найти.
Стал стражник подумывать женой обзавестись: теперь и детям будет что оставить. Уже и красавицу из достойной семьи присмотрел, и счастливый день назначен.
В вечер перед свадьбой пошел стражник к камню – отколупнуть немного золота, да гостям подарки купить, - а камень, что в темном сарае лежал, возьми и в воздух поднимись. Повисел, повисел так, да и грохнулся вниз. Стражнику голову проломил. А сам снова в воздух взмыл и полетел к домику, где раньше лежал.
Опустился возле очага и замер, ровно никуда и не девался. Смотрит хозяйка, а бок-то у камня порезанный, а из щелей золото блестит.
Только тогда поняла бедная женщина, какое сокровище у нее бесчестный человек на одежду да пару мешочков риса выменять хотел.
***
Жила однажды знатная дама. При всей душевной тонкости и изысканном воспитании обладала она одним пороком, впрочем, весьма невинным. Не могла она стерпеть, чтобы чей-то наряд или прическа были лучше, чем ее.
Потому-то и заказывала у самых лучших красильщиков модные ткани; служанки в ее доме день и ночь трудились, шили для госпожи наряды, серебряники украшали изящными накладками шпильки для волос и пояса, а вышивальщицы расшивали серебряными нитями и жемчугом обшлага рукавов, шлейфы, накидки.
Прослышав о достоинствах этой дамы, император однажды пригласил ее прислуживать ему ночью. Она вымыла волосы, расчесалась, начернила зубы, набелила лицо, надела лучший наряд и в положенное время вышла в галерею, чтобы следовать в покои повелителя.
Так случилось, что нерасторопная служанка не до конца задвинула ширму, потому-то в галерею и влетела ворона. Увидев идущую красавицу – с блестящими волосами, белым лицом, в сверкающем поясе, расшитом серебряными бабочками и цветами шлейфе, ворона схватила женщину за плечи и потащила обретенное сокровище в свое гнездо.
Бедняжка кричала, вырывалась, рыдала. Волосы ее растрепались, платье пришло в беспорядок. Со всех концов двора набежали стражники с мечами и луками. Но что могли они сделать? Невозможно подстрелить нахальную птицу, не задев бедной женщины.
Так они все и бегали и суетились, а ворона несла красавицу все дальше и дальше. Но слишком тяжела была ноша, в украшенной серебряными нитями одежды, в поясе с серебряными накладками, с драгоценными шпильками в волосах. Не удержала ворона женщину и выронила, аккурат возле императорских покоев, откуда низшая служанка как раз выносила отхожий горшок.
Посмотрел император на прибывшую к нему красавицу, прикрыл лицо веером, да и позвал другую даму. Может и не столь изящную, но зато без горшка на голове.
Похожие статьи:
Рассказы → Маша фром Раша
Статьи → Квайданы – загадочные и ужасные
Статьи → Маленький японский бог
Статьи → Дом бронзового бога
Статьи → Обитатели Страны Восходящего Солнца
Просто и понятно! Дара, ты приоткрыла все тайны загадочной японской души! 
Только вот с вороной я как-то не вполне... 
